--
Как ты держишь палку! - орал Горнахт. - Держи палку крепче, маленький ублюдок! Во имя кулака Могучего Гора, которым он дубасил твоего Повелителя! Встань на обе ноги, или ты спящий журавль?
Но лишь только я двинул ногой, он ткнул меня в живот и я упал.
--
Ты - жратва для стервятников, - сказал Горнахт. - И ты всегда ею будешь. Вернись к писцам. Только калам тебе и по силам поднять.
Я начал подниматься, но он стукнул меня шестом по ногам и я упал снова.
--
Руки твои слабы, - сказал Горнахт. - И ноги твои не лучше. И если ты держишь свою палку так, то враг ударит по ней дубиной и отобьёт твои руки. Ты выронишь палку и будешь безоружен перед ним. Что помешает ему погрузить острия дубины в твою пустую голову?!
Я молчал. Мои руки были слабы, когда он впервые дал мне в руки палку. То было два сезона назад.
--
Держи палку крепко, но наклони её. Пусть дубина врага упадет на неё, но не достигнет твоей головы. Пусть она пройдёт по твоей палке и упадёт в сторону и увлечёт врага за собой. Поднимайся, или я заставлю тебя, клянусь лапами Могучего Гора, что драли спину твоего Повелителя!
Тогда я встал и осторожно поднял свою палку. Горнахт доказал мне свою правоту - он ударил по моей палке и теперь я не чувствовал в своих руках жизни. Мне хотелось пойти к водоему и сунуть их в воду, чтобы смыть песок со свежих ссадин, но Горнахт взялся за свой шест и пошел на меня. И когда он занёс его над головой и стал опускать на меня, я ждал его. Я отступил в сторону, едва шест его встретился с моей палкой, и пнул его в колено.
И он упал!
Горнахт упал, первый раз за два сезона я заставил его упасть!
От радости я стукнул его по плечам и закричал:
--
Я не жратва для стервятников, Горнахт! Ты сам - жратва! А я - служитель Сета!
Горнахт начал подниматься на ноги, и я отскочил подальше. Гнев его силён и страшен и он не спустит мне удара по спине. Он готов был кинуться в бой и всерьёз меня поколотить, но нога его подломилась, и он снова упал на колени.
--
Клянусь клювом Могучего Гора, которым он клевал башку твоего Повелителя. - проворчал он. - Может, и нет.
Тогда я подошёл и помог ему подняться. Раны его зажили, но они были глубоки и не были первыми ранами в его жизни. Я счёл все шрамы на его теле, пока ухаживал за ним, и их было тридцать два. Он не достиг лет Сетнута, и даже лет Аповера, но раны, плохая еда и трудности жизни в пустынных местах состарили его. Шрам на ноге не мешал ему ходить, но садиться и вставать ему было трудно.
--
Я не показывал тебе этого, - сказал Горнахт. Он поднялся и отряхнул пыль с колен. - Где ты узнал?
Я узнал накануне. Я пришел в дом Сетмера, чтобы взять там травы. Но у входа в его дом я встретил сына резчика - Хефри и сына плотника - Атуи. И мы вступили в спор. Хефри говорил, что Господин Мой Сет проиграл Гору схватку, и оттого слаб. А я говорил, что они равны в силе своей, ведь битву их смогли прекратить только боги, и никто из них не уступал другому.
- Сет был нечестен в этом бою, - вступил Атуи. - Он превратился в свинью.
--
Не возводи хулы на бога, - ответил я. - Иначе чёрная свинья придет однажды и заберёт у тебя глаз. Будешь в точности, как твой любимый Гор.
Атуи зарычал, как лев, охотящийся в тростниках. Он бросился на меня, и кулаки его были подняты и сжаты. Я ждал его. Когда он оказался на расстоянии руки, я сделал шаг в сторону и подставил ему ногу. И он споткнулся и обрушил стену сада.
Хефри тоже хотел накинуться на меня и я уже готовился сделать его ещё одним разрушителем глинобитных стен, но тут из дверей вышел Сетмера и сказал:
--
Плохо ты поступаешь, Сутех. Скажут - служители Сета, подобно господину своему нападают на беззащитных и наносят побои. Или ты успокоишься лишь когда стражи храма сложат оружие и признают твою силу?
И я поклонился ему и вошел в его дом вместо того, чтобы утвердить свою победу.
А Сетмера обернулся к Атуи и Хефри и сказал им:
--
Передайте отцам вашим: я велел им прийти вместе с вами и возвести ограду моего сада, вами разбитую. А раз вы смеете судить о богах и поднимать руку на Слугу Повелителя нашего, значит сил у вас с избытком и потому - пусть стена будет на локоть выше, чем была.
И он закрыл дверь.
Я рассказал Горнахту, как было.
--
Истинно, - сказал Горнахт. - Впервые вижу писца, которому открываются не только свитки, но и удары. Клянусь Инпу, которого супруга Повелителя твоего зачала на стороне! В другой раз я отделаю тебя - и ты будешь неделю ползать подобно Собеку.
--
Позволишь ли ты мне повторить урок сейчас? - спросил я.
--
Нет, - мрачно ответил Горнахт. - Сегодня ты получил своё. И я не могу тебя наставлять. Я сам бы пополз. Но нет чести Гору ползать перед малосильным и хилым прислужником Сета.
Он захохотал. От его хохота журавли и утки в испуге покинули заросли тростника и вода заплескалась от ударов их крыльев и лап.
--
Ха! - воскликнул Горнахт. - Крокодилы бегут, заслышав мой голос! Я все ещё
-->
могуч[Author:TB]
. Подведи меня к воротам, маленький Сет.
Я оставил его у врат храма. Он отправился в селенье, чтобы пить пиво и поносить Господина Нашего. Работники и мастера, и крестьяне, и рабы придут его слушать. И женщины и дети будут его слушать. И даже собаки придут и сядут рядом...
Я отвернулся и пошел в храм.
В дом Сетмера постучал я. Хефри и Атуи, что трудились по локоть в глине, посмотрели на меня злобно. И Атуи плюнул в глину, но они промолчали. И я не стал насмехаться над ними у дверей Сетмера.
Сама хозяйка открыла мне. Руки ее были белыми, волосы ее были завязаны.
- Привет тебе Мериф, - сказал я. - Да продлит Ра годы благоденствия. Я отвлёк тебя от дел.
--
Привет тебе, Шери, - ответила она. - Входи. Ты пришел вовремя. Я закончила дела свои, и хлеб вот-вот достанут из печи. Ты будешь сидеть с нами за столом и разделишь еду.
Я был в кладовых храма и в амбарах, когда ушел от Горнахта. Я взял там травы и масло. И я был у слуг и взял у них журавля. И я взял нитку лазурита из тех, даров, что дала мне жена писца Красного Дома на празднике. Всё я сложил в корзину, когда пошёл в селенье.
Теперь я отдал Мериф корзину, и только лазурит оставил в руке.
--
Возьми, Мериф, я принес запечёного журавля для твоей семьи и травы из запасов храма твоему господину.
--
Да благословит Ра твой путь! - воскликнула Мериф. Она обняла меня и взяла корзину. - Ты сделал обед праздничным, Шери. Позови моего господина, я отправлюсь к детям, и потороплю их.
Когда бывают в храме праздники и женщины, близкие к Великому дому приезжают со своими мужьями, они тоже зовут меня Шери. Им дела нет, что я Слуга Бога и служу ему в храме - их удивляет мой вид. Мне же противно слышать, как они называют меня так.
Но когда Мериф, жена Сетмера, говорит "Шери", в сердце моем радость и слезы - я вспоминаю мать. Отец мой и Господин истинно велик, но он редко приходит к нам и час, когда я смогу следовать за ним ещё не настал. Оттого мне радостно бывать в доме Сетмера.
Я пошёл к нему и приветствовал его и передал слова его хозяйки. И он приветствовал меня с почтеньем. Мы сидели за столом с его семьей. Журавль кончился быстро, но и другой еды было довольно. Щедрая Мериф сказала Сиа принести мёда, и мёдом мы закончили наш обед. Я хотел остаться до часа, когда днище небесного судна коснётся тростника, но постучали в дверь. Сельские девочки пришли звать детей Сетмера. Тогда я сказал, что пойду с ними.
Мериф улыбнулась и пожелала мне благоденствия, а Сетмера велел приходить утром. Старшая из дочерей осталась в доме, а две самые младшие уже уснули. Нефер и Ахури побежали вперед, а Сиа пошла медленно. После сева она стала носить длинное платье и походка её стала плавной, грудь поднялась, а голос стал нежным. И она перестала бегать вприпрыжку. Сестры её бежали бегом, а она шла - не торопясь - и я пошёл медленно рядом с ней.
--
Матери твоей нездоровится? - спросил я. - Она кажется утомленной.
--
Она в тягости и принесёт еще одну, - ответила Сиа. - Но нам не будет тесно.
Она рассмеялась.
--
Мери из стражей храма приходил со своим отцом к моему отцу. Скоро Уину отведут в дом его. Теперь он ходит к ней и смотрит на неё открыто и носит ей мёд из храма. Она смеётся без причины, когда его нет, и смеётся еще громче, когда он приходит. Ра совсем лишил ее разума.
--
Мери - хороший воин и добрый человек, - сказал я.
--
Он старый, - фыркнула Сиа. Плечи её поднялись и опустились.
Я так не думал. Молодая жена Мери умерла, но не оставила детей. Он похоронил её, как подобает, и долго был неутешен. И если Уина придёт в дом его и принесет ему новую радость, в том будет благо.
--
Пусть она идет, - сказала Сиа. - Если выбирать из стариков, то мне больше нравится Горнахт, который бьёт тебя палкой. Он сильнее Мери и совершил много чудесного. Мы можем пойти и послушать его.
--
Сиа, - сказал я. - Я слушал его достаточно. По велению Господина моего твой отец лечил его. Я был рядом с ним каждый час, чтобы он мог пить и есть, когда хотел и не испытывал ни в чем нужды. Я был с ним рядом - такова воля Сета. И не было часа, в который Горнахт не проклял бы Господина Моего, волею которого жив.
--
Господин твой - Сет, и ты клевещешь, - рассердилась Сиа. - Я пойду без тебя!
И она зашагала быстрее. Я заторопился за ней.
--
Сиа, - говорил я, - Сиа, погоди. Пусть будет по твоему слову. Мы пойдем слушать его. Постой, я принес тебе подарок.
Тогда она остановилась. Я открыл ладонь перед ней и подал ей лазурит. И Сиа вскрикнула, потому что он был ярок и красив и украшен маленьким Оком из чистого золота. Такого не было ни у сестер её, ни у подруг.
--
О! - сказала она. - Это твой подарок? Ты принес его мне?
Я положил лазурит из своих ладоней в её ладони. Пальцы мои коснулись её пальцев, и сердце моё стало тростником на ветру. Что она скажет, если я приду в дом её отца со своим отцом и попрошу, как Мери? У меня нет дома, но я смогу его завести. Скоро меня признают взрослым, тогда и я смогу взять себе жену и пусть это будет Сиа...
Я думал об этом, когда она повязывала лазурит на свою шею. Мне представлялось, что я возвращаюсь из странствий с Моим Господином и Сиа встречает меня на пороге, как Мериф встречает Сетмера и я улыбался.
Приятные мысли прервал Аповер, он пришел торопливо, почти прибежал и закричал издалека:
--
Сутех, вот я нашел тебя. Ступай к источнику. Горнахт бесчинствует там и поносит Нашего Господина. Я не стану его успокаивать - это твое дело!
Я увидел, что левый глаз Аповера стал уже правого и понял, что он пытался, но не достиг успеха...
С тридцати шагов слышен был голос Горнахта.
--
Я взмахнул палицей - и он пошатнулся. И я теснил его, как Могучий Гор теснил его в Великой битве. И так он шел задом до самого края воды. Но он достиг воды и перестал пятиться. Я хотел столкнуть его в воду. Собек уже послал за ним своих слуг...
Я слушал, и злость во мне разгоралась. Как он смеет говорить людям, что живут при храме, подобное. Что ни вечер он похваляется, что гонял Господина моего по камышам, словно лев дикую антилопу.
--
Я гонял его по зарослям, как шакала! - Горнахт возвысил голос так, что и на другом берегу реки было слышно.
Люди не знают, как Господин Мой привёз его в храм на своем корабле, когда пять душ из семи покинули его тело и уже шли к полям Иару. И как он повелел Слугам своим заботиться о нем. Они верят, что Горнахт победил Могучего и только колдовством Сет заставил его отступить.
--
И тогда он призвал из зарослей льва. Он призвал Льва из львов. Этот лев смотрел мне в глаза, не задирая головы - так он был велик.
Гнев мой переполнил меня. Я вышел к пальмам, где сидели люди селенья и встал перед хвастуном.
--
Могучий Гор, - сказал я так, как говорил, если надо было передать речь одного человека другому. - Господин Мой узнал о твоих подвигах. Он хочет, чтобы ты шёл без промедления в храм. Он придёт к тебе, чтобы ты рассказал ему. Поторопись.
Горнахт поднялся медленно. Он посмотрел на меня, посмотрел на жителей. Страха не было в его глазах. Но они были мутными, словно в них проникло пиво..
--
Пусть приходит, - сказал он. - Пусть приходит! Я столкну его крокодилам при тебе, чтобы ты перестал сомневаться в величии Гора, маленький Сет!
Он забрал кувшин и пошел в сторону храма, а я пошёл за ним. Всю дорогу он ругал меня, и Сетнута, и Аповера, и Сета, и даже Асет досталось. Всю дорогу я шел за ним и думал, что завтра исхитрюсь и побью его еще раз. Я уже придумал, как...
В час, когда мир лежит во тьме и Хепри только собирается покинуть своё вместилище, я был разбужен. Но я думал, что сон мой продолжается, оттого что увиденное мною было мне непонятно.
Сетнут вошел в мою комнату и положил в корзину мои одежды и коробку с украшениями, и пенал с кистями и чернилами. Лицо его было печальным.
Ему стало известно, как я говорил с Горнахтом в деревне, решил я. Он узнал, как я говорил от имени Господина Моего - cлова, которые не были сказаны - и разгневался. Он соберёт мои вещи и выкинет их на дорогу. А вслед за вещами выкинет меня.
За Сетнутом вошел Господин Мой. Он увидел меня и то, что я не сплю и наклонился ко мне. Я чувствовал, как рука его коснулась моей головы.
--
Пришло время, - сказал Господин Мой. - Но до утра ещё далеко. Спи...
И я уснул вновь на своей постели.
А проснулся под тростниковым навесом, под плеск воды и крики птиц. Свет, что проникал снаружи в щели, был ярок. И ветер был свеж. И рядом спал Хив. Я приподнял плетёный занавес и увидел Господина Моего. Он стоял у носа корабля - а это был корабль. Сердце моё возликовало, когда он повернулся ко мне.
--
Сутех, - воскликнул он. - Ступай сюда.
Я побрёл к нему, спотыкаясь. Когда я встал рядом с ним, он положил руку мне на плечи, а другой указал вперед.
--
Смотри, - сказал он, - вот Хет-ка-Пта, где Белая корона соединяется с Красной.
Я посмотрел и увидел. Множество строений поднималось на берегу. Множество парусов было над водой. И Ра благословлял величие города первыми лучами. Я смотрел и смотрел и мне казалось - я не жил до этого дня...