Солнце нещадно палило, сжигая открытые плечи и спину, едва прикрытые лямочками короткого топика. Пришлось, набросить? на плечи светлую, легкую куртку.
Не люблю остановки. Есть что-то безысходное и безнадежное в ожидании общественного транспорта. Раздражают люди на остановке, когда каждый старается прижаться поближе к тротуару, чтобы первым проскочить в переднюю дверь и успеть занять свободное, сидячее место.
Я потеснила жмущийся друг к другу народ под навесом остановки и попыталась спрятаться от солнца. Через минуту осознала насколько это глупо. Пластиковые, прозрачные стенки не спасали от солнечных лучей, а приумножали их подобно увеличительному стеклу.
Прогретый воздух, словно выдавливал мозг через уши. Плечо оттягивала тяжелая сумка с роликами.
Два часа назад, решив насладиться катанием на роликах, по тенистым дорожкам парка в Сокольниках, я позвонила своему парню Денису. Он оказался не против вылазки в парк. И вот уже сорок пять минут я медленно поджаривалась на остановке, ожидая злосчастный автобус номер '75'.
Сбросила сумку на асфальт.
Влажные волосы неприятно липли ко лбу и к спине между лямками топа. Мы женщины странные существа. Лично я трижды в неделю хожу в солярий, плачу, между прочим, по 24 рубля за минуту искусственного загара, а от настоящего солнца всю крутит и переворачивает, будто вампиршу.
Интересно Денис в парке?
Достала мобильник из плотно облегающего руку чехла.
- Денис, ты где?...Уже на месте...Я?...Еду...Ну, не совсем еду, точнее совсем не еду, а стою на остановке...Да, помню, что ты советовал, ехать на метро...Да, я опять тебя не послушала и сожалею. Все пока...Жди.
Достал, в самом деле. Вечно он прав, я ошибаюсь. Надоело.
Накал солнца, моего недовольства и напряжения толпы достиг своего апогея, когда из-за поворота показался бело-зеленый бок автобуса. Полосатое пузатое чудо техники, едва перебирало колесами, разомлев от жары.
Сунув влажный от пота проездной в валидатор, я протиснулась с сумкой через пропускную вертушку и плюхнулась на сиденье у окна.
С шумом и возней, одуревшая от жары, толпа медленно пропихивалась в спасительную прохладу автобуса. Рядом со мной опустилась грузная тетка, вдавив меня в стекло. Счастливчики, успевшие занять себе местечко, облегчено вдохнули (а я непроизвольно выдохнула, прижатая необъятно грузным телом соседки). Остальные пассажиры расстроено повисли на поручнях.
Маршрут номер '75' один из самых живописных во всем городе. Почти весь путь до парка 'Сокольники', он умело петляет по узенькой двуполостной дороге среди густого, зеленого Лосиноостровского заповедника. Для меня городской жительницы - это не заповедник, а настоящий лес.
Пару минут назад ты задыхался среди машин и неприветливых серых высоток, а сейчас по обеим сторонам мимо проносится сказочная прохлада тенистого леса. За стеклом мелькают: березки, сосны, густой зелено-малиновый подлесок.
Не могу никак вдоволь насытиться этой красотой и каждый раз, как в первый припадают носом к стеклу.
Но сегодня видимо из-за жары, меня стало клонить в сон. Сколько я проспала, обнимая сумку, не знаю, видимо недолго, так как дорога занимает не более получаса. Проснулась от того, что меня ожесточенно трясли за плечо и орали в самое ухо:
- Ты девка, околела, али как?
Спросонья, я с трудом разбирала слова, стараясь разлепить глаза и уши чуть ли не руками.
- Оглохла?
В тот момент, пришла одна единственная мысль 'водители совсем охамели'. Стряхивая из сознания остатки сна, а с плеча громадную руку, на меня нашло озарение, что тип с такой большущей, мозолистой рукой никак не может быть водителем столичного автобуса. Он мог быть лесорубом, гробовщиком, Карабасом-Барабасом, но не столичным водителем. Борода лопатой, объемные усищи, на голове повязана косынка бандана. Но отчего - то во мне поселилась убежденность, что купил он её не на распродаже за 50 рублей, а собственноручно выдубил из шкуры убитого им же зверя.
Попытка ретироваться от, устрашающего вида, мужика с треском провалилась. Ноги и попа одеревенели, в голове надрывно гудели запаниковавшие мысли.
Сиденье на ощупь оказалось из грубо сбитых, неотесанных досок.
'Заноз понахватаю, сквозь тонкие шортики' - промелькнула совсем неуместная мысль.
- Ты чего на меня глазища заметливые вылупила? Неужто испугалась?
Сердце екнуло и закатилось под левую пятку.
- У меня проездной, - забредила я, в конец опешив.
- Проездной? - кустистые брови мужика тяжело вскарабкались на лоб.
- Вот он, - я помахала билетом перед носом ошалевшего дядьки, - сама я мимо проезжала.
- Ужели мимо? Когда ты верст сорок сзади прохрапела.
- Я не храплю.
- Ну конечно не храпишь, также, как я не пью душистую броженовку, - мужик басисто расхохотался.
От смеха у него мелко затряслась борода и в унисон запрыгало солидное брюшко. Я попятилась назад, но упершись спиной в высокую перегородку сзади, дернулась резко вбок и зацепившись ногой о лямку своей сумки выпала головой вниз. Из телеги! Больно стукнулась макушкой о твердую, потрескавшуюся землю.
Сильная лапища ухватила меня за плечо, легонько встряхнув, поставила на ноги.
- Чего испужалась? Куда засобиралась? Сразу видно не здешняя, коли меня добряка Йона не признала. И одёжа у тебя странная, светлая, да мало её. В таких коротких штанцах и тонкой куртенке, тебя в наших краях комарье вмиг обескровит.
Я понимала, что ничего не понимала. Где я? Неужели в глубине лосиноостровского парка сохранилось дикое племя, живущее средневековым укладом. А вдруг он сектант - пятидесятник? Ужас какой. А может просто скопец? Мурашки разбились на группы и каждая принялась отплясывать на мне неповторимый танец страха.
- Знаете, мне пора. Спасибо за компанию, что подвезли-и-и, - последние слова я выкрикивала уже на бегу. Бежала я долго, не оборачиваясь. Сердце гулко билось птицей, пойманной тенётой, отчаянно дребезжа в висках. Если он побежит за мной, тресну его сумкой. Но он не побежал.
Не заметив, как с наезженной колеи я вбежала в густой сумрак, шага не сбавляла.
Вечно зеленые кипарисы росли так близко прижимаясь друг к другу, что переплетенные кроны зеленым ложным небом накрывали все вокруг.
Я бежала огибая деревья, путаясь в кустарнике, но в душе ни на секунду не теряла надежды выбраться к парку или асфальтированной дороге. Как я могла задремать в автобусе, а проснуться на жесткой телеге?
Хотя...Озарение всегда наступает, когда его меньше всего ожидаешь.
Привалившись к толстенному грубому стволу и непроизвольно прижимая одну руку к груди, как будто это могло помочь унять сердцебиение, другой я принялась больно щипать себя за предплечье.
- Ой, - места щипков недовольно покраснели, а шершавый ствол безучастно продолжал впиваться в спину. Значит не сон.
Вековые кипарисы возвышались в том же хаотичном беспорядке. Совершенно очевидно, я в диких зарослях неизвестной местности. Холодок страха начал тонкой струйкой проникать в каждую клеточку.
А что если мне захочется есть? Или пить? Как назло заурчало в животе. Из еды у меня бутылка минералки, удобно устроившаяся в одном из роликовых ботинок. Сколько дней человек может прожить без еды? Неделю? А без воды, кажется пару дней? Я не вспомнила и это единственное, что меня безмерно радовало. Все остальное наваливалось неизвестностью и страхом. Я уже видела свои истлевающие кости, обглоданные диким зверьем.
Прошло каких-то жалких десять минут, а я на корню переменилась в отношении к сектантам, отдав предпочтение сытой религиозности вместо голодной смерти.
- Йон, кажется его зовут Йон, - задыхаясь я запетляла между деревьями и низкорослым кустарником, словно потерявшая от страсти нюх гончая, которая то теряет след, то как ей кажется находит снова, - надеюсь он не далеко уехал на своей жесткой конструкции. Йон! Йон, я здесь. Постой, Йон.
Напрасно сотрясая воздух одуревшими от страха криками, я угловатыми перебежками неслась в неизвестность. Где-то в ответ на меня лишь наорала всполошенная ворона. А встречный слабый ветерок едва трепал по щекам, предпочитая куролесить в высоких кронах деревьев.
Пробираясь сквозь колючие заросли шиповника, я оцарапала левую коленку.
- Йон! Йон! Отзовись! Где ты? - в ответ очередной дробью разоралась наглая ворона. Птица будто следовала по пятам, подгоняя меня своим отвратительным, немелодичным карканьем.
Внезапно что-то живое ткнулось мне в ноги. Опрокинувшись на спину, я мощно приложилась затылком о сухую корявую ветку, упала на сумку и кажется, даже на мгновенье потеряла сознание. Перед глазами завибрировали всплески черных и светлых звезд, сменяясь с лихорадочной скоростью. В спину остро вдавились колесиками ролики. Не знаю сколько я провалялась бы изогнутая в бараний рог, но визгливый до омерзения крик прорезал все вокруг, вспугнув с ближайших веток любопытных птиц.
- Вампирша-ааа-аа-а!!!
- Где? - я завозилась, пытаясь подняться на ноги. Приставучая, тяжелая сумка опять повалила меня в траву. Какая же я неуклюжая корова.
- Ты вампирша? - кто-то не справляясь с любопытством боязливо подкрадывался ближе. Солнечный свет занавесом рассыпающийся сквозь кроны деревьев, слепил глаза.
- Я не вампирша, помоги подняться, - но существо невысокого роста, даже скорее коротышка, отпрянуло в сторону.
- Почему тебя не убивает дневной свет?
- Да, потому что ты городишь чепуху. Вампирш не существует. Зато на свете есть одна глупая дуреха, которая умудрилась в очередной раз найти приключений на свое мягкое место и пустую голову.
Неуклюже перевалившись на бок, мне с кряхтеньем удалость встать сначала на четвереньки, а потом вытянутся во весь рост.
Маленький странный субъект, в поношенном комбинезоне грязно-желтого цвета, одетым на голое тело, подслеповато щурился, прячась за деревьями. Сначала он показался весьма добродушным, такая широкая улыбка любого заставит расслабиться. Я улыбнулась как можно шире в ответ. Существо отступило на шаг дальше, но улыбаться не прекратило.
Туловище, привыкнув к вертикальному состоянию, отогнало лишнюю кровь от головы и я смогла рассмотреть странного человечка. Улыбка на деле оказалась не улыбкой, а просто широченной прорезью рта между небольшими крепкими ушками, которые росли прямо на щеках. Жиденькие волосенки пепельного цвета прикрывал уморительный котелок розового цвета с кокардой из крупной стекляшки густо-синего оттенка. Бледную кожу то тут, то там покрывали полные гноя прыщи. Просто уродец. Зато лилипут, с таким точно справлюсь, если в нем проснется неуместная агрессия.
- Ты меня боишься? - а почему бы не попробовать.
- Никого я не боюсь, - он выступил из-за дерева, на малюсенький шажок.
- Вот и хорошо. Я не вампирша. Я даже не похожа на вампирш. Они все брюнетки, статные, с бледным, благородным лицом и острыми клыками.
- А откуда бы тогда тебе знать подробное описание, если ты не одна из них?
- В кино видела.
- Где видала?
- В кинотеатре, ну там 'Другой мир' или 'Блэйд'.
В ответ недоумевающее мигание.
- А впрочем, пустое, - я устало махнул рукой.
Человечек немного оттаяв от робости и страха, подошел ближе.
- Я сразу признал в тебе чужеземку. Разве только ногти вампирьи, обознался с кем не бывает.
- Ногти? Мои прекрасные наращенные ногти, гордость и красу ты называешь вампирьими? - сразу видно бесчувственный мужик, хоть и не человеческая особь.
- Одёжа странная, ты ворожея?
- Не-а, врачевать не умею.
- Врачевать? Когда ворожеи врачевать мастерицами слыли. Ты заклятье накладывать в силах, али как?
- Али как.
- Жаль, мне сейчас ворожея, нужна пуще норки глубокой.
То что я сошла с ума мной не подвергалось сомнению. Стою посреди глухого леса, с наращенными ногтями, роликами, в белых коротких шортиках и общаюсь с крайне странным созданием, едва доходящим мне до пояса и точно не имеющим отношения к человеческой расе.
Единственная надежда оставалась на Дениса, о котором я, к своему стыду, вспомнила только сейчас. Он то подскажет, как выкрутиться из необъяснимой ситуации. Отстегнула мобильник. Ни одной полоски.
- Глухомань, - в сердцах швырнула телефон на землю.
Существо мгновенно среагировало и нахально подхватило аппарат, разглядывая его с нескрываемым любопытством. Повертев его и так и сяк бледными тонкими руками, он наконец выдавил с нескрываемым уважением:
- Ты не лгала, что не ворожея. Ибо ведьма ты, ишь какими штуками колдовскими разбрасываешься.
Я опомнившись, было потянулась, забрать телефон, но коротышка отскочил в сторону, то ли от страха, то ли из вредности переплетенной с жадностью.
- А ну-ка верни! - для пущего устрашения, топнула ногой, примяв сочную травку. Он спрятался за пышными красно-зелеными кустами и затаился. Из общей картины удачной маскировки выбивался смешной головной убор, торчащий поверх листвы. В другом месте в другое время я нашла бы это смешным, но теперь меня помимо раздражения, начал сковывать страх, поднимающийся из бурчащего голодного желудка.
Боковым зрением я вдруг уловила шевеление справа от себя. Кусты подрагивали в такт чьим-то шагам.
Выставив железный топорик перед собой, показался человечек в синем котелке. Потом ещё и ещё и вот нас уже взяли в плотное кольцо оцепления, судя по внешнему сходству, родственники моего знакомого. Широченные рты, обманчиво выдавали в них добродушных простачков, но грубые, металлические топорики в руках говорили об обратном. Макушкой ощущая общий воинственный настрой, я теперь запаниковала в серьез. Страх почувствовав слабину, вырвался на волю, раскрошив остатки храбрости в пыль. Ухватившись покрепче за сумку, я храбро выставила одну ногу вперед для устойчивости. Если будут атаковать, наподдам сумкой по их мелким, тощим задницам. Пускай только рискнут двинутся в мою сторону.
Пока вперед выдвинулся только плюгавенький пожилой человечек, с такой старой жеваной кожей, что она буквально волочилась следом за ним, отвисая везде, где только возможно. На абсолютно лысой, как яичная скорлупа голове одета шляпа, точнее одни поля от шляпы.
- По приказанию державного Арико Эмека собн Фира ХII и пользуясь наделенной мне властью верховного экзархара, я повелеваю вернуть в родную обитель Фотиса Эмека собн Фира, - тут сморщенный старец бухнулся на колени перед моим знакомым в розовом котелке, - Нашу надежду на мир и процветание, наш символ чистоты и непорочности, великого и милосердного...
- Хватит, - грубо оборвал его великий и милосердный, продолжая тискать в руках мой сотовый, - сегодня я вернусь домой, но в моих жилах течет кровь благородного Фира, а значит рожден я не для того, дабы увеселять и балагурить на потеху. Свобода мое второе имя.
При этом у Фотиса взгляд стал каменным и непроницаемым, он даже как будто подрос на несколько сантиметров. У меня язык подсохнув прилип к небу и только поворочав им во рту, я поняла, что давно отвисла челюсть и я стою открыв рот. Оказывается у этого человечка командный голос и хорошие связи в высших кругах местного общества. А розовый котелок - пустяки, на это я закрою глаза. Кто в наше время без причуд.
Сморщенный продолжал уничижающее ползать в траве, не поднимая головы.
- Ваша воля, великий Фотис Эмек. Но я не могу нарушить приказ данный мне вашим отцом, а вы не в праве ослушаться его.
- Знаю. Чего медлишь, в путь, - горько выдохнул Фотис Эмек.
Перегруппировавшись синие котелки выстроились в идеальный квадрат, в центре которого замкнули свою ценную добычу и засеменили прочь, оставляя меня позади.
- Приказываю, взять с нами ворожею.
- Но великий...
- Взять, я сказал, - Фотис Эмек острыми стрелами взгляда пронзил старца.
Тот выразительно взмахнул рукой и ко мне побежал десяток этих уродцев.
- Не дамся, - сумкой я легко отшвырнула передних, место которых тут же заняли следующие в строю. Я работала сумкой, как мечом, размахивая ей из стороны в сторону, часть синих котелков валялась на земле вместе со своими хозяевами, та часть что покрепче, поднималась, потирая ушибленные места и бросалась в атаку с удвоенной, яростью и силой. Бедолагам приходилось туго, я искренне жалела маленьких большеротых уродцев, но отдаваться во власть желтым комбинезонам мне однозначно не хотелось.
Стоило отвлечься на секунду, как сзади я получила резкий удар под колени и потеряв равновесие, принялась отчаянно балансировать руками, но проклятая треугольная сумка предала меня и на этот раз, потянув к земле. Тут же дюжина цепких, быстрых рук, накинулась обматывать мне голени и предплечья. Удовольствие от лежания под грудой бледнокожих тел, оказалось весьма сомнительным, но измученная битвой, я была не в состоянии оказывать дальнейшее сопротивление.
Далее в сознании провал, то ли от пережитого физического напряжения, то ли психологического, но очнулась я с больной спиной, онемевшими конечностями и тяжелой головой в тесном сыром подземелье. В первый момент, мысленно попрощавшись с белым светом, я решила, что меня похоронили заживо, потому что со всех сторон безжалостно наступали холодные, каменные своды, покрытые местами серо-зеленой мохнатой плесенью. Пахло сыростью и свежей землей, как в гробу. Хотя откуда мне знать, как пахнет в гробу?
Кристально чистые капли воды выступали вокруг, сочась сквозь стены.
Мерзкий запах, навязчиво бил в нос, но от потери сознания меня спасал легкий насморк.
Попривыкнув к темноте я углядела крошечное, зарешеченное оконце под каменным сводом. Судя по всему, оно вело в соседнее помещение. Приподнявшись и подпрыгнув, я попыталась ухватиться за решетку, но тщетно. Ничего, путь к победе тернист и труден. Я прыгала снова и снова, пока из-за стены не послышался недовольное ворчание.
- Угомонись, прыгунья. Ночь на дворе.
- Почему Вы так уверены? - я нервно съязвила, - Может день?
- А может и день, - без энтузиазма поддержал меня голос.
Выместить злость в споре не удастся.
- И давно Вы здесь сидите?
- Да поди, третий десяток разменял.
- Тридцать лет в заточенье? - я осела на землю, - А за что?
- За клеветничество сижу.
- Политический значит.
- Меня по-разному называют. Но я больше на доносах специализируюсь.
- И на кого доносите?
- На таких неугомонных, как ты, которые посреди ночи прыгают и спать, уважаемым гоблинам не дают.
- Да, ну Вас. - Подумаешь, какой злюка. Пускай сидит в темноте сколько ему влезет, а мне пора выбираться.
Результатами моего часового старанья, стала кучка мха и грязи с левой стены, кучка песка с правой стены и малюсенькая трещинка в двери. Зато я сломала все нарощенные ногти, разодрала в кровь пальцы и сбила колени.
- Ворожея.
Сначала я даже не поняла, что обращаются ко мне.
- Ворожея, ответь. Это я, - прошептал кто-то за дверью.
- Кто я? - действительно, какой такой 'я', мог звать меня в непотном подземелье.
- Твой друг, Фотис Эмек собн Фир.
- Кто? - подползая поближе к стене, я в темноте стукнулась макушкой о дверь, - Ой, больно.
- Что случилось? - раздался встревоженный шепот.
- Ничего, - ответила я, взгрустнув о том, что я не вампирша и не гляжу инфракрасными лучами.
- Я пришел тебе помочь.
- Неужели. Разве не ты намедни, заставил своих приспешников сунуть меня в это мерзостное, гнилое место?
- Я попрошу не оскорблять, хоромы моего рода. Этот подземный дворец был выточен моим прапрадедом тысячи лет и так прочен, что ни разу не подвергался реставрации.
- Оно и видно, - буркнула я себе под нос, - Ну что мой друг, отопрешь дверь?
- Сначала уговор.
- Я тебе мобильник, а ты мне свободу?
- Твоя колдовская штука и так у меня. Хочу предложить иное соглашение, я выпущу тебя, а ты поможешь мне найти камень смерти.
На долю секунды, промелькнула здравая мысль, что я понятия не имею о камне смерти и где его искать, но не в тех я условиях, чтобы торговаться и артачиться.
- Идет.
Раздался неприятный лязг проворачиваемого ключа. В приоткрытую дверь не просочилось ни лучи света.
- Возьми за руку.
Что-то неприятно мягкое коснулось моего локтя. Одной рукой я ухватила сумку, второй склизкую конечность моего спасителя. Идти приходилось пригибаясь, но то и дело я стукалась гулко о каменные своды штрека. Спутнику приходилось несравнимо легче, он явно шел распрямившись во весь рост и вдобавок видел в темноте. Дорога затянулась минут на двадцать. Все это время приходилось петлять по мрачным, гнилым коридорам. Пару раз издали доносились голоса и тогда спутник, сворачивал в противоположный коридор. Дважды я ползла на животе, окунаясь в месиво глины и воды, и тогда поняла, зачем этим человечкам резиновые комбинезоны.
Долгожданный свет замаячил впереди, голубым блюдцем. Мой проводник дышал так же тяжело как и я - это меня порадовало. Но выглядел теперь не противнее меня. С грязных шорт капала вода, топик изодранный на спине, свисал лохмотьями, кроссовки разбухшие от влажности и поцарапанные мелкими, острыми камнями развалились на две половинки - верх и подошву, представив на обозрение мокрые, рваные носки.
От постоянных ударов об своды штреков, гудела голова, сбитые локти и колени раздулись от синяков, разодранные руки саднило. Из всех ран сочилась кровь.
Не успел, открыться широченный рот мнимого спасителя, для дальнейших указаний, как меня подкосило. Очередной ожидаемый провал в памяти...Падая я успела подумать 'ещё одно такое путешествия и в следующий раз я не выживу'. Как же я тогда ошибалась.
Просунулась я от громких голосов.
- Что поделаешь слабенькая попалась, но другой нет. Приходиться довольствоваться тем, что есть.
Я узнала неприятный, высокий голос розового котелка. Надо же 'слабенькая', это он обо мне? Я тренажерный зал посещаю три раза в неделю и на роликах катаюсь и на велосипеде, на лыжах хожу. Тоже нашел слабенькую.
- Она идет на поправку, - незнакомый мужской голос, явно не интересовался моим состояние, он просто констатировал факты.
А может голос и не мужской? Я приподнялась на локте и снова рухнула в постель. Повязки на кистях, на локтях, волосы намазаны каким-то отвратительно вонючим жирным маслом. И вдруг заглянула под одеяло. Я голая? Совсем голая?
Безвольно закрыла глаза. Что может быть ужаснее, чем проснуться голой, обмотанной повязками, незнамо где, в чей-то постели? Разве только совсем не проснуться.
Бесцеремонно без стука, отворилась дверь.
- Она спит, - проблеял розовый котелок.
- Нет Фотис, она не спит, посмотри как бегают глаза под веками. Она притворяется.
Нахальный незнакомый голос, вывел меня из себя.
- Да, не сплю, - крикнула я открыв глаза и прижав инстинктивно простынку, - а что Вы прикажете мне...
И вдруг я сфокусировала взгляд на незнакомце и осеклась на полуслове. Неужели, такие представители ещё не вымерли? Черные волосы ниспадали на широкий лоб. Высокий, статный. Синие глаза горели на лице, яркими небесными всполохами и только заметив, как дерзко он улыбается, я взяла себя в руки.
- Кто посмел раздеть меня?
- Я, - спокойно, глядя мне в глаза ответил синеглазый красавец.
- Вы? - почему румянец накатывает в самый неподходящий момент, - но так нельзя...зачем Вы?
- Чтобы ты не схватила вдобавок ко всем своим болячкам, воспаление легких.
- Где моя одежда? Я хочу встать.
- Одежду я сжег, - осторожно выступил из-за спины незнакомца бледнокожий источник моих злоключений, - хоть и говоришь не вампирша, а одежу в огонь для пущей надежи.
- Какая тут надежа? - взвилась я угрем и фурией одновременно, - как вы смеете меня здесь удерживать? Я свободный человек, живу в демократической стране, где в судебном порядке наказывают посягателей на личную собственность.
- Чур меня, - коротышка снял котелок и поцеловал синий камень, - Изыди, черный дух, верни способность смертной глаголить или забери её к себе насовсем. Не мучь девушку.
- Замолчи, - незнакомец отодвинул Фотиса, - она о своем мире вспоминает.
- Догадливый какой и степени ученые есть и диссертации защищал? - вредничала я.
- Возможно, - едва заметно улыбнулся незнакомец, поворачиваясь к двери и подталкивая Фотиса к выходу, - ты поспи пока, я вечером загляну. Повязки тебе сменить надо.
- Попробуй только войти без стука, - в беззубой злобе я швырнула в захлопывающуюся дверь кружкой, которую схватила с полки на стене, - Как же, повязки он придет менять, извращенец.
Через час я сходила с ума от скуки. Ходить в простыне неудобно, дверь снаружи заперли. Вслушиваясь, прикладывала кружку к стене, тишина.
Через три часа, утомленная одиночеством и готовая на все принялась колотить в дверь ногами, так руки нещадно ныли под повязками, взывая к благоразумию собравшихся.
- Я хочу пить, я хочу есть, - жалобно запричитала я, почти плача.
О чудо, кто-то прокашлялся и ответил:
- Девонька, не строптився, сейчас сынок вернется и накормит тебя.
Сколько их там собралось? Я поплотнее обмоталась в простыню. Через минут пятнадцать, скрипнула входная дверь. Через полчаса, дрогнул засов на моей двери.
Синеглазый, дерзкий взгляд настиг меня первым.
- Садись.
- Но....
- Садись, - он подтолкнул меня к кровати, - Покажи руки.
Я беспрекословно протянула обмотанные лапки, его приказной тон деморализовывал меня полностью.
Размотав повязки на кистях, он принялся ощупывать пальцы. Я не верила глазам, от ссадин остались небольшие темноватые полоски, не более. Локти и колени тоже зажили необычно быстро. Остаточным явлением преследовал зуд под ранами.
- Сколько дней прошло?
- Один. Все, вставай, внешних повреждений нет, заражения крови не наблюдается. Остались ушибы, которые завтра пройдут.
Мое кислое выражение лица, тронуло душу врачевателя.
- Чего нос повесила?
- О, мои ногти, - я не ожидала, что так тяжело перенесу эту утрату.
- Могу вырастить новые, длинные, крепче прежних. Хочешь? - такой омерзительно высокомерной улыбочки встречать мне ранее не приходилось. Он просто наслаждался слабостью моего духа.
- Обойдусь, - я высокомерно задрала подбородок.
- Как знаешь. Сейчас принесу одежу.
Бросив ком тряпок на кровать, он повернулся и смерил меня взглядом с ног до головы.
- Искупаться бы тебе. Чумазая, как домовенок.
- Я чумазая?
- Поди, сюда.
- Ещё чего, - но он уже ухватился бесцеремонно за простыню, которую я едва удержала от падения, подтянул к себе и запустил пальцы в волосы. Будто куклу ребятенку выбирал. Полминуты мял макушку, постукивал пальцами, наконец, брезгливо вытер руку о мою простынку. От негодования, я стояла пунцовая, как вареный рак.
- Мазь, вонючая до жути, надо в следующий раз корочки лимонной настругать, - на меня ноль внимания, - А ты чего глядишь? Снаружи таз с водой дожидается, поди ополоснись, а то ходишь аки мертвяк, бледнющая, вонющая. Бр.
В очередной раз хлопнул дверью, оставив меня с открытым ртом. Никакого воспитания. Злость клокотала, выплескиваясь наружу невнятным, злобным рычанием. Расцарапала бы его наглое лицо, растерзала, а пыль по ветру развеяла.
Подхватив простыню, вынырнула на улицу. Мытье в тазу прошло на удивление гладко. Ковшом махала усердно, пригодился многолетний опыт навязанный, летним отключением горячей воды. Вонючая липкая гадость с тела и волос смывалась легко, оседая на землю зеленоватым налетом на долю секунды, тут же впитываясь в почву.
На кровати ждала куча мятого белья, приятно пахнущего травой. Провозившись добрых полчаса, я осталась довольна нарядом. Льняные штаны с кожаными заплатами на бедрах, между ног и на коленях, льняная рубашка с заплатами на локтях и кожаная куртка. Услужливо предложенные Фотисом сапоги оказались чуть великоваты, но в целом смотрелась я мило.
За столом в молчаливом ожидании склонился большеротый Фотис. Нервно постукивая по гулкой столешнице, коротышка немигающим взглядом встретил мой взгляд и указал на место подле себя.
- Рад скорейшему выздоровлению. Но дальнейшее промедление дорогого стоит. Отужинаем и в путь.
- И далеко ты собрался?
- Собрались мы далече, - Фотис сделал ударение на местоимении.
- Мы?
- Ты, я и Велор.
Велор никак не отреагировал на эту бесцеремонную суету, кажется, происходящее его вовсе не касалось. Сосредоточенным взглядом он перебегал от строки к строке пыльного фолианта.
'Ботаник' - с непонятным сожалением отметила я про себя.
- А у меня есть выбор?
- Нет у тебя выбора, девонька, - от неожиданности подпрыгнув на стуле, заметила седовласого согбенного старика, притулившегося в темном углу за печкой на крохотном стульчике. Остроугольная борода упиралась в колени и дальше стелилась по ногам, ниспадая до пола.
- Без помощи гоблинов окаянных, тебе не выбраться из нашего проклятущего мира.
- Попрошу не оскорблять, - кашлянул Фотис.
- Если есть вход, есть и выход, - на деле уверенности во мне осталось на игольное ушко.
- Девонька, вошла бы ты через вход, беды не было. Но ты просочилась сквозь крысячью лазейку и теперь силы мрачные спускаются на край наш благодатный. Крутятся вокруг чащи беспросветные тоды. Точат когти о деревца молоденькие...
- Замолчи, отец, - злобно выплюнул Велор, не поднимая головы и перевернул страницу.
Воцарилось молчание, Фотис и старик уставились на Велора, мне тоже не оставалось ничего другого, как уставиться на игнорирующего нас умника. Не обращая внимания, Велор продолжал чтение.
Через пару минут, Фотис, не выдержав паузы прокашлялся.
- Продолжаю. Для начала, открой тайну своего имени? - гоблин обернулся ко мне.
- Имени?... Полина.
- О, Полина, само проведение послало нам тебя.
- Не нам, а тебе, - Велор перебежал глазами к следующей странице.
Гоблин обидчиво изогнул громадный рот, так что складки губ почти сошлись друг с другом у подбородка и видимо решил полностью игнорировать несговорчивого типа с книгой.
- Я Фотис Эмек собн Фир сын великого и могучего правителя гоблинов Арико Эмека собн Фира ХII. С рождения между моим родом и родом почтенного архивариуса Летто, была предрешена судьба старших детей. Моя жизнь и жизнь Арлеты, дочери уважаемого Летто, связана в единый клубок силами пяти сторон света. Нам предначертано в книге судеб, оберегать вход в земли печали и слез, в земли самой темной стороны света, - Фотис сверкнув глазами для устрашения моей и без того измученной психики, отрешенно взвыл, - земли Юдоли.
- Как страшно, - я прикрыла рукой рот, скрывая надуманный зевок.
- Страшно-о-о, - подхватил в углу согбенный старик, - проникли в миры орды дохелов и ...
- Хватит лирики, мы выдвигаемся через полчаса - Велор поднялся из-за стола и посмотрел на Фотиса, - душещипательную семейную драму расскажешь в дороге.
Гоблин недовольно шмыгнул носом, но возражать взялся.
Велор перемещался в пространстве с бесшумностью гибкой пантеры. Его руки знали каждый закуток и уголок в комнате. Пальцы цепко хватали с полок крошечные склянки, невиданные ветки и коренья. Заплечный мешок у ног неумолимо рос, словно томная опара в тепле.
- Сменное белье и в путь.
- Я намерена следовать в единственно верном направлении...
Фотис с любопытством вытянул шею.
- В сторону дороги, по которой я приехала на жуткой телеге. Дорога обязательно выведет меня к начальной точке, иначе не может быть.
- Едва ли, - невозмутимый Велор скрылся за дверью.
- Не сомневайся.
Ответом стало шуршание на стеной, Велор прогремел деревянной крышкой сундуку.
- Дорога не выведет тебя, - он бросил в мешок стопку белья, - ворота закрыты. Но даже предположив, что они могут быть открыты, ты никогда не найдешь ту дорогу. Наш мир покрыт плотной сеткой просторных и тоненьких троп. Карту дорог мы читаем с младенчества, впитываем с молоком матери умение отыскивать свой путь в мире стихий. Единицы способны проникать в переплетение чужих стежек, но даже их порой останавливает перепутье. Ты человек из чуждого нам мира, узорный орнамент тверди не откроется пред тобой.
- Я смогу, - уверенность таяла на глазах.
- Ты не сможешь, - грустно ответил Велор, - заблудишься и погибнешь. Повезло, что от гоблинов ты отделалась шишкой на лбу и потерянной красой ногтей. Все могло сложиться намного печальнее.
Мой подбородок уперся в грудь, а глаза наполнились предательской влагой. Он был прав, я понятия не имела куда идти. Все кусты для меня одного сорта и цвета, будучи в двух шагах от дороги я умудрилась её потерять. Так почему я смогу найти её теперь?
Стараясь придать голосу безразличный тон, я ответила:
- Пойду с Вами, у меня нет другого выбора. Сидеть взаперти мне не улыбается.
- Правильный ответ, - холодно подтвердил Велор.
Он выталкивал нас с Фотисом за дверь.
В углу закряхтел старик.
- Вэлор, береги себя, - прокашлял он.
Не оборачиваясь на голос, Вэлор захлопнул дверь.
Мне показалась это хамством.
- Захлопывать дверь перед носом у пожилого человека, недослушав его напутствие, называется 'хамством'.
Не обращая на меня ни малейшего внимания, Вэйлор начал застегивать на лошади седло.
- Тебе давали в детстве хоть какое-нибудь образование или ты рос между сорняков в огороде.
- А тебя учили держать язык за зубами и не трепаться по пустякам?
- Я с тобой больше не разговариваю.
- Превосходно, лучшего ожидать не мог.
Униженная и оскорбленная я замолчала и села на поваленное во дворе бревно. Странный лес, странный двор, удивительно крошечный домик и красивый, негостеприимный хозяин. Дикость положения не выбивала меня из колеи, но сосредоточиться на мыслях не получалось. Где я? Вариантов не как много: я сошла с ума или мир сошел с ума.
- Едем, - Фотис резво запрыгнул на пегую низкорослую лошадку.
Вэлор держал под уздцы коня, красивого рыжего отлива, в сознание выплыло слово 'буланый', но в лошадиных мастях я не ориентировалась, поэтому сомневалась в определении.
- Садись.
Неспешным шагом я подошла к коню, тот громко фыркнул и ткнулся носом в ладонь Вэлора.