Аннотация: Это свершилось. К счастью, у меня начала работать проверка орфографии, и опечаток и моих глупых ошибок в тексте будет намного меньше.
Следующая моя история к геройству не имеет никакого отношения, и вообще, случилась ну очень уж давно, но для лучшего понимания того, о чём я хочу рассказать дальше, её лучше бы осветить. Я уже говорила о том, что что в семье, что среди посвященного и не очень дворянства меня считают кем-то вроде отброса. Возможно, именно поэтому на меня считают возможным скидывать практически все дела, но я не о том. Надо сказать, что считают они так вовсе не из природного самодурства или чего другого, а имея на то вполне объяснимые и понятные причины. Что и говорить - я сама этому неплохо поспособствовала. И отчасти именно во время своего беззаботного радужного детства. Я отчего-то не любила прилежно заниматься (хотя кто это вообще может любить в трезвом-то уме и памяти?), вечно старалась сбежать из замкнутых пространств необъятного замка и не менее замкнутых «приличествующих девочке» платьев. Что-то постоянно звало меня наружу, исследовать, бегать, прыгать, залазить... ломать. И, как ни странно, у меня иногда даже находилась компания — поварята, подмастерья и прочие дети, не имевшие дворянского происхождения. Родители и старшие братья-сестры на меня всегда сильно ругались, приводили примеры, ставили меня в сравнение с другими детьми моего возраста, и по всему выходило, что во всём-то я их хуже. А если ещё учесть, что магическим даром я тогда не страдала, то ни уважения, ни малейшего одобрения мне не перепадало. Единственно что меня всегда как-то обнадёживало, так это то, как порой мой отец смеялся над некоторыми моими выходками. Правда, мне от этого не становилось легче, да и никаких поблажек мне не полагалось. И так каждый раз, снова и снова меня запирали в комнате с учителями в узком и неудобном платье, с собранными в тугую прическу волосами. Но я каждый раз находила способ сбежать и вновь предаться моим безвредным чудачествам. И вот однажды...
Мой старший, самый-самый старший брат, принц Гром, редко появлялся в королевском замке, занимаясь делами в своей провинции. Он был давно и более или менее женат и имел на тот момент чудную дочку, мою племянницу, получается, которую звали Юна. Была она воспитанной, как и полагается, и более или менее примерной. А ещё, что тоже немаловажно, так случилось, что она была где-то на год меня старше. Но меня это сильно не волновало до того момента, как однажды принц Гром не решил навестить своего блистательного отца в его замке, прихватив с собой заодно и всю свою семью.
Конечно, о предполагаемом приезде принца в замке знали за несколько месяцев, но я это посчитала совершенно неважным и как-то пропустила тот самый знаменательный день. Всю ту неделю я предавалась новой затее, охватившей детские простонародные умы — лазанию по крышам. Каждый день нянечки-служанки обряжали меня в красивые платьица, каждый день я уныло ковыряла ложкой в молочной каше, а потом убегала прочь через окно, а возвращалась вся оборваная, грязная с новыми ссадинами на лице и прочем туловище. Я всё ждала, когда же на моём теле появятся героические отметины шрамов, но, то ли царапины были слишком несерьёзными, то ли врачи очень тщательно всё залечивали, беспокоясь о товарном виде юной принцессы.
Как бы то ни было, в тот день, когда все ждали приезда моего брата с семьёй, я на спор карабкалась по холодным каменным стенам, скользила по мокрым после дождя крышам, прыгала с одной на другую, одним словом, резвилась как могла, привлекая в свою игру всех желающих мальчишек. И вот, сидела я на углу одной крыши в компании одного из моих ближайших друзей, Харта, и разговаривала обо всём и ни о чём. Мы соревновались в том, кто дальше плюнет, и мальчишка побеждал меня с завидным постоянством. Я злилась, но мастерства от этого почему-то не прибавлялось.
- А я тебе говорю, что драконов можно победить только если ударить им копьём под подбородок! - Харт всем говорил, что его неизвестный отец был никем иным, как убийцей драконов, и поэтому считал себя в этом вопросе самым осведомлённым.
- Да выдумываешь ты всё! - вставил своё слово некрупный мальчик, чьё лицо было прямо-таки испрещено вездесущими веснушками. Он не мог удержаться на ногах, и был вынужден хвататься руками.- На самом деле, нужно целиться в его ноздри!
- Вот сразу видно, что ты в этом ничего не понимаешь!- усмехнулся сын драконоубийцы.- Ноздри у них загнуты, и стрелы твои или копья воткнутся в кость черепа!
- Ну уж это всяко лучше, чем пытаться проткнуть их чешую!- не унимался веснушчатый Одрик.
- А под подбородком у них нет этой чешуи!
- А откуда ты это знаешь? Ты много драконов видел?
- А мне отец рассказывал,- пытался невозмутимо сказать Харт, но на лице его красным проступала обида.
- Конечно, - буркнул в ответ Одрик, - а ты его вообще видел?
- Видел, - лицо мальчишки становилось совсем красным, я видела, как он сжимал кулаки.- Он большой, сильный и... и у него шрам на лице!
- Да конечно, - не унимался веснушчатый.- А ещё он высокий и красивый...
И тут это случилось. Харт рванулся, чтобы как следует врезать не в меру словоохотливому мальчишке, но при этом задел и меня, маленькую девчонку. Я сорвалась с крыши и полетела вниз. К счастью, мне удавалось зацепиться то за одно, то за другое, и сильных ранений я не получила, но всё же, когда приземлилась во двор замка, на мне оказался не один десяток ссадин, а кожа с левой коленки осталась на камнях, оголив кровоточащее мясо на ноге. И всё бы, казалось, не так уж и плохо, если бы в этот момент во двор замка не заезжал мой любезный братец с семьёй.
И я, мало того, что умудрилась разодрать своё платье и саму себя, так ещё и сбила с ног вышедшую из кареты племянницу мою Юну, да испачкать в грязи и крови своей её красивое-модное платье. Я-то что? Я-то ничего, привыкшая, тут же вскакиваю на ноги да отряхиваюсь. Хотела уже было дальше побежать по своим делам (вернуться на крышу, где затевалось что-то интересное), но не тут-то было! Почувствовала я, что ноги мои отрываются от земли, а ворот платья начинает подозрительно давить спереди.
Как оказалось, поблизости как раз оказался брат мой Гром, который тут же взял меня за шкирку, а после поставил перед собой.
- Кто ты, дитя?- спросил он, оглядывая меня с ног до головы и пытаясь определить по остаткам платья — к какому сословию я принадлежу.
- А тебе-то какое дело?- не нашла я лучших слов. Нет, ну правда, свою собственную сестру не узнать!
Я наблюдала, как брови моего брата ползут вверх. Он уже замахнулся, чтоб ударить ладонью по лицу маленькую нахальную девчонку, но его остановил голос моего отца:
- Гром, да это же твоя младшая сестрёнка, Тайена. Неужели не признал?- Король перехватил меня из рук старшего сына, разворошил волосы и поднял вверх подбородок.- Вот смотри, это же каштановые волосы Дивеллинов, наши же серые глаза!
- Прошу прощения, отец,- Гром слегка склонил голову.- Но было трудно разглядеть наши черты в этом... грязном ребёнке. Я слышал о том, что младшая из принцесс неряшлива и непослушна, но чтоб настолько!
- Это просто возраст такой,- пытался отшутиться Король, похлопывая меня по плечу.
- Но посмотрите, Ваше Величество,- не унимался брат.- Моя дочь, ваша племянница, Юна, старше меньше чем на год вашей дочери, но она воспитана и ведет себя, как полагается.
В этот момент Юна улыбнулась, показывая все свои белые зубки и показушно расшаперилась в поклоне. Она расправила подол своего красивого с оборочками платья, склонила голову, шаркнула ножкой в туфельках. Отец посмотрел на неё, посмотрел на меня, посмотрел на неё, потом снова на меня и изрёк то, что ошпарило меня, подобно кипятку:
- Ты прав, мой сын. Ты хорошо воспитал свою дочь. И я решил отправить принцессу Тайену вместе с тобой, когда ты будешь возвращаться домой. Уверен, что ты сможешь воспитать её, как подобает. И она станет достойной представительницей рода Дивеллинов.
Вот драконом клянусь, я слышала, как падает вниз моя челюсть одновременно с тем, как лицо Грома расплывалось в самодовольной улыбке.
Коленку мне, конечно, залечили. Тогда они ещё были полностью уверены в том, что однажды меня удастся выдать за кого-нибудь замуж, к тому же очень удачно, при этом заключив какой-нибудь договор. К сожалению, из моего детства на моём теле не осталось практически ни одного шрама. Мне говорили, что не приличествует девушке королевской крови щеголять шрамами да ссадинами.
Но я отхожу от темы. Гром провел в столице около двух недель, в течение которых меня залечивали, оттирали и держали взаперти. Даже окна заколдовали, чтоб я не сбегала, и мне не оставалось ничего иного, кроме как искать развлечения в замке, а, точнее в тех его местах, что были доступны. А это была лишь моя комната и изредка тронный зал и ведущие к нему коридоры. К тому же, за мной всегда следовала охрана. Но это вовсе не означало, что я не умудрялась рвать платья и пачкаться. Это происходило само собой, без приложения к этому особых усилий. Так вот, через две недели Гром отправился в свой замок. Ехать было весело, даже не смотря на нытьё Юны и вздохи её матери, герцогини Унии. Я же с интересом глазела по сторонам, наблюдая как движется земля, как мелькают деревья, а иногда и дома. Но стоило только сойти на мощёный двор замка моего брата, как началось...
Какая-то упитанная дама с грудью, выпрыгивающей из-под корсета тут же схватила потной ладонью меня за руку и потащила в здание. Я упиралась как могла. Даже заехала ей по ноге, но это было всё равно, что пытаться сдвинуть скалу. Но я всё не теряла надежды вновь почувствовать свободу, даже пошла на то, что считалось нечестным во всех драках — укусила её за руку. Ответом был лишь подзатыльник и позорные слёзы из глаз. Меня затащили в небольшую комнатку, увешанную разными розовыми тканями, дорогими подсвечниками и всем прочим, говорящим о принадлежности этой комнаты кому-то женского пола. Я презрительно фыркнула и уже собрала слюну, чтоб плюнуть на красный ковёр с длинным ворсом, но получила ещё один подзатыльник.
- Тайена, сестра моя,- произнёс медовым голоском мой драгоценный брат, вошедший следом за нами.- Мы решили, что будет лучше, если ты поживешь вместе со своей племянницей в её комнате. Вы ведь обе девочки, вы подружитесь, я уверен.
- Конечно, отец мой,- где-то за моей спиной ответила с поклоном Юна.
- А что ты скажешь, Тайена?
- Конечно, брат мой,- передразнила я племянницу.
Гром отчего-то меня не понял и решил, что всё улажено, и девочки уже подружились. Он решил не утруждать себя подробностями наших отношений, свалив всё на служанок-нянек и им подобных. Как оказалось потом та женщина, что отвесила мне пару подзатыльников и тащила от кареты, была старшая нянька, Гриза. Наук и манер она не разумела, но обладала уникальным даром держать всех в страхе. Говорили даже, что и сам светлейший принц Гром не решался лишний раз ей перечить. Не знаю — было ли оно так на самом, но вот одно знаю точно — в Юне она души не чаяла и считала её чуть ли не феей пряничной. А вот мне порядком доставалось.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что милая и добрая Юна на самом деле совсем не такая. Она завидовала мне, что я непосредственно дочь Короля, а она — всего лишь наследного принца. Но зависть она пыталась выдавать за презрение. При любой возможности Юна старалась напомнить мне о том, что я её младше «на целый год». И, хоть у ней и самой-то ни жизненного опыту, ни знаний практически не было, любила чем-нибудь да козырнуть. Особенно она любила говорить о том, что происходило тогда, когда меня ещё на свете не было, хоть сама в этих событиях участвовать при всём желании не могла. Но это сейчас я всё это понимаю, а вот тогда...
Я насупившись сидела на каком-то мягком розовом пуфике, болтая в воздухе ногами, обутыми в коричневые туфельки с бантичками. Обувь эта была крайне неудобной, но ничего другого у меня не оказалось. Юна же тем временем расселась перед зеркалом, развязала ленту, что скрепляла её волосы и начала расчёсываться. Получалось у неё плохо, волосы рвались и запутывались, но она отмахивалась от протянутых рук Гризы. Мол, вон ту маленькую расчёсывайте, а я уже достаточно взрослая.
- Переоденьтесь и умойтесь с дороги, моя принцесса.- раздался грубый низкий голос женщины. И, клянусь драконом, обращалась она не ко мне.
- Хорошо, Гриза.- своим сюсюкающим ротиком произнесла племянница.- Папа говорил, что принцесса Тайена едет налегке. Боюсь, что у неё совсем не во что переодеться.
- Ох, это же совсем негодно!- охнула нянька.
- Ничего страшного,- буркнула я себе под нос. Вздумали чего! Переодеваться по нескольку раз на дню, да ещё когда одежда целая и чистая!
- Нет-нет,- запричитала служанка.- Маленькие принцессы должны ходить в чистом платье!
- Оно и так чистое,- возразило было я, но в ответ получила лишь новый подзатыльник.
- А что если дать принцессе Тайене мои старые платья, как ты думаешь, Гриза?
При этих словах лицо Юны выражало такое самодовольство, что я еле сдержалась, чтоб не плюнуть в эту улыбающуюся, такую милую и ухоженную харю.
- Вы такая умница, принцесса!- воскликнула нянька.- Ваши прошлогодние платья должны прийтись впору. Ведь принцесса Тайена такая маленькая и худенькая!
Юна наградила меня улыбкой, выражающей явное превосходство. Как сейчас вспомню, так противно становится! Вот я писала вроде бы, что нет в этой истории ничего геройского, но, пережив всё в своей памяти заново, я всё больше склоняюсь к мнению, что за то, что я сдержалась мне необходимо поставить огромный памятник посреди нашей столицы, не меньше!
Я геройски терпела, пока меня умывали и раздевали-одевали. В итоге я оказалась одетой во что-то розовое, но, к счастью, не слишком длинное и оборчатое. Волосы мои туго стягивал бант, отчего голова начала ужасно болеть, и сильно не хватало привычных, хоть и тонких в то время, косичек.
- Какая милая девочка,- Гриза даже смахнула слезу.
- Да, у меня очень красивые были платья,- буркнула Юна, не желая мириться с тем, что кто-то, кроме неё, может быть милым.
Через некоторое время нас проводили в обеденную залу. Это была огромная комната с дорогой драпировкой, картинами и прочим «богатством» на стенах и мебели. И, хоть там и были огромные окна, они были задернуты толстыми бархатными шторами, а зал освещался множеством свечей в золотых канделябрах. Посередине стоял длинный стол, на котором, по сравнению с его размерами, довольно скудно стояли различные блюда. Я никогда не любила особых изысков, но, при одном взгляде на мясо, изо рта потекли слюнки. Я побежала к столу, и лакей отодвинул передо мной предлагаемый мне стул. Конечно, полагалось соблюсти какие-то приличия, но мне было не до этого — от вкусных запахов еды живот заурчал, напоминая о себе.
Юна же с наигранным почтением поклонилась сидящим во главе стола принцу и герцогине, своим родителям, потом неспешно села, расправив складки своей юбки. Между тем я уже вовсю тянула руки к манящей еде. Но тут я получила мощный удар по ладоням от вездесущей Гризы, строгий взгляд со стороны принца Грома и презрительный со стороны его супруги. Племянница же моя ничего не нашла лучше, как сказать что-то подобное:
- Принцесса совсем не умеет вести себя за столом. Ну да что и говорить, ведь она ещё совсем маленькая. Не то, что я.
После этих слов Гром стукнул кулаком по столу и наказал своей дочери думать о своих словах, ведь подобное не приличествует особе королевской крови. По всему я должна была чувствовать себя отомщённой, но я так не считала. Я забыла про еду и вскочила с места. Это уже было полноправным оскорблением. И я решила устранить проблему так, как привыкла, так, как я знала.
Я с упоением и каким-то особым удовольствием ударила племянницу по её красивому правильному личику. Было приятно видеть, как оно искажается, как отдергивается голова, как краснеет щека, как на глазах появляются слёзы. Будто что-то прорвалось во мне, и я занесла вторую руку для удара. Юна, растирая слёзы кулачками, всё же заметила это и протянула свои руки ко мне. Она тоже злилась на меня, и за моё происхождение, и за «милую девочку» и бес знает за что ещё, и злость перевесила в ней и боль и приличия. Конечно, драться она совсем не умела, и не нашла ничего лучше, кроме как вцепиться своими ручонками мне в волосы. Я сжала зубы и ударила её под челюсть. Удар вышел неважный, но от волос моих она отстала, выдрав при этом пару клоков. Я хотела было ещё прибавить, но тут неведомая сила оторвала меня и подняла в воздух. Конечно же, это была Гриза.
Над Юной и её парой синяков долго тряслись. Ей накупили много всего нового-дорогого-модного, а меня начали нещадно ругать. Тогда-то и появилось «посрамление рода», которым сейчас так любят некоторые щеголять. Над моей судьбой долго размышляли, и в итоге было решено меня наказать, посадив в одиночную камеру, но. К слову сказать, повышенной комфортности. Там не было сырости, темноты и холода. Там была вполне себе ничего так кровать, не слишком мягкая, но и не твёрдая, с новым матрасом, застеленная свежим бельём. Так же там оказался запас свечей, стол и удобный стул. Мне приносили вкусную еду, хоть и без сладостей, предлагали так же книги, но читала я их с неохотой, потому что там вечно оказывалось что-то нудно-нравоучительное. Но самым же мучительным было то, что каждый день приходила Гриза в сопровождении ещё какой-нибудь служанки, которые упорно занимались привитием мне хороших манер. Заключались эти хорошие манеры в правильном ношении платьев, причесывании, расшаркивании и правильных словах. Любая ошибка или намёк на шалость с моей стороны касались физическим воздействием. Казалось, что Гризе, после того, как я тронула её «маленькую принцессу», доставляло особое удовольствие наказывать меня подзатыльниками.
Я лезла на стену от скуки, но ничего поделать не могла. Как-никак, я находилась не в обычной комнате, а в помещении, предназначенном для содержания заключенных, то есть, специально построенном для того, чтоб из него не было возможности сбежать. Там были и решётки, и крепкие двери. Я пыталась взломать замок, по инструкциям данным мне когда-то моими приятелями-мальчишками, но то ли они были неверными то ли замок слишком сложным, и у меня ничего не вышло. Когда у меня оказывалась свободная минутка, я забиралась на стол и глядела в окно, забранное решёткой. Оттуда я могла видеть кусочек неба и иногда пролетающих по нему птиц. В этом заключались практически все мои развлечения, но никакого выхода из сложившегося положения не видела.
Так прошло несколько месяцев, и, надо признаться, я могла бы в конце-концов сломаться и стать примерной, если бы не произошло ещё что-то значительное.
Как-то раз, одним скучным снежным днём, когда ко мне сквозь решётку окна начали проскальзывать редкие снежинки, которые я тут же принялась ловить ртом, я в очередной раз подумала о том, что нужно что-то предпринять. Мои учительницы-мучительницы, будь они неладны, решили в тот день отчего-то оставить меня в покое, и я могла спокойно предаться размышлениям. Я прочитала пару строчек в книжке про происхождение рода Дивеллинов, провела несколько раз пальцами по каменной кладке, пару десятков раз шмыгнула носом, и решила снова взяться за взлом двери. Я вытащила из щели припрятанную проволочину и села ковырять замок. Как и в все предыдущие разы, попытка, а точнее попытки, потому что я снова и снова засовывала её в скважину и вертела туда-сюда, не заканчивались ничем хорошим. Я обиженно вздохнула, кинула куда-то в сторону свою отмычку и с досады пнула дверь. Казалось бы, это действие не должно было принести никакой пользы, но я что-то почувствовала. Что-то изменилось. Я поднялась на ноги и прислушалась, затаив дыхание. Но ничего не было слышно. Я даже зажмурила глаза, но и это не принесло никакого эффекта. Когда же я открыла глаза...
Да, тогда это и случилось. Я обнаружила, что вся комната была заполнена белыми перьями. Я пыталась поймать их руками, но это было бесполезно — они проходили сквозь ладони, но при этом опускались на мои плечи. И это придало мне какую-то уверенность. Что-то изменилось. Что-то должно было получиться.
Я направила открытую ладонь на дверь, что-то прошло сквозь меня, коснувшись окованного дерева и расщепив его на мелкие куски...