Ветер сливался с прерывистым дыханием и терпким запахом кожаной куртки. Мелькали деревья. Нет, не видно. Не разобрать. Только случайные картинки улавливало боковое зрение. Маленькие обрывки ночи.
И она сама - ночь.
Вокруг был запах дождя и мёда. Он запутался в её волосах, коснулся белого ворота рубашки под курткой, скользнул по скуле...То нежно, то неистово он пел свою песню.
Среди синей темноты этой лунной ночи худая фигурка была единственным всполохом света. По краям дороги притаился мрак - чёрные изломы тянулись, дыша опасностью, хотели схватить её, помешать, задержать.
Но изгиб тёмного пламени, с которым слилось её, светлое, был быстрее. Намного быстрее.
Девушка на мотоцикле неслась по заброшенному шоссе.
Дорога утробно рычала под широкими колёсами. Она звала, подгоняла вперёд и вперёд,к горизонту, не важно куда, лишь бы вперёд. И девушка гнала свой чёрный мотоцикл, рядом с ней летел крылатый ветер, и ей казалось, что он дразнится, приглашает её посоревноваться.
Глаза под узкими мото-очками насмешливо сощурились.
...Потому что она и есть ветер. Потому что она уже летит.
...Покой...
...Холодный мокрый песок вперемешку с гравием под его ногами, пропитывающий тонкую ткань джинс, и тишина... Живая, трепещущая, убаюкивающая.
...Леденящий свет ярких звезд, и безмолвный крик пустынной дороги, жаждущей безумного движения, остервенелого визга шин и едкого, тягучего запаха жжёной резины.
...Он сидел там на обочине с бездумной улыбкой на бледных губах, вдыхая ночную прохладу, растворяясь в ней, позволяя поглотить себя, становясь ее частью. Не ночь, но мрак. Мрак, окутывающий одинокую фигуру, затаившийся у краев дороги, подбирающийся ближе, не решающийся на последний шаг. И тихий шепот ветра, заплутавший в его растрепавшихся волосах. Прелый запах дождя, прокравшийся под тонкую шерсть впопыхах натянутого пуловера, отдающий свежестью озона и еще каким-то влекущим сладким ароматом.
...Гравий хрустел под его ногами, небрежно брошенным рюкзаком, еще глубже вминаясь во влажный песок... до этого. Тишина... расслабляющая, питающая, завораживающая... сейчас.
...Он шел по дороге, не смотря на нее, глядя глубоко в себя. Он сам - дорога. Он шел, потому что так было угодно судьбе. Он шел, потому что так хотелось ему. Он сам - судьба, провидение, рок, неотвратимость. Потому что если чему-то суждено произойти, оно произойдет. Потому что невозможно свернуть с намеченного пути. Потому что два пламени, - светлое и темное - сливающиеся в одно, всколыхнутся столбом яркого огня, изменяющего все вокруг.
...Потому что если оглушительный рев мощного двигателя вспарывает тишину, властвующую на заброшенном шоссе в никуда, это должно что-то значить... И он уже верит в это.
Кричать.
Ярко-алой кляксой трепещет повязанный по-ковбойски платок. Быстрее, быстрее, быстрее!.. Ну почему у мотоцикла нет крыльев?.. Ей хотелось кричать, биться, вырываться, но девушка лишь сильнее сжимала тонкие обветренные губы.
Кричать.
Эх, если бы можно было кричать!..
Может, в этом есть смысл?..
Она несёться как бешенная по этой безлюдной дороге, без причины, без повода заставляет спидометр удивлённо передвигать стрелку, а дорогу азартно обнимать стремительные изгибы. И нет никакой логики, никакого плана.
Кто мог знать, что она вот так сорвётся?..
Она и сама не знала.
А звёзды знали? Они, такие пушистые, уютно отражались на тёмных стёклах, ластились, освещали её бесцельный путь. А мотоцикл знал? Знали ли его плавные чёрные линии, грубые широкие колёса, редкие серебристые отблески? Наверное, небо знало и вывело по тонкой ниточке кругляшок луны, фонарь для девушки, которая потерялась.
...Ведь вокруг одни случайности, случайности, ничего значительного, важного, предопределённого. И она одна, никто не придёт, не поддержит, не разделит. Нет.
Вдруг что-то изменилось. В этой пустынной дороге появилось что-то новое. Зелёные глаза следили, как вдалеке появилась точка на обочине.
Там сидел человек. Она это почувствовала.
Заброшенное шоссе. Никого. Так какого он здесь взялся?
Всё ближе, ближе. Остановиться или нет?
Нет, не надо. Мало ли кто. А вдруг... Нет.
Девушка упрямо выдвинула вперёд подбородок. И остановилась.
Отчаянно завизжал гравий на обочине. Щёлкнула серебристая подножка. Легко коснулись земли тонкие ноги.
Луна тихо светила.
На потёртом рюкзаке, сгорбившись, сидел парень. В звёздном мраке цвет его волос напомнил ей глубокую черноту переливов мотоцикла и его плавные серебристые росчерки.
Он был бледный, худощавый.
И ничего не замечал. Просто сидел, уставившись на дорогу, словно ждал чего-то.
Она немного посмотрела на него. Философски пожала плечами. И бесцеремонно уселась рядом.
Плевать, что новые джинсы. Она вытянула свои любимые сапоги со шпорами, медленно сняла мото-очки, будто не замечая, что он перевёл на неё глаза.
Это преследовало его целую неделю. Куда бы он ни пошел, с кем бы ни говорил, даже когда закрывал глаза. Заголовки газет, случайно выхваченные из чужих разговоров слова, собственные сны. Ради чего?
Но он здесь. Именно сегодня, именно сейчас. Ничего уже не изменить. Да и стоит ли?
Дорога все еще гудела, потревоженная стремительным движением железного коня этой девчонки.
...Черное пламя, светлое пламя. Все изменится...
Кричащий ярко-алый цветок платка. Кожанная не по размеру куртка. Черные сапоги, сверкающие в темноте серебристыми росчерками шпор. Подстегнуть судьбу?
Он слабо усмехнулся, снова перевел взгляд на нее.
...И колдовской нефритовый цвет...
Он знал таких как она. Неверящих предопределенности. Случайные слова, поступки. Случайные знакомые. Случайные маршруты.
Они ныряют с аквалангом, прыгают с парашютом. Гоняют на мотоциклах по шоссе в никуда.
...Он думал, что умеет читать знаки. Знаки судьбы. Он почти понял, но сейчас уже не был уверен и в этом...
...А потом они играют в русскую рулетку. Не потому что "если я что-то значу для этого мира, он меня не отпустит", а потому что даже смерть должна быть случайностью, наперекор предопределенности.
...Глухой щелчок, еще один, сдавленный вздох облегчения, выстрел, темнота... и созвездие Большой Медведицы складывается в ехидную усмешку судьбы, заставляя верить в ее сговор с теорией вероятности...
Но он смотрел на нее, ту, которой тоже не спалось сегодня. Случайно ли?
...А глаза у нее зеленые... Это наверняка судьба.
Это наверняка случайность.
Так не должно быть, так не может быть, нет, просто не может, что глаза у него были как дождь. Как тёплый летний ливень, смывающий паутину одинаковых дней.
Случайность. Успокойся.
...Как дождливое небо. То самое небо, тот самый дождь, под которым она стояла и плакала. А он заботливо смывал её слёзы, охлаждал раскрасневшееся лицо, тихо шептал слова утешения, мимоходом закручивая волнами мягкие русые волосы...
Так это был он?..
Они сидели вместе.
Она думала, что никогда таких не понимала. И даже в глубине души завидовала им. Каково это, знать, что у тебя есть своя дорога, своя судьба, люди, которым предсказано быть с тобой? Свято верить, что всё вокруг ненапрасно?
Ей хотелось крикнуть:" Посмотри на меня!" Но она только выше поднимала голову и откидывала светлые пряди с лица.
В конце концов она уедет отсюда. И они больше никогда не увидятся. Никогда. И это правда.
И это горечь.
Ей хотелось крикнуть:"Посмотри на меня!" Но вместо этого она лишь начала:
- Знаешь,...
И одновременно с ней заговорил незнакомец:
- Знаешь,...
...Судьба? Да. Он знал.
Эти хрупкие плечи, надменно вздернутый подбородок, будто бы в защитном жесте, мягкие пышные волосы цвета спелой пшеницы. Он все еще помнил их гладкое скольжение меж своих пальцев, влажную тяжесть в руках.
...И зелень высоких нефритовых крон векового леса, заточенная в ее холодном взгляде.
Она не помнит, не узнала. Думает, случайность? Но ведь это судьба!
Паника? Нет, он спокоен. Потому что он знает. Знает, что это правда. Знает, что обнимал ее, нежно прижимая к себе, что утирал ее злые слезы. Там, посреди надуманного им вечнозеленого леса, под надуманным ею серым небом, в пелене окутывающего, соединяющего, единственно правдивого дождя...
Они сидели вместе.
...Кричать. Ему хотелось кричать. Хотелось, чтобы она кричала на него. Чтобы резко схватила за подбородок, развернула к себе, впиваясь в его лицо взглядом своих больших глаз цвета драгоценного камня. Чтобы решительно проговорила:"Посмотри на меня!", а не поднимала голову выше, откидывая с лица светлые пряди.
В конце концов они больше никогда не увидятся. Она уедет отсюда, ведь это случайность.
И это горечь.
И это ложь.
Потому что это - судьба, и по-другому не бывает.
Ему хотелось, чтобы она закричала:"Посмотри на меня!" А она лишь тихо проговорила:
- Знаешь,...
Одновременно с ним:
- Знаешь,...
- Я хотела сказать...
- Я хотел сказать...
...И тишина. Снова тишина. А ей хотелось слышать оглушительное рычание мотора мотоцикла, уносящего ее вдаль. От этого места, этого шоссе, этой странной ночи и этого парня. Дальше от пленительного омута его невозможно серых глаз. Вырваться, бежать не оглядываясь. Потому что все это случайность.И она в это верит.
И какая-то её часть хочет верить в это. А другая, дикая, свободная, хочет остаться здесь, смотреть за горизонт, мягко и насмешливо, и в счастливом отчаянии думать о нём: "Спаси меня".
...И тишина. Снова тишина. А ему хотелось, чтобы она сказала что-нибудь еще. Чтобы не видеть ее мучительно обреченного взгляда, чтобы не чувствовать себя виноватым. Потому что так предначертано. Потому что это судьба. И он в это верит. А она - нет.
- Андрей... - И его голос. Пленительный, тягучий, как растекающийся янтарный мед. Шероховатый странной бархатной мягкостью, пробирающий до дрожи, не оставляющий выбора.
- Полина... - И ее голос. Чистый, гладкий, холодный, как шелк, струящийся почти черной синевой ночи сквозь пальцы. Проникающий в душу, отбирающий волю, подчиняющийся сейчас.
Разве им нужны были имена?..
- Загадай число.
- Зачем?
- Просто загадай.
И лукавая усмешка на его бледных губах. И затаившаяся решительность в бездонных глазах.
- Семь...
- Семь...
И сухой перестук о хрустящий гравий, длинные тонкие пальцы, выводящие замысловатые узоры в синеватом и теплом воздухе ночи.
И два маленьких потертых кубика. Четыре точки, три точки. Как суровый приговор судьбы. Как еще одна опора, выбитая из развалин ее веры. Как еще одна свеча, зажженная в храме его поклонения...
...И легкое дуновение ветра. Растрепались его и без того не слишком опрятные волосы, разметались волнами ее, светлые. Ей показалось, будто что-то связало ее с другим человеком. Совершенно незнакомым. Или - знакомым?..
Лето пришло. Куда? В эту лиловую, напоенную дождевой свежестью ночь, в узорные кроны деревьев, в пропитанный влагой песок, в рыжий рассветный туман.
В ее душу? Оно согрело озябшие от вечного холода плечи, отдало свое пьянящее тепло заиндевевшим пальцам, окутало ее дрожащей терпкой дымкой, настоянной на ароматном меде и вереске. Заставило чувствовать... чувствовать хоть что-то.
В его душу? Оно захлестнуло с головой мятной свежестью июньского утра, отрезвило разгоряченные мальчишеские надежды мягкой, заживляющей прохладой, пробежалось легкой дрожью предвкушения по бледной, будто бы мраморной коже. Помогло понять... понять то, что чувствуешь.
Он медленно вычерчивал на песке цифру. Зачем?
- Зачем?
В ответ лишь хитрая улыбка и далёкий отблеск дождя.
- Следующая!
- Зачем?
- Скажи!
С её губ сорвалось :"Четыре..."
Игральные кости согласились с девушкой и выкинули тройку и единицу. Парень по имени Андрей задорно усмехнулся. Полина уже надумала что-то сказать и решительно открыла рот, но, похоже, худая спина ответит только молчанием.
Слова разлетелись туманом и кружевом. Она вдохнула разнотравный воздух, зажмурила глаза, замечтавшись, и вдруг удивлённо их раскрыла. В зрачках отражалась луна.
...Ну надо же, какое совпадение...
Да и совпадение ли?..
Полина перевела взгляд на него.
Надо проверить.
- Пять.
Твёрдо, испытывающе. Что скажут твои кости теперь, парень?
Чёрные брови нахмурились, на тонком прутике сжались бледные пальцы.
Выпала семёрка.
...Как странно...
Вдруг угрюмость Андрея сменилась хитрой ухмылкой и прищуренным взглядом.
...Словно он знал её,всю, её фокусы и проделки, до мелочей...
- А ты уверена, что сказала ПРАВИЛЬНУЮ цифру?
...Знал уже много, много лет...
Она лишь смущённо улыбнулась.
...Пятнадцать минут. Ничто, в сравнении с вечностью. Все, в сравнении с мгновеньем. Пятнадцать минут, в которые вершится прихоть госпожи Судьбы, в которые выкладывается своевольная цепочка случайностей.
Ничтожно мало для того, чтобы осознать, понять, поверить, смириться. Но достаточно для того, чтобы хотя бы попытаться.
...Пятнадцать минут... И она ушла... Тихо, безмолвно, нерешительно. Оставив лишь дразнящее прикосновение, манящее своей мягкостью, нежностью. И аромат. Этот пьянящий, густой, обволакивающий аромат.
Он смотрел ей вслед, провожая внимательным взглядом серых глаз.
Она улетела, а он всё ещё видел её тонкий профиль, задумчиво склонённую голову, глаза с робкими проблесками рассветных лучей сквозь зелёные листья и неожиданное солнце на ветренных прядях. Всё ещё чувствовал то движение воздуха на коже, когда она порывисто встала, небрежно набросав что-то пальцем на песке рядом с его цифрами, щекотнула светлым завитком скулу и...улетела?...
Мотоцикл взревел, дернулся, словно верный скакун, подгоняемый тычком острых стальных шпор в лоснящийся бок, понёс её навстречу золотисто-рыжим узорам огня на сине-голубом небе. Навстречу новому дню. Навстречу... новой жизни?
Все верно. Разве не так?
Он брел в противоположную сторону, небрежно закинув потрепанный рюкзак за расправленные плечи, дерзко усмехаясь чему-то... кому-то?.. Сжимая в пальцах помятый клочок бумаги.
Все верно. Потому что нельзя приручить ветер, верный лишь себе, как нельзя покорить ночь, властную и холодную. Потому что нельзя развернуть дорогу, стелещуюся в угодном одной ей направлении, как нельзя поймать мрак, таящийся во взгляде. Но стоит попытаться.
...И исчерченный линиями судьбы, складывающимися в простые одиннадцать цифр, красно-коричневый песок вечности... там, у шоссе в никуда. И единственное слово, меняющее все вокруг, как заклинание, оставленное росчерком тени: "Позвони".