Драконьи танцы(Главы 11-12)
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Продолжение от 20.08.2011
|
Часть II
Танец Судьбы
11.
Небо было по-весеннему безоблачным, отчего закат, по мнению Ирайсо Бронтехью был не так красив, как если солнце опускалось за горизонт в обрамлении белоснежных облаков, расписанных его последними лучами невиданными оттенками, когда светотени предают кудрявым облачным барашкам особую форму и завораживают, стоит только поднять глаза к нему. Настоятельница Оракула Серпокрылых уже неделю как взяла за правило подниматься на крепостную стену Оракула как только в окно ее кабинета заглядывали первые закатные лучи. Она ждала. Юные куколки, вернувшиеся без своей Имаго, не зря припомнили странную фразу не менее странного мужчины, о том, чтобы сберегли его коня и он обязательно за ним вернется. Мужчина этот оказался связан с драконом. Именно на бронзовых крыльях чудовища ему удалось спастись вместе с Вивьен. В этом сходились мнения большинства приближенных к настоятельнице Имаго. При этом самые молодые из них с горячностью, достойной лучшего применения, утверждали, что юная Имаго Мольтс в плену. И следует немедленно открыть ворота и вместе с ожидающими их решения Имаго из Оракула Мертвой Головы отправится вызволять ее из заточения. То есть, вторгнуться на территорию соседнего государства. Ох, молодость, молодость!
Ирайсо несла на плечах слишком большой груз лет, чтобы безоглядно бросаться из крайности в крайность. В отличие от самый ретивых, она понимала, что Оракул в осаде. Конечно, прямо об этом ничто не говорило. Напротив, мертоголовые утверждали, что их лагерь под стенами Оракула Серпокрылых не более чем способ поддержать соотечественниц, в отношении которых была предпринята такая откровенно хамская акция, как похищение одной из Имаго Оракула. Но Ирайсо была склонна верить своим бабочкам, пусть и находящимся на невысокой ступени куколок, нежели Вестнику чужого Оракула, который, как она прекрасно знала, зарекомендовал себя весьма неоднозначным человеком. Почему-то считалось, что Вестником у мертоголовых был мужчина. Но долгое время наблюдая по своим каналам за самым противоречивым из оракулов Верлиньи, Ирайсо пришла к неутешительному выводу. Вестников было несколько, но выглядели они всегда одинаково. Не факт, что сама настоятельница Мертвой Головы знала об этой странности. Бронтехью несколько раз обдумывала возможность послать ей сообщение, рассказать о своих выводах и привести свидетельства очевидцев, но всякий раз отметала эту идею. Причина была проста. Никто, даже самый надежный гонец, не мог бы поручиться, что письмо попадет в руки адресата, а не будет перехвачено где-то на полпути. Поэтому госпожа Имаго не спешила принимать помощь от мертоголовых. Она ждала дракона. Возможно, его появление что-то объяснит?
Конечно, тот мог появиться в небе и не на закате, но ей было приятно думать, что хотя бы в этом она способна предсказать ближайшее будущее. Конечно, при наличии дракона потоки судьбы скручивались, извивались, спонтанно меняли направления, но Бронтехью честолюбиво, как и все Имаго, верила в свой дар предвидения. Именно поэтому она убедила себя, что гости в их Оракуле появятся на закате. И почему-то ей даже в голову не пришло, что прийти они могут по земле, а не прилетят по воздуху, как ей представлялось. Говорят, что Жрицы Имаго не умеют удивляться. Еще бы! Их дар настолько силен, что удается предвидеть на два или три шага вперед. И все-таки, самоуверенных Жрицам, порой, полезно удивляться.
Шут купал дракона. Зрелище было... В общем, Арно Шлим не выдержал и ушел в лес. Подальше от реки, на берегу которой они разбили лагерь. Рамирата игрища Александра и Ставраса, по всей видимости, не смущали. Драконы в целом куда проще относились к прелюдному проявлению чувств. Впрочем, у масочников по этому поводу тоже было мало табу. Но Арно было тоскливо смотреть на все это. Поэтому он ушел. Бригелла понимал, что завидует, так и не сумев объяснить себе, откуда взялась эта неуместная здесь зависть. И на какой объект в конечном итоге она была направлена. На чужое счастье? Вряд ли. Он давно смирился с тем, что в его случае личное счастье стоит искать в детях, в их радостях и невзгодах, но никак в ком-то родном и близком ему.
Когда жена ушла от него... он запретил себе даже думать об этом. Боли давно не было. Точнее, была, просто стала казаться чем-то естественным, без чего уже не представляешь собственною жизнь, несмотря на то, что в ней не было ничего хорошего. Но не было и плохого. Просто боль все еще жила где-то глубоко внутри, и теперь уже страшно с ней расставаться. Если ее убрать, что останется? Возможно, он сам перестанет существовать. Ведь они срослись с ней, стали единым целым. Как можно... да и нужно ли что-то менять? Поэтому ему так не по душе пришлось запечатление.
Больше всего смущало то, что дракон, если верить рассказам детей, при желании смог заглянуть ему в душу. Впрочем, Мята и Гиацинт, который тоже взялся просвещать одраконенного родственника, утверждали, что единение душ обоюдный процесс и при желании Арно сам сможет многое рассмотреть в душе своего дракона. Но упрямый Бригелла не смирился. Не в его привычке было разделять с кем-либо свои переживания. После ухода жены он замкнулся в себе. Поэтому так и не нашлось другого человека, которому ему захотелось бы доверить тайны своей души. Теперь у него появился дракон, и Арно просто не знал, что с ним делать. Он даже пробовал отказаться от навязанной ему миссии, касающейся данного сомнительного путешествия. Но Рамират в любом случае собирался в Верлинью, так что Арно деликатно намекнули, что не дело оставлять своего дракона на поруганье судьбы в такой непростой для всех час. Намекал лично Палтус Третий, которому на карнавале все масочники присягнули, как один. Отказаться не получилось, несмотря на то, что в семье Шлимов наметились серьезные перемены. Когда Арно попытался сослаться на это, высказался Корнелиус, бывший глава семьи, и пообещал, что присмотрит за всеми. Это стало последней каплей. Рамират во время всех этих обсуждений стоял в сторонке и многозначительно молчал. Но, разумеется, все слышал. И от него не могло укрыться нежелание Арно отправляться в путешествие вместе с ним и Радужным драконом, к которому, конечно же, присоединился неугомонный Александр Икуф. Куда же без него? И вот теперь они здесь, на подступах к Оракулу Серпокрылых. И что дальше?
- Хандришь?
- Медитирую.
- О, какое, однако, мы слово знаем!
- Разумней было бы удивиться, откуда оно знакомо тебе.
- Прежде чем убить моего человек в "честном", - кавычки в голосе дракона прямо-таки чувствовались, - поединке, один из ваших тоже медитировал, как он сказал.
Арно, стоящий спиной к дереву, из-за которого с ним разговаривал неизвестно как появившийся тут Рамират, изумленно открыл глаза. Хотя до этого они у него были закрыты. И опустил руки, которые держал скрещенными на груди. Это было... неожиданно. Жаль, что ему и в голову не пришло, что дракон может пойти за ним. И он не успел подготовиться к этому знаменательному разговору. Который, по логике вещей, должен был произойти между ними уже давно. Но все предыдущие дни своего путешествия, они вели себя друг с другом как совершенно чужие люди. Почти не общались напрямую, предпочитая использовать в качестве посредников Ставраса или Шельма. И даже понимая, что рано или поздно все равно придется поговорить, предпочитали не замечать настойчивой необходимости этого разговора. Чем злили спутников. Но как бы лекарь и шут не пытались спровоцировать их на откровения, оба демонстрировали изрядную стойкость и... очень похожее упрямство.
- И много у тебя было до меня? - чуть помедлив, Арно остановился на этом, весьма нейтральном, как ему казалось, вопросе.
- Семь.
- То есть я...
- Думаю, в пределах первого десятка ты считать умеешь, восьмой ты мой. - С издевкой протянул дракон и задал свой вопрос: - Сколько тебе лет, масочник?
- А ты еще не посмотрел?
- Делать мне больше нечего, лезть в душу, которой я не ко двору пришелся. Предпочитаю спросить, если заинтересует.
- Тридцать восемь.
- Но твоему сыну...
- Это был ранний брак. Кроме того, моя маска... подразумевает раннее взросление. Мы серьезнее, чем Арлекины.
- И хитрей.
- Не всегда.
Помолчали. Арно первым нарушив повисшую паузу:
- Хочешь что-нибудь еще спросить? - подтолкнул он к продолжению разговора. Но Рамират воспринял этот вопрос с иным подтекстом.
- Прогоняешь?
- Еще не решил, - помедлив, ответил Шлим, - Скорее, пытаюсь подготовиться к неприятным сюрпризам.
- И что неприятного было в вопросе про возраст?
- Пока ничего. Но я, действительно, считаю, что тебе лучше подошел бы кто-то помоложе.
- Повторяю в последний раз, - Рамират вышел из-за дерева, и они оказались с масочником лицом к лицу, - ни у одного из нас не было выбора.
- Прискорбно.
- Еще бы!
- Мы ведем себя как дети. Оба. Пора заканчивать, - наконец, решился произнести Арно.
- Тогда начинай, - немного помедлив, заявил дракон и хитро прищурился в ожидании.
- Что именно? - не постеснялся уточнить масочник.
- Извиняться, - расплывшись в широкой улыбке, ответствовал Томассо. Причем дракон имел совершенно арлекинский вид, даже интонации, с которыми это было сказано, были похожи.
Шлим усмехнулся. Конечно, это был неполноценный смех, но вообще-то по сравнению с его вечно сдержанным и даже угрюмым видом, это был большой прогресс. Правда, Рамират вряд ли уловил этот момент, ну да ладно. Вообще, дракон в целом обладал рядом типично арлекиньих черт. Гибискус это для себя давно отметил. Но развивать тему опасался. Он вообще не решался слишком много думать о нем. Боялся, что запечатление вырвется из-под контроля, и он сам того не желая проникнет в непостижимую драконью душу. К такому развитию событий Бригелла был не готов.
- Не стану, - вдруг сказал Гибискус, сам себе удивляясь.
Томассо прищурился, склонил голову к плечу, а потом его улыбка стала только шире:
- Ну и ладно, - заявил он. Встал спиной к дереву бок о бок с Арно и сполз на мягкий мох. Масочник с облегчением последовал его примеру. Теперь они сидели рядом и молчали.
- Все еще любишь ее?
- Не знаю. Вряд ли. Детей люблю, это да.
- Переживаешь за дочку?
Очень подходящий вопрос. Собственно, это был один из основных аргументов, за счет которых Гибискусмилш пытался отказаться от навязываемого ему путешествия. Когда одной из добровольцев в поход на земли серпокрылых вызвалась Мята, мотивируя тем, что уже знает их стиль боя, и сможет защитить спутников, Ставрас неожиданно уперся, как баран. Масочники Иль Арте посмотрели на него с осуждением. Шельм тоже занял позицию сородичей, недоумевая, почему это Драконий Лекарь все еще пытается считать Кэт ребенком, хотя по меркам своего народа Скарамуча уже вполне совершеннолетняя и самодостаточная особь женского пола и все такое. Даже Дормидонт попытался встать на защиту возлюбленной. Вот на его-то высказывании многозначительно молчавший лекарь и сломался.
- Потому что последнее дело отправлять на войну беременных женщин, будь они трижды Скарамучча. Уверен, даже эта суровая маска не станет для такого оправданием.
Арно до сих пор дословно помнил слова лекаря, даже сами интонации, с которыми они были произнесены. Это было очередное маленькое чудо, такое важное для их народа. Похоже, теперь даже этот рубеж был преодолен. Если у масочников и людей этого мира начнут рождаться дети... что же будет с кланом? Перспектива полной ассимиляции Совет Иль Арте не обрадовала. Но их всех успокоил Палтус, который только внешне создавал впечатление этакового брюзги, на самом деле Его Величество был просто незаменим в ходе напряженных дипломатических переговоров.
- Еще неизвестно, кто кого ассимилирует, - сказал король, подмигнув все еще ошарашенной Мяте, - Более того, я считаю, что от связи с драконами ваша магия только выиграет. Вот он... - и Палтус указал на Шельма, - живое тому подтверждение. К тому же, если в качестве примера брать тех же цыган, вполне реально сохранить обычаи и особую природную магию даже имея возможность рожать детей от других обитателей мира.
- Так скоро и драконы от людей рожать начнут, - в сторону высказалась леди Бригелла из Совета Иль Арте.
- Но ведь покамесь за полторы-то тысячи лет не начали, - стариковским голосом прокомментировал Томассо, на тот момент уже скромненько сидевший в уголке, хотя потом Арно рассказали, что до его появления в Зале Советов, древний дракон бурно дискутировал с масочниками и не только.
Отогнав от себя непрошеное воспоминание, Гибискусмилш ответил вопросом на вопрос:
- А ты как думаешь?
- Ну... я уже и сам забыл, когда в последний раз после меня яйца откладывали.
- А ты сам... - Арно запнулся, прикидывая, уместно ли спрашивать о таком, - когда-нибудь сбрасывал жен... самок на скалы?
Томассо долго молчал. Но масочник не жалел, что спросил. Это было важно. По крайней мере, почему-то казалось таковым. Поэтому он ждал.
- Я старше Радужного, если тебе еще не сказали... - произнес Рамират раздумчиво. И, придав голосу твердость, наконец, признался: - Да, сбрасывал.
Снова помолчали. Арно переваривал, Томассо с любопытством ждал, что он на это скажет. Дракон, не смотря на все прожитые лета, только сейчас, вдруг, осознал, что строптивый масочник - это, как минимум, интересно. Еще любопытнее, чем гордая бабочка. Ведь Арно, как бы вежливо не беседовал с ним сейчас, все равно не собирался так просто сдаваться и открываться своему дракону. А что может быть веселее и увлекательнее укрощения строптивого? И почему ему это раньше в голову не пришло? Они же почти неделю пробирались по Верлиньским лесам. И он, оказывается, столько времени упусти в пустую! Нет бы сразу развить бурную деятельность. Возможно, к сегодняшнему дню, уже бы удалось одержать победу над строптивостью некоторых масконосящих. Так нет же, обуяла его недостойная дракона обида на мир. Зря-зря. Теперь вот неизвестно, что дальше будет. Как только столкнуться с Серпокрылыми или другими бабочками, вряд ли найдется время для завоевательных миссий. Эх, старость не радость! Надо было раньше соображать!
- А сейчас ты смог бы?.. - задал масочник очередной вопрос.
- А ты как думаешь? - спародировав его интонации, откликнулся Рамират.
Арно снова хмыкнул.
- А я-то думал, - пробормотал он почти потрясенно, - что даже арлекину не всегда под силу меня рассмешить...
- Так это ты смеешься? А я думал чихаешь. Даже здоровья собирался пожелать. - Пропел Рамират, который впервые чувствовал себя настолько живым и воодушевленным. Хотелось вершить великие дела, а еще лучше, подорваться прямо отсюда и взмыть в небо. И желательно, чтобы на спине сидел его человек. Точнее, масочник. Но предложить нечто подобное, значило бы поддаться соблазну и слишком рано отказаться от завоевательных планов. Такого он себе позволить не мог.
- Тебе не говорили, - Арно повернулся к нему, с приятной улыбкой на лице, - что есть в тебе нечто арлекинье?
- Наверное, от вашего Вольто заразился. Он ведь первый арлекин, с которым я познакомился, так сказать, по одну сторону баррикад.
- Ты никогда мне не простишь того, что я масочник? - вдруг спросил Гибискус, озадачив Рамирата, потому что на лице Бригелла все так же цвела улыбка. Она даже не померкла. Могла хотя бы застыть на лице, подобно маске, такое дракон еще мог понять, но улыбка кукловода все еще была живой и почти теплой. Как же с этими масочниками сложно. Он-то уже успел приписать на свой счет пару очков. И вот теперь счет снова обнулился. Этот простой вопрос перечеркнул все подвижки, которые были сделаны. Где-то вдалеке закричала хищная птица. Рамират узнал беркута. Закрыл глаза, так как сам не ожидал, что первый проигрыш так сильно его расстроит. Потом тихо задал встречный вопрос:
- Разве я в чем-то обвиняю?
- Я - масочник. Думаю, одного этого достаточно для обвинения.
В общем-то, он прав. Еще неделю назад этого было достаточно, но теперь... все изменилось. Порой мы сами не замечаем, как стремительно происходят в нас перемены, иногда к худшему, иногда, как в этот раз, к лучшему. Хотя, это еще спорный вопрос. Снова в небе над лесом издал свой клекот беркут. Странная птица для этих мест.
- Я тебя не виню. Больше не виню, - поправился Рамират и сразу перешел к делу. - Где-то над нами парит птица. Можешь узнать, нет ли на ней поводка? Я слышал от Шельма, что в Дабен-Дабене...
- Шельм бы справился лучше, - обронил Арно, но медленно поднялся на ноги и запрокинул голову, пытаясь рассмотреть беркута.
Шлимы были сильными кукловодами. Возможно, самыми сильными из всего клана масочников. И Арно был лучшим из них. Конечно, сейчас уже подрастает новое поколение Шлимов. Но в случае с управлением поводками, недостаточно обладать большим таланом, как было, к примеру, с марианеточниками семьи Икуф. Для кукловодов был важен опыт. И у Арно его было предостаточно. Поводок взмыл в воздух невидимой петлей. Если бы Рамират не был связан с Арно запечатлением, скорей всего он даже не увидел его движение. И дракон это понимал. Он встал рядом со своим масочником и так же, как он, смотрел на небо в просветах древесных крон.
- Промахнулся, - выдохнул Томассо слегка разочарованно, скосил глаза на Бригелла и заметил, что тот снова улыбается.
- Ошибаешься, - ответил ему Шлим, не отрывая взгляд от неба. - Ты сказал узнать, а не перехватить управление.
- Значит, я не ошибся, - удовлетворенно произнес Рамират.
- Хорошо, что мы не полетели на драконьих спинах, - заметил Арно, поворачиваясь к нему.
- Тогда уж на крыльях, - ворчливо отозвался дракон.
- Для кого как.
- Согласен. Пойдем. Скажем Ставрасу и Шельму.
- А если они там все еще... лучше просто свяжись с ним мысленно.
- Это приказ, ваша светлость? - Рамират даже отвесил шуточный поклон. Ну, точно арлекин.
- Рекомендация, думаю, так будет точнее.
- Тоже мне рекомендатель нашелся! - Пробурчал Томассо чисто из вредности, но сам внял рекомендации масочника и мысленно связался со Ставрасом.
- Ты оказался прав, - гнусаво заявил блаженствующий под скребком дракон.
На его спине трудился не покладая рук шут, в закатанных по колено запасных штанах и довольной лыбой на взмокшем от усердия лице. Ему нравилось вычищать лошадей, а уж трудиться над чешуйчатым телом собственного дракона доставляло ему просто неимоверное удовольствие. Ставрасу можно было только позавидовать. Тем не менее, когда они все же обратили внимание, что оба их спутника скрылись в лесу и до сих пор не вернулись, дракон предложил Шельму пойти проверить, чем эти двое там занимаются. Мало ли до чего могли договориться эти упрямцы. Еще не хватало рассориться вдрызг перед полноценным выходом на Верлиньскую сцену, как в шутку окрестили их поход масочники. Но Шельм, в тот момент стоящий по колено в воде и с прилежным старанием скребущий специальной щеткой длинную драконью шею, резонно возразил, что в отношения Рамирата и Гибискусмилша лучше не вмешиваться. Что стало очевидно после того, как они со Ставрасом, каждый со своей стороны, попытались наладить контакт между новозапечатленными и потерпели неудачу. Причем, не одну. Так что, пусть теперь сами разбираются. Кроме того, и древний бронзовый, и глава семейства Шлим, были достаточно зрелыми личностями, чтобы понимать, что лучше бы им все прояснить между собой до того, как они доберутся до Оракула Серпокрылых. Ставрас был вынужден с ним согласиться.
Более того, эта жесткая щетка в руках Ландышфуки прямо-таки творила настоящие чудеса. Радужный Дракон млел и чуть ли не мурлыкал от удовольствия, лежа на илистом и прохладном дне мелкой лесной речушки. Мелкой для драконьей туши. Для человека она была весьма глубока, в некоторых местах дно было на глубине в два человеческих роста - не меньше. Кроме того, изобиловала омутами и родниками. Отчего плавать в ней все же не рекомендовалось. Но не тогда, когда стоишь на одной из передних драконьих лап и с веселым насвистыванием полируешь бронзовую чешую. Правда, потом Шельм перебрался дракону на спину и взялся уже не за щетку, а за полноценный металлический скребок. Ставрас от удовольствия выгнул шею и устроил голову на передних лапах. Именно в этом положении его и застал зов Рамирата.
- Это ты о чем? - Утирая пот со лба, отозвался шут с некоторым опозданием. Увлекся игрой закатных лучей на бронзовой чешуе и не сразу обратил внимание на слова своего дракона.
- Хорошо, что мы долетели только до границы, а там уже по Верлиньской территории путешествовали на лошадях. Над лесом летает беркут с поводком кукловода.
- Точно кукловода? Не марионеточника? - В голосе Шельма так и не прозвучало удивление. Поэтому мысленно уточняя данный вопрос у Томассо, Ставрас спросил:
- Ты ждал нечто подобное?
- Просто те нити, которыми была оплетена Вивьен, натолкнули на определенные мысли.
- И теперь ты в своем предположении убедился?
- Еще не до конца. Я все же считаю, что это должен быть марионеточник, а не кукловод, но, конечно, могу и ошибаться.
- Или же в тандеме с местной магией способности масочника претерпели некоторые изменения. Может быть такое?
- Не знаю. Откуда бы мне...
Но дракон повернул к нему голову на длинной шее, и шут замолчал, а Ставрас заметил:
- Ты же Вольто. Спроси у маски масок.
- Спроси у маски масок, - недовольно передразнил его шут, - думаешь это так просто? Мне кажется, что вы все насмотрелись, как я через Дом Советов проходил, и пришли к выводу, что наши маски буквально алчут с нами пообщаться!
- А что, нет? - искренне удивился дракон.
У Шельма после этого сделалось такое лицо... В общем, Ставрас уже знал, что это может означать, поэтому приготовился к худшему. И оно не заставило себя ждать.
- Пусик-ватрусик, - выпрямившись на драконьей спине в полный рост, заявил шут, расплывшись в типично арлекиньей улыбке, - вот как бы тебе помягче сказать, чтобы не обидеть?
- Куда уж мягче, - проворчал уязвленный дракон. Он теперь не мог все эти ласковые обращения, выдумываемые шутом ему назло. Ведь знает, шельмец, чем уесть! - И так тошнит уже от этих твоих нездоровых нежностей.
- Нездоровых, говоришь? - Лицо шута сделалось задумчивым. Дракон заволновался.
- Нет, я хочу сказать, это касается не всех нежностей без разбору, а только словесных!
- О! Тогда просвети меня необразованного, какие еще у нас с тобой бывают нежности. А то, вдруг я по незнанию, перепутаю чего?
Вот так всегда с этим мальцом. Сам не знаешь, когда нарвешься на что-нибудь этакое, с перчинкой, так сказать. Ставрас тяжело вздохнул, отвернувшись, так как выворачивать шею под таким углом было все же неудобно. И от его вздоха вода в речке ощутимо заколыхалась, словно морской прилив. Но в этот момент он услышал клекот беркута, причем драконьим ухом удалось чутко определить, что птичка очень скоро пролетит над ними, так что через какое-то мгновение, шут, не успевший вовремя сориентироваться, оказался под водой с головой. Его вытолкнули на поверхность сильные руки. Возмущенный Шельм принялся отфыркиваться. Хотел уже возмутиться, но встретился взглядом со Ставрасом, который все еще придерживал его, и все понял по желтым драконьим глазам. Запрокинул голову, доверившись рукам лекаря. Тот не мог его отпустить. И полностью сосредоточился на небе, подсвеченном закатным солнцем. Ни единого облачка, так что птицу удалось разглядеть без особого труда. И послать ввысь свои марионеточные нити.
Когда одна из них оплела птицу, так и не коснувшись перьев, Шельма передернуло. Конечно, они со Ставрасом в этот момент находились в речной воде, которая не отличалась теплотой. И все такое прочее. Но дело было совсем не во внешнем холоде. Ставрас крепче сжал объятья, прижимая шута к своей груди. Но голобуволосый, казалось, этого даже не заметил. Шельма испугала изморозь души, которую он почувствовал на тот конце поводка. Да и не поводок то был вовсе. Нечто среднее между плетением марионеточника и полновесным ошейником кукловода. Хорошо, что Ставрас вовремя сориентировался, и "птичка" не успела их заметить. Шельм, как и Арно, не стал перехватывать управление. Это могло вызвать подозрение. Просто отсек от себя мысли о человеке с вымороженным сердцем, и, глубоко вздохнув, сфокусировал взгляд на Драконьем лекаре.
- Давай на берег, а то я уже ног не чувствую, - пробормотал он плохо слушающимися губами. Еще бы! Они уже посинели и мелко дрожали, так как у шут зуб на зуб не попадал. Одно дело ножки замочить и совсем другое целиком в весеннюю речку окунуться.
До берега Ставрас тащил его на себе. Потом заставил переодеться и укрыл всеми четырьмя одеялами. Только после этого сметливый лекарь заварил в котелке, со вскипяченной на костре водой, какой-то особый настой, который заставил выпить не только Шельма, но и вернувшегося Арно. Рамират отказался пить эту бурду, как он сам выразился. В принципе, драконы даже в человеческих телах вполне могли обойтись без питья и еды. Магии мира им было достаточно. Но Ставрас из солидарности с Шельмом тоже пригубил горчащий на языке настой. Наутро им предстоял последний рывок до Оракула Серпокрылых. И уже сейчас было ясно, что прорываться придется либо с боем, либо тайком, как мышки. Только непонятно, как в эту небольшую, но весьма укрепленную, если верить Рамирату, крепость можно пробраться без шума и пыли. Но прежде, чем строит планы, следовало хорошо осмотреться. Неожиданное решение, когда они уже улеглись спать, подал Арно.
Первым сторожить их ночью выпало Рамирату. Он ворчливо прокомментировал, что нет у этих извергов уважения к старости. Но его шутка не показалась спутникам смешной. Он уже хотел сказать, что вообще-то пошутил, когда высказался Арно.
- Я мог бы накинуть поводки на животных. Тут есть несколько поблизости. И они смогли бы нас разбудить задолго до приближения серьезной опасности. Кроме того, можно послать ночного разведчика. Чуть выше по реке я чувствую сову.
- Ты чувствуешь? - после напряженной паузы уточнил Рамират и в наглую подобрался вплотную к своему человеку. Присел на корточки возле лежанки из еловых лап, на которой устроился завернувшийся в одеяло Гибискусмилш.
Масочник, который до этого говорил, не открывая глаз, посмотрел на своего дракона. Лица он его так и не рассмотрел, потому что Рамират загораживал от него костер - единственный источник света на этой поляне, не считая звезд.
- Это приходит с возрастом, - терпеливо принялся объяснять глава семьи Шлим. - Будь с вами Корнелиус, у него бы могло получиться ощутить зверей на большем расстоянии, чем у меня. Это одна из семейных техник.
- А у вас такие есть? - Подал голос Ставрас, обращаясь, конечно же, к Шельму.
- Угу, - сонно буркнул тот.
- Так-с, - протянул Томассо, - а раньше ты предложить это не мог?
- Мог. Но зачем? Мы только несколько часов назад узнали, что за нами наблюдают с помощью магии маски. Но посылать разведчика лучше всего под покровом ночи, меньше вероятность попасться на горячем.
- Я - твой дракон, - тихо, но очень внятно сказал на это Рамират, - я должен знать такие вещи.
- Ставрас про Алекса тоже знает далеко не все. Просто тот не пытается ничего скрыть, когда его спрашивают напрямую. - Возразил ему Арно, - А ведь они связаны дольше нас.
- То есть ты признаешь, что мы связаны?
- Точно так же, как ты признаешь, что ты - мой дракон. Впрочему, я и не отрицаю, что я - твой масочник.
- Тогда, мне кажется, пора прекращать этот фарс.
- Что ты имеешь в виду? - Арно Шлим приподнялся на локте.
Голос выдал его напряжение. Рамират услышал за этим вопросом страх и отторжение. Гибискусмилш был не готов открыться своему дракону. Довериться. Чем Томассо был изрядно раздосадован. Он очень долго смотрел на него. Так, что Арно устал и снова опустил голову на еловые лапы. Рамират же в какой-то момент пихнул его в бок и заставил подвинуться. Сел рядом с ним, спиной к масочнику, и уставился в огонь.
- Ты уже работаешь над тем, что предложил, - тихо спросил он после продолжительного молчания.
- Нас уже охраняют, если ты об этом.
- А сова?
- Чтобы до неё дотянуться, мне нужно подойти поближе.
- Тогда чего лежим, кого ждем?
На протяжении всего их диалога Ставрас боялся лишний раз пошевелиться. Они с Шельмом сейчас явно были лишними. Шуту повезло больше, он мирно сопел под треск костра и звуки голосов их спутников. Они ему совершенно не мешали, он по интонациям слышал, что ничего страшного не происходит. Так что спать в свое удовольствие было в самый раз.
Арно медленно поднялся. Томаса тоже встал на ноги. И они ушли в темноту.
- Да уж, - выдохнул Ставрас, не сумев смолчать. А потом наклонился к уху сопящего рядом Шельма и выдохнул: - Завтра расскажешь мне, что там за техники.
И шут не был бы собой, если бы не пробурчал сонно в ответ:
- Поцелуешь, расскажу...
Тем временем, Томассо и Арно пробирались по ночному лесу. Дракон в очередной раз недоумевал, наблюдая за тем, как свободно его спутник ориентируется в темноте. А потом и вовсе обогнал его и обернулся. Гибискусмилш шел по лесу с закрытыми глазами. И сразу же остановился, когда Томассо решительно заступил ему путь.
- Это тоже особая техника? - Требовательно вопросил дракон.
- Я не вижу в темноте, если ты об этом.
- Куда уж тебе, с закрытыми-то глазами! - фыркнул на это дракон. - Ну, и?
Арно помедлил, а потом все же открыл глаза. Видимо, он считал, что так ему будет легче донести до дракона суть своих слов.
- Мало кто знает, это семейный секрет, но поводки можно накидывать даже на неодушевленные предметы. Конечно, это высшее достижение подлинного мастерства. И тем не менее, с неодушевленных предметов мы можем сами снимать свои плетения, для этого нам не нужен Вольто.
- И?
- Подумай сам, - терпеливо произнес Арно и скрестил руки на груди.
Дракон вытаращился на него так, словно впервые увидел. Это что... что еще такое?! Масочник собрался его как дитя малое учить? Его! Одного из древнейших бронзовых. И точно самого древнего из тех, кто жил среди людей. Этому масочнику еще и сорока нет, между прочим. Но указывать ему на это было, конечно, глупо. Поэтому Рамират резко выдохнул и взял себя в руки. А потом, действительно, заставил себя пораскинуть мозгами. В грязь перед масочником падать не хотелось, но он пообещал себе, что еще припомнит ему это. Сообразил он быстро. Оказалось достаточно разок прокрутить в голове то, что ему сказал Шлим.
- Ты идешь по лесу, набрасывая поводки на деревья, и они тебя ведут, так?
- Так. Это трудно описать словами, если вдруг тебе станет интересно, как это выглядит.
- Так покажи мне без слов.
Все. Это, наконец, было озвучено. Рамират понял, что поспешил в тот же момент, когда слова сорвались с губ. Он пожалел о них. Но было поздно. А потом заговорил масочник.
- Рамират... - казалось, масочник впервые обратился к своему дракону по имени, - моя душа не тот родник, к которому стоит...
- Вообще-то, жажда меня не мучит, - перебил его Томассо, сузив глаза.
Арно запнулся и не смог продолжил. Закрыл рот и умолк. Так они и стояли друг напротив друга, не зная, что теперь делать.
- Ладно, - протянул дракон и отступил от масочника, - Замнем, - бросил он уже на ходу и пошел вперед. Но Гибискусмилш поймал его за нижний край куртки.
- Уже достаточно. Сова снялась с ветки и летит в нужную нам сторону.
- То есть пока мы... разговаривали, ты был занят поводком для нее? - холодно спросил Томассо, не оборачиваясь. В его голосе отчетливо проступила досада. Как же так, не он один занимал все мысли масочника в этот знаменательный момент.
- Ты ведешь себя, как влюбленный мальчишка.
- А ничего, что сейчас я на самом деле, как такой мальчик? Запечатление, - произнес он с интонацией учителя, дающего повторные объяснения нерадивому ученику, - забыл, что тебе о нем рассказывали? - Дракон медленно повернулся лицом к масочнику. - Ты даже представить не можешь, что мы испытываем, проходя через него. Я думал, что слишком стар для этого. Что мне уже никогда не повезет. А, когда почувствовал тебя, понял, что не нужен. Для этого много времени не надо. Достаточно взгляда. Так что подарком судьбы ты для меня не стал, уж извини.
- Драконы вне судьбы, я помню, - тихо сказал масочник, когда Томассо перевел дух, но тот лишь отмахнулся.
- Ладно, - бросил Рамират, обходя его по широкой дуге. - Раз закончил, возвращаемся.
- Во мне уже много лет живет боль. Боль мальчишки, которого, увы, однажды предали. Так он решил. Хотя, это скорее было честностью, чем предательством. Поэтому, я считаю, что тебе...
- Будет больнее, чем потерять своего человека? Не думаю, - жестко бросил дракон и сделал шаг вперед. А потом был вынужден схватиться за ствол подвернувшегося под руку дерева.
Тоненькая березка сломалась под его рукой. Раздался треск. Оглушительный в тишине ночи. Древесина просто раздавилась под его пальцами. Драконья сила драконьего потрясения. Тавтология, конечно, но чертовски верно. Потому что это было больше, чем шаг навстречу.
- Слишком много потрясений за один вечер, - негромко сказал Арно, подойдя к нему со спины. - Надо возвращаться.
- Спасибо, - с трудом выдавил из себя дракон, все еще находясь во власти чужих чувств, которые перестали быть для него тайной за семью печатями. Масочник открылся. Даже больше, решительно рванулся навстречу, сметя все собственные барьеры Томассо, которые он так старательно возводил с момента запечатления. Полноценное единение свершилось. Осталось научиться как-то с этим жить.
12.
Они выступили с первыми лучами солнца, оставив лошадей свободно пастись на лесной поляне. К каждой из них Шельм привязал одну из своих нитей. Если повезет, животных еще можно будет призвать обратно. Конечно, если они не попадут на зуб какому-нибудь лесному хищнику. Конными они были бы заметнее, чем пешими. Поэтому, решили пробираться до Оракула Серпокрылых на своих двоих. Конечно, такой способ передвижения вызывал у драконов некоторые опасения, несмотря на то, что вся поклажа поместилась в особом кулоне Шельма, и все четверо шагали налегке. Крылатые опасались, что масочники, которые, как не крути, были людьми, не выдержат заданный темп. Но те оказались на удивление выносливыми.
Ставрас в Шельме изначально не сомневался, им уже приходилось путешествовать вместе. Так что больше всех по этому поводу разорялся Рамират, который, несмотря на все то, что случилось ночью, до сих пор чувствовал себя с Арно словно на птичьих правах. Не удивительно, что даже птичьи трели в ветвях деревьев и погожий солнечный день не способствовали улучшению его настроения. И почему это миру приспичило запечатлеть его на масочника, даже жрица-бабочка для этого лучше б подошла. Рамират уже знал почему. Бабочку он бы легко мог согнуть в бараний рог. И большинство обитателей Драконьего королевства тоже. Ему нужен был кто-то сильный, тот, к кому не получилось бы отнестись покровительственно, как к мальчишке. Так что получите, распишитесь. Арно Шлим - сгибай не сгибай все равно распрямиться. Упругий, чтоб его, гуттаперчевый. Найдет, где отступить, усыпит бдительность и снова останется при своем.
Наутро Гибискусмилш вел себя с драконом как ни в чем не бывало. Это еще куда ни шло. Не на шею же своему дракону вешаться отцу семейства, но... Рамират снова перестал его слышать. И, похоже, упрямый масочник даже вникать не хотел, что теперь это еще и болезненно. Раньше, предположим, они еще не были связаны до конца. Но теперь, когда дракон узнал его душу, соприкоснулся с ней, вновь возведенная стена давила на нервы и вызывала непрекращающуюся зубную боль. Хоть на полку зубы складывай. Вот уж не думал, не гадал, что рано было вчера расслабляться!
- Ты же себя стариком считаешь. А фору дашь иным молодым, - язвительно заметил Томассо, догнав Арно на едва заметной лесной тропинке.
- Ты тоже не упускаешь возможности напомнить чьи крылья тут самые древние. - Парировал масочник и тут же смягчился, - Не придирайся, пожалуйста.
Ну, просто в кошки-мышки играет, безобразие!
- Древний в моем случае тоже, что мудрый. - Возразил дракон с чувством собственного достоинства.
- О, да. А в моем случае отсылка к старости, способ напомнить, что согнуть меня в драконий рог, как мальчишку, не получиться.
- Довожу до вашего сведения, старейший масочник на деревне, что драконы рогоносцами никогда не были.
- Значит, еще будут, - улучив момент, вставил обернувшийся на них Шельм, идущий впереди за Ставрасом.
- А я вообще не с тобой разговариваю мелочь пу... тощая! - в последний момент поправился Рамират, окинув фигуру шута критическим взглядом.
Арно хмыкнул. Теперь-то Рамират уже точно знал, что так Шлим смеется. Хотел было отпустить еще один ехидный комментарий в его адрес. Как чуть не наткнулся на Шельма, резко затормозившего перед ним.
- Ну и чего стоим? Кого ждем? - успел выдохнул ему в спину дракон, когда шут очень медленно повернулся к ним с Арно лицом. Взгляд Ландышфуки безошибочно остановился на Гибискумилше. Два масочника смотрели друг на друга очень странными взглядами.
Ставрас, шедший впереди всех и расчищающий дорогу, заметил, что остальные отстали и вернулся к ним. Увидел, что происходит что-то странное и положил ладонь на плечо Шельма.
- Что случилось?
Шут не отреагировал. А потом очень медленно и осторожно спросил у Арно:
- Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?
- Хочешь сказать, что это нормально?
- Если тебе так больно, что пришлось сплести удавку, не думаю.
- О чем это вы? - Вопросил Рамират.
Но к нему обратился уже Ставрас.
- А ты как себя чувствуешь?
Томассо хотел отшутиться, но по взгляду драконьего лекаря понял, лучше сказать правду. Поэтому прокомментировал:
- А как, по-твоему, чувствует себя дракон, которого отсекают от его человека?
- Кто мог такое сделать? - спросил Шельм.
- Уж точно не я! - тут же рыкнул Томассо и выразительно посмотрел на Арно. А потом как-то весь осунулся, потому что увидел полное недоумение на лице масочника. Взял себя в руки и бросил Ставрасу.
- Погуляйте пока где-нибудь поблизости. Мы тут сами попробуем разобраться.
- Но...
- Шельм, идем, - Ставрас взял за локоть попытавшегося вмешаться Ландышфуки, но тот уперся, высвободился и шагнул к Томассо. - Он сплел для себя удавку мертвеца. Тот же поводок кукловода, но набрасывается на шею масочника либо им самим, либо кем-то, близким по крови. - Он сделал паузу, бросил взгляд на стоящего в стороне Арно и снова посмотрел на Томассо. Тот очень медленно спросил:
- Зачем?
- Последний дар умирающему. Удавка облегчает боль.
- И убивает?
- Нет. Просто дает умереть спокойно. Арно не умирает, не надо делать такие страшные глаза, просто... ему больно. Вряд ли меньше, чем тебе. И это, конечно, идеальный выход в нашей ситуации, почувствовав недомогание, отсечь себя от боли и шагать налегке.
- Я понял. - Глухо сказал Рамират и, повернувшись лицом к своему масочнику, бросил им через плечо, - Уходите.
Когда за спинами Ставраса и Шельма перестали шуршать кусты, дракон снова сосредоточил все свое внимание на масочнике. Тот устало привалился спиной к очередному дереву и прикрыл глаза.
- Если это сделал я, то не специально, - произнес он негромко, словно ему было трудно говорить.
Рамират подобрался ближе. Встал напротив.
- Как это ощущается? У меня, например, адски ноют зубы.
- А у меня... - начал Арно и вдруг, отстранившись от дерева, стал раздеваться. Рамират следил за его действиями с любопытством, но шутить на эту тему не стал. Не дело это, когда человеку больно. Точнее, масочнику, но это уж, как срослось.
Гибискумилш снял с себя куртку и, не глядя, протянул Томассо, тот удивился - тоже мне, вешалку нашел! - но принял. А потом Арно стянул с себя расшитую фиолетовыми птицами рубаху и, наконец, открыл глаза, держа скомканную рубаху в левой руке, а правую отведя в сторону, чтобы дракону было лучше видно. Весь правый бок представлял собой один сплошной синяк. От пупка до подмышки. Жуткое зрелище. Томассо не представлял, чтобы такое увечье можно было приобрести посредствам какого-нибудь очень сильного удара. Тут было нечто другое.
- Почему именно на боку? И почему именно так?
- Я не знаю, - ответил Шлим и опустил руку. А потом снова натянул через голову рубашку. Но продеть руки в рукава ему не дал вопрос дракона:
- И зачем ты это делаешь? Мы с места не сдвинемся, пока тебя не вылечим, - очень спокойно и сдержанно произнес Томассо.
- Судя по всему, ты тоже не знаешь, почему мой организм именно так на тебя реагирует. Поэтому не можешь предложить какое-либо лекарственное средство, или я не прав?
- Не прав, - дракон небрежно бросил его куртку на траву и толкнул масочника ладонью в грудь, заставляя прислониться к дереву. Теперь они стояли совсем вплотную. Растопыренная пятерня Томассо все еще была прижата к обнаженному телу масочника. Уродливым, смятым шарфом на шее Арно повисла рубаха. Они смотрели друг на друга. Потом масочник спросил:
- И что все это значит?
- Имей терпение, - фыркнул дракон и с нажимом провел ладонью по изувеченному боку. Шлим поморщился. Томассо обнажил зубы в ухмылке. А потом...
- Ох! Стой! Не надо! - воскликнул Арно, вцепившись в плечо Рамирата одеревеневшими пальцами. Было непонятно, что он собирался сделать, оттолкнуть или, напротив, не дать отстраниться. Дракон больше не ухмылялся, просто смотрел блестящими, нечеловеческими глазами. А потом прикрыл их веками и скрипнул зубами, когда почувствовал, как на шее словно сжалось что-то. Ошейник? Удавка? По ощущениям и не скажешь. Но больно. Чертовски больно. Вся шея горит.
Через несколько минут они оба сидели на траве. Рамират заботливо - ну, просто наседка! - помогал масочнику продеть руки в рукава.
- Больше так не делай, - сказал Шлим, когда Рамират привалился спиной к тому же дереву, возле которого уже сидел масочник.
- Ты прямо со мной как с дитятей малым. Не стыдно?
- А ты со мной, как с мальчишкой неразумным, не совестно?
- Слушай, - Рамират повернул в его сторону голову, - Но ведь ты и ведешь себя соответственно. Почему сразу не сказал, что бо-бо?
- А ты почему? - прозвучал встречный вопрос. На что Рамират открыл рот, потом его закрыл и снова отвернулся, глядя на виднеющееся за кронами деревьев небо. Масочник продолжил: - Вот и я поэтому же. Думал, ты меня так наказать решил. Раз на словах не получилось вразумить, то боль может оказаться действеннее.
- Я бы не стал. Обида обидой, но чтобы так... Ты разве вчера меня плохо слушал? - возмутился Рамират.
- Я вчера тебя вообще не слушал, - тихо и непреклонно сказал масочник и с трудом поднялся на ноги. Отошел в сторону и подобрал с земли свою куртку. Надел ее, и только после этого снова повернулся к дракону. Тот был хмур и смотрел на него очень пристально, неприятным, тяжелым взглядом.
- Хочешь сказать, что вчера единение было односторонним?
- Я старался не видеть и не слышать, - подтвердил его догадку Арно Шлим. И тут же снова оказался нос к носу со своим драконом, стремительным и злым, как никогда.
- Что мне сделать, чтобы ты перестал быть таким... - Рамират не стал озвучивать последнее слово, и сразу же задал другой вопрос: - Как мне вообще с тобой говорить?
- Тебе было бы приятно, что тебя читает масочник? Не думаю, - сам ответил на свой вопрос Арно.
- А меня ты спросил? Хочешь сказать, что это только из повышенного драконолюбия ты сам довел себя до этого, - взгляд Томассо на миг метнулся к правому боку Шлима и тут же снова вернулся к лицу масочника.
- Я спрашиваю сейчас, - не захотел сдаваться Арно.
- А я отвечаю, - отступив от него на полшага, слегка торжественно произнес Рамират, не отпуская взгляда масочника, а потом сам тон его неуловимо изменился, - Мне... было бы приятно. Потому что ты на самом деле не мальчика, и тут не приручать надо... тут должно быть что-то другое. Но мои люди... те, что были до тебя, всегда принимали эту игру - старый, мудрый и порой брюзжащий дракон и молодой, иногда излишне горячий отрок. Ты для меня как верлиньская шкатулка с двойным дном. Мне тяжело с тобой, поймы ты!
- А мне легко? - отозвался Гибисквсмилш, словно пропустил мимо ушей все, что сказал его дракон. А потом вдруг вскинул руку и с силой сжал горло Рамирата, который даже попятиться не успел. Так растерялся. А потом была вспышка света, ослепившая обоих, и бездна неба над головой, когда они очнулись и обнаружили, что лежат на траве и смотрят вверх, на качающиеся и словно бы перешептывающиеся под дланью ветра верхушки деревьев. И за этим зеленым пологом виднеется с детства знакомая каждому мальчишке голубизна.
Рамират медленно повернул голову, точно зная, что рядом с ним ногами в другую сторону лежит масочник. Их взгляды встретились. Арно тоже почувствовал, что его дракон, так же, как и он сам, очнулся и жаждет высказаться.
- Ну и зачем ты это сделал? - ворчливо протянул Рамират, по всей видимости решивший закрыться маской "брюзжащего, пожилого дракона", о котором недавно вспоминал.
- А ты не догадываешься? - в голосе масочника не было ни капли благодарности. В этом все их племя. Нет бы спасибо сказать, что дракон с ним боль пополам решил разделить, а этот все чем-то недоволен. Неблагодарный! Но, по всей видимости, что-то из этих мыслей отразилось на лице Рамирата, когда он снова отвернулся и уставился в небесную синь. Или же масочнику сказал о многом тяжелый вздох, сорвавшийся с губ Томассо. Как бы там ни было, Арно тоже смотрел теперь только в небо и объяснял: - Ты же не боль он той гематомы со мной разделил, ты мою удавку пополам разорвал. А ведь она моя, и была сплетена как раз для того, чтобы боль уменьшить.
Дракон долго молчал. Масочник тоже больше не пытался развить мысль, но все и так было понятно. Понятнее просто некуда.
- Не могу я с тобой, - с голосе Томаса прорезалась горечь, - Я ведь как лучше... а у вас все не так, как у людей. Не могу... - выдохнул он прочти беспомощно и умолк.
- Я тоже виноват. - Вдруг тихо произнес Арно. - Теперь не знаю, как все исправить. - Он снова повернул голову к Рамирату, и они встретились с драконом взглядами, - Ты прости меня. Я слишком долго был один.
- Полетаешь... - Томассо осекся, когда понял, что чуть не слетело с его губ под впечатлением от извинений масочника, а потом понял, что правильно начал, потому и продолжил: - Полетаешь со мной, как только представиться возможность.
- Почту за честь.
- Не полетает, - вдруг раздался откуда-то слева голос Шельма. Рамират дернулся и резко сел. Арно остался лежать. Похоже, ему было не под силу сейчас встать самостоятельно. А шут печально улыбнулся его дракону и тихо сказал, - Пока все обрывки и узлы из него не вытянем, он даже на ноги не сможет подняться.
- Что все это значит? Какие еще обрывки? Какие узлы?
Шельм шагнул к ним ближе. Из-за дерева, возле которого он стоял, появился Ставрас. На лице драконьего лекаря явственно читалось обеспокоенность.