Республика была маленьким сообществом, всего чуть больше трех тысяч человек. В старые времена этого не хватило бы даже на статус городка , максимум - на деревню. Ну а, как известно, в деревне все друг друга знают. Шагу не ступишь, чтобы не встретить кого-то из знакомых. Спустя месяц после казни Грин встретился с Бени в порту. Они с Вайнштейном приехали поверять, как идут дела на раскопках. Начатое Фрайманом дело продолжилось, теперь уже от имени Республики. Грин увидел Бени, стоящего у входа в управление порта, и подошел поздороваться.
- Привет, Шими, - ответил на приветствие Бени. - Видишь вот, копаемся помаленьку с мужиками... - Бени был одет в грязную спецовку, на руках рабочие перчатки. В руке он держал ломик. - Чертово цунами все вверх дном перевернуло, контейнеры разбросало, как кубики. Теперь поди пойми, что где. Вчера целый день к одному контейнеру подбирались, наконец, вытащили, открыли - а там резиновые члены. Целый контейнер резиновых, мать их так, членов.
- А что вы с найденным делаете? - спросил Грин.
- Засовываем, мля, в задний карман, - сплюнул стоящий рядом с Бени бородатый мужик.
- Часть на склад сдаем, это все считается собственностью Республики. Остальное себе берем. Меняем там, кому то надо. Опять же, если вещи дельные, на еду запросто сменять можно. Республика все берет - и лампочки, и электронику, и одежду, - пояснил Бени. Грин спросил для проформы, просто чтоб поддержать разговор. Он знал, что со складов Республики - в основном, из бывших запасов Фраймана, выделяли продукты для обмена на нужные вещи. Это была идея Коцюбы, не давать еду просто так, чтобы не кормить паразитов. Центр временного размещения уже был закрыт. Как говорил Медведь, "халява кончилась, пусть крутятся".
- И как, вам хватает?
- Когда как, иногда, вот как вчера, не везет. Но с голоду не умираем, грех жаловаться.
- Мы на следующей неделе деньги начинаем печатать, - Вайнштейн подошел, и с ходу включился в разговор. - Будет легче. Кстати, танкист, ты к нам за помощью в обустройстве так и не обратился. Почему?
- Я сам справлюсь. Подачек мне от вас не нужно, - глядя Вайнштейну в глаза, ответил Бени.
- Ну, наше дело предложить, - Вайнштейн ушел к квадроциклу.
- Ты чего, не взял у них помощь? Во, дурак! - идя за Вайнштейном, Грин невольно услышал, как поражается товарищ Бени его, бениной, глупости. Грин понимал Бени - тот не хотел принимать ничего у тех, кто убил его друзей. Ему было жаль, что Бени не с ними, не с Республикой, но поделать с этим ничего не мог. У каждого своя правда.
Новые деньги были любимым детищем Вайнштейна. Он неделю сидел, зарывшись в книги, два раза они с Грином даже ездили в библиотеку, и скачивали файлы с серверов. Ванйштейн изучал теорию. Однажды ночью он потряс весь дом громовым рыком: "Нашел! Нашел!". Разбуженные домашние вышли узнать, что стряслось, и увидел, что Вайнштейн пляшет на столе в гостиной, топча исписанные листки.
- Вайнштейн, ты чего? - спросил Коцюба, и зевнул. - Ночь на дворе.
- Я знаю. Как сделать так, чтобы у нас не завелись чмулики! - выпятив грудь, сверкнул стеклами очков Вайнштейн.
- Ну и хорошо, орать-то зачем? - с этими словами Марина развернулась, и ушла к себе, ругая "этого чертова пьяницу". На следующий день Вайнштейн объяснял Коцюбе:
- ... от выбора экономики, от денег, зависит и структура общества. Идеология вторична, деньги на первом месте. Да ты и сам это знаешь, ведь это ты натолкнул меня на мысль искать в этом направлении. Получается, что, какую бы идейную базу мы ни подвели под Республику, если мы построим экономику, где властвует ссудный процент, то рано или поздно, придем к тому, с чего начали: к власти чмуликов, и принесения всего в жертву химере "экономического роста". Поэтому потерпели поражения все без исключения революции в истории. Смена элиты без смены денежной системы приводит к тому, что новая система старательно воспроизводит старую.
- Вывод? - спросил напряженно слушавший Коцюба.
- Вывод простой, надо ввести деньги, которые не будет смысла копить. И которые нельзя будет превратить в товар.
- Это как?
- Очень просто, нужно ввести отрицательный процент, - торжественно произнес Вайнштейн.
- То есть, плату за хранение, - ухватил суть идеи Коцюба.
- Именно, мой друг! Каждый месяц выпущенные в оборот деньги будут уменьшаться в цене. Скажем, на один процент. Стержнем экономики, построенной на ссудном проценте, является долг. В моем... в нашем варианте само понятие "долг" теряет смысл. Такая система заставит деньги оборачиваться быстрее, ведь каждый, получивший их на руки, будет стремиться тут же от них избавиться, пока они не потеряли в цене. Суть моей идеи в том, чтобы разделить накопительную и обменную функцию денег. Между прочим, мы это обсуждали с тобой, еще задолго до Песца.
- Что автоматически отсекает чмуликов, превращающих деньги в товар, и живущих на проценты. Вайнштейн, ты гений! - вскочил Коцюба, и принялся расхаживать по комнате. - Не поверишь, мы с Летуном как раз вчера говорили о том, что надо ввести налоги, хотя бы мизерные. Я чуть голову не сломал, пытаясь придумать, под каким соусом преподнести это людям. Ты же знаешь нашу вольницу. А тут ничего и впихивать не надо, твой отрицательный процент - это и есть налог. Готовь проект, Вайнштейн. В пятницу я соберу Комитет, рассмотрим твое предложение.
Предложение Вайнштейна приняли единогласно. Вскоре после приснопамятной вылазки за пистолетами, Грин впервые увидел новые деньги, которые по настоянию Вайнштейна называли шиллингами. Рисунки для купюр рисовал Илья Вишневецкий, его люди нашли заброшенную типографию, сумели ее запустить. В результате деньги получились всем на загляденье, с трехмерным логотипом, цветные. На обороте каждой купюры оставили двенадцать пустых квадратиков. Чтобы купюра не потеряла своей стоимости, каждый месяц в квадратик нужно было наклеить марку, стоимостью в один процент от номинала купюры. Возле туннеля открыли магазин, где за новые деньги можно было купить товары из запасов Фраймана. Летун договорился с некоторыми Семьями, и обменял часть запасов этих Семей на новые деньги. Поначалу, люди отнеслись к нововведению скептически - мол, и натуральный обмен неплох, зачем тут еще деньги? Когда Республика стала нанимать рабочих, все резко изменилось. Оказалось, что проще заработать денег, и купить нужный товар, чем ковыряться в руинах, выискивая хоть что-то, имеющее ценность, а потом искать, кому бы товар пристроить, на что бы обменять. Люди нуждались в универсальном средстве обмена.
Рабочих Республика нанимала не просто так. Коцюба еще до схватки с Фрайманом предлагал Семьям собраться вместе. Так и безопаснее, и проще наладить нормальную жизнь. План состоял в том, чтобы переехать в Поселок, небольшой городок километрах в пятнадцати севернее промзоны. Расположенный на возвышенности, окруженный со всех сторон полями, он идеально подходил на роль центра Республики. Но для того, чтобы переехать, дома там нужно было подготовить - утеплить, чтобы не мерзнуть зимой, разобраться с канализацией, водопроводом, электроснабжением. Для этих целей и нужны были рабочие. Изначально, Коцюба планировал заплатить рабочим продуктами из запасов Фраймана, но появление денег подкорректировало план.
- В самом худшем случае, если идея не сработает, - пояснил Вайнштейн, - деньги просто вернутся к нам, а мы отдадим товары, которые и так бы отдали за труд. Но если все сработает как надо, появятся люди которые предпочтут оказывать услуги тем, кто работает, вместо того, чтобы работать самим. И деньги начнут ходить. А, поскольку их стоимость будет постоянно падать, люди будут стараться от них поскорее избавиться, что стимулирует круговорот денег.
Так оно и получилось: новые деньги быстро стали до того популярны, что пришлось допечатывать еще. Как и предсказывал Вайнштейн, то, что деньги "худели" с каждым днем, привело к тому, что люди старались побыстрее от них избавиться. Никто не набивал купюрами сундуки. В результате, резко активизировался товарооборот, у туннеля стихийно образовался рынок, где можно было купить и продать все, что угодно, от лампочки до пулемета. За порядком следили люди Райво и Сергея.
Все рабочие были выходцами из туннеля, они больше всего нуждались в деньгах. У "старых" Семей, переживших зиму, были свои запасы. Несмотря на то, что формально они еще не были членами Республики, большинство "новых" Семей тоже выразило желание жить в Поселке. Комитет не возражал, дома для "новых" утеплялись и благоустраивались за счет Республики на общих основаниях. Получалось, что люди сами для себя оборудовали дома, и им же за это еще и платили. Республика нуждалась в людях, и тем, кто был готов сам себя содержать - не чмуликам, по определению Вайнштейна, были открыты все дороги. Паразитам места не было. Даже с Грина спрашивали едва ли не строже, чем с кого-то из старших: помимо помощи по дому, и поездок с Вайнштейном, он еще и учился, как и вся молодежь Республики. В Семьях были специалисты практически по всему, и они учили других тому, что знали, а чтобы выжить в новом мире, надо было знать и уметь многое. Драться, стрелять, водить машину, и чинить ее, разбираться в лекарствах и оказывать первую помощь, и так далее, вплоть до умения сделать печку из старого бойлера. Ловкость, с которой Денис обращался с альпинистским снаряжение, была неслучайна: его учили этому. Учился и Грин, учился с удовольствием: это вам не надоедливая школа со скучной зубрежкой. Свободного времени просто не оставалось. В Клуб Грин попадал только по выходным, и то не каждый раз.
Когда он в первый раз пошел в Клуб, то не сразу сумел попасть внутрь. Место он нашел без труда - громадную вывеску "Кегельбан" было видно с главной улицы. Здание было немаленькое. Грин обошел вокруг, но войти не смог. Место, где когда-то был вход, оказалось завалено металлоломом. Проржавевшие корпуса машин загромождали весь проулок, от стен кегельбана, и до соседнего дома. Окна нижнего этажа заложи блоками еще прежние хозяева. Грин попытался протиснуться мимо машин, но только зря испачкал одежду - прохода не было. Он бы так и ушел, несолоно хлебавши, но ему в очередной раз повезло.
- Тебе чего тут надо? - услышал он за спиной недружелюбный голос.
- Мне в Клуб, - ответил Грин. Он повернулся, и увидел парня чуть старше его. Несмотря на прохладную погоду, парень был в одной футболке, под которой бугрились мускулы. Серые глаза с холодным прищуром смотрели на Грина.
- А что ты забыл в Клубе, мальчик? - спросил парень, сделав упор на слове "мальчик". Грин с трудом удержался от резкого ответа: незачем начинать знакомство со ссоры.
- Меня пригласил Роберт, - вежливо ответил он.
- А, если так, тогда добро пожаловать, - сразу подобрел парень, и протянул руку: - Эмиль.
- Грин, - ответил на рукопожатие Грин.
Эмиль показал Грину, как войти в Клуб: оказалось, что вход был в соседнем доме, через бывший винно-водочный магазин. Они прошли через пустой торговый зал. Под ногами хрустел мусор, толстым слоем покрывавший пол. За торговым залом уходила вниз лестница. В подвале было темно. Эмиль спустился по лестнице, и наклонился.
- Тут выключатель, - показал он на спрятанную под ступенькой кнопку, и нажал. Тут же под потолком вспыхнули лампочки, освещая дорогу.
- У вас и свет есть, - похвалил Грин.
- На крыше солнечные панели, а к зиме генератор поставим, - похвастался Эмиль. - Это если не переедем в Поселок.
- А выключатель зачем спрятали?
- Чтоб враги не догадались, - хохотнул Эмиль. Из подвала, по туннелю под улицей, они прошли в подвал кегельбана, и поднялись наверх. Кегельбан был покинут и завален мусором. Эмиль распахнул дверь в подсобные помещения, на которой сохранилась надпись: "только для персонала", и торжественно сказал: - Прошу! - За дверью оказался сверкающий чистотой коридор. Из открытой двери слева лился свет, и доносились звуки музыки.
- А вот и Грин! - им навстречу вышел Роберт. - Ну, пошли, я познакомлю тебя с народом.
В большой, метров на пятьдесят, комнате стояли диваны, кресла, столики. Играла музыка. Вокруг столиков сидели группки мальчиков и девочек. Роберт и Грин пошли по кругу. Ребята вставали, официально представлялись, пожимая ему руку - таков был ритуал, несмотря на то, что многих Грин и так знал. Грин совсем не удивился, обнаружив в углу Эрика.
В самой большой, главной комнате, на стене висел флаг Республики. Идея использовать для Республики флаг развалившегося больше тридцати лет назад Союза Республик принадлежала Вайнштейну. "Этот флаг издавна считался флагом социальной справедливости, флагом свободы", объяснял он Грину. "Он много значит для людей. Никому не надо объяснять его смысл, всем это и так понятно, и в этом его преимущество. Пусть Коцюба надо мной смеется, и обзывает фетишистом, но я верю, что этот флаг принесет нам удачу". Коцюба, действительно, посмеивался над Вайнштейном, обзывая флаг тряпкой, но Грин видел, с каким трепетом относились к флагу люди, и понимал, что Вайнштейн в чем-то прав. Людям нужен символ, так они устроены. И этот флаг был ничуть не хуже других. Хотя Грина вполне устроил бы и бело-голубой флаг Земли Отцов.
- Вот так и живем, - закончив обход, Роберт плюхнулся в кресло. Грин сел напротив него. - Запомни две частоты. В рацию вбей, и держи всегда в режиме ожидания, на вторичном канале. - Роберт на клочке бумаги написал частоты, и пододвинул к Грину.
- Это что за частоты? - спросил Грин.
- Это как у старших - аварийная частота. Если вляпаешься, сможешь попросить о помощи. И сам помогай, если что. Без лишнего шума, ага?
- Я смотрю, у вас все серьезно, - наклонил голову Грин. Оказывается, молодежь тоже организовалась, да так, что старшие об этом даже не догадывались. В Клубе были дети всех возрастов, самому младшему было десять, Роберту, одному из самых старших, семнадцать. Их было немного, едва ли больше двадцати. Впрочем, тут же подумал Грин, могло быть так, что тут не все, что кто-то не пришел.
- Серьезно, - кивнул Роберт. С виду, ничего особенного не было - просто отдыхающая компания. Вот только пирамида винтовок в углу пирамидой напоминала о том, что все серьезно.
- А кто у вас... ну, основной? - задал Грин самый наболевший вопрос.
- А нету основного. Был, да вышел, - отвел взгляд Роберт. - Мишка ваш был. Хоть и мелкий, всего пятнадцать, но у нас его уважали. Больше не уважаем. В Клуб ему хода нет, нам трусы и предатели ни к чему. У нас тут только нормальный народ, адекватный. Мы к тебе давно присматривались.
- Жестоко... - побормотал Грин.
- Иначе никак! Ведь сам посуди, только чудом вы с Денисом живы остались. Раз Мишка один раз струсил, подвел своих, значит, с ним нам не по пути. Или ты предлагаешь дождаться, чтобы он кого-то еще раз подставил?
- А Эрик? - спросил Грин. Слова Роберта его удивили. Личный опыт, и то, что он вычитал в книжках, говорил ему, что люди без вожака не могут. В любой компании всегда есть кто-то, чье слово весит больше, чем слова остальных. Это было нормально.
- Не думаю, что Эрик будет у нас основным. Он, конечно, крутой мужик, но с головой не дружит, - улыбнулся Роберт, и у Грина отлегло от сердца.
С тех пор Грин стал захаживать в Клуб. С ребятами было весело, можно было расслабиться, оторваться. В обществе старших все время приходилось себя контролировать, стараться соответствовать, держать марку. В Клубе можно было хоть ненадолго побыть собой. Побыть детьми. Старшие про клуб, конечно же, знали, но никто из них не делал попыток прикрыть его или как-то повлиять. Что Грина удивило, так это отсутствие драк. Может быть, сыграло свою роль то, что на занятиях по рукопашному бою было достаточно спаррингов. Без конфликтов, конечно, не обходилось - молодые самцы из кожи вон лезли, пытаясь показать, что они круче всех. Но выливалось это в другие, соревновательные формы. В Клубе было престижно бегать быстрее и дальше, стрелять метче, соображать быстрее других. Узнать что-то новое, чего никто не знает - и рассказать остальным, чтобы слушали, открыв рот. После туннельного гадюшника Грину казалось, что он в раю.
Сразу после того, как Грин вернулся из Города, у них с Мишкой состоялся разговор. Мишка подсел к нему вечером, после ужина, и долго молчал. Грин лежал в кровати, и ждал, что скажет Мишка. Он думал, что тот так и уйдет - молча, но Мишка, набравшись сил, сказал:
- Слушай, Грин. Не говори Коцюбе, что я смылся тогда от вас, ладно? - Грин молчал. Не дождавшись ответа, Мишка продолжил: - Эти... чмулики, я уже у них один раз был. Они меня чуть не съели, понимаешь? Я их боюсь. Когда увидал их, не выдержал. - Было видно, что слова тяжело даются Мишке. - В конце концов, ведь все же кончилось хорошо. Не говори Коцюбе, он меня убьет. Пожалуйста!
- Договорились, - ответил Грин, и отвернулся к стене.
Свое слово Грин сдержал, не стал ничего говорить. Мишке это не помогло: Коцюба ничего не узнал, но, от Дениса, узнали Мишкины друзья, сверстники, у которых он был заводилой. Узнали, и сделали выводы. Мишка решил, что это Грин разболтал. Сделать он ничего не сделал, даже пальцем Грина не тронул. Они вообще перестали общаться, ограничиваясь короткими фразами по делу. Антошку с Голаном Мишка тоже перестал доставать, чему они были только рады. На людях они дружно делали вид, что у них все в порядке. Мишка отдавал приказы, остальные подчинялись. Старшие в пацанячьи дела не лезли, и ни о чем не догадывались. Вскоре у Мишки появилась новая компания - далеко не все пацаны из Семей состояли в Клубе, были и другие компании. У "оппозиции", как называл Летун несколько Семей, не одобрявших политику Комитета, тоже были дети. Вот с ними-то Мишка и подружился, окончательно отдалившись от своей прежней компании. Грина удивила легкость, с которой Мишка сдал свои позиции, но о причинах он мог только догадываться.
Однажды Грин привел в Клуб Лену. Он старался чаще видеться с ней, и то, что она не избегала его общества, его очень радовало. Ее родители влились в Семью Сергея. Когда они с Вайнштейном ездили туда, Грин с Леной часами сидели на крыше торгового центра, болтали о всяких глупостях, держась за руки. Вместе им было хорошо, хотя ничего серьезного между ними пока не было. Пока - и Грин, и Лена понимали, что это временно, и серьезное обязательно будет. Никто об этом не проронил ни слова - глаза сказали все за них. Никто из членов Клуба не сказал ни слова против, когда Грин ее привел. Все восприняли это, как должное.
Иногда он задавался вопросом, за какие достоинства Лена выбрала именно его? Он даже однажды спросил ее об этом. Лена фыркнула, и ответила: "Потому, что ты классный!", оставив его в недоумении. Классный? Он? Оказалось, да: Грин больше не был заморышем. Туннель закалил его, постоянные тренировки и физическая нагрузка превратили его в красивого, высокого парня с накачанной мускулатурой. Неудивительно, что на него стали засматриваться девочки. Но шансов у них не было - он всецело принадлежал Лене. Она была для него лучиком света, напоминанием о той, прежней жизни.
Стройка отодвинула все остальные заботы на второй план. Осень вступала в свои права, холодало. Все вокруг лихорадочно готовились к зиме. Поселок напоминал разворошенный муравейник - повсюду сновали люди, гудела строительная техника, проносились грузовики со стройматериалами. Неожиданно для всех, Коцюба и Летун решили объединить Семьи, и теперь все вместе оборудовали свой новый дом. Дом, точнее, дома, Коцюба подобрал с размахом - в восточной части Поселка, на самом высоком месте, в прошлом это был самый престижный район. Две стоящих рядом виллы обнесли забором, соединили крытым переходом, утеплили. Надстроили крыши - вместо прежних, плоских, теперь была остроконечная двускатная крыша, которую, не мелочась, покрыли черепицей. В подвале поставили генераторы. Люди Летуна - Ариэль с Томером, первым делом оборудовали над крышей одной из вилл башенку, на которую затащили крупнокалиберный пулемет. Легкая паранойя была обычным делом для Республики, и подобным образом оборудовались все дома Поселка. Все изощрялись в фортификации, кто во что горазд. Здание самоуправления, и стоящий рядом четырехэтажный жилой дом превратили в Форт - цитадель и сердце поселка. Его окружили стеной из вкопанных в землю контейнеров, заполненных щебнем и залитых бетоном, построили пулеметные гнезда. Сверху, с крыши Форта, весь Поселок был как на ладони. Дома новоселов было легко узнать по краснеющим новой черепицей остроконечным крышам. Во многих домах уже жили, над трубами курился дымок, и ветер доносил аромат свежего хлеба. Благодаря тому, что Вишневецкий наладил контакт с людьми в поселениях на севере, удалось выменять на солярку птицу, и даже несколько коров. Появились своя сметана и яйца. Жизнь потихоньку налаживалась.
- Зачем все это? - спросил как-то Грин у Ариэля, который, вместе с архитектором планировал, как именно укрепить Форт, и где разместить огневые точки.
- А вот чтоб ты спросил, сопляк. Специально для тебя, - ответил Ариэль. Увидев, как вытянулось лицо у Грина, он смягчил тон: - Пригодится. Мы не знаем, что нас завтра ждет, надо быть готовыми ко всему.
Ариэль был старше Грина всего на четыре года, но все время это подчеркивал. Нарочно обращаясь с Грином как с малолеткой, что того сильно задевало. У Ариэля были причины задирать нос. Военная специальность Ариэля была снайпер, именно он учил молодежь стрелять, и минно-взрывному делу, в котором разбирался довольно неплохо. Во время катастрофы он служил в армии, в каком-то спецназе. Томер, санитар, служил вместе с ним. Когда сарацины разгромили армию Земли Отцов, отступление быстро превратилось в паническое бегство. От их группы остались только они, и Тео, третий из людей Летуна. Тео был тяжело ранен - в спину. Казалось, что он вот-вот умрет, но Ариэль с Томером его не бросали: это не в правилах спецназа. Именно тогда они встретились с Летуном, который отступал вместе со всеми. Его вертолет подбили, весь экипаж, кроме него, погиб. В кромешном аду, в котором каждый за себя, и за место в машине могли и убить, Летун проявил себя с лучшей стороны. Он помог спецназовцам добраться до Городков. Жена и сын Летуна были далеко на юге, он быстро понял, что добраться до них через охваченную войной страну не сможет, и остался с бойцами. Они сумели найти укрытие от мороза, запастись продуктами. Тео выжил, но остался инвалидом. Ниже пояса он ничего не чувствовал.
Со временем, когда выжившие стали иногда выползать из своих нор, Летун организовал своего рода систему взаимовыручки. Аварийная частота, на которой можно было попросить о помощи, если попал в беду, была его идеей. На лыжах он и его ребята мотались по заснеженной пустыне, налаживая отношения с группками выживших. Именно это стало тем зерном, из которого выросла Республика. Этим она отличалась от прежнего государства - людей объединила не власть, не деньги - их объединила взаимовыручка. Страшной зимой, когда от смерти тебя отделяет только стенка кое-как утепленного жилища, канистра с соляркой, да вязанка дров, это очень важно. Когда ветер воет снаружи, и кажется, что никого кроме тебя, и немногих домашних, в мире не осталось, теплее просто от мысли, что стоит выйти на связь - и помощь придет. Наедине со стихией другой человек перестал быть врагом, или конкурентом - он стал братом. Система сложилась сама, Летун сотоварищи лишь закрепили существующее положение, придав всему форму республики.
Строительство близилось к завершению. Однажды, когда вся Семья убирала строительный мусор, оставшийся во дворе их нового дома, Грин встретил Габи на улице.
- Привет! Я к Коцюбе. Где он? - поприветствовал Грина Габи.
- Он там, во дворе, вместе со всеми мусор убирает, - ответил Грин, и покатил нагруженную мусором тачку дальше, в соседний квартал, на пустырь. Габи прошел через ворота во двор. Возвращаясь с пустой тачкой, Грин увидел, что Габи и Коцюба вышли из ворот, и быстрым шагом пошли по улице в сторону промзоны. Грину стало любопытно, куда они так торопятся. Они наверняка шли недалеко - будь иначе, Коцюба бы взял квадроцикл или машину, прикинул Грин. Он оставил тачку у ворот, и пошел вслед за ними, старательно делая вид, что просто прогуливается. Габи и Коцюба завернули за угол, Грин ускорил шаги, догоняя. Он осторожно выглянул за угол, и остолбенел: улица была пуста. Габи с Коцюбой точно сквозь землю провалились. И свернуть им было особенно некуда - метров на сто вперед по обеим сторонам тянулись заборы. Грин обегал всю округу, но ни следа пропавших не нашел. Озадаченный, он вернулся во двор. Вайнштейн встретил его насмешливым:
- Сачкуешь? За то время, что тебя не было, можно было десять раз обернуться.
- Да тут такое дело, - Грин засомневался, говорить или нет Вайнштейну о том, что видел, но потом все же решился, и рассказал.
- Я думаю, они телепортируются, - сверкнул стеклами очков Вайнштейн. На удивление, он не поднял Грина на смех, отнесся вполне серьезно.
- Как? Хорош прикалываться, Вайнштейн! - не поверил своим ушам Грин.
- Я серьезно. Ты заметил, что Габи никогда не ездит на машине? Он всегда ходит пешком, и всюду успевает. Как?
- Не знаю.
- Вот и я не знаю, но это факт. Я уже давно слежу за ним. В день, когда мы штурмовали туннель, он ухитрился преодолеть больше десяти километров за две минуты. Никто не видел, как он это сделал. Он ушел от раненых на улице, где мы колонну раздолбали, и практически сразу же оказался у туннеля. Значит, у него есть какой-то способ перемещаться в пространстве.
- Но это же невозможно...
- Они индиго! - наставительно поднял палец Вайнштейн. - Кто его знает, какие у них способности. Мы о них очень мало знаем. Они - новая ветвь эволюции. Я почти уверен, что они - телепаты. От Джека меня мороз по коже, до того он умный. А Габи этот в тридцатиградусный мороз в одной футболочке по сугробам носился. И не проваливался, заметь! А фрукты чего стоят!
- Какие фрукты?
- Коцюба как-то пришел от них, еще зимой, и принес свежих апельсинов. Откуда взяться апельсинам спустя полтора года зимы? После этого телепортация - просто детский лепет.
- А зачем он увел Коцюбу?
- Кто его знает, видно, так надо. У Коцюбы с ними особые отношения. Я же говорю, он к ним часто в гости ходит.
Грин почесал затылок. Слова Вайнштейна его озадачили. Никто не знал, где живут индиго: они никого к себе не пускали. Те, кто пытался пройти к ним без приглашения, пост теряли время. Индиго так умело отводили глаза, что человек мог часами ходить в том районе, где они жили, и не увидеть их дом. Рассказывали, что Медведь однажды поспорил, что найдет, где они живут. Он целый день блуждал, но так и не нашел. Больше того, индиго так заморочили ему голову, что он долго не мог найти обратную дорогу, хотя и знал тот район Города, как свои пять пальцев. В итоге, Габи привел его домой чуть ли не за руку. Урок пошел впрок, и больше Медведь к индиго не ходил. А теперь оказалось, что Коцюба у них регулярно бывает. Тут было чему удивиться.
Вечером Коцюба вернулся, и сразу же позвал в гостиную Вайнштейна и Летуна. Грин вышел послушать, о чем они говорят. И Грин, и Мишка часто присутствовали на заседаниях Комитета, кроме секретных, на которые не допускали никого. Коцюба не скрывал своих намерений воспитать из молодежи смену, поэтому на заседания часто приходил Роберт, и ребята из других Семей. Главным условием было сидеть в стороне и молча слушать.
- В общем, так, товарищи. Есть хорошие новости. На меня вышли представители нефтезавода, и выразили желание стать частью Республики, - сказал Коцюба.
- А кто конкретно вышел? Генерал? - спросил Летун.
- У них там была эпидемия, какая-то неизвестная болячка. Генерал умер, давно, еще в самом начале зимы. Теперь у них всем заправляет некто Лираз Данино, капитан. Их осталось мало, всего около полутора сотен человек. Сразу скажу, что заразы опасаться не стоит - индиго всех вылечили. Они утверждают, что все чисто, и я им верю.
- А с чего вдруг они захотели к нам? - недоверчиво спросил Вайнштейн. - Нефти у них хоть залейся, весь нефтезавод, по сути, один сплошной укрепрайон. Никто туда и не суется даже, они же на малейшее движение стреляют.
- Данино умный человек, он понимает, что, рано или поздно, нам придется за них взяться. Наши запасы топлива не бесконечны. Того, что в портовом терминале, и в туннеле, хватит на несколько лет. Это если экономно расходовать. А потом что? Нас в десять раз больше, и мы доказали на практике, что можем за себя постоять. Вывод напрашивается сам - мы к ним придем, и им придется драться. Насколько я понял, они воевать не хотят. Республика им понравилась, понравилось, что мы не бандиты. Поэтому они считают, что нам будет лучше вместе.
- А что там за люди?
- В основном, бывшие полицейские, из тех, кто к Фрайману не ушел, да работники нефтезавода с семьями.
- Ну и что? Они же к Фрайману не пошли, это уже о чем-то говорит. Да и не все ли равно? Нас в Республике больше двух тысяч, что нам эта жалкая сотня сделает?
- Ну, хорошо, с этим понятно. Что они предлагают?
- У них там сотни тонн готовой солярки и бензина, и немеряно нефти. Солярку и бензин им девать некуда, еще пара-тройка лет, и с ней будет нечего делать, кислотность повысится. Это топливо надо тратить. Они готовы передать нам половину.
- А что в обмен?
- Право жить в Поселке, и торговать своей горючкой. И гражданство - сразу и без условий.
- Хм, заманчиво, - протянул Летун.
- Вот и я так считаю. Короче, так, товарищи - предлагаю в ближайшую пятницу собраться, и обсудить это в полном составе. Данино оставил мне частоту, на которой с ним можно связаться. Пригласим его, и вы услышите все сами. Годится?
Фамилия "Данино" показалась Грину знакомой. Он долго пытался вспомнить, где же он ее слышал, пока, наконец, его не озарило: это же тот самый офицер, что раздавал людям еду из магазина. Только тогда он был лейтенантом. Выходило, что в капитаны он сам себя произвел, не иначе, как для большей солидности. Когда Грин его увидел, то не сразу узнал: лицо капитана покрывали шрамы, как от фурункулов. Он заметно постарел, поседел, но глаза лучились энергией. Комитету Данино понравился, и его предложение приняли единогласно. Люди с нефтеперегонного завода стали частью Республики.
Эта зима оказалась не такой суровой, как прошлая. Залив не замерз, и у людей появилась надежда, что со временем климат улучшится. До наступления холодов все Семьи успели переселиться в Поселок. Началась новая жизнь, непохожая на то, как Грину описывали прошлую зиму. Жизнь била ключом, люди ходили другу к другу в гости. В Поселке открылось кафе, парикмахерская, открыл кабинет зубной врач, Илья Вишневецкий стал выпускать еженедельную газету. Открылась школа, и Грин три дня в неделю исправно отсиживал по шесть-восемь часов на занятиях.
Мишка преподнес сюрприз. Вместе со своими новыми друзьями, он написал программу для сотовых телефонов. Эта программа позволила использовать сотовый телефон как рацию. Не нужно было ни ретрансляционных вышек, ни центральных узлов. Каждый телефон в сети был одновременно и приемопередатчиком, и ретранслятором. Несколько сотен телефонов образовали "облако", обеспечив устойчивое покрытие на всей территории Поселка. За пользование программой взимали небольшую абонентную плату. В бюджет Семьи потекли деньги. Мишка ходил гордый, надувшись, точно индюк. С Грином он по-прежнему не общался.
- Ты куда? - Коцюба поймал Грина за локоть. Вечером Грин потихоньку собирался выскользнуть из дома, но ему это не удалось.
- Я... ммм... эээ, - замялся Грин.
- Да оставь его, Коцюба! - на помощь Грину пришла Марина. - Он к своей девочке торопится.
- Вот даже как? - поднял бровь Коцюба, и отпустил руку.
- Ну... да. А еще у меня сегодня день рождения, - справился со смущением Грин.
- Вот это да! Прямо в день, когда пришел Песец! Охренеть! - удивился Коцюба.
- А мы и не знали, - пришел черед Марине смущаться. - Надо бы праздник устроить.
- Я пойду, меня ребята ждут, - взмолился Грин.
- Тебе уже семнадцать, ты уже взрослый. Не смею задерживать, - хмыкнул Коцюба.
По расчищенным от снега улицам Грин прошел два квартала до дома возле Форта, где молодежь устроила новый Клуб. Там его ждала Лена, с которой он теперь виделся гораздо чаще, и ребята, собравшиеся отпраздновать его день рождения. После обязательной программы - тостов, и поздравлений, а также вручения подарков, компания распалась на небольшие группки. Подогретая спиртным молодежь разбрелись по комнатам, весело болтая о пустяках. Грин с Леной хотели, было, улизнуть на второй этаж, где было несколько пустых комнат с отличными диванами, но Грина перехватил Роберт.
- Грин, погоди, разговор есть, - Грин с удивлением обнаружил, что Роберт совершенно трезв. Лена посмотрела на Роберта, и отошла в сторону. Грин с сожалением проводил ее взглядом.
- Я слушаю.
- Тут такое дело...Что ты знаешь о Профессоре?
- Ну, то же, что и все, - удивленно ответил Грин. Он выложил Роберту стандартный набор. Профессор в прошлом был одним из обитателей туннеля, самого страшного барака для чернорабочих. Когда Коцюба под видом "крысы" проник в туннель, он подговорил Профессора бежать. Они пристроились к обозу, идущему в порт на раскопки, и сбежали. После штурма туннеля Профессор помогал Коцюбе и Летуну разбираться с пленными, отделяя жертв от преступников.
- Я не об этом. Что он сейчас делает? - поморщился Роберт.
- Ну, он у нас часто бывает. Ему Коцюба какие-то поручения дает, - ответил Грин. - А что?
- Да понимаешь, странное шевеление какое-то. "Оппозиция", ты их знаешь, этот придурок Стас со своей Семьей, Даниэль, Ури - они что-то затевают. Еще летом они к Коцюбе приходили требовать свою долю трофеев. Он их послал, и с тех пор пошли нехорошие разговоры - мол, Комитет все под себя гребет. Детишки их повсюду шныряют, вынюхивают. Мишка ваш с ними заодно. Даниэль со своими куда-то уезжал, целую неделю его не было. А теперь и Профессор к ним ходить стал. На прошлой неделе он у них три раза был. Они все у Даниэля собирались, и сидели допоздна.
- Думаешь, они что-то затевают?
- Думаю, что да. Странно, что Профессор и к вам ходит, и к ним. Но ты говоришь, он человек Коцюбы, так что, может быть, все в порядке. Но у меня все равно на душе неспокойно. Комитет витает в облаках, а тем временем у них под носом что-то происходит.
- А с отцом ты об этом говорил?
- Говорил, он мне сказал не лезть не в свое дело, - улыбнулся Роберт. - Ладно, Грин, ты теперь в курсе дела, если что-то странное увидишь, дай мне знать.
- Договорились. Ты вот что, Роберт... Поручи мелкоте за ними приглядывать. Кто приходит, кто уходит, в общем, все, - ответил Грин.
- А что, это мысль! Младшего своего напрягу, Даника, и Дениса попрошу своих близнецов к нам направить. Они у нас под постоянным присмотром будут, во всяком случае, днем, - ухватился за эту мысль Роберт. Какая-то часть сознания Грина очень удивилась - ведь он, по сути, сейчас отдал Роберту распоряжение, а тот и глазом не моргнул.
- Ну, действуй, - сказал Грин. Роберт кивнул, и пошел к веселящимся в соседней комнате ребятам. Грин постоял, осмысливая то, что только что произошло, и пошел искать Лену. Слова Роберта заставили его задуматься. Профессор, пожилой уже дядька, был очень умным и начитанным человеком, настоящим профессором. При этом Вайнштейн, никогда не упускавший шанса поговорить с умным человеком, с Профессором не общался, за глаза называя того "гнидой". Марина, радушно встречавшая любых гостей, с Профессором разговаривала сквозь зубы, и даже чаю не предлагала, когда он заходил к Коцюбе. Летун и Коцюба общались с ним спокойно, вежливо, но очень холодно, не так, как с остальными. Причины такого отношения Грин не знал. Ничего такого, чтобы заслужить его, Профессор не делал. Но главная странность заключалась в том, что сам Профессор воспринимал такое отношение, как данность, не протестовал. Скрывалась за всем этим какая-то тайна, было что-то, что знали все вокруг, а Грин - нет. Грин так ни к какому выводу не пришел, решив, что Коцюбе и Летуну виднее. Где-то на периферии сознания у него мелькала еще какая-то мысль, было что-то, что он упустил. Додумать он не успел, нашлись дела поважнее.
- Вот что, Шимон. Хватит тебе за Вайнштейном хвостиком ходить. Бери снегоход, и отправляйся в ночлежку. Ты знаешь, где это, - с этими словами Коцюба вручил Грину ключи от снегохода на пневматиках.
- А что там надо делать? - спросил Грин, превозмогая головную боль. После вчерашнего празднования его мутило, хотелось назад в кровать. Он проспал завтрак, и еле выполз к обеду. Коцюба не дал ему уйти спать, поймал у дверей комнаты за локоть, и стал отдавать распоряжения.
- Там женщины еду этим раздают. Кто-то должен их охранять. Ребята Райво там целый месяц дежурили, теперь наша очередь. Ты уже взрослый, пора тебе за мужскую работу браться.
"Ночлежкой" называли теперь бывшую базу Сергея в торговом центре. После того, как Сергей переселился в Поселок, его старую базу отдали тем, кто так и не смог вписаться в какую-либо Семью, или создать собственную. Было их сотни полторы. После того, как Коцюба закрыл центр временного размещения, все, кто был хоть на что-то способен, как-то устроились. Все, кроме этих.
- Ну что за народ?! - ругался Летун. - Работать не хотят. Быт обустроить себе не могут. И ведь приличные люди... в прошлом.
- Что с них взять - чмулики! - подымал палец Вайнштейн. - Они всегда на ком-то паразитировали. Раньше, до Песца, весь мир им принадлежал. Все было сконструировано так, чтобы одни вкалывали, не разгибая спин, а другие бездельничали, делая вид, что работают. Быт обустроить не могут, говоришь? А откуда этому умению взяться, если им все прислуга делала! Мусор за ними выносили, еду подавали. Они же себя благодетелями считали - как же, ведь они давали нам работу. Не могла их система без рабов существовать.
- Это да, - хмыкнул Коцюба. Он побывал в ночлежке, и вернулся в шоке. - Благодетелей хватало. Ну, ничего, теперь их никчемность всем видна. Те, кто был хоть на что-то способен, теперь с нами.
- Я считаю, что нечего их прикармливать! - вздернул подбородок Вайнштейн. - Пусть подыхают, чмулики проклятые.
- Нельзя людей бросать, нехорошо это, - мягко заметил Коцюба.
- Ну да, - скривился Сергей. Коцюба, Райво и Сергей ездили этим утром в ночлежку, и Сергей вернулся в шоке от увиденного. Его чистую, любовно оборудованную берлогу превратили в свинарник. - Бросать нельзя, а мой дом загадить - это пожалуйста.
Как только ударили морозы, все, кто не сумел устроиться, пошли в Поселок, и стали умолять пустить их погреться. Комитет им отказал, но, чтобы не бросать людей на верную смерть, открыл ночлежку. Три раза в день туда привозили еду, которую готовили во всех Семьях по очереди. Из запасов Республики выделяли солярку для отопления.
Насчет загадить - Сергей не преувеличивал. Когда Грин увидел, во что превратили базу Сергея, он ужаснулся. Грязные, вонючие комнаты, под ногами хрустит мусор, толстым слоем покрывающий пол. В комнатах ходят немытые, нестриженные люди, закутанные в засаленные одеяла, похожие больше на зверей, чем на людей. Единственным местом, где поддерживалась относительная чистота, была столовая. Столовую убирали дежурящие по очереди женщины из Семей, они же раздавали еду. Грин вместе с пареньком из Семьи Вишневецкого поддерживали порядок. Сначала они казались Грину вполне безобидными. Он недоумевал, зачем их поставили охранять женщин от этих безобидных существ. Очень быстро он понял, что ошибался. При виде еды тусклые глаза обитателей зазеркалья загорались. Стоя у стойки, они толкались, сражаясь за место в очереди. Один, решив, что ему что-то недодали, буром попер на толстую тетку, разливавшую суп. Тетка с визгом отскочила, обложив наглеца матом. Грин на секунду остолбенел, но быстро пришел в себя и вытолкал хныкающего урода из столовой, напоследок придав ускорения пинком. То, что урод чуть ли не втрое старше его, Грина не смутило, как не смутило и то, что урод на добрых двадцать килограммов тяжелее.
- А ты молодец, парень, - одобрила решительные действия Грина тетка. - Хороший мужик моей Лене достался. - Слова тетки заставили Грина покраснеть. С запозданием он понял, почему тетка кажется ему знакомой. Это была мама Лены.
- И не говори. Защитник, - поддержала ее товарка. Грин не удивился тому, что в голосе тетки не прозвучало ни капли иронии - она говорила всерьез. Находясь рядом с сильными, уверенными в себе людьми, такими, как Коцюба или Летун, подражая им, Грин изменился. Сам он этого не замечал, зато замечали другие.
Под вечер Грин оставил женщин на своего напарника, и поднялся на крышу торгового центра. С ним была Лена. Она пришла навестить маму, и очень удивилась, увидев Грина.
- Когда я здесь жил, я здесь часто бывал, - сказал Грин. - Правда, здесь прикольно?
- Холодно. Но красиво, разве нет? - кивнул Грин. Перед ними расстилалась белая пустыня. Крыши домов, с нахлобученными снеговыми шапками, укутанный в белый саван Город вдали. Снег искрился в свете заходящего солнца. Да и Лена была красива. Теплая куртка с капюшоном скрадывала очертания тела. Но Грину хватало и симпатичного, раскрасневшегося лица. Чуть вздернутый нос, в обрамлении золотистых волос, и озорные зеленые глаза - Грин откровенно любовался своей подругой. Она видела это, и в ее глазах бегали смешинки.
- Летом было красивее. До того, как все случилось. Все было зеленое, не то, что сейчас, - шмыгнула носом Лена.
- Ну, мы весной посадим что-то. Вайнштейн говорит, что земля рано или поздно начнет родить, и все вернется. На горе снова будет лес, а в лесу звери.
- Ты в это веришь? - скептически хмыкнула Лена. - Люди говорят, что земля умерла.
- Я верю, что все будет хорошо.
- Потому что так сказал Вайнштейн?
- Потому что такое уже было, только давно. Значит, жизнь вернется. И у нас будет свой сад, и яблони, - убежденно ответил Грин. - А люди пусть говорят что хотят, мне плевать. - Грин обнял Лену, и они стали вместе смотреть, как садится за гору солнце.
Слухи о том, что земля умерла, ходили один другого страшнее. Люди с нетерпением ждали лета, чтобы попробовать что-то посадить. Всем было ясно, что без свежих фруктов и овощей, на одних консервах долго не прожить. Консервы, кроме всего прочего, еще и портятся, еще несколько лет, и из еды останется только крупа. Все надеялись, что удастся вырастить хоть что-то.
В марте состоялись выборы. Всем, у кого не было, дали гражданство Республики, и провели выборы. Комитет в полном составе переизбрали на новый срок. Различия между "старыми", и "новыми" гражданами быстро стирались. "Новые" обрастали барахлом, и становились на ноги. Комитет по-прежнему пользовался доверием большинства, за исключением небольшой группки оппозиционеров.
Снег сошел в апреле, к июню земля просохла, и люди попытались что-то посадить - в первый раз за три года. Поле за Поселком распахали, разделили на участки, построили теплицы. Республике очень повезло, что среди людей Фраймана был агроном. Фрайман понимал важность сохранения рассады, поэтому в туннеле был запас семян, а в торговом центре в ущелье оборудовали теплицы с обогревом для сохранения растений. Агроном сбежал вместе с Фрайманом, а растения осталась, и люди, которые за ними ухаживали, тоже остались. Среди "узкоглазых", как все называли гастарбайтеров, нашелся и специалист по сельскому хозяйству, человек по имени Зиан. Он отговаривал Комитет от того, чтобы высаживать рассаду сейчас. Он утверждал, что "земля не родит", и ничего не вырастет. Комитет его не послушал - обстановка в обществе накалялась, люди требовали посадить хоть что-то. Агроном объяснил как проращивать рассаду, и народ принялся за дело. Посадили треть имеющейся картошки, и одну десятую часть семян. Люди каждый день бегали на поле, но ничего не росло. Зиан оказался прав.
Прошел месяц, ни одного зеленого ростка так и не появилось. Среди людей, мигом забывших, что именно они настояли на том, чтобы посадить сейчас, поползли нехорошие разговоры. Во всем обвиняли Комитет - сначала вполголоса, потом в открытую.
- Так и до бунта недалеко, - сказал на специально собранном заседании Комитета Летун.
- Ну, бунт вряд ли возможен, - ответил Коцюба. - В самом худшем случае, уйдем в отставку. Пусть выбирают себе новый Комитет. Честно скажу, я устал. Мы работаем как проклятые, но, похоже, никому кроме нас, это не надо. Так с чего нам упираться?
- Так не пойдет, - покачал головой Летун. - Мы столько работали, и что, из-за пары горлопанов все бросать?
- Разрешите? - у Грина возникла неожиданная мысль, и он поднял руку. Коцюба удивленно на него оглянулся. Обычно Грин тише мышки сидел себе в углу, мотал на ус. А тут вылез.
- Говори, - разрешил Летун.
- У индиго есть фрукты и овощи. Надо их попросить, - выпалил Грин.
- Откуда они их берут, эти фрукты - вот вопрос, - заметил Райво. - И сколько их там, где они их берут?
- Стоп! Это мысль, - просветлел Коцюба. - Я поговорю с ними. Сегодня же отправлюсь к ним, и поговорю.
Коцюба только собрался уходить, как внизу хлопнула дверь. Вайнштейн подошел к лестнице, и перегнулся через перила.
- Что за черт! - выругался он, и повернул к собравшимся удивленное лицо. - Там Джек!
- Я спущусь и поговорю с ним, - сказал Коцюба, и пошел вниз.
- Мысли они, что ли, читают? - вполголоса произнес Райво. Ли забормотал что-то под нос на своем языке.
- Может, и читают, - сказал Вайнштейн. - Я не удивлюсь, если это так.
- Кто его знает, может, совпадение? - пожал плечами Вишневецкий.
- Ну да, совпадение, - хмыкнул Вайнштейн. - Грин, у тебя слух хороший, иди послушай, о чем они говорят.
Грин вопросительно посмотрел на Летуна. Тот кивнул, разрешая. Грин, осторожно ступая, подошел к краю лестницы, и прислушался. Джек и Коцюба стояли внизу и разговаривали. Грину пришлось напрячь слух, чтобы услышать, о чем они говорят.
- Мне бы не хотелось афишировать наши возможности. На нас и так косятся, особенно эти, из туннеля, - услышал Грин голос Джека.
- Пойми, дружище, нам без вас не обойтись. Не вырастет ведь ничего, все труды пропадут! - в голосе Коцюбы звучали умоляющие нотки. - А недоброжелателей не бойся. Вы стольких людей спасли, у вас чуть не каждый второй в должниках по гроб жизни. Да любого, кто хоть пальцем вас тронет, на куски порвут!
- Ты плохо знаешь людей, Коцюба, чувство благодарности им несвойственно. Впрочем, я посоветуюсь кое с кем, и дам тебе ответ. - Голос Джека, напротив, был спокойным, таким тоном говорят с ребенком.
- Со старым шаманом? - спросил Коцюба.
- С ним. А что, вы разве знакомы? - голос Джека изменился, в нем явственно прозвучало удивление.
- Я много где побывал, - ответил Коцюба, и, не попрощавшись, пошел вверх по лестнице. Грин, удивленный последними словами Коцюбы, не сообразил отойти. Проходя мимо него, Коцюба понимающе хмыкнул, но промолчал. Он вошел в гостиную, и сказал, обращаясь к собравшимся:
- Подождем. Скоро они дадут ответ. Все равно, несколько дней ничего не решают.
Грин ушел с заседания Комитета в полнм расстройстве чувств. Он понял, о каком шамане говорил Коцюба. Это его он видел в зеркале, когда его вызвал комендант. Получалось, что комендант заснул не случайно, его заставили. И то, что он забыл о существовании Грина тоже, наверняка, не случайность. Это сделал тот самый таинственный шаман. Оказалось, что он как-то связан с индиго... и с Коцюбой. Тогда, пришел к выводу Грин, может быть, не случайность и то, что его взяли в Семью Коцюбы. На мгновение Грин ощутил себя попавшей в водоворот щепкой, игрушкой в руках высших сил.
Коцюба и Вайнштейн ушли до рассвета. Грин хотел пойти с ними, но проспал. Когда он продрал глаза, то увидел на белой стене напротив кровати квадрат света. Солнце уже висело высоко в небе. Грин выглянул в окно, привлеченный шумом. За забором, оживленно переговариваясь, шли люди.
- Грин, вставай! - в комнату влетел Голан. - Там такое!
- Что случилось? - встревожился Грин.
- Выйди во двор, сам увидишь!
Грин торопливо оделся, и слетел по лестнице вниз. Выйдя во двор, он сначала не понял, о чем говорил Голан. Двор как двор - слева стоят машины, справа, под навесом, столы для пикника и пластиковые стулья штабелем. За столами чернеет мертвой землей клумба. Чернеет? Грин всмотрелся, и обомлел: клумба зеленела. На ставших вдруг точно ватными ногах он обогнул столы, и подошел ближе. На клумбе, среди окурков и камней, из земли прорастала трава. Она именно прорастала: зеленые побеги удлинялись на глазах, с шорохом прокладывая себе путь к небу.
- На дерево смотри! - услышал Грин голос Голана, и поднял голову. Старая мертвая акация в углу двора, которую все порывался спилить Эли, на глазах оживала. На голых ветвях набухали почки, кое-где они уже превратились в листья.
- Что случилось? Что происходит? - спросил Грин, не веря своим глазам.
- Не знаю, но это везде, не только у нас. Я из окна смотрел, на улице тоже самое.
- Индиго, - пробормотал Грин.
- Что? - не понял Голан.
- Это индиго, их рук дело! - Грин понял, кто совершил это чудо. Коцюба и Вайнштейн ушли на какую-то встречу с индиго. Вроде бы тот таинственный шаман, о котором говорил Коцюба, дал "добро", и индиго согласились помочь. - Бежим на поле, надо посмотреть, что там! - сказал Грин Голану, и, не дожидаясь ответа, выскочил за ворота.
У выходящих на поле ворот Поселка толпился народ. Кто-то, окруженный толпой так, что из-за спин его не было видно, возбужденно рассказывал.
- ... гляжу, идут, взявшись за руки. По утряни туман висит, они из тумана выходят, смеются, болтают. Мимо меня прошли, даже не посмотрели, и в Поселок. Ну, я начала не врубился, думаю, чего это индиго с утра пораньше гуляют, да еще в полном составе...
- Так они чего, все что ль пришли? - перебил говорившего голос из толпы.
- Все! В том-то и дело, что все! Даже мелкота сопливая. Ну так слушай те дальше. Стою я себе, значит, на часах, репу чешу. И тут слышу звук... шорох такой со всех сторон. Я сначала на измену сел, а потом гляжу - лезет!
- Что лезет?
- Да трава же! Прямо на глазах землю раздвигает, и лезет. Потом туман рассеялся, и оказалось, что все вокруг цветет. Комитет наш ненаглядный вышел, по ходу, они с индиго вместе там что-то химичили. Глаза у всех "на двенадцать", узкоглазый этот, Ли, чего-то на своем бормочет - картина маслом.
- Идем к Форту! Надо говорить с Комитетом! Надо идти к индиго! - зашумели в толпе, и люди плотной массой двинулись по улице. Грин, прижавшись к стене, переждал людской поток, и пошел к воротам. По разговорам он примерно представлял, что там увидит, но все равно застыл, пораженный открывшимся видом. Мертвая земля цвела. Насколько хватало глаз, тянулись зеленые поля. Недавно построенные теплицы справа от дороги утопали в зелени. Тянулись к небу побеги кукурузы. Грин пошел к теплицам, посмотреть, что там внутри. Идти было трудно. Ведущая к теплицам дорожка, выложенная из камней, была практически не видна, даром, что тут уже успел пройти не один человек. Из каждой щели между камнями, из каждого просвета росла трава. Внутри их теплицы, прямо на земле, среди сорняков лежали огурцы. Грин наклонился, и сорвал один. Обтерев огурец о куртку, он осторожно откусил кусочек, покатал его во рту, и тут же с хрустом умял огурец целиком. Было очень вкусно.
- Ну, все, мы попали, - услышал Грин голос Голана за спиной.
- Почему? - не понял Грин.
- Угадай, кому теперь сорняки пропалывать, - вздохнул Голан.
- Эх ты, чудик! - хохотнул Грин, и легонько толкнул Голана в плечо. - У нас теперь есть овощи, и фрукты тоже будут! Ты попробуй, дурилка!
Голан надулся, обидевшись на "дурилку", но все же попробовал. Тут же кислое выражение на его лице сменилось восторгом: он оценил.
Все вокруг Поселка в радиусе примерно шести километров цвело. Поля засеивали всем, что под руку попадется. Люди спешили, точно земля могла потерять свои чудесные свойства. Было достаточно бросить в землю семечко, чтобы оно проросло. Не так, как в первый день - примерно через неделю земля успокоилась, и на глазах больше ничего не росло, но довольно быстро. Во дворе Форта выросла яблоня. За несколько дней до того, как индиго сотворили чудо, кто-то бросил там огрызок яблока. Этим кем-то, скорее всего, был Коцюба, или тот, кому он дал яблоко. Больше ни у кого свежих яблок не было, если не считать индиго.
- ... я ошибался, - вечером того же дня распинался после ужина Вайнштейн. Он успел немного принять на грудь, отчего говорил возбужденно. Впрочем, на уровне аргументации это не сказывалось. Вайнштейн был закаленным бойцом с зеленым змием. - Да, я ошибался. Мы, на самом деле, уже история, мы принадлежим прошлому. А будущее - за индиго.
- Я думаю, ты преувеличиваешь, Вайнштейн, - возразил Коцюба. - Сам посуди - мы сумели наладить нормальную жизнь. Цивилизационного отката не случилось.
- Все это хорошо, только не надо забывать, что мы не в состоянии сделать даже лампочку. И вряд ли сможем в ближайшие десять лет.
- Ты нас недооцениваешь. Смотри, сколько мы сделали, чего добились! Дай срок, и лампочек наделаем, людей грамотных осталось достаточно.
- Может быть, может быть... Только вот зачем? - пожал плечами Вайнштейн. - Будущее все равно не за нами, а за индиго. Ты же видел, на что они способны. Нет, Коцюба, мы что-то вроде динозавров. Побарахтаемся еще какое-то время, и исчезнем, а планета достанется индиго.
- У нас большая планета, Вайнштейн, - возразил молчавший все время Летун.
- И что с того? Как вид мы обречены. Разве не ясно, что индиго - это эволюционный скачок? Новый человек! Вы же видели, на что они способны! Наверняка у них есть еще козыри в рукаве. То, что мы видим, лишь малая часть. Телепортация, - при слове "телепортация" Коцюба вздрогнул, - эта их способность находить общий язык с живой природой, это наверняка не все. Может, они телепаты, и могут мысли читать. А может, и влиять на них. Наше счастье, что они еще дети... и у них свои моральные принципы. Не будь этого, они бы нас давно превратили в послушных рабов. С их способностями они запросто могут нами управлять! И нам очень и очень повезло, что они этого не делают.
- Ты в этом уверен? - прищурился Коцюба.
- Что? - поперхнулся Вайнштейн, и побледнел. - Ты думаешь, что они...? - прошептал он, и затравленно оглянулся, точно ожидая увидеть в углу притаившегося индиго.
- Так, - забарабанил по столу пальцами Летун. Насмешливое выражение лица сменилось серьезным. - Давайте это потом обсудим, - напирая на слово "потом", сказал Летун, и показал взглядом на Грина. Грин понял, что от него что-то секретят, встал, и вышел из комнаты.
- Ну вот, обидели ребенка, - успел он услышать реплику Коцюбы. Коцюба был неправ - Грин ни капельки не обиделся. То, о чем в Комитете догадывался, а может, и знал наверняка, лишь Коцюба, не вызывало у него ни малейшего сомнения. Он уже давно понял, что индиго влияют на жизнь Республики, очень осторожно, тихо, практически незаметно, но влияют.
Прошел месяц, и возбуждение от чуда схлынуло. Люди очень быстро привыкли жить в райском саду, и уже с трудом представляли, что может быть иначе. Торговые контакты с уцелевшими поселениями на севере сразу окрепли: теперь кроме топлива Республика могла предложить свежие овощи. Вишневецкий собрал первую в этом году торговую экспедицию. Составить ему компанию напросился Коцюба. Для сопровождения грузовиков отправили сильный отряд на бронетехнике. Не то, чтобы боялись нападения, а так, для пущей безопасности. Ввиду отсутствия Коцюбы и части инструкторов, Летун решил объявить выходной. Грин тут же смылся из дому, и направился к Форту, где его должен был ждать Эрик.
- Грин, срочно зайди в Клуб, - захрипела рация у Грина на поясе. Он шел по улице к Форту, где, как обычно по пятницам, заседал Комитет.
- Здесь Грин. Что случилось, прием? - попытался он выяснить, что за спешка. Ответа не последовало. Сердце кольнуло плохое предчувствие. В Клубе в это время обычно никого не было, все-таки белый день., все чем-то заняты. Грин развернулся, и побежал по улице назад, к Клубу. Бежать было недалеко, с полкилометра, и он даже не запыхался. Влетев в Клуб, Грин услышал наверху голоса. Молнией взлетев по лестнице на второй этаж, Грин толкнул дверь гостиной, где обычно собирались ребята.
- Что за хрень? - невольно вырвалось у Грина при виде открывшейся ему картины.
- А, это ты, вонючка, - Мишка повернул голову к Грину. Он сидел на спине у какого-то мальчика, лежащего на полу лицом вниз. Держа мальчика за волосы, он раз за разом приподымал тому голову, и с силой бил в пол. Мальчик хрипел, Грин увидел на полу потеки крови. У окна прижималась к стене бледня, как смерть, Лена.
- А ну оставил его, урод! Быстро, я сказал! - Грин справился с удивлением, и шагнул к Мишке.
- Как скажете, ваше величество, - поворковал Мишка, вставая. Он стал перед Грином, в его глазах горел недобрый огонек. Грин понял, что драки не избежать и протянул к Мишке правую руку. Сделал он это сознательно: рукопашному бою их обеих учили одни и те же люди, и давали, в принципе, одно и тоже. Грин знал, что Мишка не упустит шанса победить его красиво, и Мишка клюнул. Он схватил протянутую руку Грина, и стал выкручивать. Точно со стороны Грин отмечал его действия. Все происходило как в замедленной съемке. Вот Мишкина рука ложится на запястье его руки. Вот тупоносый Мишкин ботинок бьет Грина голень, и Грин усилием воли отгоняет вспыхнувшую боль. Вот Мишка стал поворачивать вытянутую руку Грина за запястье, чтобы развернуть его и завернуть руку за спину. Время - отстраненно подумал Грин, и напряг руку, шагая веред и поворачивая руку вбок и вверх. Разрывать захват всегда через большой палец противника, так учил Коцюба. Грин был старательным учеником, и так и сделал. Он шагнул вперед. Весь вес, вся энергия его движения пришлась точно на большой палец Мишкиной руки, лежащей на его запястье. Рука Грина разорвала захват, и, освобожденная, взлетела к потолку, чтобы сжаться в кулак и опуститься Мишке на нос. Дистанция между ними сократилась до предела, и места для удара кулаком не осталось, поэтому Грин ударил локтем левой руки Мишке в челюсть. Мишка отлетел, зацепился о лежащего на полу мальчика, и упал на спину. Грин шагнул к нему, чтобы добить, но Мишка проворно откатился в сторону, и встал у стены, сжав кулаки. Удары Грина его не вырубили, только ошеломили.
- Ах ты, гнида туннельная, - сплюнул кровью Мишка, и кинулся на Грина. Ни о каких приемах речь уже не шла. Грин с Мишкой сцепились, и покатились по полу, обмениваясь ударами. Лена завизжала, но Грин не обратил на ее визг ни малейшего внимания. Они с Мишкой остервенело били друг друга по чем попало. Грин пропустил несколько ударов по голове, и бил уже почти вслепую, на ощупь. Это продолжалось секунд двадцать, может, тридцать, но Грину они показались вечностью. Мишка сдался первым. Он рефлекторно отвернул лицо, и Грин тут же ударил его в затылок. Удар получился сильным, Грин чудом не переломал себе кости в руке. Мишка обмяк. Грин, шатаясь, поднялся на ноги, и оперся о стол. Его мутило. В этот момент в комнату ворвались Роберт с Денисом.
- Что случилось? - спросил потрясенно Роберт, обводя взглядом разгромленную комнату. - Даник, - Роберт узнал лежащего лицом вниз мальчика, и кинулся к нему. - Даник, братишка! - он перевернул Даника, и стал бить по щекам, пытаясь привести в чувство.
- Роби, - Даник открыл глаза. Его лицо было залито кровью, текущей из рассеченной брови.
- Его надо к врачу, - сказал Денис. - И тебя, Грин, тоже, у тебя все лицо разбито.
- А с этим что делать? - склонился над Мишкой Роберт, и проверил пульс. - Дышит.
- Надо снести его вниз, и оставить у дверей. Пусть сам разбирается, - предложил Грин.
Так они и поступили. Снесли Мишку вниз, и оставили у дверей, а сами отправились к тете Любе. Та, поворчав для порядка, зашила Данику бровь, а Грину обработала лицо зеленкой, отчего он стал похож на зеленого далматина.
- Так что у вас там стряслось-то? - спросил Роберт, когда они вышли от тети Любы.
- Я шла по улице, а тут ко мне ваш Мишка подошел. Руки распустил, трогать стал. Я испугалась, и в Клуб, думала, может там ребята есть, помогут. Но там был только Даник, малой. Он стал Мишку выгонять, вот Мишка ему и врезал. А когда Даник упал, Мишка стал его бить, и тут пришел Грин. Тогда Мишка Даника бросил, и они с Грином стали драться. Я так испугалась!
- Понятно, - потянул Роберт. - А чего он к тебе приставать стал?
- Он не первый раз уже! Я его отшила, но он все равно липнет!
- Что!? - повысил голос Грин, и тут же скривился от боли. Напухшее лицо болело. - Он к тебе пристает, а ты молчишь? Почему я об этом не знал?
- Да вы же психи оба! Я бы тебе сказала, так вы бы поубивали друг друга!
- Ну, спасибо, Лена, - обиделся Грин.
- Ладно, не ссорьтесь, - примирил их Роберт. - Мы же друзья, разве нет?
Ни Грина, ни Мишку дома не расспрашивали, откуда у них синяки. Коцюба понимающе хмыкнул, но промолчал. Только Мишка, улучив момент, когда никто не слышал, прошипел Грину:
- Погоди, вонючка, я тебе еще отомщу! Я вам всем отомщу, да так, что мало не покажется. Вот увидишь!
Коцюба и Вишневецкий вернулись. Колонна пришла поздно. В тот день ничего обсуждать не стали, зато на следующее утро послушать, что скажет Коцюба, собрался почти весь Комитет. Не пришла только Алина, которая в Комитете состояла формально, занимаясь исключительно медициной.
- У меня для вас три новости, - объявил Коцюба. - Одна хорошая. Вторая не очень, третья... Третья странная. С какой начать?
- Начни с хорошей, - предложил Летун.
- Хорошо. Хорошая новость вот какая: съездили мы удачно. Кроме запланированного по маршруту, мы еще заехали в одну сарацинскую деревню. Сарацины не вымерли, их осталось довольно много.
- Ну и чего тут хорошего? - пробасил Медведь.
- Они сохранили лошадей, и нам удалось договориться об обмене нескольких на солярку, - пояснил Вишневецкий.
- Торговать с сарацинами? - взвился Летун. - С врагом?
- Ну, лошади-то нам нужны, - невозмутимо пояснил Коцюба. - Да и враги они нам так, постольку поскольку.
- Я против, - Летун сел, и откинулся в кресле, скрестив на груди руки.
- Ты сначала все новости выслушай, потом решать будем. Так вот, это была хорошая новость. Есть и плохая: мы больше не одни. Если верить тому, что нам рассказали поселенцы, на севере есть еще одно государство типа нашего.
- Сарацинское? - спросил Райво.
- Нет, не сарацинское. Наше. Они используют флаг Земли Отцов. Судя по всему, это союз уцелевших фермеров-поселенцев. В Сафеде у них что-то вроде столицы. Если верить слухам, их много больше, чем нас, они хорошо вооружены, и организованы. Понятно, почему: они все время жили в состоянии войны с сарацинами. Ничего масштабного, так, покусывания, но этого хватило, чтобы объединить их всех под одним флагом. Сейчас они ведут переговоры с поселениями севернее нас. То поселение, куда мы ездили, в скором времени присоединится к этому союзу.
- То есть, в перспективе мы будем иметь у своих границ сильное, организованное, и многочисленное сообщество, - забарабанил пальцами по столу Летун.
- Именно! - кивнул Коцюба. - Поэтому нам важен контакт с сарацинами.