Аннотация: Монолог у непарадного подъезда. (Печатано в сборнике "СеРверное сияние" и газете "Перекресток")
Утром проснулась и, еще не открыв глаза, вспомнила, кто я и где я. И поняла: сегодня все будет так же, как вчера, как каждый день. Лучше бы совсем не просыпаться.
И вот мы стоим у нашей стены, на нашей улице. Эта улица чертовски намозолила нам глаза. Мы - это я и моя подруга, напарница. Я стою слева. Она - справа. Если смотреть с проезжей части - я справа, она слева. Как всегда.
Она похожа на меня, как сестра. Считается, что мы с ней неплохо дополняем друг друга. На самом-то деле мы очень разные. Она раньше была веселая такая, оптимистка. Всегда находила повод посмеяться, всё верила во что-то хорошее. Наивная ужасно. Потом, когда поняла, что хорошего ждать неоткуда, - сломалась. Теперь все время молчит, ну и я молчу. Нам не о чем разговаривать, мы слишком давно вместе. Мы до смерти надоели друг другу.
Я устала от такой жизни. Тот, кто поставил нас у этой стены, называл это "нести красоту в массы". Хорошая шутка.
Да, когда-то я, пожалуй, была красива. Теперь не то. Такая работа. Такая жизнь. А тогда я любила мечтать и думала, что эта самая красота будет радовать хороших людей. Ну вот она и радует.
Вечер. Фонари. Машины, чертова куча машин. Набережная, вон там сверкает огнями универмаг, чуть подальше - гостиница. До боли знакомый пейзажик. Это наше место. Город большой, в нем немало таких мест. На перекрестках, в переулках стоят такие, как мы. Где-то, я слышала, и парни стоят.
А вот на углу постовой. На нас - ноль внимания, хотя мы от него в двух шагах. Иногда мне хочется, чтобы он подошел поближе - нет, и ухом не ведет.
Мимо пробегают люди, простые нормальные люди с портфелями и авоськами. Они тоже не смотрят на нас. Проходят, как мимо пустого места.
На нашей стене крупно, красной краской написана гадость. Я подозреваю, что не просто так. Это про нас. Поубивала бы этих мальчишек, да не могу, к сожалению.
Темно. Из-за угла показался какой-то тип - самого оборванного вида. Бомж, что ли. Подошел, огляделся по сторонам - нет ли людей? - расстегнул штаны и справил нужду прямо под стену. Нас, само собой, не постеснялся.
Когда-то здесь, у подъезда, сидел безногий мужичок с гармошкой. Мужичок с гармошкой, поиграй немножко, спой-ка от души, Наташку рассмеши... Играл он хорошо, прохожие кидали ему в шапку монетки. Выходил на работу почти каждый день, а вечером, возвращаясь домой - был ли у него дом? - проползал на своих костылях мимо нас, иногда останавливался и спрашивал: ну что, девчата, тяжело? А вы думали, кому сейчас легко? И улыбался в четыре зуба. С приветом был дедок, по всеобщему мнению. Последнее время его что-то не видно. Может, болеет, а может, и помер. Жаль. Единственный был человек, который с нами разговаривал по-людски. Теперь совсем скучно. Тоска...
Я страшно устала. Моя подружка все грустит и плачет, а я злюсь. Холодно, а мы почти раздетые... Будь проклята такая жизнь, к черту эту улицу, этого постового, эти машины вместе с пассажирами, этих прохожих и вечных голубей на карнизе. Неужели я появилась на свет только для того, чтобы подпирать эту вонючую размалеванную стену? Я хотела бы сбежать отсюда, но знаю, что это не в моих силах.
Я мечтаю о том, чтобы этот дом однажды взорвали. Чтобы рухнула стена, которая так давно давит мне на плечи. Или пришел бы умный человек в очках и сказал: "Дом нуждается в капитальном ремонте. А кариатиды... кариатид снять к чертовой матери, чтобы не портили фасад..."