Нейтак Анатолий Михайлович
Фантастические социальные системы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Временно размещаю текст в разделе "Старое". Эта попытка анализа действительно стара (сейчас я бы написал статью иначе). Должен предупредить, что под ФСС в те времена я понимал в основном такие ФСС, которые состоят из людей или похожих на людей существ -- хотя попытки обобщений всё равно предпринимал. Комментарии, как всегда, приветствуются.

  

Фантастические социальные системы:

попытка классификации

1

Вместо введения.

  
  
   Перед тем, как начать рассмотрение собственно фантастических социальных систем (ФСС), следует сказать несколько слов об утопиях.
   Как справедливо заметил С. Переслегин, этически зеркальные модели социальных отношений, выведенные в классических утопиях/антиутопиях, педагогичны. В рамках этих моделей (или, если угодно, позитивного и негативного вариантов одной модели) люди остаются неизменными. Их естество не перекраивается методами биологии - в частности, посредством генной инженерии; люди не получают активно влияющих на мышление имплантатов, не наделяются магическими или пси-способностями. Иными словами, люди в классических утопиях/антиутопиях (с минимальными поправками и некоторыми граничными допущениями) остаются такими же, как наши современники. Следовательно, "чистые" утопии/антиутопии нельзя назвать частным случаем ФСС. Они располагаются в пограничье между реалистический и фантастической литературой и требуют отдельного анализа.
   (подробности см. в ст. "Утопии и антиутопии")
  
  
   Одним из классических инструментов, используемых для моделирования ФСС и актуальным, по очевидным причинам, до сих пор, является научно-технический прогресс (НТП). Согласно логике развития научных методов познания, за последние сто лет этот инструмент претерпел значительную эволюцию, что выразилось, в частности, в дифференциации НТП на несколько прослеживаемых в жизни и в литературе самостоятельных "векторов прогресса". Если на заре НФ, в конце XIX - начале XX века, предполагаемое будущее конструировалось в основном с помощью физики и технических достижений на её основе, то теперь в произведениях фантастов достаточно чётко выявляются "изменения рельефа" предполагаемого будущего, обязанные своим возникновением биологии, кибернетике, лингвистике и т.п. Сама физика сильно усложнилась и дифференцировалась, что также отразилось на текстах современных авторов. То, что лазерные ружья пришли на смену невразумительным "атомным бластерам" - лишь знак более глубоких перемен.
   Оказалось также, что НТП как один из методов моделирования вымышленных реальностей настолько универсален, что годится даже для создания нетехнологических миров. В относимых - условно - к фэнтези циклах Н. Перумова "Летописи Хьёрварда", "Техномагия", "Хранители мечей" одной из постоянных реалий является прогресс в магических методах взаимодействия человека (или мага другой разумной расы) и мира.
   При этом главное отличие двух видов прогресса в социально-психологическом плане, насколько можно судить, заключается в том, что плоды НТП принадлежат всему обществу и для индивидов по большей части бесполезны (и тем бесполезнее, чем прогрессивней), тогда как с плодами магического прогресса дело обстоит с точностью до наоборот.
  
  
   Фантастика, как и любой вид современной литературы, есть продукт личного творчества. Адресатами её также являются личности (читатели, зрители), а все реалии вымышленных миров - в частности, социальные - описываются фантастами через призму восприятия героя/героев. То есть опять-таки глазами одного или нескольких индивидов. Для беллетристики такой подход является непреложным правилом, не допускающим значительных исключений, да и для "серьёзной" литературы это - редко нарушаемая норма. (Вставки "документальных" свидетельств, нередкие как средство создания колорита эпохи, например, у Р. Хайнлайна, под исключение не подходят. Главенствует обратная тенденция "очеловечивания" даже негуманоидных персонажей - см., например, случай с Майком из романа "Луна жёстко стелет" того же Хайнлайна).
   С учётом данной особенности современной литературы имеет смысл разделить всё многообразие ФСС на две группы. В первой группе личная свобода основной массы "атомов" социума ограничивается или вообще урезается до минимума, во второй, напротив, расширяется.
   Естественно, в описываемых ФСС методы урезания/расширения личной свободы должны быть фантастическими (по самому определению ФСС) и использоваться по отношению к большинству обитателей вымышленного мира (принцип демократии). Если последний принцип не соблюдается, а фантастические возможности оказываются прерогативой некоего меньшинства, такое меньшинство может рассматриваться как малый социум, замкнутая каста или - наиболее интересный случай - зародыш полноценного общества.
  
  
  

2

Первая группа ФСС (урезание личной свободы).

  
  
   Модель А - биологическая дифференциация.
  
   Всё зависит от точки зрения. Любые описываемые в фантастике модели общественных отношений человек начала XXI века станет сравнивать с апробированными в разное время и в разных частях Земли моделями. А любой вид разумных существ, соответственно, с доминирующим на планете видом homo sapiens sapiens.
   На взгляд биолога человек представляет собой чудо универсализма. Даже не принимая в расчёт способности к речевой коммуникации и использованию орудий, люди остаются видом живых существ с адаптивным потенциалом, близким к которому среди млекопитающих обладают разве что крысы. Человек всеяден, теплокровен (и поэтому способен жить в очень широком спектре климатических условий), может с примерно равным успехом бегать, лазать, плавать (уступая при этом специализированным видам, способным только плавать или только бегать). Что же до выработки различных моделей поведения и так называемых инструментальных рефлексов, то в этой области люди, как существа разумные, не знают себе равных вовсе. Один и тот же человек может выполнять самые разные функции, играть практически любые социальные роли, превращаясь в зависимости от полученного воспитания и обучения в руководителя-лидера, в разнорабочего-исполнителя, в творца - учителя, поэта, художника и т.д. В современных демократических странах кардинально сменить сферу деятельности при желании может и человек взрослый, вполне сложившийся как личность.
   Естественно, такая особенность "слагаемых" социума не может не оказывать влияния и на целое: на рождение, рост, распад и саму структуру образуемых людьми коллективов.
   Однако динамичность группы индивидуумов, обусловленная взаимозаменяемостью и широкой приспособляемостью членов группы, может рассматриваться как недостаток. Имея перед собой наглядный пример другого типа коллективизма: муравьёв, пчёл, термитов и других общественных насекомых - люди издавна задумывались о преимуществах жёсткой дифференциации функций, выполняемых членами группы. (Собственно говоря, структурная схема ранних утопий словно калькирована с модели "муравейник"). Кое-где - например, в Индии с её системой варн и каст - в систему человеческих отношений эта модель была вшита на уровне психосоциальных аксиом. Но для людей, вида по природе своей универсального, строгая специализация оказалась неэффективной или уж как минимум недостаточно эффективной. Что оставило открытым вопрос о том, насколько высоким может быть потенциал адаптивности у сообщества разумных существ с биологически, а не исторически обусловленной специализацией.
  
  
   В свете вышесказанного нет ничего удивительного в том, что одна из наиболее популярных в НФ негуманоидных социальных структур аналогична структуре иерархии обязанностей внутри термитника или улья - разумеется, с поправками на эрудицию и фантазию автора. Для разумных инсектоидов это вообще едва ли не норма.
   Как правило, инсектоиды становятся разумными, уже имея сложноорганизованное сообщество с разделением ролей, имеющим эволюционно-биологические корни. В качестве примера можно вспомнить хотя бы багов (дословно - жуков) из "Звёздной пехоты" Хайнлайна, маджат из "Района змеи" К. Черри и многих других. На этих же примерах видно, что далеко не все инсектоиды у фантастов "на одно лицо". Если у багов имеется каста интеллектуалов с некоей неясной внутренней иерархией, причём представители этой касты обладают заметной индивидуальностью, то у маджат, более близких к "корням", подлинной индивидуальностью (выходящей за рамки понимания людьми, как индивидуальность Океана Соляриса), обладает только целая семья - Курган.
   Вообще маджат много интереснее багов. С последними Хайнлайн не особо напрягался, инсектоиды требовались ему в основном как неантропоморфный противник человечества, противник, с которым невозможно вести переговоры. В результате баги несут ряд "реликтовых черт", роднящих их с людьми: они строят наземные города, путешествуют в космосе, не без успеха пользуются орудиями и оружием, а о сходстве их трутней-интеллектуалов с людьми уже было сказано выше. Воюющие стороны, таким образом, настолько похожи, что трудно понять, отчего они так уж взаимно чужды и не могут договориться; трудно подыскать этому феномену более естественное объяснение, чем взаимная тупость и ксенофобия среди Принимающих Решения обеих рас. Говоря совсем уж в лоб, конфликт людей и багов есть несколько видоизменённый конфликт НАТО и Варшавского Договора, перешедший в горячую стадию и выливающийся в победу НАТО "по очкам". Не зря патриотичные американцы так любят Хайнлайна, не зря...
   Что же до маджат, то они - ИНЫЕ. С ними вполне можно говорить (с тем или иным успехом изъясняться "по-людски" могут все классы Кургана, а уж Королева - тем более); но говорить - ещё далеко не синоним слова "понимать". Орудиями они не пользуются. Если у людей восприятие мира основано на триаде зрение - слух - осязание, то у маджат безусловно доминирует безмерно развитый хемотаксис, слух дополняет его, а зрение (ко всему прочему, смещённое в инфракрасную область спектра) играет роль маловажного придатка. Маджат живут в своеобразном симбиозе с частью человечества, оставаясь независимы "политически" и непостижимы - психологически. Закономерно, что вся история их контакта с человечеством ломаным пунктиром проходит сквозь череду катастроф, кризисов и массовых смертей; и всё же экономические выгоды сотрудничества вновь и вновь толкают поразительно чуждые расы навстречу друг другу. И фатум биологических циклов, длящихся миллионами лет, довлеет надо всем, кроме немногих случаев преодоления непреодолимого, казалось бы, для разума межвидового барьера.
  
  
   Надо заметить, что ФСС типа "муравейник" встречаются в НФ и у вполне гуманоидных видов. Биологически дифференцированные сообщества могут возникать при этом самыми разными путями. Например, в "Звёздном лисе" П. Андерсона алероны, изначально будучи подобной людям расой универсальных гуманоидов, за сотни тысячелетий эволюции в качестве разумных животных разделились на несколько субрас с чётко выраженными физическими и интеллектуальными отличиями.
   Расходящийся в деталях, но в целом подобный процесс привёл к дифференциации на субрасы моти из "Мошки в зенице Господней" Л. Нивена и Дж. Пурнеля. Эти существа, волею судьбы и астрофизики запертые в одной-единственной планетной системе, как пауки в банке, да ещё и подстёгнутые жестокими особенностями своего цикла размножения, зашли по лестнице эволюции и мутагенеза дальше алеронов. Моти представляют для исследователей особый интерес даже чисто анатомически, так как утратили симметрию правой и левой частей туловища; кроме того, имеющие скелет и остающиеся гуманоидными внешне моти - беспозвоночные. Страницы, посвящённые описаниям этого замечательно приспособленного к жизни вила разумных - одни из наиболее интересных в романе.
  
  
   В третьем случае биологически дифференцированные социальные структуры возникают у людей. И вот тут-то на арену, как правило, и выступает замещающая природу генная инженерия.
   Процесс возникновения новых подвидов человечества "на полпути" описан, например, в "Цетаганде" Л. М. Буджолд. Как показано у неё в этом и других романах, имея маточные репликаторы, достаточное финансирование и сведущих генных инженеров, новый подвид (или всё же вид?) разумных существ можно создать буквально за считанные годы - см., например, ранний роман "В свободном падении". Что касается цивилизации Цетаганды, где процесс дивергентной эволюции сжат во времени в тысячи и миллионы раз теми же методами генной инженерии, то в рамках этой культуры, одной из самых любопытных в зарубежной НФ-литературе последнего времени, несомые этой разновидностью технического (?) прогресса не просто узаконены политически, но являются одной из осей, вокруг которых движется жизнь очень-очень необычной Цетагандийской империи.
   Пример дошедшего до абсурда разгула генной инженерии можно найти в "Геноме" С. Лукьяненко. В этом романе спецов - "специальных" людей - лепят практически для каждого рода занятий. Как "пирожки" из песочка. Спецы-пилоты (в век навигационных вычислительных систем), спецы-бойцы (в век лучевого оружия), спецы-гейши (no comments)... Даже спецы-сантехники и спецы-дворники. Абсурд? Пародия? Да, безусловно. Но вот упомянутая у Лукьяненко среди прочего генетическая перестройка эмоциональной матрицы поведения - это уже вполне рационально, не очень-то фантастично и по-настоящему страшно. Против генов не очень-то побунтуешь. Да и не захочешь бунтовать - как не захочешь ни с того ни с сего перестать дышать.
   Недаром генерал Торрес из романа Д. Волвертона "На пути в рай" (в оригинале - "On My Way to Paradise") воспользовался именно этим способом контроля над созданными по его заказу для войны людьми-"химерами". На счастье химер, это вмешательство в их мышление оказалось бесполезным и невостребованным: мертвецам уже не нужны преданные душой и телом бойцы. А случись иначе?..
  
  
   Модель Б - дифференциация по роду занятий разных разумных рас внутри единой экономически и политически системы.
  
   Во многом напоминает предыдущую модель. В границах этой тоже действует принцип "каждому виду разумных - своё дело". В конце концов - что плохого, если сотрудничают изначально разные разумные виды, которые из-за своих различий неодинаково приспособлены к несхожим областям деятельности? Разве эльфа задевает то, что гном не в пример лучше разбирается в кузнечном деле, в строительстве, добыче полезных ископаемых? Что кентавр не уступит резвостью лучшим скакунам и вдобавок наделён физической силой подстать размерам?
   Нет. Для эльфа (если только перед нами не шовинист и не ксенофоб) достаточно сознания того, что у его народа есть свои природные преимущества. И даже если ему лично не досталось никаких талантов, перспектива ДОЛГОЙ жизни позволяет эльфу смотреть на помянутых гномов и кентавров несколько свысока...
   А межрасовое сотрудничество - вещь хорошая и во всех отношениях нужная. Но лишь до тех пор, пока не становится слишком тесным (см. в ст. "Регрессорство" заключительную часть, об иерархии контактов). Да и случай с "сотрудничеством" людей и маджат вспоминается сразу своими малоприятными последствиями. Ведь никакое понимание и никакая снисходительность в духе знаменитого "Полдня" А. и Б. Стругацких не помогут отменить объективные законы коммунального общежития. А законы эти говорят: теснота вызывает давление, давление - неудобство, а из неудобства с неизбежностью рождаются конфликты. И хорошо, если бескровные. В особенности много проблем порождает сожительство рас, среди которых просто по закону больших чисел не всегда встречаются исключительно терпимые и терпеливые индивиды. Да разве только в индивидуальностях дело!? Нет, увы, но - нет. Корень зла - в самом сожительстве, сопровождаемом полным букетом сопутствующих бедствий: взаимным паразитизмом, переходящим в рабство, когда одна раса должна себе в убыток выполнять жизнеобеспечивающие функции для другой ("Последний замок" Дж. Вэнса); грызнёй за ресурсы, в том числе жизненное пространство (люди и дуотты как наиболее типичный случай геноцида в истории Эвиала - "Рождение мага" Н. Перумова; война всех против всех в его же "Алмазном мече, деревянном мече", др.); последствия чисто психологического порядка (о вспышках ксенофобии, заканчивающихся насилием - см., например, у А. Сапковского: даже возможность смешанных браков между людьми и эльфами не привносит облегчения, приводя лишь к распаковке нового пакета проблем этического порядка)...
   И в любом, даже самом распрекраснейшем случае сотрудничество и межрасовые союзы не только расширяют возможности, но и ограничивают их. За всё надо платить. За мир и дружбу - тоже. Славно послушать пение и игру эльфа-менестреля, спору нет - особенно если его выступление сопровождается толикой магии (см., напр., у Дж. Р. Р. Толкиена о видениях, вызываемых "силой искусства"). Но много ли славы достанется менестрелю-человеку в том краю, где нередки выступления его конкурентов из Старшего Народа? И долго ли сможет конкурировать человек с гномами-кузнецами? Впрочем, и сами гномы тоже уязвимы, причём едва ли не сильнее. Если из-за войны, эпидемии или буйства стихий прервутся поставки продовольствия с поверхности - будь ты трижды гном, рождённый из камня, а камень грызть не будешь. Только драконы, да и то по непроверенным слухам, с удовольствием пожирают золото и алмазы - особенно в период линьки. Но даже и драконы нуждаются в пище, так скажем, органического происхождения...
  
  
   В НФ проблема сотрудничества разных рас - именно как проблема - ставится порой куда острее, чем в фэнтези.
   Сосуществование (не сожительство!) разных видов и, шире, разных типов разума хорошо смотрится у пермяка Е. Филенко в его цикле о Галактическом Консуле. Тектоны мыслят и координируют - ненасильственно, и, конечно, как советники; только мало находится охотников игнорировать их советы... Астрархи вовсю занимаются практической астроинженерией: лепят шаровые скопления, планетные системы и разные прочие пояса астероидов. Гилурги творят биосферы для созданного астрархами и вообще способствуют распространению жизни в космическом пространстве. Ну а младшие члены Галактического Братства, в том числе люди, по большей части заняты своими делами. Да здравствует контролируемая интеграция! Мир среди звёзд, и в негуманоидах благоволение... Но цена этому - дистанция между расами и неустанный надзор тектонов, во всю мощь своих нечеловеческих интеллектов гасящих, предупреждающих, сглаживающих назревающие конфликты. (А не пожелай тектоны судить и рядить, избери себе иную цель, не связанную со ссорами детишек в песочнице и необходимостью раздавать наградные леденцы?)
   Лукьяненко, дилогия "Звёзды - холодные игрушки", "Звёздная Тень". Тоже несколько разумных рас - разных, очень разных. Но, как почти всегда у Лукьяненко, идиллией и не пахнет. Объединение рас, именуемое Конклавом, отличает жёсткая иерархия с делением на Сильные и Слабые расы. Последние находятся в фактическом коллективном рабстве у Сильных и обречены влачить вериги узкой специализации. Что характерно, между самими Сильными тоже не наблюдается равенства, даже декларируемого. Абсолютный рационализм, экономическая целесообразность, бездушие - или, вернее, нечеловеческое равнодушие - к малым, слабым и прочим бесполезным: вот что составляет суть Конклава.
   И в такой подход, увы, верится больше, чем в несказанное благолепие Галактического Братства Филенко. Ибо давно доказано: сам по себе разум ещё не подразумевает высокой морали его носителя. А уж чтобы эта мораль была близка к идеализированной общечеловеческой - это уж и вовсе невероятно.
   Кстати, вопрос: а есть ли в природе такой зверь, как "общечеловеческая мораль" - такая, чтобы годилась и для пещерного человека, и для японского самурая, и для студента МГУ? Многие полагают, что нет. А если даже и есть - попробуйте-ка убедить следовать ей Сильных Даэнло. И Океан Соляриса на закуску.
   Если у вас что-то выйдет, тектоны смиренно склонятся у ваших ног, чтобы просить уделить им частицу вашей невероятной мудрости.
  
  
   Модель В - тотальная или близкая к таковой киборгизация.
  
   Вообще-то у киборгизации есть свои преимущества, и достаточно многочисленные. Многие полагают, что через тесный симбиоз биологического и технологического начал проходит столбовой вектор социально-экономико-психологического прогресса. Путь этот выглядит настолько перспективным и почти неизбежным, что в попытках избегнуть такой (мрачной?) перспективы писателями-фантастами даже была рождена особая пси-способность, снимающая необходимость в симбиозе с электронными устройствами: кибертелепатия (см. тж. ст. "Фантастика и футурофобия"). Однако здесь, в соответствии с заявленной тенденцией, общей для первой группы ФСС, плюсы киборгизации человечества останутся за кадром.
  
  
   Пусть лягут на совесть американских кинопромышленников дешёвые ужасы, переполняющие, например, фильм "Вирус"; но вне зависимости от того, насколько приятно смотрится функциональное соединение человеческих "деталей" с механическими, оно может быть по-настоящему отвратительно с антропоцентрических позиций. Не так уж трудно мириться с союзом плоти и металла, пока плоть доминирует или хотя бы находится на положении равного партнёра. Но стоит стрелке отклониться в сторону механического - и наше подсознание начинает уже не просто глухо роптать, а бьёт в набат и подымает открытый мятеж. В самом деле, много ли найдётся людей, которые позавидовали бы вполне счастливому на свой лад герою рассказа Р. Желязны "Получеловек"? А рассказ того же автора "Византийская полночь", в котором созданная людьми техносфера полностью поглотила и переварила своих создателей, читается ещё тяжелее. Хотя лидером по части этого направления техногенных ужасов, безусловно, является рассказ Х. Эллисона "У меня нет рта, и я должен кричать". Рассказ, мрачный даже для "весельчака" Эллисона.
   Более реалистичный, но от этого не более приятный пример неприятной киборгизации дан в теперь уже дилогии Р. Злотникова о берсерках (подробнее см. в ст. "Фантастика и футурофобия"). А пограничный случай поглощения человека техносферой, который также можно рассматривать и как поглощение его искусственной биосферой, - в романе А. Громова "Шаг влево, шаг вправо..." Надо, однако, заметить, что распространение нанотехнологий вполне может привести к тому, что отличия киборгизации от биотехнической и даже генетической перестройки организма станут малы, если вообще различимы. Единственный критерий, который здесь применим, - доля в живом организме неорганических элементов: кремния, железа, серебра и пр. У героини романа "Сердце бездны" Т. Суворовой их процент наверняка велик, но о конкретных цифрах остаётся только догадываться. Впрочем, возможности углеродных полимеров как конструкционного материала достаточно велики, чтобы оставить за кремнийорганикой и элементорганикой вообще лишь более специальные функции. Вроде интерфейса между электрохимическими сигналами нейронов и электронными (электромагнитными) импульсами в компьютерных цепях.
  
  
   Особые случаи:
  
   Как водится, в рамки любой классификации оказывается сложно, а то даже невозможно вовсе втиснуть картину происходящего, намеченную в произведениях действительно неординарных. Вот и в первой группе ФСС есть как минимум два таких произведения, не соотносимых однозначно ни с одной из приведённых выше моделей.
  
   Случай первый: С. Лем, "Возвращение со звёзд". Одна из наиболее остроумных попыток построения утопии ненасильственным методом: ценой "маленького" урезания противоречивой человеческой природы. В романе широкими, мастерскими мазками выписана картина цивилизации бетризованных людей, увиденная глазами звездолётчика - растерянного, шокированного, многого (особенно поначалу) не понимающего. Из-за классического парадокса Эйнштейна он словно на машине времени преодолел не столь уж и большой промежуток времени... и пал жертвой классического футуршока. Впрочем, освоился он также довольно быстро.
   Но речь здесь не о наблюдателе; при всей колоритности этой фигуры он всё же вполне человек и почти наш современник. А вот бетризованные - не люди. Уже. И созданная ими как бы из ничего культура - не человеческая культура.
   Что же такое бетризация? Если не вдаваться в частности и не цитировать Лема, то - этическая лоботомия, осуществлённая не психотехническими, а биохимическими методами (впрочем, биохимия ли, психотехника ли, грубое ли зомбирование - результат на поверку почти что одинаковый). Бетризованный не может убивать. Всего-навсего. Таракана ещё раздавит, но уже какую-нибудь мышь, не говоря уже о другом человеке - ни-ни. Только вот, мягким насилием отученные от убийства, бетризованные разучились сознательно идти на смерть и рисковать вообще...
   Что же в итоге? Приятный для жизни, практически безопасный мир. И - мир умирающий, ибо в "Возвращении" развитие, эволюция (в которой никогда не обходится без жертв) - удел не людей, а автоматов, более многочисленных и уже давно вполне независимых от бетризованных "бледнотиков", вырождающихся даже физически. Благие намерения, двигавшие БЕнне, ТРИмальди и ЗАхаровым, с фатальной точностью привели человечество в застойное болото, выбраться из которого ему, судя по всему, уже не суждено.
  
   Случай второй: М. и С. Дяченко, "Пещера". В этом романе психика людей не столько урезается, сколько рассекается - на "человеческую" и "животную" части. Место рассечения чётко локализовать не удаётся. Генетика, фортель матери-природы? Биохимия? Психология? Нечто узкоспециально-паранормальное? Авторы не только не проясняют своими объяснениями ситуацию, но, скорее, нарочно запутывают вопрос - и это очень хорошо срабатывает "на достоверность". Странное оборотничество, вроде бы предельно простое и массовое явление, в основе своей расплывается и затемняется, как вообще всякое явление такого порядка. Для сравнения: какими словами и с какой степенью связности можно рассказать о феномене семьи человеку, который до того, как взять в руки вашу книгу, не слышал о семье ничего? Вот и люди из романа "Пещера" живут в необычном, по нашим меркам, мире, где всё, в общем и по большому счёту, как у нас. Кроме той самой Пещеры и всего с нею связанного.
   Результатом становится довольно симпатичная утопия. Не рай, конечно - но и не умирающее топкое равновесие принудительного покоя, как у Лема. Ключ здесь в том, что между двумя частями рассечённой психики, как между двумя полушариями мозга, сохраняется устойчивая взаимосвязь. Многого, многого стоит мир, где старый участковый, всю сознательную жизнь отдавший своей профессии и поседевший от старости, ни разу не сталкивался с насильственной смертью, хотя служил в крупном городе. И где старый участковый, столкнувшийся всё же с ней, не скрывает слёз боли и потрясения... И всё же - даже в таком мире, много более привлекательном, чем тот же мир бетризованных, холодно-логичный и застывший в своём совершенстве - даже в таком мире живёт подспудное недовольство.
   Почему? Чего не хватает "местным" - тому меньшинству их, которое всегда обречено на поражение и всегда оказывается правым - потом?
   Всё, в общем-то, просто. Раман Кович (в своей ночной жизни - сааг, матёрый хищник и "царь зверей" Пещеры, а в дневной - режиссёр с весьма неоднозначным и малоприятным, говоря откровенно, характером), ярчайший представитель того самого меньшинства, не желает забывать свои хищные сны. Раман Кович - деспот, убийца, гениальный творец - хочет быть ответственным за своего зверя. Всего-навсего.
   А ещё - не делить эту ответственность с егерями из Триглавца, стоящими на страже общественных интересов и с опасной лёгкостью нарушающие интересы личные.
  
  
   ...И ещё. В качестве отдельных видов ФСС можно было бы выделить моногамные общества - такие, как в повести Дж. Уиндема "Ступай к муравью" или в бесподобной "Улитке на склоне" Стругацких. Но социумы, состоящие исключительно из женщин или мужчин (особенно своеобразный образчик последнего можно найти в "Этане с планеты Эйтос" Л. М. Буджолд) интересны скорее с пародийной и с психологической точек зрения, чем с позиции строго социальной. Разумеется, такие общества имеют, в сравнении с традиционным, совершенно иные семьи; они по-иному решают биологическую и экономическую подзадачи воспроизводства - но и только. Законы построения макроиерархий в них аналогичны тем же законам полигамных обществ и вряд ли требуют отдельного анализа.
  
  
  

3

Вторая группа ФСС (расширение личной свободы).

  
  
   Следует сразу отметить, что расширенные возможности и неординарные способности не всякой личности идут впрок. (Типичный пример тому можно найти в широко известном фантастическом стихотворении "Сказка о рыбаке и рыбке". Не столь вопиющий, но тоже заставляющий задуматься пример - Емеля из "По щучьему велению", для которого встреча с благожелательным Чудом стала оправданием и подкреплением прежней модели поведения.)
   Иначе говоря, выполнение граничных условий, зависимых от аксиомы "люди бывают разные", приводит к тому, что некоторые ФСС второй группы выглядят очень и очень НЕпривлекательно. Ведь крайности гибельны, а избыток свободы, особенно с непривычки, может удушать не хуже пребывания в рабстве.
   Тезис этот в полной мере относится к
  
  
   Модель А - бессмертие (долгожительство) в разных формах.
  
   Если долгожительство, не сопряжённое, разумеется, с физической и умственной деградацией, видится большинству привлекательным, то с бессмертием дело обстоит иначе. Сложнее и неоднозначней.
   Бесконечность времени, как и любая бесконечность, пугает. Нельзя не согласиться, что бессмертие, во-первых, весьма и весьма сомнительно с точки зрения биологии, а во-вторых - невыносимо психологически. Недаром христианская концепция "жизни вечной" подразумевает предшествующую этой "жизни" смерть. Сам Иисус не обошёлся без преображения во плотской смерти. Но что христианство! В мифах и религиозно-философских концепциях ВСЕХ стран и народов отношение к бессмертию далеко от безусловно радостного приятия. Достаточно вспомнить, например, метемпсихоз "по-индийски", при котором призрак бесконечного существования приближается к верующим вплотную. И желанной целью всякой личности становится освобождение от цепи перерождений с уходом из сансары в нирвану, то есть, в христианских понятиях, окончательная физическая смерть, смерть-причастие, смерть-перерождение. А вечная жизнь в одном физическом воплощении - удел не имеющих души стихийных духов, богов, богинь с одной стороны, с другой же - чудовищ, однозначно враждебных людям, но при этом происходящих чаще всего из людей же, прикоснувшихся к запретному: вампиров "по-трансильвански", неупокоенных мертвецов, китайских бесов и т. п.
   Однако бесконечная жизнь, как любая бесконечность, не только пугает, но и влечёт. Если для посредственности вроде Джеймса Фенвика (Г. Каттнер, "Залог"), получившего бессмертие по договору с дьяволом, вечная жизнь превращается в вечное существование, заполненное тягостной и неизбывной скукой, то для незаурядной личности скука угрозы не представляет. В этом плане особенно показательна судьба героев Р. Желязны: принца Корвина, мироформиста Фрэнсиса Сэндо, Анжело ди Негри ("Теперь мы выбираем лица"), Константина-Конрада Калликанзароса ("Этот бессмертный") и целого ряда других. Прожитые столетия не гнетут их, а перспектива прожить ещё неизвестно сколько - ничуть не пугает. Для таких людей жизнь всегда нова, всегда интересна; потому-то и цепляются они за неё зубами и ногтями - и потому-то долгожительство в глазах массы средних людей служит предметом зависти (особенно наглядно это проявляется в "Детях Мафусаила" Хайнлайна).
  
  
   Но общество состоит не только из талантливых индивидов. Да и не всякий талант способен выдержать испытание не просто временем, а вечностью. Таких, пожалуй, среди героев НФ и вовсе не найти: всё-таки вечность - это действительно долго. Сказывается это и на обществе в целом (а как же иначе!). В результате массового продления жизни (бессмертия) цивилизация если и не застывает, то, как правило, становится очень консервативной. Центр тяжести власти вновь смещается от самых способных, вне зависимости от их возраста, к набравшим инертную массу авторитета старейшинам ("неограниченно живущие" Контрин из "Района змеи", тенденции передачи полномочий у аутов и гемов в "Цетаганде", др.).
   При этом бессмертные, возможно, могут иметь серьёзные проблемы с восприятием нестандартной информации. На мысль, что это может означать нечто большее, чем "серьёзные проблемы", наталкивает роман Ф. Херберта "Глаза Гейзенберга". На описанной им Земле, на которой "существует два мира - один, который не работает и живёт вечно, и второй, который не живёт, а работает вечно", атрофия способности бороться, изменяться, приспосабливаться приводит к тому, что бессмертные оптимены, столкнувшиеся с неожиданной необходимостью насилия лицом к лицу, начинают... умирать. Совершенный биохимический баланс и базирующаяся на нём психическая стабильность оказываются причиной гибели.
   Вообще цена бессмертия, предстающая в тех или иных формах, оказывается слишком высока гораздо чаще, чем наоборот. (Вспомним участь западных эльфов в Средиземье Толкиена!) И достаточно плохо, когда приходится выплачивать эту цену самому - как платят за свой "приз" бессмертные-бесы у Олди в первых романах цикла "Бездна голодных глаз" (я здесь имею в виду отнюдь не превращение в "пыль рудничную, грязь манежную", а превращение в пленников Пенатов Вечных, избежал которого лишь яркий, нетипичный, какой-то очень Желязновский по духу бес Марцелл); но гораздо, гораздо хуже, если реализуется вариант бессмертия, подобный тому, которое выведено во второй части Гиперионовской тетралогии Д. Симмонса. "Принятие креста" людьми Ордена не только ввергает их в скрытую кабалу у ИскИнов ТехноЦентра (см. аналогии в модели В первой группы ФСС), но и незаметно превращает их в паразитов, бездумно уничтожающих собиравшиеся миллионы лет богатства духа, мысли и памяти ради своей вечной псевдожизни.
   Впрочем, ведь и у Олди уход бесов с Земли не обошёлся без последствий в форме набравшей силу Некросферы...
  
  
   Позитивное влияние бессмертия на жизнь социума вполне возможно лишь в тех случаях, когда оно предстаёт не как некая данность, а как награда, которую необходимо завоёвывать снова и снова. Как у Лукьяненко в "Линии грёз".
   Любой человек, оплативший аТан, может воскреснуть в том же теле, здравом уме и со всеми воспоминаниями, составляющими неотъемлемую часть личности, включая подсознательные и предсмертные. Но воскрешение возможно лишь однажды, так как оплатить авансом можно только один аТан. Воскрешённый, не желающий в будущем умереть "с концами", должен заплатить снова - и заплатить немало, хотя и не чрезмерно. Таким образом, бессмертие становится для человечества мощным прогрессивным фактором, способствующим выживанию наиболее "успешных" особей.
   То, что успешность меряется на деньги, отчасти является недостатком. С другой стороны, вряд ли можно придумать столь же универсальный критерий для общества, живущего в соответствии с идеалами американской демократической модели. (То, что человечество в "Линии грёз" и "Императорах иллюзий" подчинено Императору, данным идеалам отнюдь не противоречит: межзвёздная Империя может быть демократичной ничуть не хуже, чем конституционная монархия).
  
  
   Особые случаи:
  
   Случай первый: Лукьяненко, "Звёздная Тень".
   Об этом романе много спорили с пеной у рта и вряд ли скоро его забудут. Но если вкратце, то в рамках цивилизации Тени реализован уже упомянутый выше вариант бессмертия. А именно - переселение душ "по-индийски". Срок и форма очередного воплощения регулируется кармическим грузом, который несёт в себе личность (не только и вовсе не обязательно человеческая); сознательное же волеизъявление её, личности, в расчёт почти не принимается до тех пор, пока не перерастает в полномасштабную одержимость. С точки зрения россиянина наших дней - перспектива вполне отталкивающая. Быть игрушкой собственного подсознания, пыльных и тёмных подвалов души и стыдно, и неприятно. Ничего удивительного, что такому варианту "освобождения" герои романа готовы предпочесть "неволю" в Конклаве. И даже поглощение волной идеологической экспансии, осуществляемой цивилизацией Геометров.
  
  
   О случае втором (Э. Томсон, "Цвет дали") подробнее будет сказано ниже - см. Модель Д, экологическая интеграция. Минуя его, скажу ещё несколько слов о третьем случае, а именно - об эльфах Толкиена.
   Биологически они являются представителями того же вида, что и люди (на это однозначно указывает возможность результативных браков между расами, потомство которых также вполне дееспособно). Отличие эльфов лежит в плоскости, которую с большой долей условности можно назвать энергетической. Все они словно от рождения принадлежат к числу премудрых даосов, "выплавивших в себе пилюлю бессмертия". И кажется на первый взгляд, да и на второй тоже, что эльфы - совершенные люди, люди золотого века, не знающие старости, болезней, "естественной" смерти; но в несовершенном, ушедшем очень далеко от золотого века мире их неизменность оборачивается недостатком. Груз лет, тяготящий их и неоднократно упоминаемый Толкиеном - не усталость от жизни в человеческом понимании. Это не что иное, как истощение не бесконечного адаптивного потенциала.
   Мир меняется. Эльфы - нет. И чем дальше, тем больше усилий приходится прилагать им, чтобы соответствовать окружающему. Вовсе не случайно так влечёт их Заокраинный Запад, Благословенные Земли Амана под рукой воплощённых Стихий Арды. Благословенные Земли, где нет смерти и нет перемен, нет жизни... Разумеется, жизни в человеческом понимании.
  
  
   Модель Б - парапсихология (магия).
  
   За термином "парапсихология" скрывается очень многое (и очень разное). Попытка классификации пси-способностей выходит за рамки этой статьи; здесь будет достаточно сказать, что в общем виде пси есть любая личная (иногда человеческая, иногда не совсем или совсем не человеческая) способность/комплекс способностей, выходящая за рамки возможного, очерченные традицией и наукой.
   Подчёркиваю: именно за рамки возможного, а не рамки нормального. За рамки нормы выходит и эйдетическая (фотографическая, голографическая) память, и проявляемый йогинами контроль над состоянием своих внутренних органов; и даже "ненормальная" способность пробежать стометровку быстрее чем за десять секунд. Экстраординарное есть экстраординарное. Полагаю, мир не слишком изменился бы, окажись вдруг нынешние экстраординарные таланты достоянием большинства.
   Совсем другое дело, если бы у большинства прорезались таланты паранормальные.
  
  
   Например - телепатия.
   Оставив в стороне "Человека без лица" А. Бестера и фильм "Кин-дза-дза" - невозможно даже кратко описать в рамках одной статьи столько примеров, сколько хотелось бы - перейдём к миру телепатии тотальной и всеобщей. Наилучшим примером здесь, насколько я могу судить, будет Гея "второго величайшего фантаста" А. Азимова, описанная в романе "Край Основания".
   Роман этот вообще показателен, по многим причинам. Движущей силой сюжета в нём служит тройственное противостояние разных моделей возможного будущего, разных путей развития, в конечном итоге сводящееся к спору Геи и Основания-Фонда. Последний представляет собой мир-мечту классического периода фантастики: демократия, атомная энергия, звездолёты и компьютеры. Одним словом - покорный человеку мир Силы и Славы Науки. В сравнении с ним пастораль Геи не блещет особыми достоинствами - на первый взгляд. Надо приглядеться, чтобы разглядеть прелесть этого мира - мира не машин, а людей. Притом об этих людях нельзя сказать словами классиков: "...они способны на любые крайности, на самую крайнюю степень тупости и мудрости, жестокости и жалости, ярости и выдержки. У них нет только одного: понимания". Именно понимание - телепаты! - и отличает людей Геи от людей Основания, а их мир можно назвать покорным человеку миром Знания и Памяти. Не мёртвым в своей основе, но живым. И третейский судья в споре Геи и Основания (довольно редкий тип интуитивиста, способности которого, как у Джона Стрэппа, связаны с принятием верных Решений) выносит приговор в пользу Геи.
   (Замечу, что исход описанного у Азимова противостояния тоже примечателен: хотя у читателя в итоге не остаётся сомнений в том, чья сторона взяла, у непосредственных участников конфликта - всех! - создаётся впечатление победы. Что, вероятно, представляет собой типичный исход для подобных странных противостояний).
  
  
   Социум, сформированный другой паранормальной способностью, телепортацией, описан в романе А. Бестера "Тигр! Тигр!", являющемся, пожалуй, вершиной творчества этого мастера пиротехнической прозы. "Тигр! Тигр!" - это глубокий и горький анализ связи неординарности с психическими отклонениями (например, маниакальной одержимостью, поработившей душу главного героя); это взгляд на весы, одну чашу которых занимает толпа, эта аморфная масса латентных дарований, рождающихся, живущих и умирающих, не выходя из сна и "не знающих пользы своей", а другую чашу - горстка повелевающих толпой несчастных, собственными усилиями или волей случая оказавшихся выброшенными из уюта сновидений души. Наконец, этот роман - об обществе, порождённом свободой передвижения, подлинной свободой, пределы которой кладёт лишь человеческое воображение.
   "Джантируйте! Джантируйте!" - этот клич обретённых возможностей контрапунктом пронизывает весь роман. И в апофеозе его, ближе к финалу, когда раскрываются карты и блестящую симфонию странной культуры и странного будущего увенчивает не менее блестящая кода, клич этот начинает сиять обещанием звёзд и иных миров.
  
  
   Своеобразным синтезом моделей бытия Геи и Солнечной системы "Тигра" Бестера является вселенная "Восхода Эндимиона" Симмонса; вернее, вселенная, доступ в которую раскрылся для человечества в конце романа вместе с доступом к чудесным возможностям Связующей Бездны. А именно: глубоким пониманием всего живого с проникновением в "свитки памяти и предпамяти мира", своеобразной телепатией со знаком плюс, и неограниченной свободой передвижения в пространстве и отчасти во времени - телепортацией-плюс. А для желающих - дополнительный бонус в форме стремящейся к совершенству нанотехнологической биоинженерии Бродяг, позволяющей изменить свою плоть, не просто исправляя некие дефекты, но вообще почти как угодно и для чего угодно - от жизни в вакууме до жизни в мощных полях тяготения планет-гигантов.
   Если бы мне дозволено было выбрать из всего совокупного множества фантастических миров и вселенных один, в котором мне больше всего хотелось бы жить, - думаю, в итоге я бы остановился именно на этой вселенной.
   Свобода и перемены!
  
  
   Естественно, на этом возможности парапсихологии по революции общественных отношений не исчерпываются. В качестве примеров того, как может измениться общество, члены которого обрели фантастические личные возможности, можно упомянуть повесть Дж. Вэнса "Телек" (сокращение от "телекинетик"). Необычные варианты социумов рассматриваются у Буджолд в "Этане с планеты Эйтос" и у Херберта в "Барьере Сантароги"; и там, и там обретение телепатических способностей связано с изменениями биологического порядка. Многочисленны произведения, в которых люди и им подобные существа наделены магией - универсальным чудотворством, не локализованным однозначно в какой-либо отдельной области, как при телепатии, телекинезе и пр. под. Начиная с многочисленных сообществ магов у авторов фэнтези, примеры таких можно найти у Шекли в "Носителе инфекции", у О. Авраменко с его дилогией "Сын Сумерек и Света"/"Звёздная дорога" о Властелинах и в архетипичной для Авраменко декалогии Желязны "Хроники Амбера" (особенно во второй её части), у Лазарчука - в "Опоздавших к лету", особенно в "Солдатах Вавилона", и у многих других авторов. В этой области можно, как говорится, копать и копать.
  
  
   Модель В - уход и иномирье в разных формах.
  
   В последнее время одной из наиболее популярных концепций усложнения Мира Сущего является виртуализация бытия.
  
  
   Обратная волна захлёстывающей нас ностальгии по простому и понятному прошлому, рождённая разочарованием в чудесах науки, родила свой ответ, свою обратную волну эскапизма, направленного не в прошлое, а в будущее. Имя этой волны - идея киберспейса. В узком смысле - порождённого компьютером замкнутого пространства, чаще всего игрового. Игровые пространства обладают рядом неотчуждаемых достоинств: набором относительно простых и неизменных правил "внутреннего распорядка"; возможностью в любой момент вернуться в материнскую реальность и обратно, а также поменять один виртуальный мир на другой из предлагаемого множества разнообразных компактных версий бытия; лёгкими, почти иллюзорными победами и поражениями... Сравнительно со скрашивающими серую и скучную действительность традиционными развлечениями - чтением, театром, кино - которые тоже претендуют на созданием некоей альтернативы единственной жизни, виртуальность возвращает субъекту восприятия более активную роль, предоставляя геймеру выбор (или, на худой конец, иллюзию такового).
   Зритель спектакля, например, в своём влиянии на происходящее на сцене сильно ограничен (если только спектакль не представляет собой авангардный хэппенинг, в котором меру своего участия в происходящем каждый выбирает сам). Зритель может либо до конца отсидеть на представлении, либо "проголосовать ногами", покинув зал. С компьютерными играми дело обстоит иначе. Хотя общая сумма возможностей тоже невелика и невелик набор возможных исходов (пока!), но зато число способов реализации этих исходов уже сейчас стремится превзойти число Авогадро. На практике такого более чем достаточно, чтобы создать поистине калейдоскопическое разнообразие. А между тем отрасль индустрии развлечений, занимающаяся производством компьютерных игр, продолжает бурно развиваться. И в не такой уж далёкой перспективе можно ожидать создания виртуалок, почти неотличимых от материнской ("истинной") реальности даже в мелочах.
  
  
   У Лукьяненко в дилогии о дайверах "Лабиринт отражений"/"Фальшивые зеркала" такого рода скачок уже произошел - спонтанно. Нашёлся способ заставить человека воспринимать картинку на экране дисплея как "истинное" и "неоспоримо реальное"; и всё, что для этого понадобилось - коротенькая и простенькая программа с гипнотическим эффектом... теоретически не противоречащая никаким законам физики и психики - и возможная уже сейчас. Дайверами как раз являются люди, которые могут волевым усилием стряхнуть с себя гипноз дип-программы.
   Вот только невольно приходит на ум такая мысль: а нужен ли людям какой-то особый гипноз, чтобы сломать границу между реальным и виртуальным? Для ряда фанатов цветного монитора существование/несуществование дип-программы - вопрос неактуальный: они и без того предпочитают жить в мире компьютерных бродилок-стрелялок, общаться через всемирную сеть Инфернет (копирайт очепятки принадлежит А. Миронову) и вообще как можно меньше соприкасаться с жизнью, в которой не действует великая двуединая магия save/load.
   ...Впрочем, Лукьяненко был далеко не первым и даже не десятым. Уж совсем строго говоря, первым не был даже сам У. Гибсон, знаменитый создатель эстетики (и не только эстетики) киберпанка со своими "Сожжением Хром", "Осколками голографической розы", "Джонни-мнемоником" и "Нейромантом". Называть Гибсона первопроходцем и первотворцом оснований ровно столько же, сколько Хьюго Гернсбека, не больше. И - не меньше. Быть может, основная заслуга Гибсона состоит как раз в том, что он ввёл в свои произведения компьютер не в качестве ещё одного подручного средства, облегчающего расчёты, этакого продвинутого абака, мало отличающегося от других сотворённых людьми орудий, но в качестве Силы. Ворот в новое смысловое пространство, очень специфического способа реализации общественных отношений и фактора жизни современной и будущей, влияющего на психику опять-таки очень специфическим образом. Изощрённые виртуальные конструкции позднейшего времени, вроде выписанных тем же Симмонсом в первой половине "Гиперионовской" тетралогии инфосфер и грёзогенератора ООШ:ИТИ в концепцию глобальных сетей и киберспейса ничего принципиально нового не внесли.
  
  
   Более ранним вариантом виртуализации бытия сравнительно с киберпространством были миры сна. Если основу современного киберспейса составляют цифровые вычислительные системы, то раньше в НФ для моделирования иллюзорных реальностей с успехом применялись системы аналоговые. У Д. Макдональда в рассказе "Любимое занятие" порог неверия в иллюзию преодолевается просто до гениальности. То, что для героев Лукьяненко из упомянутых выше "Лабиринта отражений" и "фальшивых зеркал" делает дип-программа, для героев Макдональда делает скальпель хирурга, производящий лоботомию - безболезненное урезание "лишних" отделов головного мозга. После чего лоботомированного субъекта подключают к закольцованной записи одножанровых кинофильмов, вестернов, например. Завидная участь! Невольно вспоминаешь по прочтении доброго брамина из известной философской притчи Вольтера: "Я сотни раз говорил себе, что был бы счастлив, будь я так же глуп, как моя соседка, и всё же мне не хотелось бы такого счастья". Но брамины, в особенности добрые, составляют ничтожное меньшинство... А большинство предпочитает быть счастливым и глупым, причём это желание даже можно обратить к пользе для общества - пока счастье, например, его сорокаградусная разновидность в "чебурашках", не бесплатно и предоставляется желающим лишь после того, как на него заработаешь.
   В этом смысле случай с "Любимым занятием" представляет собой ненужную крайность; куда разумнее и полезнее вариант, описанный у Г. Каттнера в рассказе "День, которого нет". Корпорация "Райские кущи" не лоботомирует своих клиентов. Зачем? Создающая проекции техника достаточно совершенна, чтобы задурить все пять чувств и так. А когда вышли деньги, место и время, отведённое на купание в иллюзорном счастье (а какое счастье не иллюзорно по большому-то счёту?..), клиент "Райских кущ" выбрасывается обратно в суматошную, переполненную сверхназойливой рекламой, шумом, светом, людьми и проблемами действительность. Пусть зарабатывает на новую "дозу". Вам приятно - корпорации полезно. Но без денег не обращайтесь. Всего наилучшего!
   Апофеозом "сновидчества" является, в каком-то смысле, вариант, разработанный в повести Саймака "Миры без конца". Заслоняемая почти Ван-Вогтианским сюжетом и непременной для Саймака моралью, в этой вещи блистает основная идея сновидений по заказу, Сновидений как альтернативного способа существования, без накладываемых реальностью ограничений. В "Мирах без конца" нащупан компромиссный вариант построения полностью достоверной иллюзии. Мир "для внутреннего исполнения" строится на синтезе строгой компьютерной логики и человеческой фантазии, а результатом становятся - могут становиться - изумительные, недоступные для обычного воображения конструкты вроде мира, где отсутствует концепция выгоды. Гильдия "Сны" нарушает декларируемую своей рекламой этику обращения с клиентами, подменяя заказанные ими сновидения - уютные, просчитанные и не несущие никакой новой информации, никакого принципиально нового опыта - на Сновидения о странных, непредсказуемых, некомфортных реальностях. Сновидения, способные привнести в мир новое знание. На материале подменных грёз можно по-настоящему говорить об исторических альтернативах, можно без больших затрат ресурсов моделировать жизнь, подчиняющуюся необычным политическим, социальным, экономическим и прочим теориям, можно... Да практически всё. Полученное таким образом знание становится объектом политической грызни, в итоге которой гильдия "Сны" возвращается в кабалу навязанных извне этических принципов, отказываясь от наработанного за семьсот лет тайных экспериментов опыта. Жаль, очень жаль...
   Антитезой бегству в сновидения, почему-то исследуемой очень редко, является отказ от сна. Как показано у Н. Кресс в романе "Испанские нищие", появление большой группы Неспящих может стать катализатором крайне любопытных социальных последствий. Разумеется, можно тут же вспомнить блестящий психологический этюд Дж. Балларда "Воронка-69"; но у Балларда возможность не спать по ночам была отнята у взрослых людей со сложившейся психикой и установившимися биологическими ритмами. Кресс поступила проще и разумнее: не трогая взрослых, она "произвела" Неспящих путём незначительной манипуляции, отключившей центр сна в мозгу на генетическом уровне ещё до рождения.
   И получила, в каком-то смысле, новую разновидность человека-плюс. Не нуждающиеся во сне, её мутанты (по понятным причинам, происходящие из состоятельных семей и имеющие генетически здоровых родителей с повышенным уровнем способностей), имели на треть больше времени для накопления полезного опыта, чем их сверстники. В десять лет Неспящий имел тот же опыт - в линейном измерении - что и пятнадцатилетка; к двадцати годам мог достичь того же, на что обычным людям требуется тридцать лет. А ведь таланты людей зависят от опыта, полученного в детстве и юности, не линейно! И неудивительно, что Неспящие быстро заняли место на вершине интеллектуальной (и не только) элиты общества.
  
  
   Модель Г - революция человека / человечества в непостижимость.
  
   К непостижимости полностью применимо всё сказанное выше в отношении бессмертия. Непостижимость пугает - и влечёт в то же самое время. Непостижимость требует выбора с закрытыми глазами; о ней невозможно судить с позиций логики, ибо логика применима лишь там, где есть достаточно информации - и потому о ней судят, руководствуясь чувствами, эмоциями.
   Чаще всего - опираясь на инстинкт самосохранения.
   Возможно, быть люденом (см. "Волны гасят ветер" Стругацких) куда лучше, чем оставаться человеком. Возможно, стать микрочастицей метаинтеллекта Земли, как в "Вакуумных цветах" М. Суэнвика, предпочтительней, чем оставаться индивидом. Возможно, взрослым из "Конца детства" А. Кларка стоило горько посетовать, что они не годны к превращению в Сверхразум вместе со своими детьми. Возможно, героям "Пламени над бездной" В. Винджа, борющихся против растворения большинства сущих в Галактике индивидуальностей в некой гиперразумной системе, где "несть ни гуманоида, ни негуманоида", стоило сделать другой выбор.
   Возможно. Но наверняка - кто скажет, что лучше?
  
  
   Говорить о социальных системах применительно к тем же люденам, Океану Соляриса или Сверхразуму Кларка бессмысленно. Однако можно вкратце систематизировать пути, которыми люди либо человечество в целом поднимаются на непостижимую высоту качественного отличия от вульгарного естественного разума.
   Первым идёт индивидуальное превращение меньшинства членов социума, способное послужить причиной этического кризиса, но не приводящее к действительно страшным и задевающим за живое последствиям для большинства (Стругацкие, "Волны гасят ветер"). Инверсией этого случая служит индивидуальное превращение в массовом порядке, когда меньшинство составляют как раз неизменившиеся люди (М. Голицын, "Время побеждённых").
   Другой вариант революции разума, связанный уже не с индивидуальным, а с коллективным преобразованием, также распадается на две части. В первом случае ("Конец детства") у разума "старой формации" нет никакого выбора. Остановить или хотя бы притормозить события он не может, и представителям его остаётся лишь смириться с происходящим. Во втором случае ("Пламя над бездной") трансформу множества индивидов в единый континуальный разум удаётся, в полном соответствии с традициями героической НФ, прекратить и "обратить в бегство".
  
  
   Модель Д - экологическая интеграция.
  
   С самого начала, с зарождением разума на планете, человек ушёл в отрыв. По кирпичику возводя здание второй природы, человек всё больше отгораживался от природы N 1. С началом индустриальной эпохи этот отрыв приобрёл характер экспоненциального разрыва, катастрофического расхождения. И теперь люди всё чаще и всё больше платят за свои ошибки, слепоту и непредусмотрительность. За ту самую глупость, что хуже злонамеренности.
   Неудивительно, что возврат к гармонии с природой выглядит столь привлекательно, а движение "зелёных" набирает всё большую силу. Ошибочно было бы воспринимать "зелёных" как принципиальных противников всякого прогресса. Во мнении С. Переслегина, считающего "зелёное движение" и исторический процесс врагами "по определению", чувствуется предвзятость почти фанатика. Реально же зелёных следует считать структурой, работающей на восстановление нарушенного гомеостаза. Тезис "пусть погибает мир, но свершится изменение" - порочен, ибо в погибшем мире не будет тех, кто мог бы воспользоваться плодами новых достижений, обошедшихся слишком дорого. Сохранение основных структур природы и общества следует считать граничным условием прогресса в любом его обличье, форме и направлении.
   Беда в том, что истинные инновации имеют тенденцию к нелинейному и непредсказуемому влиянию на реальность; к счастью, на пороге катастрофической трансформации лежат экономическая целесообразность и психологическая инерция (а также ряд Стражей второго порядка). Прорваться мимо них удаётся далеко не всем инновациям и даже не большинству их. К счастью, до сих пор миру удавалось усложняться без серьёзной угрозы его существованию...
   До сих пор.
  
  
   В "Зелёном мозге" Херберта ситуация с разрушением экологического равновесия доведена до абсурда. Человек так основательно залил большую часть мира инсектицидами, что уничтожил в основных сельскохозяйственных районах почти всех "вредных насекомых". А выжившие насекомые превратились в совершенно невероятных, прямо-таки чудовищных мутантов (чего стоит, например, сообщество уже-не-просто-жуков, способное при не слишком пристальном осмотре сойти за живого человека!). Но насилие над естеством обходится слишком дорого: урожаи стремительно падают чуть ли не до нуля, в полный рост встаёт проблема голода, и в итоге люди оказываются поставлены перед выбором: либо вымирание, либо отказ от политики инсектицида. Причём не просто отказ, но ещё и сотрудничество с "зелёным мозгом" перескочивших порог разумности общественных насекомых, народившимся по милости их собственных мутагенных препаратов.
  
  
   В странноватом, но интересном концептуально романе Э. Томсон "Цвет дали" имеется цивилизация разумных земноводных, обитающих в доминирующем в экосфере их планеты поясе тропических лесов, а также освоивших морской образ жизни - без разделения на специализированные биологические виды. Возраст культуры этих ксеноморфов превышает возраст культуры вступающих с ними в контакт землян в сотни раз, измеряясь чуть ли не миллионами лет. Естественным образом культура эта чрезвычайно стабильна и консервативна; кроме того, ксеноморфы Томсон достигли высочайших успехов в... нет, пожалуй, назвать это практической биоинженерией нельзя, слишком в этом мало от "инженерии" и слишком много от естественности, природной способности к воздействию на живое.
   Но стабильность, консервативность, почти "вечность" и культуры, и её носителей - лишь следствия, вытекающие из полной "вписанности" в жизнь леса. Чужаки из "Цвета дали" могут и творят с биологическими существами совершенно фантастические, по меркам людей, вещи, но во всех остальных отношениях их цивилизация - это цивилизация каменного века, знающая лишь самые простые орудия и очень ограниченная во всём, что не относится напрямую к окружающей среде и выживанию в ней.
   Тут же можно вспомнить и упоминавшийся выше роман "Шаг влево, шаг вправо...", где людьми будущего создана прямо-таки предельно совершенная "вторая природа". То есть биотехническое существо, способное выжить практически при любом сочетании внешних условий, свободно перемещающееся в пространстве, наделённое непостижимыми способностями по воздействию на мир (случайно "провалившись" в прошлое, в начало XXI века, это существо обращает вспять дрейф материков, воскрешает мёртвых и проделывает много других подобных перечисленным мрачных чудес). И существо это предназначено для того, чтобы укрывать в уютной утробе своих объединившихся с ним в симбиозе творцов. Только вот люди-творцы, чьи потребности были полностью удовлетворены таким симбиотом, утратили за ненадобностью искру разума...
  
  
   Из вышесказанного следует неизбежный и печальный вывод: экологическая интеграция разума и экосферы, где этот разум зародился и существует, в своём тотальном варианте гибельна для разума и не несёт в себе ничего притягательного. Структура образующихся при этом обществ по меркам современной культуры вполне антиутопична.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"