Всё утро Марк Бердяев, популярный писатель-фантаст, находился в возбуждённом состоянии. Так бывало, когда он задумывал новый сюжет, и туманные мысли и образы в его сознании клубились, готовясь вспыхнуть яркой идеей. Но иногда процесс напоминал тление, иногда горение запала, а иногда был подобен цепной реакции, и ... бум! Рождалась "сверхновая", нет надо быть скромнее, новая идея. Пальцы Марка скользили по клавиатуре:
"Начну прямо с сути. Кто я такой? Не знаю. Я - Никто, и в то же время я - Всё. Представляю, что множество читателей при этом плюнет в сердцах: "Ну, вот, ещё одна занудная философская статья!"
"Так, осторожнее, - подумал писатель. - Как бы читатели не приняли послание высшего разума за мысли чокнутого автора".
"Но это - не статья, а попытка контакта. Чем привлечь глаза?Светом! А чем привлечь умы?Словом! Строки, которые вы сейчас читаете - это попытка моего общения со многими умами одновременно. Другого способа у меня нет.В древности были вещие сны, пророчества, а потом их заменило печатное слово.
Но общаюсь я не только с людьми, а с каждой песчинкой в мире. Как? Попробую объяснить.Вот - камень. Он лежит, и, вроде, ничего с ним не происходит. Он - неживой. Но я могу войти в него, изучить структуру, строение, связи и отношения составляющих его частиц и - ещё глубже - ещё более мелких частиц, и так далее, пока исчезающе малая величина не превратится в свою противоположность.
Не уверен, что вам стало понятнее...Выспросите:
-Как это возможно, уменьшаться до бесконечно большой величины?
Ответ в том, что так устроен мир. Почему вас не удивляет, что чем меньше частицы, то тем больше силы и энергия их взаимодействия? Получается, что если вывернуть микромир наизнанку - образуется вселенная. Это вас как-то задевает? Если нет, то пошли дальше. Но вначале подведём итог вступления.
Каждый самый простой предмет, как тот камень, ведёт к вселенной и многообразию сколь угодно больших сложностей. Другое дело, что постичь их вы не можете. А я - могу! Но зачем вам новая вселенная, когда у вас есть своя Вселенная, не менее таинственная и прекрасная. Я же способен проникнуть в камень, "общаться" с его структурами на их "языке" дрожания и взаимодействия. Затем проникнуть внутрь конкретного атома. Меня не смущают ни "электронные" облака, ни ядерные превращения. Все они - мои друзья и знакомые. Яразговариваю с ними... как с вами. Честно скажу, встречаются отдельные частицы, которые всеми силами избегают этого, тогда лучший способ - дать им понять, кто в природе Господин. Но лично я предпочитаю общение на равных и нахожу себе дружелюбных компаньонов в любой среде.
А теперь рассмотрим не камень, а более сложную структуру, скажем, цветок. Замечу вначале: всё, что есть у камня, есть и у цветка. Я имею в виду его молекулы, атомы и множество других частиц. Но у цветка есть и то, что делает его гораздо более интересным для вас. Он проживает цикл: появляется, растёт, питается, общается с себе подобными, производит потомство и гибнет. Внутри него несутся потоки веществ и информации. И снова, как и в камне, я могу изучать их и общаться с ними. Мне доступны их части и комплексные структуры. И вы не ошибётесь, предположив, что, как и в примере с камнем, у меня там есть свои друзья и свои недоброжелатели. Что ж, первые получают в моём лице друга, а вторые - Господина.
Если вам не надоело, то, минуя животный мир, перейдём, непосредственно, к человеку. Поверьте - разницы гораздо меньше, чем сходства. Не будем задерживаться на общем, сразу войдём в сознание, значительно более развитое у человека. Вот, именно, на этом уровне я предпочитаю общаться с людьми и, как я уже упоминал, либо дружить с ними, либо командовать ими.
Я обращаюсь к вамне как автор рассказа, хотя автор сидит, колотит в упоении по клавишам, думая, что нашёл хорошую идею, а на самом деле, это я его нашёл и использую для общения с вами - читателями. Ничего нового в этом нет. Так было испокон веков, недаром творческий "дар" называют "божественным озарением", "визитом музы" и другими сходными выражениями. И ничего постыдного в этом нет.Это - симбиоз, сосуществование двух структур: человеческой и моей. Если угодно - божественной. Возможно термин не самый удачный, но не забывайте, он - придуман вами, так что смело меняйте его, если не нравится. С другой стороны - стоит ли? Ведь единственная альтернатива - это замена одного термина на другой.
Кто-то может возмутиться: "Всё это - розыгрыш автора, и никакого бога нет и в помине. Что ж, с тем же успехом вы можете благодарить патефон за красивую музыку, репродуктор за удачный анекдот, а телевизор за понравившийся фильм. Я специально выбрал эти примитивные примеры, ибо большинство людей по-прежнему считают, что компьютер за них что-то делает, а уж линейкой они управляют сами. Доказательство моего существования - это само существование этого мира. Мы - неразделимы. Постепенно я помогаю учёным изучать его, художникам описывать, а всем вместе - любить и наслаждаться, а иногда - страдать и ненавидеть, то есть - постигать чувственно. Конструкция сложна и познаётся медленно. С вами, через ваши понятия и чувства, я знакомлюсь с вашими мыслями и взглядами. Вот так просто и, одновременно, сложно. И спорить с этим, пожалуй, не стоит. Лучше поближе познакомиться.
Те, кто этого пожелает, зададут естественный вопрос: "А в чем твоя суть и могущество?" И будут правы. Что сказать: я - нематериален, поэтому непознаваем. Точнее говоря, я - это среда. Раньше говорили "дух", "эфир", теперь - "поле". Согласен на всё. Главное, что я способен воздействовать на любой материальный объект. Причём как вы это назовёте - случайностью, вероятностью, флуктуацией, броуновским движением, желанием, озарением и тому подобным - не имеет никакого значения. Если заметить явление трудно, то его объясняют научно, а если - легко, то называют чудом либо объясняют расстройством психики.
Я управляю всем, практически, ни во что не вмешиваясь. Но по натуре своей я вездесущ, то есть нахожусь повсюду, всем интересуюсь, вникаю, пытаюсь общаться с каждой вещью и каждой тварью. А поскольку наиболее интересный на Земле объект общения это - люди, то я стараюсь общаться с каждым из них, хотячастый предмет моего "интереса" - писатели, поэты, художники - люди искусства. Ведь слова и образы, донесённые через них, моих глашатаев, овладевают в удобном виде умами многих, привносят меня в сознание тысяч. А это гораздо быстрее, чем самому охватить поодиночке каждого. Сами понимаете, к прогрессу приходится приспосабливаться даже нематериальным объектам. Это я вам компетентно заявляю. А хотите убедиться в наличии чудес? Могу продемонстрировать. Пожелайте чего-нибудь простого и невероятного. Сейчас же, сию секунду. Не верите? Ну, что мне расписаться? Пожалуйста: Некто Бог..."
- Машенька, Машенька, приди, почитай, что я придумал, - выкрикнул из своего кабинета Марк.
Его жена и главный критик - Маша, уменьшив газ под кастрюлей с бульоном, двинулась на призывный клич мужа. Это была вполне типичная ситуация, и Маша уже давно смирилась с ролью домашнего бета-ридера, критика, корректора и бог знает кого, причём - по первому зову. Сказать честно, ей даже нравилось, что этот умный и изобретательный мужчина временами превращается в робкого, хотя и капризного подростка. Литпомощь мужу она считала частью своего супружеского долга, и со временем, "войдя во вкус", научилась получать удовольствие от неё, а себя называла "работником невидимого фронта". К удивлению Маши, Марк порхал по ковру в дальней части кабинета за громадой письменного стола, размахивая листками, ещё теплыми после лазерного принтера. Стандартная процедура вызова и чтения с экрана компьютера была нарушена. Означало это - одно, Марк не нуждался в совете, а хвастался успешной с его точки зрения версией.
- Ну, что хорошего сотворил? - спросила Маша, не сомневаясь в истинности своей гипотезы.
- Вот, - Марк протянул ей неполных три страницы текста, - написал в соавторстве с "высшей силой".
- Кого ты имеешь в виду: Лукьяненко, Пелевина, Каганова?
- Ты что, Маша, я же не о ребятах ...
- Неужели с самим Стругацким?
- Маш, погоди. Ты знаешь, что значит "высшая сила"?
- Ну, бог, конечно. А кого ты мог "богом" назвать? - Стругацкого! У него и роман есть "Трудно быть богом".
- Маша, ты у меня - просто умница! Но я не шучу и не разыгрываю, - сказал Марк, тревожно глядя ей в глаза, - я, действительно, написал эти три страницы совместно с "высшим существом", богом или мировым разумом ...
- Марик, а твой разум часом не помутился? - спросила в сердцах Маша. - Для того ты вызываешь меня из моего "рабочего кабинета", чтобы познакомить с новым "карлсонообразным" соавтором, в то время как бульон на кухне имеет все шансы "помутиться"!
Маша редко применяла прессинг, особенно прикрываясь кухней как щитом, но этот случай был из ряда вон выходящий и требовал экстраординарных мер. Внутренний голос подсказывал ей, что дело нечисто, и в отсутствие водки она могла предположить только ... "ой, мама... наркоту".
- Машенька, не сердись, я, кажется, понял, как всё устроено, и как в этом участвует бог.
- Понял, это - хорошо, написал - отлично, но что за эйфория? Давай листки - на кухне прочту! - и, не ослабляя натиска, Маша отобрала у мужа свежеотпечатанные страницы и отправилась восвояси, не заметив, что её Марк порхал позади стола, совершенно не касаясь поверхности нового персидского ковра...
- Ловко, однако, излагает, - подумала Маша, помешивая бульон шумовкой, - и манера какая-то чужая, не говоря уже о теме.
В знании творчества мужа ей нельзя было отказать. "Но что это за розыгрыш в конце рассказа? Вот возьму и закажу способность видеть сквозь стену!" Ей всегда хотелось знать, что это стучит за стенкой в соседской кухне днём, когда все кроме бабушки - на работе, а старшеклассники, соседский Лёша и их Аня, только возвращаются из школы. Возможно, это был результат природной любознательности, но Маша приписывала это заслугам серии рассказов Марка о полтергейсте. И недолго думая, она возжелала видеть сквозь стену.
Марк услышал Машин вопль и рванул на кухню. Он вплыл туда подобно космонавту из документального фильма и застал Машу державшуюся за газовую плиту, чтобы не упасть. Широко распахнутыми глазами она буравила стену, из-за которой доносились равномерное постукивание в пол и дребезжание посуды.
- Опять полтергейст? - спросил он у очумевшей жены.
- Если бы! - сказала бедная Маша со слезами на глазах, - это Лёшка трахается с нашей Анькой на их кухне.
- А почему на кухне? - спросил Марк, в недоумении повиснув между полом и потолком.
- Лучше спроси их сам, чем левитировать здесь без толку! - в раздражении огрызнулась Маша, проклиная собственное любопытство и божественное откровение.
- Может, хочешь, чтобы я к ним в окно влетел? - обиделся Марк. - Лучше вспомни, что мы в их возрасте сами делали?
- Но не на кухне же!
- А ты хотела, чтобы мы на коммунальной кухне попробовали?! Ты им что, завидуешь? - и с этими словами Марк подхватил на руки жену и, не обращая внимания на её повизгивание, поплыл в спальню.
В этот момент он чувствовал себя фантастическим удачливым человеком женатым на фантастически красивой женщине!
Аня тихонько шмыгнула в прихожую и разулась. Из кухни вкусно пахло обедом, но ни мамы, ни папы не было в обычных местах их обитания. На полу лежали три пронумерованные странички со странным, но весёлым заглавием "Некто господин товарищ бог". Аня подивилась, что родителей нет, и, налив себе в фаянсовую кружку холодного молока, села читать к кухонному столу. Через пять минут внимательного чтения, она, поражённая необычным ходом рассуждений, от всей души пожелала овладеть телепатией. Первая живая мысль, ворвавшаяся в её мозг, была: "Тебе было хорошо, любимая?" Чёрт, это говорил папа. Она не успела понять, что слышит голос в голове и с удивлением выглянула в гостиную. Там никого не было, но мамин голос отвечал:
- Как никогда, дорогой. А ты ещё шутишь о своей потенции. У тебя фантастическая эрекция! Это как-то связано с ... твоей просьбой?
- Нет, - скромно сказал папа. - Это наше - исконно бердяевское.
- Надо торопиться. О, Аня уже по кухне шастает, пойду, покормлю её обедом. Она, наверно, есть хочет.
- Маша, что ты говоришь? Тебе сейчас есть хочется?
- Мне - нет, а ребёнок всё ещё может расти.
- И ты это серьёзно? Тебе не кажется, что дети выросли? И свои, и соседские. И, возможно, нам надо трусцой бегать именно в это время, чтобы они не на кухне полтергейстом занимались, а в пустой квартире любили друг друга. А кормить, между прочим, надо мужиков, потери их восполнять! Может, пригласить Лёшу на обед?
В этот момент из кухни раздался звон разбитой кружки.
- Видел бы ты её выражение лица, - сказала мама. - Похоже, что она слышит каждое наше слово!
"Похоже, что мама видит каждый мой шаг", - подумала Аня.
- Пожалуй, слетаю, поддержу своего старшего ребёнка, - сказал папа.
- Не забудь трусы надеть, хозяйство на лету продует!
И они оба стали хохотать так заразительно, что Анька не выдержала и присоединилась к "истерике" этой "хогбеновской" семейки.
Тут в дверь раздался звонок, и на пороге показался Бердяев-младший.
- Сегодня нас в Геологический музей водили динозавров смотреть! - с порога заявил он хохочущей сестре. - А что это ты так заливаешься?
- Представила, как один непослушный мальчишка залез за ограду и присел на валуны возле бронтозавра, а Ирина Степановна как заорёт: "Бердяев, ты, что на яйцах расселся!" А все как захохочут! Вот и я...
- Откуда ты знаешь?! Зинка наябедничала?!
- Да нет, Мишка, не волнуйся, это я твои мысли читаю...
- Ври больше!
- Правда. А мама теперь "насквозь" нас видит, даже через стенку...
- Как рентген, что ли?
- Как сканер! Ну, тебе не всё равно, как что. А когда папу летучего увидишь, всех своих птеродактилей забудешь!
- А что это вдруг с вами случилось? Вы не заболели? Я тоже так хочу!
- Тогда быстро прочти эти странички, а в конце очень сильно пожелай, чего бы тебе хотелось уметь. Только без вопросов, ладно? Я тебе потом все непонятные слова объясню.
Мишка побежал на кухню загадывать желание, а Аня пошла в гостиную, встречать родителей, открывшихся ей с необычной стороны.
- А, моя взрослая доченька! - радостно сказал Марк, на лету подхватывая визжащую Аню и приземляясь на большой диван.
- Не урони ребёнка, супермен! А осколки кружки, между прочим, можно было за собой убрать, так и валяются посреди кухни. Ой! - вдруг застонала Маша, - твой брат куски собрал в целую кружку, и молоко обратно залил! Миша, не смей пить молоко с пола!
Маша со всех сил рванула в кухню, как вдруг оттуда раздался громоподобный рык, и Мишка, бледный от ужаса, расплёскивая молоко по всему паркету, влепился в мамин живот. Кружка вылетела из его дрожащих рук и вторично распалась на составляющие её кусочки. С нижнего этажа заколотили в потолок.
- Там, там ...
- Тираннозавр! - заявили мама с сыном в один голос, - Рекс!
- И он думает полакомиться дичью, - в ужасе добавила Аня.
- Где моя бейсбольная бита? - Марк сорвался с дивана и в полёте заехал головой об угол серванта, - Маша, ты теперь всё видишь: где она? - На кухне, в пенале. Может, слетаешь? Заодно и лёд в морозилке захватишь - к шишке прикладывать. Ой-ой! Эта тварь хочет съесть наш обед!
Тираннозавр, застрявший на кухне, обнаружил курицу, выложенную из кастрюли с супом в глубокую тарелку, и собрался отведать Машину стряпню.
- Земноводные и рептилии не видят неподвижные объекты, - компетентно заявил Миша, - мы все должны замереть!
- А, по-моему, - сказала Маша, мы должны избавиться и от динозавра, и от наших новых способностей сию же секунду. Мне уже надоело от соседских туалетов отворачиваться.
- А я бы ещё в школе девочек послушала, - сказала Аня. - Хотя - нет! Я бы не хотела, чтобы каждую глупость, которая промелькнёт в моей голове, кто-то истолковывал по-своему. Давай, папка, восстанавливай "статус-кво"!
- Но я же говорил, что эту "прокламацию" я не сам писал.
- Ага, когда - я, так "отвечай за свои поступки". А когда сам - так "не сам", - резонно заявил Бердяев-младший.
- Попробую, - вздохнул фантаст и грустно поплыл в кабинет, массируя шишку на голове. - А вы пока что замрите тут по науке!
"Убедившись в моём могуществе, многие люди задают резонный вопрос: нужны ли им божественные свойства, не предусмотренные в моей эволюции природы и человека? И поскольку я создал человека разумным, он быстро приходит к правильному ответу. Зачем, например, ему летать, каждый раз нарушая закон гравитации, созданный для блага всех: и живых и неживых объектов? Ведь желание летать человек может реализовать и реализует, не нарушая никаких моих законов, а наоборот, постигая их. Поэтому, получив просьбу о чуде, я могу, в свою очередь, попросить несчётное число объектов: молекул, атомов, элементарных и многих-многих ещё не известных вам частиц, изменить своё поведение ненадолго. Например, пропустить лучи света через непроницаемый для них предмет. А если не все согласны уступить моей просьбе по-товарищески, то вы знаете, я могу и приказать им. Но разве счастье жизни - не в дружбе и любви? А разве не понимание мира вокруг нас делает жизнь наполненной глубоким смыслом бытия? Поэтому человек, познав чудо, отказывается от его повседневности, обыденности. Думаю, что прочтя эти строки, каждый, согласный с ними, избавится от бремени чуда и получит в моём лице не господина, а товарища. Разве плохо иметь товарищем бога? Я бы - хотел".
Когда участковый Васильев, вызванный разгневанными соседями, подошёл к двери бердяевской квартиры, никакого описанного рычания и воплей он не обнаружил. "Опять - ложный вызов", - подумал он, но для порядка позвонил. Дверь ему открыла миловидная женщина в спортивном костюме и красивом кухонном фартуке с аппликацией фиолетового динозаврика.
- Заходите, - приветливо сказала она, - особенно, если голодны. Мы как раз начинаем обед, господин... товарищ милиционер.
- Спасибо, - смутился Васильев редким в его практике радушием, но вошёл в прихожую, откуда открывался вид семьи, сидящей за обеденным столом в ожидании хозяйки.
- Здравствуйте, - поздоровались домочадцы.
- Соседи жаловались на крики и рычание. Ошибка, видимо, вышла, - сказал участковый.
- Это фильм Спилберга шёл про динозавров, а звук в телевизоре не уменьшался - заело что-то. Хорошо, что муж починил. Он у меня - на все руки мастер. Мы уже извинились перед соседями за причинённое беспокойство, - спокойно объяснила женщина.
Васильев отметил галочкой в планшете решённую проблему и козырнул хозяйке. "Разве это не чудо в наше время: такая приветливая жена, такие воспитанные дети и такой муж-умелец? Фантастика!" Он спустился на полпролёта лестницы, вздохнул и, убедившись, что его никто не видит, медленно растворился в воздухе.