"...В конце концов, жизнь дается только раз, и прожить ее нормально - уже подвиг. Не поминай лихом, дружище, за все долги я расплачусь. Алекс."
Вадим перевернул письмо, посмотрел адрес. Все правильно, это здесь.
Чистенький особняк, обнесенный сплошным забором, располагался на окраине городка. Вадим помахал удостоверением на КПП, прошел по дорожке, посыпанной битым кирпичем, к крыльцу со сложной системой пандусов. Мельком глянув на табличку "Санаторий-интернат для ветеранов звездных войн", он взбежал по ступенькам.
Внутри пахло капустой, макаронами и чем-то химическим. Вадим прошел вдоль дверей до кабинета сестры-хозяйки и, не стучась, вошел.
Сестра-хозяйка увлеченно красила ресницы, высунув от усердия кончик языка. Увидев в зеркальце гостя, она захлопнула пудреницу и с готовностью улыбнулась навстречу.
- Я из Штаба округа, - сказал Вадим. - Прибыл забрать личные вещи Александра Канцибера. Вот доверенность.
- Мы вас ждали, - сестра взяла листок, положила в папку. Гремя ключами, она открыла сейф, достала пенал с надписью "склад" и повернулась к Вадиму.
- Пойдемте со мной.
Они прошли по лестнице вверх и свернули в длинный коридор. Химический запах стал отчетливей. Под потолком коридора темнели провода, по стене змеились токопроводящие шины. Мерцали датчиками силовые розетки. "Осторожно, не споткнитесь", - предупредила сестра. Вадим посмотрел под ноги. По полу были проложены рельсы, вдавленные в бетон.
Сверкая хромовой отделкой из палаты вышел робочел, пехотинец, как на глаз определил Вадим.
- Тонечка, наше вам с кисточкой! - фамильярно сказал он.
- Теодор, почему вы не на футболе?
- Меня не тянет на грубые забавы. Меня влечет высокое. "Эта женщина, увижу и немею, - робочел опустил светофильтр, - Потому-то, понимаешь, не гляжу."
- Фу на вас, Тео! - махнула рукой сестра-хозяйка.
Пехотинец захохотал и пошел прочь по коридору, скрипя ножными сочленениями.
- Сегодня играют в футбол, - пояснила Тоня. - Для ветеранов это событие года. Развлечений здесь немного, в городке тоже не разгуляешься.
- Вы их выпускаете? - удивился Вадим. Тоня посмотрела на него с укоризной.
- У нас санаторий, а не зона. Многие выходят, к ним привыкли. Город небольшой, чистенький. Ваш Канцибер целыми днями бродил, с утра заправится и до вечера. Там его и нашли...
- Отчего он умер? - спросил Вадим.
- Кончился срок эксплуатации. С ними такое бывает. Начинается с какой-нибудь протечки шланга и вдруг лавинообразное разрушение - шарниры, микросхемы, системы жизнеобеспечения... Не смотрите на меня так, люди тоже внезапно смертны. От саркомы умирали за месяц. От гнойного панкреатита - за сутки, и сегодня не спасут. С дистрофией печени три дня человек живет, не больше, а есть еще синдром внезапной смертности и...
- Достаточно, - сказал Вадим. - Я понял.
- Вы не думайте, ветеранам у нас хорошо, - горячо сказала Тоня. - Все приспособлено, и питание, и активный отдых. Для ходячих проводим турнир по футболу, для летающих - по квиддичу. Гостиница есть, на месяц ветеранским семьям бесплатно.
- Я думал, в интернате одинокие, - сказал Вадим.
- Нет-нет, семейных много! В городе необходимых условий не создашь. Заправка, техобслуживание, утилизация отходов...Хотите посмотреть? - Тоня открыла дверь с надписью "Туалет". Вадим заглянул. Бросилась в глаза табличка: "Слив отработанного масла - здесь!!!". Табличка была забрызгана до помутнения. В глубине высились агрегаты с краниками, желобами, присосками, у крайнего агрегата возился робочел-десантник в нулевой комплектации.
- Разве в квартире все это установишь? Богатеньким только и доступно, - сказала Тоня.
Десантник оглянулся на голос.
- Тонечка, - обрадовался он. - Помогите, у меня штекер заел.
- Не надо разъемы конопляным маслом смазывать! Господин офицер, идите по коридору до конца, во двор, подождите меня там.
Во дворе небольшое стадо бронемонстров различной конфигурации носилось по площадке, обнесенной силовой сеткой. В качестве мяча по полю летало нечто ежеобразное, попискивая при каждом ударе. Зрители азартно болели.
Вадим достал сигарету и зашарил в карманах в поисках зажигалки. К нему живо подкатил колесный робочел с моноклем в глазу, щелкнул пальцами. Вадим прикурил.
- Вы разве курите? - удивился Вадим, протягивая пачку.
- Ну, легкие-то у меня остались. Здесь многие балуются, кто не с жабрами.
Колесный закурил, искоса посматривая на Вадима.
- Штабной, что ли? - спросил он.
- Заметно? - Вадим осторожно потрогал разъем на затылке.
- У меня глаз-алмаз. Поди, за наследством Канцибера приехали, господин офицер?
- За личными вещами, - сухо сказал Вадим.
Подбежала сестра-хозяйка, немного запыхавшись.
- Нам за угол, вот сюда. Осторожно, ступеньки.
В подвальном помещении посредине размещался длинный стол, по стенам рядами стояли шкафчики. Тоня достала из одного из них сумку с вещами, опечатанную бумажной лентой, и коробку с чем-то гремящим.
- Вы просмотрите пока, а я за актом схожу.
В гремящей коробке оказались запчасти. Вадим аккуратно достал каждую, рассмотрел. Затем сорвал ленту, открыл сумку. Там лежала пара книг, справочник по взрывателям, пачка кассет с антикварными мультфильмами - их общее с Алексом увлечение с детства, и какое-то тряпье. Вадим переворошил сумку, прощупал в поисках двойных карманов. Еще раз пересмотрел запчасти.
Того, чего он искал, не было. Впрочем, он сам определенно не знал, что именно ищет.
Послышался стук колес по ступенькам. В подвал въехал Колесный и подкатил к столу.
- Ты эту ерундовину брось, - сказал он Вадиму. - Железки мне отдай, я ребятам раздам. Тебе вот - велено передать.
Колесный нагнулся, вытащил из нижнего отделения приличных размеров ящик и плюхнул на стол.
- Что это? - спросил Вадим, заглядывая внутрь.
- Мыло.
- Зачем мне ящик мыла?! - развеселился Вадим.
- Вот и я говорю - зачем? А Канцибер говорит: "у него дядя на гуталиновой фабрике работает".
- А, мыло для дяди! Ну, конечно, - быстро сказал Вадим. - Он это...коллекционер.
- Во-во. Хороший парень был Алекс, - колесный закурил. - Мы с ним еще на Ганимеде ящериц били. И потом, когда он в офицеры вышел, служили на трассе, дороги чистили после сражений. Он вырваться отсюда хотел, все придумывал что-то. Даже спецснаряжение не стал разбирать. Мы-то облегчились, а Алекс так и ходил с пищалкой. "Я должен, - говорит, - Родине послужить в мирной жизни". Понимаешь он - должен!
- Алекс не хотел быть обузой, - сказал Вадим. - Я не смог ему объяснить, что там, на войне, вы все долги выплатили.
- Не в долгах дело. Какая наша жизнь: день-ночь, день-ночь, слив отработанного масла. Эх... - Колесный вздохнул, затянулся последний раз, аккуратно убрал окурок под сиденье. - Ну, подсади меня что ли. По ступеням вверх я не больно-то.
Матч только что закончился. У сетки еще толпились болельщики, но первые ветераны потянулись в корпус. Вадима с Тоней вежливо пропустили, только над головой пронеслись два авиачела с шипастым мячиком в сетке захвата. Мяч возбужденно верещал: "А он мне как впиндюрит, а я в левый угол, а тот как даст копытом!". Вадим невольно пригнулся, придерживая тяжелую сумку. Мыло он высыпал туда, отложив один кусок в карман куртки.
Выйдя на крыльцо, Вадим поставил сумку и повернулся к медсестре.
- Простите за вопрос, Тонечка, а эээ... человеческий туалет у Вас есть?
- Есть конечно! Для медтехперсонала, по нижнему коридору направо. Давайте я Вас провожу!
- Не надо, - твердо сказал Вадим. - Лучше сумку посторожите.
В туалете он зашел в кабину с охапкой бумажных полотенец. Расстелив их на крышке унитаза, он вынул из кармана кусок мыла, взвесил на ладони. "Сто грамм" прочел Вадим на упаковке. По весу было раза в два больше.
Вадим осторожно разломил мыло. В разломе показался краешек кольца. Вадим достал его, потер пальцами, осмотрел. Производство местной фабрики золотых изделий. Как Тоня сказала? Полтора века назад? Похоже. На кольце, там, где присоединялся камень, осталась присохшая грязь. Вадим машинально поскреб ее ногтем. "Все-таки Алекс не поетрял навыки военной профессии". Раскрошив весь кусок, он достал цепочку, три разных сережки и массивный браслет панцирного плетения. Убрав золото во внутренний карман куртки, он выбросил остатки мыла в унитаз, туда же побросал полотенца и нажал педаль вакуумного спуска.
Тщательно вымывая руки под краном, Вадим прикинул: сто грамм на двадцать кусков мыла, получалось два кило золота. Если даже считать как лом, по цене триста кредитов за грамм, выходило более полумиллиона кредитов! Нормальному человеку до конца жизни хватит. Купить домик на Южном континенте, завести собаку. Или жену.
На крыльце послушно ждала Тоня.
- Спасибо, - сказал Вадим. - Вы позволите, я покурю?
- Вам можно, - улыбнулась сестра-хозяйка.
Они спустились с крыльца и неторопливо пошли по бетонной дорожке.
- Жалко Алекса. Хороший был, вежливый, шутил. "На курорт, - говорил - скоро поедем". Сережки мне подарил, вот, - Тоня дотронулась до уха. - Просто так подарил, и откуда взял?
- Кто-то теряет, кто-то находит. Золото валяется у нас под ногами, Тоня, - Вадим кивнул на лужайку, покрытую ранними одуванчиками. - Надо только уметь его найти.
- Вот и Алекс говорил то же самое! - обрадовалась сестра-хозяйка. - Кстати, кто он был по специальности?
- Минный инженер. Классный сапер, один из лучших. Под землей метров на двадцать видел, а, главное, мог уверенно работать в верхнем слое. Понимаете, Тонечка, возле поверхности множественное эхо, как датчики не калибруй, все равно наложения не избежать. А он не то, что взрыватель, пуговицу от рубашки различал.
Вадим затянулся, выпустил дым, и посмотрел вверх, в далекое чистое небо.
- Пойду я, скоро темнеть начнет.
- Может, у нас в гостинице заночуете, пообщаемся? - предложила Тонечка. - Знаете, я так устала от этих уродов!
Вадим взял ее за руку, накрыл ладонью сверху.
- Спасибо, милая, но я в своем роде тоже урод. Прощайте, - он повернулся и вышел через КПП.
Сумка оттягивала плечо, Вадим поправил лямку. Уроды, подумал он. Молодые, сильные уроды, потерянные для будущего. Все. Конец. Слив отработанного масла. День, год, двадцать лет...Разве с этим можно смириться? Канцибер не смирился, значит, и ему нельзя отступать.
Госпрограмму надо пробивать, не меньше.
С чего начать? Докладная? Рапорт министру или сразу Президенту? "Использование боевых ветеранов в состоянии мирного времени"... О! Оперативное совещание при Главном штабе.
Вадим улыбнулся, представив, как вываливает золото Канцибера на роскошный стол заседаний перед оторопевшими генералами.
Глядишь, чего сдвинется в гребаной махине государства.