Обстоятельства того рокового дня напрочь стерлись из памяти девочки, и, ей казалось, что так было даже лучше. Она вспоминала его только с того момента, как её щёк коснулся теплый волчий мех. Она открыла глаза, которые до этого были плотно зажмурены, и увидела перед собой огромного хищника с серебристой густой шерстью. Он возвышался перед ней на четырёх сильных лапах и был столпом нового мира. Она тогда совсем не замечала следов крови на своей одежде и вокруг, всё её внимание было сосредоточено на стоящем над ней животном. Волк тоже пристально смотрел на неё блестящими желтыми глазами. И слёзы, недавно обильно поливавшие щёки, исчезли, сердце перестало бешено биться, перейдя на более спокойный лад. Девочка просто знала, что волк её не тронет. Откуда была такая уверенность? Она этого не понимала, да и было всё неважно, потому что старая жизнь исчезла, ушла, испарилась, а в новой, зарождающейся, был он.
До этого она бежала, и оказалась глубоко в лесу. Девочка понимала, что сама не смогла бы найти дорогу назад, но, когда бежишь от чего-то очень страшного, мало заботишься о возвращении. Но теперь появился он. Может, всё это было последствием шока, но почему-то девочка была убеждена, что он решит все её проблемы, и рядом с ним всё как-нибудь образуется. Он ни за что не причинит ей вреда и не позволит никому сделать это.
Некоторое время девочка и волк смотрели друг на друга, но потом зверь двинулся вперед. Девочка даже не дернулась, смотря, как к ней приближается огромный хищник. Она просто знала. Волк ткнулся носом ей в грудь, и подставил спину, чтоб она могла подняться.
И она просто шла по, казалось, бесконечному лесу, медленно, неуверенно, постоянно держа руку на спине огромного зверя, и лишь благодаря ему у неё хватало сил, чтоб не упасть наземь и не забиться вновь в рыданиях.
Это был день, когда она осталась одна. Это был день, когда в ей жизни появился он.
Он стоял на холме неподалёку от людской деревни, в которую привел девчонку и смотрел на их возню. Ветер доносил до его чуткого носа их запахи, а его уши трепетали от воспринимаемых ими звуков. Там было много суеты. Он надеялся, что о девчонке позаботятся, и почему-то это волновало его. Люди не такие, как волки. Если волки всегда рады помочь своему собрату, оказавшемуся в беде, то люди не такие. Их вечно заботят свои, личные, проблемы, своя, личная, безопасность. Но, видно, это был удачный день. Кто-то уже нашел разрушенную повозку с мертвым человеческим телом. Волк слышал, как люди произносили слово «медведь». Да, трупы были изодраны в клочья, и на повозке остались следы от огромных когтей.
Девочку посчитали чудом спасшейся от разъярённого хищника. Люди боятся больших зверей, и этот страх их сплачивает. Девчонка слабо всхлипывала, и мало говорила. Судя по всему, она ещё и ничего не помнила из своей прошлой жизни. Крестьяне посчитали, что мужчина, задранный медведем, был её отцом. И, судя по всему, больше родственников у неё не было. Сиротка, пострадавшая от зверя – жалкое зрелище, и её приняли. Люди решили взять её под свою опеку и дать какой-никакой, а кров. Она была в том возрасте, когда до самостоятельности оставалось совсем немного, и для неё подыскали даже отдельную хату. Трактирщик, мужчина, от которого пахло прокисшим пивом и салом, согласился даже дать ей работу.
Девчонке повезло. Волк втянул носом воздух. Пора было уходить. Полная луна, освещавшая мир, будила в груди боль и одиночество. Протяжный вой уже начинал заполнять всё его существо, но он сдерживался. Не хотелось сопровождать появление девчонки в деревне своим глухим, хриплым голосом. Это могло вселить в людей какие-то подозрения, а подозрения сказались бы отрицательно на судьбе девчонки. Почему она его так волновала? Наверно потому, что луна светила слишком ярко, и будила в душе воспоминания о стае, о семье, о доме. Но у него было лишь его безграничное одиночество, которое он безутешно пытался заглушить тревогой о человеческом детеныше.
Он слышал, что о девчонке позаботились, и даже весьма неплохо, для людей. Но почему-то он не мог уйти с холма, и не мог перестать прислушиваться к звукам человеческой жизни и её шагов. Её отвели в гостеприимно отведенную хибару, принесли немного еды и воды и оставили одну, потому что на разговор девчонка явно не шла. Почему? Почему? Почему?
Почему тоска о потерянном прошлом была так сильна в ту ночь? Волк не смог сдержаться и сбежал с холма. Он направился к окраине, туда, где стоял домик девчонки. Собак там практически не было, и некому было начать судорожно лаять, почуяв зверя. Девчонка сидела внутри, не двигаясь, и, судя по всему, ни к еде, ни к питью даже и не притронулась. Её сердце билось тихо-тихо, и даже дыхания практически не было слышно. Волк замер на мгновение, но странное чувство, что звало его, было сильнее всего на свете, и он одним мощным прыжком переместился через окно в комнату, и предстал перед девчонкой в лунном свете.
Девчонка отреагировала очень быстро. Она обратила свои большие, полные слез глаза к зверю, а потом, видимо узнав его, бросилась на пол и обняла волка за шею. Она уткнулась лицом в его шерсть и плакала, долго плакала. У неё не было ни прошлого, ни имени – ничего. И единственное, что было настоящим для неё сейчас, в этот момент, это странный огромный волк, чуждый, но вместе с тем и очень родной.
Что он чувствовал? Зачем он стоял, выслушивая плач, позволяя слезам намочить его шкуру? «У тебя никогда не будет стаи»- так ему говорили, говорили многие. Но теперь… он чувствовал, что что-то пошло не так. Появилась какая-то крохотная надежда на то, что что-то в его жизни может измениться. Ему было приятно ощущать запах человеческого тела, на котором ещё остался аромат леса, перемешанный с застывшей кровью. И он просто стоял, не в силах пошевелиться, переполненный давно забытыми чувствами.
Девочке дали имя Кэт. Имело ли оно что-то общее с её настоящим именем – никто не знал, но она не сопротивлялась, и без каких-либо пререканий начала на него отзываться. Волк слышал всё это, сидя всё на том же холме возле деревни. Вообще, это поселение трудно было назвать деревней в полном смысле этого слова. Люди здесь, в основном, получали доход от тракта, на котором они жили. Не самое лучшее место для сиротки, но больше он ничего не мог для неё сделать. Он был, в конце концов, волком, а не человеческой нянькой. Просто… просто не мог позволить себе уйти. Зверь тщательно вслушивался в людские разговоры, постоянно ловя себя на том, что ищет предлог остаться. Ему не следовало здесь задерживаться, он должен был найти того гнусного типа, что был его напарником на этот раз и проследить за доставкой, но ничего не мог с собой поделать.
Он ускользнул из дома девчонки перед самым рассветом, когда она крепко спала, он думал убежать как можно быстрее и как можно дальше, но не смог. Он добрался до этого холма, и это случилось снова. Он снова захотел ощутить, как чьи-то руки касаются его шеи. Какая-то часть его существа проклинала его решение спасти девчонку, но другая твердила, что это было лучшее, что он сделал за свою жизнь. Он привык быть один, он привык убивать. Ещё никто никогда не видел в нем того, что видела в нем эта девчонка. Он не мог забыть тех глаз, которыми она взглянула на него в тот момент, как он запрыгнул в окно. Там была боль, там было одиночество, так похожее на его, но также там была надежда и вера, и они были направлены на него, на него, на волка-изгоя, волка без стаи. И, быть может, он заразился её надеждой?
В тот день он не смог далеко отойти от деревни, а ночью вернулся в дом, где его ждали, где ему обрадовались, где его обняли.
И так было следующей ночью, а потом ещё и ещё…
- Три месяца, Бран, три месяца,- раздался знакомый голос за спиной.
Этого следовало ожидать. Он знал, что рано или поздно она должна была появиться в том или ином виде.
- Я искала тебя три месяца, Бран,- перед волком оказалась высокая черноволосая женщина с глубокими карими глазами и кошачьей походкой.- Как ты мог меня бросить? Если же ты хотел немного передохнуть, то мог бы хотя бы предупредить.
Женщина взмахнула черным плащом и грациозно опустилась на траву рядом с волком.
- Я очень сильно за тебя переживала, милый. Хорошо ещё, что этот тупица Мик смог без особых проблем доставить мне яйцо. Но ведь это было вашим общим заданием, Бран! Ты даже не довел его до конца! А ведь это я просила тебя!
Волк не смотрел на женщину, он не хотел её слушать, он хотел слушать биение сердца девочки, хотел ощущать, как она гладит его шерсть. Он даже готов был назвать себя дворовым псом, лишь бы она признала его частью своей стаи, лишь бы позволила и дальше ощущать тепло дома.
- Бран, что это значит?- между тем продолжала женщина.- Ты так и будешь сидеть в своей волчьей шкуре, и даже не объяснишь свое поведение?
В ответ волк лишь отвернулся. Он хотел, чтоб женщина поскорее ушла. Он ясно понимал, что её приход не предвещает ничего хорошего. Он хотел, чтоб она осталась в прошлом, чтоб он мог отдаться новому чувству, быть в своей маленькой стае.
- И этим ты платишь мне за всё, что я сделала для тебя? Ты неблагодарен, маленький щенок!- женщина вскочила на ноги.- Ты бы так и скитался по лесам неприкаянным волчонком, если б не я, и, вполне возможно, тебя бы уже загрыз какой-нибудь твой собрат. Но я спасла тебя! Дала возможность служить мне, дала смысл жизни! Или ты забыл, как тебя все бросили и обозвали выродком? Разве ты забыл, что тебя никогда не примут ни в одну стаю? Ты забыл это? Или ты предпочтешь бездумно скитаться по своим лесам, как никому не нужное бесполезное животное?
Волк тихо зарычал. Она ворошила его боль. Что может быть хуже для волка, чем быть изгнанным из стаи? Он был моложе Кэт, когда его выкинули во враждебный мир. И это ещё считалось милостивым наказанием. Многие члены его стаи хотели его загрызть, хотя для волков несвойственно убивать своих.
- Ладно, Бран, я немного вспылила,- женщина улыбнулась, но теперь волк явно видел, что эта улыбка холодна.- Я просто сильно за тебя волновалась, к тому же, мне нужна твоя помощь, милый.
Волк холодно посмотрел на женщину.
- Вижу, Бран, мне все же удалось привлечь твоё внимание. Не думаю, что моя просьба сильно тебя обременит. Ничего такого, к чему ты бы не привык. Нужно всего лишь найти одного человека, и устранить его. Вот, смотри,- с этими словами женщина извлекла из-под плаща какой-то сверток и положила на траву.- Это его вещь. Неделю назад его видели в Карне. Думаю, тебе следует начать свои поиски оттуда. А мне пора идти.
Женщина отвернулась от волка, закутавшись в плащ.
- Так ничего мне не скажешь? Бран, ты никогда не был разговорчивым, но почему-то сейчас растерял последние манеры. Я не этому тебя учила. Видимо, ты как был зверем, так зверем и останешься. Но я надеюсь, что у тебя всё же хватит ума выполнить мою просьбу.
Женщина сделала пару шагов вперед, а потом взмахнула плащом и исчезла, а на её месте появился черный ворон, пронзительно каркнувший и улетевший прочь. Волк неплохо знал её. Это была ведьма Кассандра. Уже десять лет она пыталась убедить его в том, что кроме неё у него никогда никого не будет.
Волк прислушался к шуму, доносящемуся из деревни. Он слышал смех, звонкий девичий смех. Её смех, смех Кэт. И это ножом ударило по его сердцу, стрелой пронзило его грудь. Она рада без него. Чего он хотел? Люди – не волки. Она не станет для него сестрой по стае. Ведьма была права. Для такого, как он, выбор небольшой – или скитаться по лесам в ожидании жестокой смерти, или служить ей. Он поднял зубами сверток с земли, а потом обернулся вокруг себя и, подобно Кассандре, превратился в черного ворона.
Человеческий город – не самое лучшее место для волка. Волки не любят городов. Здесь правит не ветер и земля, а холодный камень. Нет, это не было хорошим местом для волка. Волки любят вольные леса и простор, и мало что найдётся приятнее, чем бег по мягкой земле. Города бездушны, как и люди.
Прошло больше недели с тех пор, как разыскиваемого человека видели в Карне, но Бран опознал запах. Он знал этого человека и знал его привычки. Мик, этот прохиндей Мик любил дешевое вино, дешевых женщин и дешевые развлечения. Поиск следовало начать с самого грязного района города. И около одной из грязных дешевых забегаловок он почуял его запах. Слабый, но он всё ещё чувствовался. Человек бы зашёл и начал расспрашивать. Человек, то есть не-волк. Волки так не поступают.
Бран оскалил на мгновение зубы. Он скрывался в темноте, что привычна для таких грязных закоулков, и никто не видел или просто-напросто не обращал внимания на огромного волка, стоящего в тени и блестевшего своими желтыми глазами. Он прислушивался и принюхивался к окружающему миру и отчетливо понимал, что этот мир ему не нравится, что этот мир его раздражает. Ему хотелось поскорее покинуть это место и оказаться на воле, чтоб лапы чувствовали тепло и мягкость лесной подстилки, чтоб нос обонял не запах загнивающих человеческих тел, пропитанных дешевым вином и пивом, а свежесть травы и вязкий аромат смолы. А ещё больше, он поймал себя на этой мысли, и сердце отчаянно забилось всё сильнее, ещё больше он хотел очутиться в той маленькой комнатке, пропитанной её запахом, и чтоб она гладила его шерсть своими маленькими мягкими ладонями, он хотел слышать её нежный тонкий голос, когда она рассказывала ему о какой-то человеческой ерунде, об окружавших её людях. Она проникла в его сознание, пронзила его душу нитями связей. Бран тряхнул головой. Это всё ерунда. У людей нет таких прочных связей, они не живут стаями. Они, подобно этим жалким кровососам, борются только сами за себя, лишь иногда сплачиваясь перед лицом угрозы, с которой в одиночку не справиться. И ей он больше не нужен.
Да вот только волкам он не нужен тоже…
Мик не один день провел в той грязной таверне, и след его ещё не успел достаточно остыть, чтоб волк не смог его выследить. Нет существа, которое могло бы скрыться от волка. Прохиндей Мик вовсю наслаждался жизнью. Бран чувствовал в его запахе самодовольство и вино, много вина. Волк морщился от этого запаха. Ему этот человек никогда не нравился. Он много говорил, много пил, постоянно пропадал с какими-то уличными девками, а после возвращался, неся на себе их противный масляный запах. Несколько раз ведьма отравляла Мика на его задания, чтоб он «помогал». Чем же мог помочь волку какой-то грязный человечишка? Брану всегда казалось, что так Кассандра следит за ним. Он ей никогда не доверял, не смотря на долговременное сотрудничество. Даже тогда, в детстве, когда его выдворили из стаи, и ведьма нашла его несмышлёным волчонком.
Даже самый лучший человеческий следопыт не смог бы пройти по этому следу, но для волка не составило особого труда сделать это. Мик не скрывался. Вдоволь напившись и нагулявшись в Карне, он неспешно побрел на север. Бран мог бы оборотиться вороном и быстро нагнать человека, но он не любил лишний раз принимать другие облики. Он был волком, у него была душа волка, сердце волка и кровь волка. Было странно чувствовать вместо лап крылья и смотреть на мир глазами ворона. Поэтому Бран доверился своим четырем сильным быстрым лапам, кроме того, в своем привычном облике у него было самое сильное обоняние. Так добыча точно не уйдет из его лап.
Ночь куполом нависла над деревней, и Кэт завороженно ждала того момента, когда в её окно запрыгнет огромный волк, который был для неё всем. Конечно, со временем стало проще жить среди малознакомых людей, даже нашлась девочка чуть старше её, которой удалось проникнуть сквозь стену одиночества и заставить Кэт рассмеяться. Но всё равно это всё было не то. Кэт знала, что у неё есть только один настоящий друг, только одно существо по настоящему беспокоилось о ней, не затем, чтоб прослыть добряком, а просто так, из доброты собственного сердца. Кэт не представляла, как же она смогла бы выжить, если бы его не было. Со стороны могло показаться, что он был всего лишь безмолвным зверем, но одно его присутствие придавало сил.
И вот ночь всё плотнее стягивала нити своих незримых пут, а его всё не было. Сердце Кэт начало судорожно биться. Где он? Почему его нет? Неужели он бросил её? Да и зачем волку заботиться о человеческом отпрыске? Он и так спас её, она должна быть ему благодарна, но почему так сильно бьётся сердце, почему не даёт покоя? Почему слёзы безудержно текут по щекам?
Ночь застала волка в погоне. Он чувствовал её приближение каждой шерстинкой. И чем сильнее становилась тьма, тем сильнее становилась и боль внутри. Вой снова начал заполнять всё его существо. Волки воют лишь друг для друга. Его голос никто не услышит. Его голоса никто не ждёт. Волки не проливают слез, и он просто прервал свой бег, упав без сил прямо на траву. Он сам не понимал, что же с ним происходит, откуда такая боль. Даже раньше, в те дни, когда у него ещё была стая, он ничего подобного не испытывал. Может всё из-за того, что они никогда его по настоящему не принимали, или потому, что тогда он ещё не знал настоящего отчаяния и одиночества, что так контрастно выделили появление этой девчонки на картине его жизни.
Десять лет самостоятельной жизни научили волка никому не доверять и не поддаваться эмоциям, но сейчас он просто не мог. Что-то сильнее заполняло всё его существо, и сейчас, с наступлением ночи, оставалось только зарыться мордой в палую листву и стиснуть зубы, чтобы вой не вырвался наружу. Нет ничего более жалкого, чем вой волка-изгоя. Он не сдастся, ни за что.
Некоторые люди утверждают, что волки предпочитают охотиться ночью. Когда-то Бран так и делал. Ночью легче выследить, застать добычу врасплох, ведь его добычей часто были люди. Но вот уже три месяца он засыпал на кровати рядом с человеческой девчонкой, не выпускавшей из рук его шерсти. Он привык к этому, это было ему нужно, и эту ночь он провел, мечась по траве, а утром, всклокоченный, с листьями и мелкими ветками в шерсти, он продолжил преследование.
Мик передвигался верхом, но делал это так неспешно, что волк, даже не особо напрягаясь, сокращал расстояние. По его расчетам, даже если он будет делать остановки на ночь, то нагонит добычу за несколько дней. И он с радостью отдавался очарованию бега, изгоняя из сознания все посторонние мысли, но как только сумерки начинали спускаться на мир, волк сбивался с шага. Одиночество начисто стирало из него все его охотничьи навыки. Он преставал быть хищником, становясь просто страдающим диким зверем.
И вот, на третью ночь своей погони, вой внутри Брана стал настолько сильным, что он не стерпел и выплеснул наружу всю свою боль. Ему было стыдно за это, но он вложил в него всю тоску и боль, он рассказывал о доме, о стае, что остались где-то позади, где-то далеко, возможно, в его прошлом, недостижимые, но от этого лишь более притягательные.
А на следующий день он нагнал свою добычу. Бран наблюдал за тем, как невысокий жилистый мужчина вальяжно едет на лошади. Щетина, грязная неопрятная одежда, пара кинжалов за поясом и, конечно же, фляга с вином – всё это было знакомо, равно как и заплывшие маленькие глазки. Со стороны Мик казался более чем легкой добычей. Волк знал его немного больше. Он знал его вероломность и то, что кинжалы были всегда отравлены. Ему не стоило попадаться на глаза, не стоило устраивать разборки и словесную перепалку. Нужен был один точный быстрый прыжок, что прервал бы жизнь этого ничтожного представителя человеческой расы.
Бран ускорил свой бег, он чувствовал, как азарт охоты захватывает его дух. Все чувства обострились до предела. Он слышал биение сердца своей цели, его дыхание, звук каждого его движения, он слышал даже то, как крохотная капелька пота стекает по лицу и шее Мика. Казалось, ещё немного, и он начнет слышать его мысли. И это был момент истины. Сильные волчьи лапы оттолкнулись от земли, подняв в воздух ворох прошлогодних листьев. Мгновения полета продлились почти до бесконечности, но вот острые клыки уже вонзаются в податливую человеческую плоть. Бран разодрал шею своему недавнему напарнику без каких бы то ни было колебаний – точно и беспощадно. Лошадь убежала сразу же после того, как с неё слетело человеческое тело, и теперь волк стоял один на дороге с окровавленным трупом у лап. Сердце понемногу успокаивалось. Он мог бы ещё потерзать тело, но плоть этого человека была ужасна на вкус.
Бран постоял некоторое время около Мика, чтоб удостовериться в его смерти, а заодно обдумать свои дальнейшие действия. Вообще-то, ему следовало сообщить Кассандре об успешно выполненном поручении, но общаться с ведьмой не было никакого желания. Снова видеть её холеное, злое лицо с широкой, но холодной улыбкой, слышать сладкие, но лживые слова, было выше его сил. Он хотел ещё раз, ещё хотя бы раз ощутить настоящее тепло от того, что где-то кто-то тебя ждет. Ждет не затем, чтобы что-то от тебя получить, а просто потому, что ты ему дорог. Он должен был вернуться в ту деревню. Пусть, пусть окажется, что он больше не нужен Кэт, но он понял, что она была нужна ему.
И Бран, хоть и неохотно, но всё же привычным движением повернулся вокруг себя, а потом оборотился вороном и направился туда, куда звало все его существо.
Волки убивают только для того, чтоб защитить свою жизнь, будь то добыча или враг. Когда-то так и было, но очень-очень давно. Сейчас всё изменилось. Мир слишком жесток, чтоб можно было соблюдать все священные заветы предков. И волки стали убивать по приказу…
Он достиг деревни с рассветом, а потом весь день скитался по ближайшему лесу, с нетерпением ожидая наступления ночи. Он до конца не мог понять – как волк вообще может испытывать нечто подобное, но ответа так и не нашел. Бран слышал всё, что творится в деревне, с трепетом вслушивался в знакомый девичий голосок, и не почувствовал в нём ни капли тревоги. Быть может, всё это было пустое? Он не нужен ей, это точно. Зачем человеку волк, кроме как выполнять за него грязную работу? Хотя для Кэт, он чувствовал, он сделал бы всё, что угодно, потому что она стала частью его стаи, да что там говорить – она создала эту стаю. Но было бы очень горько стать для неё, как и для Кассандры, лишь оружием для убийства.
Он понимал, что его мысли и страхи как-то мало похожи на привычные, волчьи. Он даже почти не замечал ничего из происходящего вокруг, целиком и полностью обратившись в слух. Порой он называл себя презрительно псом, но даже это не действовало. Минуты и часы ожидания тянулись медленно и мучительно. И каждое слово, произнесенное Кэт с радостью, било по его сердцу. Он и радовался вместе с ней, и страдал от мыслей о том, что он ей не нужен, ей хорошо и без него. При этом Бран совершенно не вникал в смысл сказанного, обращая внимание лишь на тон. Волки мало интересуются глупыми человеческими речами, ведь можно узнать намного больше, прислушиваясь к биению сердца, к дыханию. Даже практически незаметные колебания в запахе способны поведать намного больше, чем пустые лживые слова.
Но, как бы ни ждал Бран заката, он всё же наступил незаметно, застав волка погруженным в тяжелые раздумья. Что же он будет делать, если самые страшные опасения сбудутся? Стоило ли вообще хвататься за эту девчонку, словно тонущий человек за соломинку? Может, намного проще и лучше будет вообще туда не ходить, не тревожить лишний раз своё сердце? Но лапы не слушаются разума. Волк живет сердцем, живет инстинктами, но никак не разумом. И поэтому вот уже через несколько мгновений, сопровождающихся трепещущим сердцем, он уже вновь оказывается в знакомой комнате.
Кэт ещё не было. Волк прислушался, она шла домой, на ходу разговаривая с молодой девушкой, поминутно смеясь. Может, стоило уйти? Уйти, не показав своего позора, того, что он так в ней нуждается. Но вот она уже подошла к двери, и остались считанные мгновения до неизбежного. Бран больше ничего не мог слышать, кроме биения собственного сердца. И он был благодарен своему звериному облику за то, что на волчьей морде не отражаются эмоции.
Едва переступив порог спальни, девочка остановилась. Она увидела его, и потеряла способность двигаться на мгновение, а потом её глаза наполнились слезами, и она с разбега бросилась на шею волку. Сквозь слезы она шептала ему на ухо слова, которые он даже и не мечтал когда-либо услышать:
- Куда же ты пропадал? Мне тебя так не хватало! Я боялась, что ты бросил меня, и я осталась одна, совсем одна. Что эти люди? Девона заботится обо мне, но что она понимает? Кроме тебя, у меня никого нет! Не уходи больше никогда, прошу тебя, ты мне так нужен!
Волк опустил свою морду девочке на плечо и жадно вдыхал её запах. В этот момент он ощущал себя самым счастливым зверем во всем мире. Его признали. Пусть это была не волчья стая, не его собратья, но его признали.
А потом девочка произнесла нечто, что вконец подорвало последние сомнения в душе Брана:
- Знаешь, прошлой ночью я слышала тебя. Во сне, кажется, но это было как по-настоящему, совсем. До этого мне казалось, что ты меня бросил, и я тебе больше не нужна, но вчера я услышала, я поняла, что тебе тоже одиноко! Как хорошо, что ты вернулся!
Сначала Бран даже не поверил услышанному. Только волки могут слышать вой своих собратьев, находящихся так далеко. Он насторожился. Может ли быть… но нет, в её запахе был только человеческий, без малейшей примеси в крови. Она была человеком, полностью. Но она слышала его вой. Было ли это просто совпадением? Или это означало, что она действительно стала его стаей?
И Бран твердо решил больше никогда не покидать эту девочку…