Нейтак Анатолий Михайлович. Сборник первый: Витражи и зеркала

Витражи и зеркала

(стихи разных лет)

Введение

Кто здесь ни разу не сорил стихами?

Что? Нет таких?

Мне, право, очень жаль.

Сорить стихами - как горчить грехами:

Не избежишь.

Ползучая печаль

Врастает в душу, словно плющ в руины,

Разит дождём осенним - наповал.

И я спущусь с улыбкой неповинной,

Протягивая скромно:

- Написал...

ГРЁЗЫ НОЧИ И ДНЯ

Бессонница

Бесплодный поиск совершенства.

Ночные тени за окном.

Трамвай грохочет в отдаленьи,

И - как циклоп соседний дом.

Чья там душа заснуть не может?

Кто сушит бдением глаза?

Опять трамвай...

Но нет: тревожа,

Ворчит далёкая гроза.

И, отвлекаясь поминутно,

Хожу к столу и от стола,

Гадая на извивах смутных

Нерассечённого узла.

* * *

Мне снился сон. Нелепый сон.

Не разумом рождён был он -

Скользящее виденье.

Был лес и замок, но барон

В отлучке и лиловый слон

За цепи привиденье.

Игла сияла на нуле.

Клюв у ворон на корабле

Рассыпались одежды.

Стрела пробила на столе!

Сгорели контуры реле

И пили пепел вежды.

Я прочь хотел стремглав бежать,

Но ноги - гири, не нажать

На кнопку катапульты...

Колени в грязь лицом - лежать!

Но им меня не удержать,

А не сойти на нуль ты?

Тут грянул с неба великанский голос -

Восстали прах и кость, взломав свой толос,

Как то должно быть в страшный час Суда.

А de profundis ангелы взлетали

С глазами цвета закалённой стали,

Чтобы исчезнуть ведомо куда.

Мне снился сон, нелепый сон.

С истока был отравлен он

Гордынею кривою.

Врастая в раскалённый трон,

Кричал и плакал бедный клон

Над долей рулевою.

Смотри: упали холода

И тускло светится слюда,

Скользя вперёд и ниже.

Из вскрытых вен бежит руда:

Свободу пленникам, о да! -

Но пёс трёхглавый ближе...

Всё замерло - и осыпями скалы.

На солнце в трещинах залаяли шакалы.

И щёку ядом обожгла слеза:

Сквозь тьму, рассвет и стойкий запах гари

Уплыл из рук в зенит воздушный шарик -

И я раскрыл во тьму свои глаза.

Кошмар прирождённой

(из цикла "Магия Грёз")

Сон - не сон, ночные грёзы,

Сквозь былое, смех и слёзы -

Слишком частое биенье

молота в груди;

Прочь сомненья, прочь соблазны!

Но уйдут они не сразу...

И уйдут ли? Их источник -

близко, впереди.

Прорывается, как пламя,

Как желаний злое знамя,

И закрыто не навеки: ярость и протест.

Диссонансные аккорды...

Можно шаг печатать твёрдо,

Только всякий слишком гордый угодит под пресс!

Вот огонь души крылатой

В сердце сильном и горбатом

Рвётся жаркими руками к искрам в небесах;

Только костровой беспечен -

И огонь угас, не вечен.

И кого винить за ветер,

стихший в волосах?

Что же будет за стеною?

Даже если - всё иное...

И кричит от страха смертник в лабиринте стен!

Просто угодить в ловушку:

Гири, циферблат, кукушка -

Только этим остаётся быть попавшим в плен.

Сердце маятником бьётся,

заточённый - дно колодца,

Смазка есть - и шестерёнкам голос не подать.

Всё исправно...

Почему же

хочется: пусть станет хуже -

Только б чёртову машину

вдребезги

сломать!?

...сядешь резко на кровати -

Не ко времени, некстати.

Уберёшь со лба руками волосы и пот;

Снова рухнешь на подушку,

Вспомнив (отчего?) кукушку,

Волю снам давать зарёкшись

на года вперёд.

Метаморфозы

Я был огнём и был мечом,

Я был стрелою.

Я был добычей и плащом

Под головою.

Я был судьёй - и палачом

Я был при этом.

Я был безумным скрипачом

И был поэтом.

Я знал объятия любви

И поцелуи.

Я говорил: "Аллах акбар!" -

И: "Аллилуйя!"

Я спал в горах и спал в степи

Без одеяла.

Я был молитвой без конца

И без начала.

Я был - до срока - только лишь

Обычный рыбарь;

Я видел тьму, и видел свет,

И делал выбор.

Я был отравою в вине

И был лекарством,

А как-то раз я сел на трон

И правил царством.

То нищим был я, то вовсю

Сорил деньгами,

И плыл под парусом, и мерил

Твердь ногами.

И я смеялся над собой,

И плакал горько,

И спорил с временем - а с ним

Пойди, поспорь-ка!

Я был улыбкой на лице

И нервным зудом,

Я был падением и был

Ненужным чудом...

Но обо всём почти, где был,

Чем обернулся,

Я позабыл, открыв глаза.

Забыл - проснулся.

* * *

Ночь. Усталость. День безумный,

Вечер весел, долог час.

Сетка мира - посох рунный.

Суть - готический анфас.

Настроение хмельное,

Как в муку растёртый мак.

Задевает за живое

Рак-и-рыба, рыба-рак.

Лишь молчание расскажет

Всё, что нужно знать глупцам.

Чёрным небо окна мажет

Жёнам, детям и отцам.

Из потока предсознанья

Нам ухи не наварить.

Бесконечного познанья

Нас опутывает нить.

Ставьте мёртвым завершённость,

Как певцу - стакан и бас.

Я впадаю в отрешённость,

Рисковать не стану - пас.

Настроенье, настроенье...

То ли нету, то ли есть:

Как вишнёвое варенье

Или праведная лесть.

Что же, надо закругляться.

Ждут кровать и темнота,

Где не надо опасаться

Козней чёрного кота.

* * *

На мягких лапах дождя к нам подкрадётся печаль.

Трещит, сгорая, свеча.

Слышны шаги стукача.

И нет причин, но мы стремимся путь сначала начать.

Мурло сидит на печи, не торопясь соскочить.

Зубов не надо точить:

Годам обрыдло учить.

И нет причин, но мы готовы свет и сталь обручить.

Песок по ветру летит - но вниз, и только лишь вниз.

Здесь не обрыв, а карниз.

Кто крикнул: "Эй, обернись!"

И нет причин, но по цепям живой искрой: разомкнись!

Сны

Мягкий камень. Острый лёд.

Слово, ранящее душу,

Бьёт насквозь, прицельно, влёт.

Карфаген один разрушу -

Рим да не впадёт во грех.

Блеск аквилы, грохот лавы,

Тонкий запах смертной славы:

Мир расколот, как орех.

Viva, мёртвый легион!

Солнце, пощади былое!

Как копейный лес, сквозь сон

Прорастают башни Трои.

Век титанов и богов,

После - кочевых скитаний.

Прометей в плену оков,

Дым пиров и возлияний...

Сквозь лавровый лист побед

Зацветёт венок сонетов.

Режущий былого свет -

Хлеб и воздух для поэтов.

Город вдали спит, как убитый.

Козыри звёзд ночью побиты.

Странница-тьма тучи сгребает,

Ветром траву перебирает.

Кони летят, словно в паване,

То ль по степи, то ль по саванне.

Где я и как здесь оказался?

Спрашивал я - гром отзывался...

Шелест души грезит хоралом.

Пристальный взгляд скован забралом.

Внутренний крик - голос немого.

Где же ты, где, вещее слово?

Юношеское

На вершине горы,

там, где сходится

небо

с землёю,

Среди битого камня

и хаоса девственных скал,

Одинокое древо

корнями

скалу разрывало,

А злой ветер

ветвями его,

словно куклой,

играл.

Завывая, как волк,

дул со всех сторон разом,

срывая

И швыряя во тьму

не успевшие вызреть ещё

семена.

А оно, покалечено,

их отдавало,

рыдая,

Как колосья

зерно отдают

под цепами гумна.

И немой крик: "Воды!

Хоть бы каплю дождя,

ради бога!"

Пропадал,

заглушался

стенанием

мудрых камней:

"Ты растёшь высоко.

А вершина

у горного рога

Никогда не смягчалась

и каплей

равнинных дождей

Тень

Оживи свою тень.

Это просто, поверь мне.

Оживи, и весь день

Будешь не одинок.

Пусть бежит, словно пёс,

Повторяя движенья,

Дружелюбная тень -

Словно в ножнах клинок.

Она станет защитой

От взгляда дурного,

Она станет защитой

От льда пустоты.

Оживи свою тень!

Ей ведь нужно немного:

Повторять твои жесты,

Слова и мечты.

...Но настанет закат,

Тень потянется к мраку.

Но настанет закат;

Тень твоя отчёркнёт

Равнодушные полосы

Алого света,

Как горгоновы волосы,

Жизнь обретёт.

Ночью тень не подвластна

Разумному слову,

Ночью тень существует

Не властью твоей.

Спи спокойно!

Ожившие тени колдуют

И танцуют павану

Над миром людей.

А когда ты проснёшься,

Все тени исчезнут,

И напрасно ты будешь

Считать, что ты жив.

Оживи свою тень -

И забудь, что ты прежний.

Оживи свою тень -

И разбейся о риф.

Ты ведь думал, что магия -

Это так просто?

Ты ведь думал, что магия -

Это игра?

Твоя тень ожила!

Над крестами погоста

Тени звуки куют

Из лучей серебра.

Сеть, сплетённая ими,

Придавит к пространству,

Сеть, сплетённая ими,

Разрежет твой день.

И ты станешь скитаться,

Меняя гражданство,

И молить дураков:

- Оживи свою тень!

Смутное время

Белая вишня. Чёрные дни.

Боже, храни нас от бедствий, храни!

В сердце вползает прилипчивый страх:

У горизонта мелькают огни,

Мимо промчался конный -

Кровь на лице, кровь на губах...

Где же ты, мир сонный?

Тропы на север, тропы на юг

Скручены все в зачарованный круг.

Рвётся покой, словно ветхая ткань

И непонятно, кто враг и где друг.

Нет ничего святого.

Драки и вопли, пьяная брань:

Боязно без хмельного.

Ни успокоить, ни уберечь,

Не примириться, не устеречь...

То ли реальность, то ли туман:

В небе всё чудится гибельный Меч.

Нет у людей опоры...

Кто-то измыслил Последний Обман?

Мрачные разговоры.

* * *

Нам не пристало о прошлом рыдать!

Ржавчину счистить и меч в руки взять

Много достойнее здесь и сейчас.

Я уезжаю из дому на рать:

Я не забыл о долге!

Кто остаётся - молитесь за нас...

* * *

я не хочу умирать!

* * *

Снег белее утреннего неба.

Тишина. Как в полусне иль вате

Движутся и распухают мысли -

Все невнятны, облачны и серы.

У меня опять температура -

Градусов примерно тридцать девять.

Мир мне мнится светлой полуявью.

Звон в ушах - и ускользают рифмы.

Может быть, всё это из-за гриппа,

Может быть, из-за недосыпанья:

Я ведь, как-никак, не спал полночи,

А забывшись, вскоре просыпался.

Там, во снах, мне виделось чужое:

Жаркое, как миражи в пустыне,

Цепкое, как бред или безумье.

Но я был его центральной частью,

Сердцем перекрученного мира,

И его слова мне были рады.

Миг без маски

Укрась лицо улыбкой беспричинной,

Взгляни из-под ресниц.

Не прячься под заёмною личиной

На гонках колесниц.

Лиловое светило, не моргая,

Выдавливает тень.

Не вспомню ада и не вспомню рая,

Но вспомню этот день:

Улыбку без причины и надежды,

Живых цветов ценней,

Что, не доброшена, упала между

Копытами коней.

Бессонница II

Безудержное солнечное утро.

Томление усталых фонарей.

Бессонница мне вновь подносит сутру

С перечисленьем мыслей, дел и дней.

Но что мне день? Лишь суетное бремя,

Чужое, словно новенький сапог.

Нет, мне милей моё ночное время,

Которое наполнил я, чем смог.

Пусть день сулит мне света океаны,

Пусть он - любви и разума союз, -

Верните мне полночные обманы,

Ноктюрновой тиши прозрачный блюз!

Месть

(сказка)

В бессолнечный лес, что у Края, над бездной,

Пришёл, чтоб творить волшебство, чародей.

Из тёмно-огнистого ада под бездной

Он духов призвал ради мести своей.

Недобрый напев поднимался и падал,

Слова увязали средь гущи ветвей...

Сказал чародей:

- Из чудесного сада

Пустыню пусть сделает злой суховей.

Могучие духи! Послушные духи!

Я вас заклинаю: летите туда,

Где к мольбам моим были холодно глухи,

Где замок стоит у лесного пруда.

Сожгите лес в пепел. Насыпьте в пруд яда,

А замок надменных - сровняйте с землёй!

Но сердце моё лишь тогда будет радо,

Когда Златоокая будет со мной.

Вреда не чиня, вы её подхватите,

Да так чтоб и волос у ней не упал -

И сразу сюда мне её принесите.

Всё слышали? Делайте, как я сказал!

* * *

И духи помчались, приказ выполняя,

За реки, за горы, просторы степей,

Над каждою лигой ярясь и стеная

По воле Пославшего всё свирепей.

Вот лес показался. Вот пруд. Рядом - замок:

Застывшая музыка, мрамор и синь...

Как райский пейзаж на картине без рамок.

Всё радует взгляды, куда их ни кинь.

Но что красота для заклятых из ада?

И духи вершат разрушительный труд.

...пустыня на месте прекрасного сада,

И замок в руинах, и чёрен стал пруд.

Лишь дева одна с золотыми очами

Среди разоренья осталась цела:

В обратный свой путь, в небеса с облаками

Орава злых духов её понесла

В бессолнечный лес, что у Края, над бездной,

Где мстительный их ожидал чародей.

Близ тёмно-огнистого ада под бездной

Он думал, что скажет невесте своей.

* * *

"Припомни: ещё не минуло и года,

К вам в дверь постучался горбатый старик.

Его изувечили жизнь и природа,

Пометив морщинами смявшийся лик.

Просил он приюта - над ним посмеялись.

Просил хоть еды - указали под стол,

Где несколько гончих рычали и дрались

За каждую крошку и каждый мосол.

Хозяева, гости - все, все хохотали,

Покуда старик снисхожденья просил!

Когда же с игрушкой живой доиграли,

Хозяин собак на него натравил...

Одна только ты не смеялась забаве:

Собак отогнала, подала еды...

Своей добротой ты приблизилась к славе,

И вот - твоего милосердья плоды!

Наградой тебе станут свет и познанье,

Столетия жизни, великая власть

Над каждою вещью во всём мирозданьи,

А также моя неуклонная страсть.

Я был стариком - но с тобою я молод.

Был нищ и уродлив - теперь я король!

Оставь же печаль и презрительный холод!

Твоя красота - моё счастье и боль...

Хочу, чтоб ты стала моей королевой,

Увидела жизнь и её чудеса.

Бессмертной красавицей, юною девой

Прошла со мной путь от земли в небеса.

Смотри же, как радуга в высях играет!

А тёмные силы для нас не страшны:

Их власть посвящённый до тонкостей знает,

И только смеётся над чувством вины.

* * *

Но вот и посланцы: летят к чародею

И деву с собой над землёю несут.

"Она! Златоокая! Будто хмелею...

Награда за муки, терпенье и труд..."

Но только уж слишком бледны её щёки,

И слишком безвольно повисла рука.

Полёт из неё словно выпил все соки.

Душа же её, как луч света легка,

Навеки покинула юное тело -

И, словно безумный, вскричал чародей:

- Зачем я пошёл на проклятое дело?

Убийца! Глупец! Недоучка-злодей!

Ты знаешь, как духов заклясть и стихии,

Умеешь разрушить, низвергнуть, согнуть -

Но кто тебе даст заклинанья такие,

Что смертную к жизни способны вернуть?

Нет сил на земле между небом и адом,

Способных тебе в этом деле помочь.

Глупец! Ах, глупец! Хохочи до упада,

Впуская в свой разум владычицу-ночь!

* * *

И позже их вместе нередко видали

Средь бури, и битв, и в годину чумы:

Мужчина и женщина в высях летали,

Пугая людей и смущая умы.

Он вечно был в чёрном, она - только в белом.

Он часто смеялся - молчала она...

От плена могилы спасённое тело,

Укор нестареющий, мести цена.

ПРИЮТ СОЗЕРЦАТЕЛЯ

Осень

Холодная ясность и солнце предзимья.

Чего ещё может душа пожелать

В ту пору, когда в облетевших осинах

Запутался ветер?

Озёрная гладь,

Поймавшая отблеск усталого солнца,

Нет-нет, да расколется в мелкую рябь.

А камешек кинешь - озёрную хлябь

Взволнуют на время неспешные кольца.

Пожухла трава.

Землю листья укрыли.

Краса увядания в сердце вошла.

Дымок от костров с влажным запахом гнили

Деревьям и небу дал хрупкость стекла.

Любуйся: глазам умирание мило,

Быть может, милее,

Чем даже весна.

Душа остаётся в покое - одна.

Душа, как и ум, о цветеньи забыла.

И очень нескоро захочется вновь

Беседы, улыбки и прикосновений -

Не раньше, чем холод бегущих мгновений

Совсем заморозит ленивую кровь

Дыханием зимних ночных откровений.

* * *

Мы подобны огню. Мы подобны росе.

Как трава, мы покорны незримой косе.

Мы подобны зарницам во мраке ночном.

У зарницы не спросишь, что будет "потом".

Мы - как Имя: короткое звонкое слово,

Но в молчаньи - начало, конец и основа.

Лето

Нечего делать? Нечего делать?! А как же чай?

Болванщик

Солнце, жарящее из-за спины,

Словно шепчет: "Чтоб тебе было мутно!" -

И мне мутно.

Слово, произошедшее, видимо, от долгого "му",

Равно коровьего и китайского. Не видны

Причины воспрянуть. Кажется, поминутно

Стрелки возвращаются к цифре пять.

Рука на столе, голова на руке, неохота встать.

Господь знал, что делает, сотворяя для грешных сплин.

Сестра на телефоне, и, аппроксимируя, я один.

* * *

Нет занятия гаже, чем от скуки писать стихи,

даже (и особенно) если получается неплохо,

без какого бы то ни было намёка на придушенное хи-хи-хи.

Бегство от скуки в стихах, как бегство от жизни вдохом,

связывает с ней сильнее,

чем созерцание натюрморта вчерашнего обеда.

В таком бегстве, если и вдвое быстрее, недостижима победа.

Неуклонно растущее расстояние

между прозаической скукой и закованной в ритмы тоской

усугубляет паршивое состояние,

и звучит рефрен похоронного: "А на кой?.."

Нет сил оборвать тяжёлую цепь словес:

рука скребёт карандашом как бы сама собой,

и невольно завидуешь тем из повес,

для кого ещё длится начатый двенадцатого запой.

В отличие от спиртного,

чай не может напрочь свинтить мозги,

довести до отсутствия чувства времени. Мелкий бес,

многолапый, как Шива и - в смеси - паук-мизгирь,

вытаптывает из души посевы простых чудес.

Я махнул бы, не глядя, полцарства свои за дождь,

за прибитую пыль, за гром с молнией, которых я не боюсь.

Но дождусь, по всему, не скоро, если вообще дождусь,

а пока в утешение - лёгкие облака, жидкая тень,

но никак не дождь.

Легенда

Маки мои вы, маки! Как расплескать мне чашу?

Как мне другим поведать смертную прелесть вашу?

Алое поле муки в бледных лучах заката

И облаков рваных розовая вата...

Древняя есть легенда, сказка об этом поле,

Тёмная и нагая повесть об алом доле,

Что меж земных ладоней взглядов и троп таится,

Но иногда хранящим память седин - снится.

Жили когда-то братья, равные в силе боги:

Гордые, словно горы, словно гранит, строги.

Только однажды двое встретили одну деву

И поддались чарам, сумерек напеву.

Старший любил ярко, страстно, самозабвенно.

Младший в тени скрылся, прочные вывел стены.

Так разошлись судьбы, так разошлись дороги,

Так из родни врагами стали братья-боги.

Память седин, память! Там, где равна сила,

Часто нисходят вместе двое в одну могилу.

Только ещё чаще споры решает подлость,

Если один сломит собственную гордость...

Младший ударил в спину - старший упал на землю

Мягкою тенью ветра, дышащий мир объемля.

В небо глаза смотрели, синие, словно небыль,

Глядя в глаза, цвет их переняло небо.

Дева явилась братьям, та, что напев сплетала,

Выхватила горе... так и её не стало.

Где пролилась кровь их, там, где она смешалась,

Там из земли маков алая боль поднялась.

Маки мои вы, маки! Если найти то поле

И подождать ночи, сну не давая воли,

Если сказать Слово, глядя на Глаз Горна,

Алое поле маков станет на час - чёрным.

Встанут тогда трое, скованные снами,

Глянут друг другу в души выпитыми глазами...

Но не тревожь тени, в мире оставь спящих,

Не открывай двери в поисках уходящих!

Мёртвые равнодушны - и заразить могут

Тенью своей не-жизни смертного, как и бога.

Даже само небо там не способно плакать

И не качнёт ветер стебли моих маков...

Странник

Места оседают в памяти, как на портянках - грязь.

Времена бывают хороши, а бывают и плохи:

То невезение, а то на нас местный князь

Скалится, пёс, словно мы - в его шубе блохи.

Только где уж понять ему, кто мы такие есть!

Ведь для этого надо с дерева родословного слезть.

Если скажут про нас: мол, попутчики им ветра -

Можешь не слушать: болтающий мало знает.

Ветер непостоянен, он часто с боков задувает,

Или в лицо. Но шаг всегда идёт от бедра.

Это - константа, которой никак не переменить.

...В сушь под злым солнцем живому охота пить,

Как в морось только и надо, что съёжиться у костра;

Но если повалит на голову мокрый снег -

Тут уж не до желаний. Смерти коса остра,

И хочешь её избежать - быстро ищи ночлег.

Лучше всего - там, где ничего от тебя не надо:

Ни монеты, ни молитвы, ни покорного взгляда.

А уж коли надо всё-таки расплатиться

За приют в непогоду - расплачивайся беседой.

Но по-разному и о разном беседуют с мастерицей,

С ребёнком, купцом, крестьянином за обедом.

Без ночлега? Бывает. Тут языки не врут.

И бывает частенько, так что жизнь наша - тяжкий труд.

И бредём от бедра, разбивая ногами наст,

Слыша сытое с полуприщура: "Бог подаст!"

Победитель

Первый поднялся: сила в руках,

Холоден взгляд над румянцем ланит.

Он проливал свою кровь на песках.

Вот его дух: гранит!

Встал и второй: меч на боку,

Шрамы свои он и сам не считал.

Гордый мужчина в самом соку...

Дух же его - металл!

Третья меж ними, красуясь, прошла:

Стан её строен, а волосы - мёд.

Словно богиня на землю сошла...

Глянешь в глаза - лёд!

Спорили долго камень и сталь,

Бились за право лёд растопить.

Первый второму не уступал,

Но не сумел победить.

Мимо мальчишка безусый прошёл,

Весел и свеж, точно весна.

Взглядом одним лёд растопил -

С ним и ушла она.

Двое ж, о схватке успев позабыть,

В город направились - выпить вина,

Дружбу омыть и тоску утопить...

И напились допьяна.

Воля к небытию

Медлительная плоть чужой реки

Течёт, как дым, под душным серым взглядом.

Сжимаются бесцельно кулаки,

Слюна во рту горчит похмельным ядом.

Мы, кажется, забыли о душе,

Привыкнув помнить о тряпье и душе.

Неярок блик, но мы кричим: "Touche!" -

Покуда свет обмана не разрушил.

Что жизнь, что смерть - различий нет почти.

Что сон, что явь? На ощупь не узнаешь.

И вот ещё, на прошлое учти:

Когда свои глаза ты закрываешь,

Мир исчезает, эхом поглощён

И выплюнут пригоршней белых звуков...

Блажен, кто не завёл детей и внуков

И будет без следа развоплощён.

* * *

Кто-то идёт в поход к крепкостенной Трое.

Кто-то хвалу возносит "отцу народов".

Каждое время рождает своих героев.

Каждое время рождает своих уродов.

Только тревожно мне за людское племя,

Крикнуть хочу я в голос, что это глупо:

Мерить позор, и славу, и в целом время

Лишь по числу укрытых землёю трупов...

* * *

"Свет - только во тьме..."

И, наверно, недаром

Прозрачны ночные стихи.

Сгорая, заметь,

Как мерцающим паром

Дыхание в небо летит.

Сколь ярок фонарь,

Столь же чёрен тот купол,

Защита от звёздной зимы.

Эмоций букварь,

Мимолётнейший ступор,

И вновь: тепло окон - и мы.

Вы спите? Покоя

Желаю без фальши.

С рождения не был я скуп.

За ветром легко я

Проследую дальше,

Как выдох карминовых губ.

* * *

Большие города не холодны -

Они лишь велики и равнодушны.

Они растут и вечно голодны,

Но с высоты - как будто бы воздушны.

Размыты полюса и пояса,

Огни ночные, поездов камланье...

Здесь быт убил мечты и чудеса,

Но чудо высшее - само существованье!

О города, как мне вас не любить -

Молчащей безответною любовью?

Я знаю всё, но не возьмусь судить,

Покуда сны не сели к изголовью.

* * *

Кошель твой пуст - вниз прореха дно

Ищи свою медь в жиже десять миль!

Зима, зима, не открыть окно.

Душа что море, да ненастье: штиль.

С утра всё серо: белки, зрачки...

И даже похмелью открыл бы дверь.

Хэй, зеркало! С носа стяну очки:

В вольере не радостен дикий зверь.

Хотя не бедняк, но кредита ноль.

Открыть бы счёт щедрой мздой из жил!

Играть легко, но ничтожна роль:

Жить, просто жить - как и прежде жил.

* * *

Земля была безвидна и пуста,

И чей-то дух носился где-то рядом.

Была картина девственно чиста,

Не светил рай и не воняло адом.

Смотрите все: начало всех начал!

Душа едина и едино Имя.

В тот час Путь мира сам себя листал...

Тот час? Тот век? Нет разницы меж ними.

Как треснуло Вселенной яйцо?

Как семя Слова развернуло крылья?

Что разорвало вечности кольцо?

Ум отступает, ёжась от бессилья...

Есть место вере. Подтверждений - нет.

Мы лишь осколки, грани, отраженья.

Но каждый ищет для себя ответ

Над пропастью вдоль нити постиженья.

* * *

Чего нам не хватает до судьбы?

Мгновений? Вспышек? Вечности в ногах?

Воды, огня, извилистой трубы?

Визита... в сере и о двух рогах?

Чего нам не хватает от судьбы?

Таблетки валидола? Хрена с перцем?

На всю страну раскатанной губы?

Червей сомненья? Брака с иноверцем?

Чего нам не хватает - как узнать?

Ответ: пореже время убивать.

Музыка

Музыку лучше слушать

В крае мостов сквозь бездну.

Стены хоралы душат,

Стены должны исчезнуть!

Вот ты смыкаешь веки,

И в темноте лавой

Тяжко текут треки

Звонкой своей славой...

Если решил слышать,

Время пришло слепнуть.

Время тобой дышит,

Времени надо крепнуть.

Музыка увядает,

Тает, ревёт, вьётся,

Музыка отлетает,

Плачет - и остаётся.

НАДЛОМЛЕННАЯ ВЕТВЬ

Крик

Но послушай

я долго глодал тишину

ты ведь слышишь меня? ты ведь всё ещё здесь?

дай мне руку

иначе я кану ко дну

в холод мрак и

придонную

мутную взвесь

я не вижу тебя

я не слышу тебя

стены здесь без дверей - только люк в потолке

и сижу тут один за губу теребя

и пускаю слюну

сквозь дыру в котелке

ты послушай меня

и быть может

поймёшь

крик звучит как огонь

на любом языке

и огонь это правда

а пепел суть ложь

не способный гореть

но покорный руке

я не знаю зачем

я не знаю кто как

но послушай

послушай!

послушай меня

ведь молчание - лотос

молчание - мак

ледяное надгробие

больше огня!

отвечай ты же слышишь

из гор пустоты

если платины нет я согласен на медь

бред всё тише и тише угасли цветы

но послушай меня!

улыбнись

и ответь.

* * *

Ты - берег на границе с океаном.

Межа живая, место трёх стихий.

Я прихожу к тебе оставить след свой.

Я собираю плавник, развожу костёр.

Тогда круг замыкается.

Стихий становится четыре.

Гармония поёт в моих зрачках,

Как рыжие лоскутья пляшут праздник.

Однако же костёр, как и огонь -

Непостоянство в ризах жгучей плоти.

Он гаснет, как я ни тружусь.

Волна смывает пепел.

Ветер и песок

Заглаживают след моей стихии.

Тогда я ухожу, чтобы вернуться.

Рассветный берег тихий позади

Облизывает сушу языком

Солёных волн.

Он ждёт и смотрит - так, как смотрит вечность.

И солнце рыжее - зрачок в его глазу.

* * *

Ни на что не сменяю

Эту звонкую боль,

Эту терпкую радость,

Золотую юдоль:

Жизни-в-смерти круженье

Без конца, без конца!

Ветры лучше богатства,

Звёзды лучше венца!

Признание

Признания в любви

Не модны в нашем веке.

Не верят vis-a-vis,

Не верят SMS...

Но мода - не для нас.

Варяги, как и греки,

Не разумеют глаз,

С тоской глядящих в лес.

Нам тело - словно цепь,

Душа - огонь крылатый.

Когда какая крепь

Сдержать могла огонь?

Любовь сильней, чем сталь,

Она расколет латы

По имени Печаль.

Протянута ладонь

Моя тебе - насквозь -

Бестрепетно... и прямо.

Отвергнуты авось,

Небось и как-нибудь.

Не посмотрю я вниз!

Пусть на дороге - яма,

Влюблённому карниз -

Широкий торный путь.

Что очерёдность? Бред!

Цари, сумбура знамя!

Пусть ты приносишь вред,

Пусть ты - всего лишь тень,

Но тень меня зовёт,

И лижет ветер пламя

По имени полёт -

И так проходит день.

А ночь... в ночи больней.

Реальность тает, грёзы

Становятся плотней,

И всё сильней их власть...

Число - за дверь!

...скулит

И просится с мороза.

А слово - как магнит,

И слово это - Страсть.

Читай меня, как есть.

Пусть я - не отпрыск лорда,

Пусть безыскусна лесть

Моя - прими ладонь.

Не надо слёз, прошу!

От них ржавеет гордость,

Что я таю от всех,

Как Прометей - огонь.

Люблю - и сознаюсь:

Я буду откровенен.

Люблю - и отдаюсь

Правдивому стиху.

Кто честен, не смешон!

И, стоя на коленях,

Я разбиваю сон,

Склоняя ко греху.

Дьявол

Я давно не гадаю, где сон, а где явь.

Месяц скалится с неба, щербат и лукав.

Набежала на звёзды вуаль облаков...

А земля - пашня тучная для дураков.

Их румяные щёки и крепкие лбы -

Наливные плоды и кривые дубы.

Их слепые глаза и мужицкая кость -

Как холодный туман, как похмельная злость.

Ну, а я не крылат, да и на ноги слаб.

За спиной - отпечатки копыт, а не лап.

Голос глохнет шагах на пяти, хоть кричи...

И одна лишь награда: гитара в ночи.

Я хромаю на ласковый призрачный звук.

Я отчаянно верю: играет мой друг.

Продираясь сквозь мару, сквозь ад и сквозь навь,

Я давно не гадаю, где сон, а где явь...

Сожаление

Я - полугений, полуидиот,

Не огранённый так, как было можно.

Увы, но для меня закрыт полёт -

И скудной платой служит бестревожность

Размеренных ночей и долгих дней.

Я мог бы быть и стать... но из огней

Мгновенного и яростного круга

Я извлечён был, как Макдуф - до срока,

До срока и остыл. И нет порока

Внутри меня, но блага тоже нет -

Одна бесплодно воющая вьюга,

Один весов надёжный паритет.

Кузнец куёт. Но даже ремесло

Впитав душою, к сути мастерства

Приблизясь, как металла божество,

Чьим подвигам в искусстве нет числа -

Сей мастер (и в особенности - он)

Всегда собой не удовлетворён.

Вот так и Мастер, что куёт не сталь,

А судеб звонкий вьщийся хрусталь,

Отлив меня в сиюминутной форме,

Должно быть, брови без приязни свёл,

Увидев, что в Его родилось горне,

И отложил. Что делать - запорол!

Чем приглушить сознание своих

Несовершенств? Какой бальзам на рану

Пролить? Какому следовать обману?

Нет! Прочь обман!

Да, я - всего лишь жмых,

Утраченный для будущего. Всходов

Нелепо ждать от жмыха, как доходов -

От пьяницы. Но в вечной Мастерской

Не скроется ничто совсем без следа.

Мне - маяться спокойною тоской,

А следом рвущимся достанется победа.

Ведь может статься, в их триумфе будет

И часть моя?

...Грядущее - рассудит.

Феникс

В сражении сверкающих картин,

В минутном ослеплении круженья

Остановись.

Подумай.

Кто ты и откуда?

Брось шелуху, печать "родных осин",

Желанье чуда, как подарка в детстве;

Забудь - о память! - времени теченье

И снова вопроси:

Кто я? Кто я? Кто я?

И если ты поймёшь, что только гость,

Что временно пришёл, а не навечно,

Что будет осень и пора прощаний -

Знай:

Ты обманут снова.

Иегова,

Аллах и Дурга, Кришна без креста -

Пусть этот сонм сражается за кость

Твою и плоть. Но что тебе до них?

Всё дух. Подуешь - и отгонишь прочь.

Тебе помочь могла бы ночь,

Когда ничто не отвлекает хода

По комнате, как в мыслей колее,

Но даже ночь бесплодна и пуста,

Как одиночество.

Но - тссс! Таись и наблюдай.

Подсказка где-то рядом, это точно.

Кто я? Зачем?

И вновь придётся вспомнить

Про ожиданье чуда изнутри.

Действительно: раз нет чудес вовне -

Создай!

Гори!

И так закончи всё,

На пеплом опускающейся ноте.

Оставь сомнения забывшим о себе,

А ты всё помнишь, правда?

Ты же феникс!

И пепел - знак надежды для тебя.

Женщины

Надежда плачет, но не умирает.

Спит Вера, перед грудью руки сжав.

Любовь молчит и словно свечка тает,

Читая повседневности устав.

Ах, женщины мои! Когда бы в силах

Я был покончить с мелкой суетой,

Не чиркать по воде, отбросив вилы,

Не брал поганку-скуку на постой!..

Однако я, как водится, болею.

Вам изменяю с мелочностью злой.

Скажу два слова - и уже немею,

И в зеркалах я сам себе чужой.

А вы - бесплотны: не коснуться кожи

И не вдохнуть пьянящий запах кос...

Висят, как плети, срезанные вожжи,

Летит рыдван бесправный под откос.

И были, может быть, не так не правы

Святоши, понося мирскую чушь,

И могут только скошенные травы

Замкнуть союз отныне чистых душ.

* * *

Всё же даден мне талант

К выплетенью слова:

Несносимый бриллиант

Светоча земного.

Утешение моё

Робкое, ночное -

Что кружится и поёт,

Выбившись из строя.

Выбивается? И пусть!

Что мне до рутины?

...Кошелёк, конечно, пуст,

Далеки седины,

Но лежит передо мной

Путь с земли сквозь небо.

Упираясь головой,

Побреду, где не был,

Где не взрыта тишина

Мыслью и улыбкой,

Где запрятана у дна

Смысла юркой рыбкой.

Где закончится мой путь?

Этого не знаю,

Приоткроется ли суть -

То, чего желаю?

Но обрящет, кто ушёл

Из дому на поиск,

Скуку навсегда отмёл,

Подтянул свой пояс...

Есть награда за труды,

Верная, как посох,

Есть награда за мечты -

Это очень просто!

Я надеюсь, верю, жду:

Что придёт Оттуда?

Я не празден: я иду

К ожиданью чуда.

* * *

Колесница проедет - скоротечен триумф.

За решёткой медведи демонстрируют ум.

Льётся влага без цели, без конца и узды;

Здесь - опасные мели, здесь - иконы и дым.

Не подумайте, леди, я не шут, не глупец.

Знаю аз, буки, веди, помню, кто мой отец.

Но усталость превыше и дорог, и корон...

Вот я лезу на крышу, чтоб насытить ворон;

Вот я - гляньте и смейтесь! - запрягаю башмак,

Вот я - слёзы, пролейтесь! - направляюсь в кабак...

Но напиться - задача: строг мой рвотный рефлекс.

Поклонись Стене Плача: , но .

Только умник способен резко спятить с ума.

Будь ты добр или злобен - бдят тюрьма и сума.

Так на что опереться в этом мире слепом?

На очаг, чтоб согреться, свет в окошке и дом.

Долька счастья

Погоды стояли злые: семнадцатый круг ада.

Делить принялись счастье, а я им: "Мол, мне не надо".

Я, может, и взял бы дольку, но сесть опасаюсь в лужу:

Попросишь того, другого, а выйдет ещё хуже.

Мне не нужно акаций

Под полной луной,

Мне не нужно трёх Граций

На планете чумной.

Мне не нужно машин,

Мне не нужно людей,

Ни родных Палестин,

Ни увядших идей!

А что же мне нужно?

Бог весть.

Да и то, если он всё же есть.

В чём я не уверен.

Эх вы, расписные тени, сироты дурного глаза!

Ручьями текут речи, сто лет не менялась фаза...

Хоть что-то должно случиться! Ведь кто-то же Землю вертит!

Тому, кто шепнёт: "Время", - не верьте ему. Не верьте!

Ничего не менялось

Никогда и нигде.

Надавили на жалость,

Поводили в узде,

Насмешили до крика,

Распалили огонь...

Перехожий калика

Взял меня за ладонь.

Но что ему нужно?

Пойми!

Не умею я ладить с людьми.

И - заперты двери...

Эх, ну что за беда - снова карта не в масть!

Рыбу стали ловить - утопили всю снасть...

И пошли по морям, как по суше, за край,

А за краем нашли - нет, не рай... Нет, не рай!

Но счастье не в удаче, это точно,

И не в деньгах, не в добрых новостях,

Не в гопаке на вражеских костях,

Одно лишь знаю: счастье - так непрочно...

Придумай его

И попробуй поверить.

Когда-то я был здоровей и моложе,

Доказывал что-то и лез вон из кожи.

Воспитывал младших (и старших не слушал).

Читал не как все, но, как все, бил баклуши.

Когда-то я где-то чему-то учился,

Но этот период уже подзабылся.

Когда-то я был не таким длиннохвостым,

И даже чуть-чуть выше среднего роста...

А впрочем - баста, чего там было!

Варёное собственноручно мыло,

Текущие, словно ремонт, романы.

Дырявые, как голова, карманы...

"Культурный досуг" к хлебам и пиву!

Сустав у жизни разросся криво -

Взорвётся сразу, лишь бросишь спичку.

Активный возраст, сарынь на кичку!

Итак, пора подводить итоги:

Суммировать строки, года, дороги.

Без страха глядя в глаза и лица,

Скажу: я выжил, ура!

Мне - тридцать!

ПОЭТЫ И ПОЭЗИЯ

Сонет колебателя страниц

Мы все строчим.

Строчим, строчим, строчим...

Мы все хотим чего-то от бумаги.

Но тщётна жажда, и слова - как дым,

А сами мы не боги и не маги.

Надежды свет в конце неразличим,

Но тень её - и вновь подъяты стяги.

Мираж победы юным отдадим,

Присвоив опыт, что ценней отваги.

О черви книжные, такие же, как я,

Родня по крови траурно-чернильной!

Подать ли утром рюмочку синильной -

Запить вкус некрасивого вранья?

...Но сер рассвет. Змеиный скучен яд.

И каждый прежним выбором распят.

* * *

Блажен, кто верует и ждёт,

Не утомляясь ожиданьем;

И ветер странствий, и полёт,

И очищение страданьем.

Блажен поэт, когда весна

Ему заглядывает в очи.

Блаженны дни, блаженны ночи,

Блаженны солнце и луна,

И небосклон, звездами полный,

И облака, и синий лес,

Соль на губах, седые волны,

И край несбыточных чудес,

Огонь, мерцающий в сосуде,

И свет на дне любимых глаз,

И эхо чьих-то мерных фраз,

И благосклонность вышних судий.

Блажен весь мир и страсти мира,

Орган и скрипка, горн и лира, -

Всё, что поёт в моей груди.

И краски, и прикосновенья,

Плоть памяти и пыль забвенья,

И нитка вечного пути.

Новый пророк

О небо, я устал!

Ведь я же не Поэт -

За что мне этот кайф, колючий и ревнивый,

Как Коцит, ледяной и траурно-красивый?

Но что мне красота - ведь я и не эстет...

А кто я?

Вот бы знать! По месту в шумномрое

Себя я не сужу и не даю другим.

Вы скажете сейчас, что я неисправим,

А я - что стать хотел и не сумел героем.

Итак, я в пустоте.

Лечу средь длинных слов.

Раз вещи познают с вещами же в сравненьи,

Не верится сейчас в реальность искупленья,

Как в жизненность камней, деревьев и ослов.

Ах, будь поэтом я - я был бы так богат!

Бесплатно сторожа тропу в пространство бреда,

Я шастал бы туда. И вот вам моё кредо:

Я б не был бобылём, за Музою женат.

* * *

Желание - закон.

Но только не тогда,

Когда желаньем быть охваченным ты хочешь.

Когда же дух твой спит, и ничего не хочешь, -

Не сладостны ни яд, ни петля, ни вода.

Как сыты телеса, так сыта и душа,

Почти - но не совсем - до тошноты набита.

...А где-то у ручья, в степи, растёт ракита,

И богатырский конь ступает не спеша

Со всадником своим навстречу смертной славе;

А дальше на восток полощут паруса,

Во влажном ветре - соль, и синева густа;

А дальше...

Но - увы!

В реальности державе

Есть место для чудес с музейным ярлыком

Иль для таких, что мы всерьёз не принимаем:

О Вечном, домовых, плутающем трамвае,

О том, что лижут все трепливым языком,

О том, что "знают" все - и что никто не знает.

* * *

Да, истинный Поэт сумел бы распахнуть

Пусть не портал, лишь щель в Ту Сторону...

И ветер

С Той Стороны открыл, что просто жить на свете -

Достаточно.

Что страх на новый путь свернуть -

Отнюдь не аргумент для мудрости и детства,

Что нет вреда в мечтах, что разум и любовь

Брак могут заключить, не ссорясь вновь и вновь,

И что любому льстит такое их соседство...

Увы, но я не тот, кого мы все так ждём:

Томясь, сердясь,

Забыв,

Что ждём и ждём кого-то;

И память о былом гниёт на дне болота,

И бахромеет пыль, не смытая дождём,

И неуклонно труд мутирует в работу...

Да, я не тот, не тот! И звонкая печаль

Стоит вокруг меня - сферический хрусталь,

Который я тащу,

который не разбить...

Но верьте:

ОН грядёт!

Я жду, чтоб дальше жить.

О небо, я устал...

Совет

Уж если пишешь, то покороче. Не надо думать,

Что долгий путь повторят охотнее. Строчек сумма

Не столь в размерах, сколь в глубине.

Шукая жемчужин на самом дне,

Ныряльщик помнит, что труд его тем ценнее,

Чем невозможней другим повторить его.

Карла Линнея

Слава была единична. Ныне систематизаторы не в цене.

Будь и ты не коллекционером, а со-Творцом!

Пусть спотыкающимся, но лучше уж к небу лицом,

Чем заливать мозги килотоннами серой грязи,

Из которой выходят деревья, князи,

Да временами ещё отдельные святые,

Ибо не липнет грязь на души их золотые.

Если же вдруг накатит жгучее желание

Пообщаться, как с равным, с кем-нибудь из потомков,

Что родятся много после, чем растащат по свету твои обломки,

То дави и вновь дави в себе желание это,

Которое, как и пошло-личные страдания,

Недостойно истинного поэта.

Стихи

Стихи растут, как мужество: из боли,

Из тайных бдений, выжженных теней,

Из ядов страха и надломов воли,

Щелей рассудка, из ночных огней.

Стихи растут, как женственность: из праха,

Беззвучия засеянной земли,

Из долгой нити, как - в конце - рубаха,

Из памяти, что в косы заплели.

Стихи растут - и нет им завершенья!

Весь этот мир, возможно, только стих:

Ведь было Слово искрою свершенья,

Зачином, что доселе не утих.

...Стихи растут - и это всё, что можно

Сказать через полгода от весны.

Стихи растут, когда светло, тревожно

И слишком, слишком много тишины!

Bad Поэт

Не всем писать хорошие стихи.

Не всем стрелкам разить навскидку в сердце.

Как тихих выделишь, коль рядом нет лихих?

Как - верных, если нету иноверцев?

Будь славен, заикавшийся поэт!

Ты доказал нам длинно и нескладно:

Сусанин - это вам не Ариадна,

А бред рифмованный - не более чем бред.

* * *

Моё сердце разбила на части зима молотком.

Мои ноги идут,

позабыв взять у памяти адрес.

Моя память...

не будем о грустном.

Спросите: "По ком?"

Я в ответ усмехнусь. Ах, не надо патетики, падре!

Даже странно, что сухость так крепко взялась за мой ум,

когда я ощущаю себя,

словно мутная мелкая лужа.

Виноградом не став, обратился в горчащий изюм -

но предчувствую: это не всё.

Будет, будет и жиже, и хуже.

Притягательность зла знает каждый поэт:

как в поток под мостом

или в пропасть под сердцем,

в огонь ослеплённою мошкой,

мы во зло, словно слегу в болото,

вонзаем свой дом,

свои краткие жизни Судьбой превращая в окрошку.

Ну а если ещё и Прекрасная Дама

прошлась по душе,

не забыв поработать над ней ни зубилом,

ни взглядом,

ни словом...

Что ж, недаром вокруг до фига и ещё алкашей,

Заливающих спиртом свои звездотканые

яркие зовы.

Поэту

За окном - минус двадцать, не тают снега.

Солнце выглянет - щурься в сверкающем свете.

А во снах - хор кузнечиков, листья, луга...

И с улыбкой взгрустнёшь, вспоминая о лете.

Отворяет потокам ворота весна,

Ветви голые юная зелень туманит,

И душа от тепла и напевов пьяна...

Только сердце об осени помнит и манит.

Нет щедрее, чем лета короткие дни,

Что настолько длинны и настолько беспечны;

Но ты помнишь, что меркнут любые огни,

Что июнь, как и грозы - не вечны, не вечны...

Дым опавшей листвы, солнце в лужах и дождь.

То ледок по утрам, то тепло, словно в мае.

Вот когда ты стило и бумагу берёшь,

О грядущей весне без сомнения зная.

Так вот память с душою всегда на ножах:

Никогда не посмотрят в одном направленьи.

Хоть бы раз стань единым в своём устремленьи!

...Но нет розни конца на земных рубежах.

Стихийный дар

Огонь расцвёл в моих ладонях.

Что делать мне? Как уцелеть?

Несут по-над обрывом кони,

Не слушая тугую плеть...

Ты угасаешь? Я раздую,

Ведь ты ни в чём не виноват.

Ты ярче стал? Душа ликует!

Да станет дымом тайный смрад!

Огонь в ладонях, отблеск страха,

Клеймо чудес и перемен.

Я вижу цену: это - плаха.

Но я не преклоню колен!

Огонь расцвёл в твоих ладонях.

Трясёшься, дурень, волчья сыть?

Спи, жаркий мой. Никто не тронет.

Меня пусть пробуют гасить!

* * *

Когда среди солёных волн

В скорлупке утлой ты болтался,

И вместо эха небосклон

Лишь криком чаек отзывался;

Когда, затерянный в снегах,

Сражался ты с цингой и скукой;

Когда ты странствовал в горах,

На леднике распятый мукой;

Когда в болотах ты искал

Тропу до места, где посуше;

Когда в пустыне среди скал

За воду ты бы отдал душу, -

Тебе казалось, будто ты

Один, и путь твой слишком труден;

Ты в небо выпускал мечты

Жить так же, как другие люди.

Тебя услышало оно,

Частицу искреннего пыла, -

И запотевшее окно

Отрезало всё то, что было:

Морщины скатерти морей

И птичьи песни до рассвета,

Секущий вьюгами Борей

И травы середины лета.

А одиночество стихий

В толпе распалось безвозвратно.

Ты нижешь тусклые стихи,

Мечтая всё вернуть обратно...

Увы! Ещё тебя друзья,

Не понимая, всё же слышат,

Но небо, вышний судия,

Уже давно иными дышит.

Ты побратимом был ветрам,

Земле, огню и чистым водам,

Но память - потемневший храм,

Она тускнеет год от года.

Отречься можно только раз.

Ты ампутировал свободу,

Сменив родство на стрёкот фраз

И за комфорт отдав природу.

* * *

Кому столь многое дано,

С того и спросится немало.

Ты проиграл своё руно,

И всё ж оно твоим бывало!

Ты знал полёт и знал экстаз.

Завидуйте ему, холопы!

А губы вяжут рваный шёпот:

- Отречься можно только раз...

Эпигоны

Пищей стать для эпигонов,

Угодить в проглот-желудок,

Что в охвате необъятен

И глубок, как Бездна Вихрей -

Есть почётная задача

Всякого, кто пишет прозу,

Пробавляется стихами

Или что ещё строчит.

Пищей стать для эпигонов...

Это ль - не предел мечтаний?

Это ль - не услада чувству

Собственного глубочудья?

Собственного вечноживья,

Даже, может, гениалья -

Хоть на процент, десять, двадцать?

(Разбавлять трудом упорным,

Подавать на книжном рынке -

Всяк читатель сразу в слёзы,

А не всякий... ну, потом

Обязательно дозреет.

Мы ведь, пища эпигонов, -

Очень редкий вид уродцев.

Гения, как ту сиротку,

Всякий норовит обидеть!)

Пищей стать для эпигонов!

Под воздействием энзимов

Расслоиться на цитаты,

(С мясом выдраны и вшиты

Вперемешку, как придётся,

Чем грубей сапожной дратвы);

Стать набором слов крылатых

(До трюизма запылённых),

Кладбищем идей расхожих,

Центром культа (лучше - массо-)...

Как почётно, сладко, пряно,

Гонорарно-мемуарно!

...колея эта - только моя,

Выбирайтесь своей колеёй!

Прочь, о лживая гордыня!

Сгинь, слоновой кости башня!

Если нужен ты народу -

Выходи, милок, погреться,

Повисеть, пока некисло,

Над горою на кресте,

И в общественного мненья

Тёрнолавровом листе.

И на сколько-то столетий

Стать почётным Мудрым Предком,

У которого, конечно,

Тоже бысть нужда в сортире,

В полстакане-полграфине,

В музе статей подходящих

И издателях, увы...

В общем, кликаю тебя я,

Как старик - златую рыбку:

Эпигон! Прииди! Хавай

Что-нибудь, но - из Меня!

Но не слышат эпигоны,

Потому что глух редактор

К гениальности потокам -

Мимо усиков текут.

И читателей всего-то

Наберётся... на полпальца.

Да и то с условьем строгим

Перед счётом - пососать...

Ладно. Так. Оставим речи,

Непристойные мужчинам.

Был ведь Пушкин эпигоном -

Дон Жуана уволок.

Эпигоном был и Shakespeare -

К Амлету звук "Га" приделал...

В общем, чуть не каждый первый

Из титанов был тем самым.

Как не следовать примеру?

Как не цапнуть - где идею,

Где цитату, где аллюзий

Напихать в мешок из кожи

И запретным волхвованьем

Не придать черты движенья?

Не идёте, эпигоны?

Берегитесь!

Я иду!

TRIBUTE TO...

Автобиографическое: Кор Соллей

(из цикла "Магия Грёз")

И. Бродскому, с извинениями:

всё-таки Кор - маг, а не поэт, и сочинял

на рэйнсгейрском, а не на родном...

...Я бежал не от боли и не от тоски звериной -

От того, что по сути просто неодолимо.

Ночевал под дождём, под лунами, изредка - под периной.

Стрелы и камни летели, по счастью, всё больше мимо.

Умерял гнев волей, но не всегда удачно.

Видел трёх королей, двум даже был представлен.

Льстя, был умерен; ругаясь, ругался смачно.

Ляпнувший глупость мною бывал поправлен -

И это с лихвой возмещало успехи на фронте лести.

Не водил дружбы ни с кем, кто казался скучен.

Не обнажал без причины, не прятал назад без чести.

Вроде всегда ел вволю, но так и не стал тучен.

Пиво пил. Пил вино. Довольствовался водою.

Копил и сорил, бегал от кредиторов.

Был живой удачей и двуногой бедою.

Любил длинное - за вычетом очередей и коридоров.

Путь мой сбился с дороги, таская через канавы;

Впрочем, не скрою, бывало - и через горы,

А в передышке поставил во главе оравы,

В которой каждый полуубийца и все поголовно - воры.

(Тот, кто решится меня расспросить о жизни,

Схлопочет в зубы и кратко, но непечатно.

А под горячую руку может дойти до тризны -

И посему вопросы вам лучше б сглотнуть обратно).

Так и живу понемногу в своём изгнаньи:

На стоун ясности парочка тонн тумана.

Больше привычно, чем по нужде, точу остриё сознанья,

Чтобы потом затупить о глыбу самообмана.

Родину помню ясно в кошмарах ночи,

Так что стараюсь спать меньше и до заката.

Если по мне и плакали чьи-то очи,

Передаю ту слезинку на долю брата.

Даже в кошмарах не думаю, что в итоге:

Пусть иллюзорный, покой моим мыслям дорог.

Предпочитаю также не размышлять о боге -

Том, рукотворном. Сейчас мне сорок.

Если продуюсь сильнее - очень возможно, взвою.

Страшно боюсь умереть, чтобы вновь воскреснуть,

Что не пристало, знаю, даже средненькому герою...

И всех утешений - что не был как будто пресным.

Элендис Аргиноль

Наталье Мазовой, за "Исповедь"

Танцуй на радость, танцуй на пламя -

Как пляшет солнце в рассветных водах.

Вздымай к зениту лихое знамя,

Забыв о каменно крепких сводах.

Танцуй на мысли, танцуй на ветер -

Как пляшет жар над дневной пустыней.

Пусть будет яростен взгляд, но светел:

Тебе не стать никогда рабыней!

Танцуй на небе, на млечных реках -

Как пляшут тучи в грозе закатной.

В холодной мудрости человека

Ещё никто не ступал обратно.

Танцуй на гибель, танцуй на камне -

На льдистом камне под крик шамана.

Зима тиха, заплутавший там - нем...

Но спит под камнем огонь вулкана.

Танцуй на радость!

32-я

разным Арбениным:

Диане ("НС") и Константину ("ЗЗ")

Имя - паролем: хай, тридцать вторая!

Чувствую, эта весна доконает

Лично меня, все прожекты и нити...

Косноязычен? Увы. Извините.

Пена забила соседнее горло.

Эрос хихикает, глядя на порно:

Кликнув, ускорит, замедлит, смотает...

Ветер снесёт, а собака облает.

Белка бежит и бежит: марафонец.

Кто-то всё молится там, на Афоне.

Щёлкает время зануда-репитер...

Косноязычен? Увы. Извините.

* * *

бр. Стругацким, с печальной радостью

Выйди в окно - или в дверь, не важно;

В небо взлети, утони, забудь.

Книга в руках, саркофаг бумажный,

Странникам верный укажет путь.

Мир прирастает кивком, улыбкой,

Он расцветает от ласки рук.

Слово опять Золотою рыбкой

Делает шаг, замыкает круг.

Всё перечитано, всё пропето.

Авторы - звёзды в полночной тьме.

Там - яркий Полдень, друзья и лето.

Здесь - осень падает в пасть к зиме.

Уснувший в полёте

Олегу Медведеву

Жаль, что настоящие барды не поют чужого...

- Я возьму тебя за руку, - сказала она, глядя ему в глаза. - Возьму за руку и поведу через луг. В туман, холодный и мокрый.

- А дальше? Что там дальше, за туманом?

- Ничего, - усмехнулась она. - Дальше ничего.

А. Сапковский "Нечто большее"

Ты жизнь пропахал, будто главным калибром поля,

Ты руки сжимал и глотал раскалённый металл,

Ты жил и ты выжил, своей мягкой коже назло.

Ты выдрал победу из рамок,

Ты выдрал победу из рамок - и встал на крыло.

Сжимай её крепче, не выпускай!

На лапах кошачьих всё шепчутся из темноты

Открытые двери, забывшие вспыхнуть мосты,

А длинные волосы спутали руки твои,

И мысли накрыли волною,

И мысли накрыли волною - не спи, посмотри!

Уснувший в полёте, ты выронил ношу свою.

Уснувший в полёте, как павший в последнем бою.

Усталость сдавила тисками песчаными грудь.

Нельзя быть на взводе всегда,

Нельзя быть на взводе всегда...

Паденье - цена? Ну и пусть. Нам пора отдохнуть.

Уснувшим в полёте.

Ты шёл сквозь огонь, сквозь ветра и пронзительный лёд,

Ты всё б одолел - только старость в полон не берёт.

Морщины как шрамы, но гуще, задвинут последний засов -

И клонятся веки, ложатся,

И клонятся веки к закату, как стрелки на лике часов.

Уснувший в полёте, ты выронил счастье своё,

Уснувший в полёте, ты всё-таки взят на копьё.

Нам всем за тобою лететь, а огни маяков не видны:

Прямо по курсу туман,

Прямо по курсу туман...

Так пусть нам приснятся цветы королевской весны,

Уснувшим в полёте

Приснятся уснувшим в полёте

Под тихое пенье струны.

* * *

Н.С. Гумилёву

И окончательных побед

Под этим солнцем не бывает;

И лишь в стихах орёл взлетает,

Чтоб навсегда покинуть твердь.

Всегда есть грань, когда обет

Дававший клятву нарушает;

И камни ожидает смерть...

Неутешительный ответ!

И всё же - всё же вечно живо

Стремление презреть кольцо

Законов плоти и в лицо

Всех бед земных расхохотаться;

Найти волшебное огниво,

Мечту заветную отцов,

И высечь искру - чтоб взорваться...

Иль победить, в конце концов!

* * *

У.К. Ле Гуин за "Обездоленного"

и - отчасти - П. Копыловой (за дом горя)

Мы все уезжаем. И все - уезжаем навек.

И всё же - не надо, не надо, не надо прощаться!

Не надо на вечность в разлуке, друзья, соглашаться,

Ведь вечности нет, и когда-нибудь кончится век...

Я вижу так ясно: когда мы вернёмся сюда,

Вернёмся к себе из чужого и яркого бреда,

Когда ослепит нас ненужно хмельная победа,

Поймём мы легко, что победа - ещё не беда.

А горе... оно уже вышло из тихого дома,

Который был брошен на милость снегов и дождей,

Лишённый надежды, всегда бесконечно чужд ей

(Но знает, как давит на горло пустая истома).

И всё же поверьте, проститесь, и - в небо, как в небыль,

Летите без страха, колодки законов презрев.

Да, слаб человек - но внутри спит орёл и спит лев,

И странник вернётся туда, где доселе он не был...

* * *

Михаилу Юрьевичу,

а также школьным урокам литературы

И скучно, и грустно, и некому руку подать

В минуту пивного похмелья.

Бутылки пустые у стенки рядами стоят -

Но нет уж в них больше веселья.

Любить алкоголь... да - на время, чтоб скрасить досуг -

Но бочками пить невозможно.

А если и можно, то взглянешь в угаре вокруг,

И станет на сердце тревожно:

Где друг? Где подруга? Не сыщет их пристальный взгляд.

Закончились деньги и зелье...

Бутылки пустые рядами у стенки стоят -

Но нет уж в них больше веселья.

* * *

В. Степному, за "Голоса тишины"

Порой кажется: прошлое смолкло навек.

Это не так. Просто надо

помолчать и послушать.

Лишь в молчании, лишь во внимании

различимы они:

голоса уже-прошлого,

голоса тишины.

* * *

В. Хлебникову, Д. Хармсу

и всем-всем-всем

Когда мы будем - "были",

Когда мы станем былью,

Когда мы станем ветром

И пылью на ветру,

Мы скажем: нас забыли,

Отпели-схоронили,

Теперь мы можем дрягать,

Киргать, как кенгуру.

Они весьма забавны,

Чешуйчаты и славны

Способностью зелябать

И даром прить куло.

Мы, кенгуру, как фавны,

Неоднозначно равны,

Как змеи Кундалини,

Как русское фуфло.

...но даже кенгурами

Обломно дрягать с нами,

Они нас прогоняют

В позицию Муму.

И мы с усами сами

Сезамами кусками

Летим по ветру дальше,

Сказав ку-ку уму.

Двери

Behind the door should I opened for you...

Metallica, "The Unforgiven II"

За эту строчку и всё остальное

Для тебя я раскрою двери,

За которыми свет и радость.

Для тебя я раскрою двери -

И порог сторожить останусь.

Ты войдёшь, как невеста - робко,

Улыбнёшься на первом шаге.

Рассмеёшься на третьем, громко,

Забывая про цвет бумаги.

Этот смех, беззаботность птичья,

Будет ранам моим бальзамом.

Так меняй же смелей обличья!

Не робей у порога храмов!

Ты увидишь мои фонтаны,

Ты скользнёшь по полям и небу -

И затянутся твои раны,

И останется запах хлеба.

...Для тебя я открою двери,

И останусь стеречь их вечно.

Кто-то должен входящим мерить

Их карманную бесконечность.

Кто-то должен служить преградой

Перед злобой и темнотою.

Ты не вспомнишь меня?

Не надо.

Всё равно не пойду с тобою.

* * *

Румате (Пермскому)

Как вы сказали - мало новизны?

Уже диагноз.

Тени белизны

скребутся в стены, утренние сны.

Намёк на совершенство тишины,

он не проходит для моей отчизны...

Даром

Всевышнему моим да будет agnus:

белеет - блеет,

мутит тишину.

Барашек, тише! Тише, тише... ну?

И жертвенник откликнется пожаром.

Сон, как всегда, всё лишнее отсеет,

останется лишь magnus -

или "Магнум".

Несложный пальца жест,

болотный сфагнум

воспримет плоть, распад остановив,

как мамонтов распяла мерзлота.

А может, всё же лучше кислота?

По скромности моей не будет крест

стезёй для духа с плотью. Обманувшись,

а после накрутив

долгов и ран,

расстанусь со стихом.

Погас экран,

споткнувшись

на символе молчащем и лихом.

* * *

Л.К.: Мне мечтать разучиться,

Наверно, невмочь.

Сладкий звон раздаётся

Иль спускается ночь;

Вдруг луна одевает

Свой венчальный наряд...

Мне ночами не спится -

И я этому рад.

Ответ: По дорожке подлунной

Проплыву я в тиши

В край восторга и тайны,

В край всевластья души.

Как знакомого встретят

Меня дождь и рассвет.

Он - мой дом нереальный,

Край, которого нет.

Кража

Людмиле, старателю,

с благодарностью от гранильщика

Милый ангел, сжалься, расскажи:

Почему так трудно жить во лжи?

Почему всегда бывает так,

Что любви теряешь верный знак?

* * *

Чайка низко над морем летела,

Задевая крылом буруны,

Словно в пене солёной хотела

Написать мне тайные руны.

Если в голос те руны крикнуть,

Обернёшься такой же чайкой,

И незваным сможешь проникнуть

В край, где правит необычайность.

Там возможно простое счастье -

Без любви, но в покое тихом.

А у любящих хватит власти

Отгонять и разлад, и лихо.

Так лети же обратно, чайка!

Бесполезны твои старанья:

Рядом с тайнами я - незнайка,

Хоть всё время стучусь в их грани.

Может, в дальнем краю, где чудо

Пропитало и твердь, и ветер,

Я могла бы любить, как люди,

И могла на любовь ответить.

Только здесь, где любовь и кража

Нераздельны и неразлучны,

Я укрою лицо под сажей.

Сжалься, Кама, цветочный лучник!

Пусть мой милый вдали тоскует,

Пусть утешится с равнодушной...

А печаль мою ветер сдует,

Ветер душу мою иссушит.

Как мятежный титан к Кавказу,

Я закована в цепи долга.

Я шагаю вперёд не сразу

И идти не способна долго.

Мой палач беспощадный, совесть,

Раскаляет стальные крючья.

Нет, не будет счастливой повесть.

Нет, не станет в финале лучше.

Мне от собственных мыслей жарко,

Но вовне им пути не будет.

Ворон, милому весть прокаркай!

Пусть смирится и не осудит.

Памяти буйного таракана

Как-то раз сидел я на диване,

Сумерки сгущались надо мной.

Вспомнил я о рыжем таракане,

Что трясёт лохматой головой.

Выходил один он на дорогу

С кистенём и луком за спиной,

А ему там... отдавили ногу.

Не тряси лохматой головой!

Ольга Сандакова

Нынче я валяюсь на кровати.

Темнота редеет за окном.

И припомнил друга я некстати:

Таракана в рыжем кимоно.

Были мы лишь шапочно знакомы,

Но давно. Полгода, может, год.

Были мы симпатией влекомы:

Он ел то, что мой минуло рот.

Много ли и надо таракану?

Пара крошек, шкурка колбасы...

Вместе погружались мы в нирвану,

Коротая за столом часы.

Встану я, бывало, среди ночи

Верный свой поставить самовар -

Таракан мой у плиты хлопочет:

"Ну, как жизнь?" - "Мерси, оревуар".

Моего знакомца отличали

Кимоно, лохматость и задор.

Мы друг друга ясно понимали

И ценили каждый разговор.

...Но внезапно Зло раскрыло очи,

И внезапно был нарушен мир.

Встал отец мой как-то среди ночи

И нарушил тараканий пир.

Ах, внезапный свет - слепящий, страшный!

В нём не всякий скроется, увы...

Собеседник рыжий мой вчерашний,

Не сносил ты буйной головы!

Только и осталось от бедняги:

Кимоно, лохматые усы -

След былой безудержной отваги -

Да ещё фамильные трусы.

* * *

P.S. Читывал я цикл Головачёва,

Тот, что blattoptera посвящён.

Пусть написан он слегка кичово,

В нём вопрос терпимости решён.

Память, память! Стало мне так зябко,

Прошлое хочу я отменить...

Это я мог быть раздавлен тапком,

Свейся чуть иначе судеб нить.

Люди! Я прошу меня послушать

И запомнить, что скажу, навек:

Таракан, он тоже хочет кушать.

Таракан - он тоже человек!

ОГЛАВЛЕНИЕ:

Введение ("Кто здесь ни разу не сорил стихами?..") 23.09.05 - 1

ГРЁЗЫ НОЧИ И ДНЯ

Бессонница ("Бесплодный поиск совершенства...") 15.06 - 03.08.03 - 1

("Мне снился сон. Нелепый сон...") (2000 - 02?) - 2

Кошмар прирождённой ("Сон - не сон, ночные грёзы...") 17-18.05.01 - 3

Метаморфозы ("Я был огнём и был мечом...") 13.05.01 - 4

("Ночь. Усталость. День безумный...") 25.09.2004 - 5

("На мягких лапах дождя к нам подкрадётся печаль...") 01.07.05 - 5

Сны: I ("Мягкий камень. Острый лёд...") 28.10.05 - 6

II ("Город вдали спит, как убитый...") 08.11.05 - 6

Юношеское ("На вершине горы, там, где сходится небо с землёю...") 03-04.91 - 7

Тень ("Оживи свою тень...") 13.03.04 - 8

Смутное время ("Белая вишня. Чёрные дни...") 13.07.98 - 9

("Снег белее утреннего неба") конец 01.97 - 10

Миг без маски ("Укрась лицо улыбкой беспричинной...") 23.12.05, полночь - 11

Бессонница II ("Безудержное солнечное утро...") 16.08-28.09.07 - 11

Месть ("В бессолнечный лес, что у Края, над бездной,..") 27.09.2000 - 11

ПРИЮТ СОЗЕРЦАТЕЛЯ

Осень ("Холодная ясность и солнце предзимья...") 08.08.99 - 14

("Мы подобны огню. Мы подобны росе...") 01 (?) - 15

Лето ("Солнце, жарящее из-за спины...") 14.06.02 - 15

Легенда ("Маки мои вы, маки! Как расплескать мне чашу?..") 14.01.03 - 16

Странник ("Места оседают в памяти, как на портянках грязь...") 18-19.06.02 - 17

Победитель ("Первый поднялся: сила в руках...") 08.98 - 18

Воля к небытию ("Медлительная плоть чужой реки...") 12.10.03 - 19

("Кто-то идёт в поход к крепкостенной Трое...") 01-03.2000 - 19

("Свет - только во тьме...") 14.12.07 - 19

("Большие города не холодны...") 07.03 - 20

("Кошель твой пуст - вниз прореха дно...") 11.11.01 - 20

("Земля была безвидна и пуста...") 11.01.03 - 21

("Чего нам не хватает до судьбы?..") 25.10.02 - 21

Музыка ("Музыку лучше слушать...") 11.01.03 - 22

НАДЛОМЛЕННАЯ ВЕТВЬ

Крик ("Но послушай: я долго глодал тишину...") 10.06.02 - 22

("Ты - берег на границе с океаном") 31.05.2003 - 23

("Ни на что не сменяю...") 27.06.03 - 24

Признание ("Признания в любви...") 15.09-12.11.06 - 24

Дьявол ("Я давно не гадаю, где сон, а где явь...") 28.10.07 - 26

Сожаление ("Я - полугений, полуидиот...") 17.11.02 - 26

Феникс ("В сражении сверкающих картин...") 22.11.02 - 27

Женщины ("Надежда плачет, но не умирает...") 29.12.04 - 28

("Всё же даден мне талант...") 10.01.03 - 29

("Колесница проедет - скоротечен триумф...") 03-04 - 30

Долька счастья ("Погоды стояли злые: семнадцатый круг ада...") 03-04 - 30

30 ("Когда-то я был здоровей и моложе...") 30.10-5.11.05 - 31

ПОЭТЫ И ПОЭЗИЯ

Сонет колебателя страниц ("Мы все строчим...") начало сентября 03 - 32

("Блажен, кто верует и ждёт...") 21.04.06 - 32

Новый пророк ("О небо, я устал!..") 20.07.01 - 33

Совет ("Уж если пишешь, то покороче...") 18.11.01 - 35

Стихи ("Стихи растут, как мужество: из боли...") 17.02-03.08.03 - 35

Bad Поэт ("Не всем писать хорошие стихи...) 04.06.06 - 36

("Моё сердце разбила на части зима молотком") 27.03.05 - 36

Поэту ("За окном - минус двадцать, не тают снега...") 02.09.2000 - 37

Стихийный дар ("Огонь расцвёл в моих ладонях...") 16.06.06 - 38

("Когда среди солёных волн...") 22.05-4.06.06 - 38

Эпигоны ("Пищей стать для эпигонов...") 20.01.03 - 39

TRIBUTE TO...

Автобиографическое ("...Я бежал не от боли и не от тоски звериной...") 98-99 - 42

Элендис Аргиноль ("Танцуй на радость, танцуй на пламя...")14.12.07 - 43

32-я ("Имя - паролем: хай, тридцать вторая!") 5.12.07 - 43

("Выйди в окно - или в дверь, не важно...") 22.12.07 - 44

Уснувший в полёте ("Ты жизнь пропахал, будто главным калибром поля...") 30.11.02 - 44

("И окончательных побед...") 12.11.01 - 45

("Мы все уезжаем. И все - уезжаем навек...") лето 03 - 46

("И скучно, и грустно, и некому руку подать") 3.05.06 - 46

("Порой кажется: прошлое смолкло навек...") 13.08.03 - 47

("Когда мы будем - "были"...") 22.04.07 - 47

Двери ("Для тебя я раскрою двери...") 22.07.05 - 48

("Как вы сказали - мало новизны?") 20.03.06 - 49

("Мне мечтать разучиться...") 3-4.08.05 - 49

Кража ("Милый ангел, сжалься, расскажи...") 06.06.06 - 50

("Чайка низко над морем летела...") 06.06.06 - 50

Памяти буйного таракана ("Нынче я валяюсь на кровати...") 5:00-6:00 14.05.01 - 51

Комментарии: 14, последний от 31/07/2011. © Copyright Нейтак Анатолий Михайлович (mozhgoshmyg@gmail.com) Размещен: 31/08/2010, изменен: 10/04/2018. 100k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Первый сборник стихов, как он есть. Но -- с напрочь слетевшим авторским форматированием: все строки под одну гребёнку, как солдаты на плацу :( Так что кому надо в нормальном виде -- прошу на НеоЛит.

Нейтак Анатолий Михайлович : другие произведения.

Сборник первый: Витражи и зеркала