Бросая внимательный взгляд в прошлое, и вспоминая все удивительные события, в которых довелось участвовать нам с Шерлоком Холмсом, я не могу не остановиться на одном из них. Мне почему-то кажется, что его истинные последствия ещё не наступили, и я очень надеюсь, что не застану их. Впрочем, судите сами.
Это произошло в начале августа 1899 года. В тот день меня спешно вызвали к моему давнему клиенту, у которого случился внезапный приступ застарелой болезни. Облегчив страдания несчастного, я вернулся в нашу квартиру на Бейкер-стрит 21 Б, где застал Холмса беседующего с незнакомцем, чей внешний вид вызвал у меня чувство изумления и даже некоторого недоумения. Моему взору предстал молодой человек двадцати пяти-двадцати шести лет, изящного, спортивного сложения. В его движениях угадывалась сила не данная от природы, но приобретённая в результате долгих и упорных упражнений, та самая, что позволяет вам на пике форме показывать чудеса владения телом, и которая стремительно исчезает, как только вы прекращаете тренироваться. Тонкие, правильные черты лица позволили бы назвать гостя красивым, если бы не выражение его светлых глаз. Их пристальный холодный взор, словно буравчик так и сверлил моего друга, как будто незнакомец старался проникнуть в саму душу Холмса. Взгляд этот чем-то напоминал взгляд гигантской рептилии, которым она изучает выбранную жертву. И менее всего эти глаза сочетались с диковинным нарядом визитёра. Мне довелось побывать в Индии и Афганистане, но подобное восточное одеяние я видел впервые. Таинственный незнакомец был облачён в чёрный распашной однобортный кафтан без ворота длиной чуть ниже колен. Грудь незнакомца украшали перехваченные тесьмой кармашки, в каждом из которых находился костяной пенал. На узком поясе, перехватывавшем тонкую талию гостя, висел длинный кинжал без гарды в посеребренных ножнах. Ноги загадочного визитёра почти до самых колен закрывали высокие кожаные сапоги. На коленях же лежал и головной убор незнакомца – высокая чёрная меховая шапка.
- Все без исключения служители правосудия считают вас настоящим феноменом, мистер Холмс, - произнёс высоким и каким-то злым голосом молодой человек, - если мистер Холмс взялся за дело, преступнику не уйти, хором повторяют они. Тем досаднее сознавать, что даже вам приходилось познать горечь неудач. Ведь не все ваши расследования завершились успешно, не так ли? Взять хотя бы тот нашумевший случай, как его, а, «Корнуэльский ужас» двухлетней давности. Ведь виновник смерти несчастного Мортимера Тридженнеса и его бедной сестры, так и не был обнаружен, верно? Я ничего не путаю?
При этих словах я невольно вздрогнул. Мне почему-то показалось, что незнакомцу прекрасно известно, что тот ужасный случай вовсе не стал нашей с Холмсом неудачей, и что нам прекрасно известен и виновник смерти негодяя Тридженнеса, и причина гибели его, действительно, бедной сестры.
- Или взять убийство сэра Юстеса Брэкенстолла зимой того же года, - всё тем же злым голосом продолжал незнакомец, - увы, но мистеру Хопкинсу так и не удалось напасть на след таинственной банды, а вы мало чем смогли помочь ему.
И снова холод пробежал у меня по спине. Теперь я уже не испытывал никаких сомнений – наш гость знал о Холмсе гораздо больше, чем полагалось знать постороннему.
- Я вижу, в моих делах вас интересуют лишь те, что связаны с убийством, - с безмятежной улыбкой ответил Холмс, - кражи, исчезновения, шантаж вас совершенно не привлекают?
- Вы это точно подметили, - раздвинул тонкие губы в змеиной улыбке гость, - всё это, - он сделал презрительный жест, - низко и обыденно. Если, конечно, не завершаются убийством, - в светлых глазах незнакомца вспыхнул холодный огонь, - как тот случай с Чарльзом Милвертоном.
- Что я могу сказать – неудачи бывают у всех, - невозмутимо пожал плечами Холмс.
- Но как истинному британцу, мне досадно, что это помешало свершиться правосудию, - вновь усмехнулся молодой человек, - или же, - сделал он многозначительную паузу, - я ошибаюсь? Для торжества правосудия иногда подходит не только зал суда, не находите?
- Такое случалось в моей практике, - кивнул Холмс, - наверняка, читали о деле доктора Ройлотта?
- О да, - в глазах-буравчиках вновь вспыхнул огонь восхищения, - кстати, мистер Холмс, вам ведь доводилось убивать самому. Вы пристрелили того дикаря с Андаманских островов, впрочем дикарь есть дикарь. Но вот ваша схватка с профессором Мориарти. Скажите, мистер Холмс, в тот момент когда ваши пальцы сомкнулись на горле профессора, вы не ощутили себя венцом правосудия, не почувствовали себя не только детективом, но и судьёй, выносящим приговор, и палачом, приносящим его в исполнение.
Пока незнакомец произносил эти слова, пальцы его левой руки с силой сжали воздух на уровне его горла, а ладонь правой легла на рукоять кинжала.
- Я был без оружия, профессора не душил, и он сам потерял равновесия и рухнул в пропасть, - спокойно поправил гостя Холмс.
- Ну-ну, мистер Холмс, - в голосе молодого человека зазвучало нескрываемое ехидство, - вы без усилий разгибали согнутую стальную кочергу, свободно держались несколько раундов против профессиональных боксёров. А профессор вычислял логорифмы в уме. Ах да, он целый месяц посещал курсы какой-то жутко смертоносной борьбы, за которые заплатил кругленькую сумму. Ну, король преступного мира мог себе её позволить. В общем, мы понимаем….
- Прошу прощения, - счёл своим долгом вмешаться я в беседу, пока этот странный разговор не перерос в нечто большее, - ваш костюм несколько диссонирует с лондонской обыденностью. Могу я узнать причину такой экзотики.
- А, доктор, - повернулся ко мне незнакомец, - мне показалось, что моя принадлежность к врачебной корпорации делала меня в его глазах законченным идиотом, - ещё не перебрались на Харли-стрит, - тут я почувствовал, что для меня не всё ещё потеряно, - что же, здесь нет никакой тайны. Современные девушки чрезвычайно эксцентричны, и моя подруга леди Констанция – не исключение. Сегодня вечером она устраивает маскарад, на котором я выступлю с песней и танцем. Кстати, не хотите послушать.
Тут гость легко вскочил со стула, мастерски проделал несколько замысловатых па какого-то зажигательного и энергичного восточного танца и в той же бодрой манере красиво пропел первые строки известной романтической песни «О дивные чёрные очи».
- Ну как? – спросил он, закончив выступление, - о, прошу прощения, - спохватился внезапно он, взглянув на настенные часы, - я уже опаздываю. Разрешите откланяться и спасибо за весьма увлекательную беседу, мистер Холмс.
Ещё где-то с минуту после ухода гостя в комнате царила тишина.
- Ну что, Уотсон, - наконец, весело нарушил её Холмс, - каково ваше мнение о нашем джигите?
- Следует признать, - осторожно начал я, - артистические способности у него незаурядные. Он бы неплохо смотрелся в каком-нибудь театре.
- Согласен с вами, - кивнул Холмс, - впрочем, наш гость полагает, что его характеру наилучшим образом подходит совсем иная профессия. И если честно, в связи с этим мне приходят на ум следующие строки: «Избавь нас Бог от этаких да судей».
- Вы шутите? – не поверил я, - кстати, почему вы вообще приняли его?
- Дань вежливости, дорогой Уотсон, дань вежливости и этикету. В самом деле, не мог же я отказать наследнику одного из самых знатных и влиятельных аристократических родов, не утратившего ни положения, ни, заметьте, богатства. Поверьте мне, состояние нашего молодого гостя, позволяет ему с лёгкостью приобрести целый остров да ещё с роскошным особняком на нём в придачу.
- Скажу вам как врач, для всех было бы лучше, если этот весьма эксцентричный молодой аристократ всё своё время и проводил там, в полном одиночестве.
- Но вы же сами слышали, - с улыбкой возразил мне Холмс, - этот юноша обожает шумные компании и вечеринки. Боюсь, одиночество наскучит ему очень скоро, и он пригласит целую кучу гостей.
- Я бы лично к нему не поехал, - честно заявил я.
- Ну-ну, Уотсон, не каждый же день он носит подобные наряды. К тому же, как вы сами отметили, у него превосходные артистические данные, и вдобавок, он чертовски проницателен. Уверен, он к любому найдёт нужный подход. Вот вы, согласились бы понаблюдать за некоей леди, которая из-за нервов категорически не желает обращаться к врачам?
- Гм, - слова Холмса заставили меня задуматься.
- В одном он, несомненно, прав, - произнёс Холмс, - нас британцев зачастую считают сухими законниками, что, безусловно, не совсем верно. Зачастую, ради торжества справедливости, мы полагаемся не только на закон. Послушайте, Уотсон, чем вы хуже загадочной леди Констанции? Если она сегодня вечером услышит песню о дивных чёрных очах, то почему бы вам не насладиться моей игрой на скрипке? Кто нравится вам больше – Вивальди или Гайдн?
……………………………………………………………………………………………………
С того дня прошло уже много лет. И все эти годы я почему-то старался не упускать из виду нашего загадочного гостя. Благодаря своей профессии, он очень часто попадал на страницы газет. А ещё я очень внимательно изучал все сообщения о покупке и приобретениях островов, благо их было не так уж и много. Я сам не могу ответить на вопрос, почему слова Холмса о роскошном особняке, острове и целой компании визитёров так задели меня за живое. Может, потому что я врач? Кто знает. Одно я знаю точно – мне очень не хочется дождаться настоящих последствий того давнего разговора.
Мне по-прежнему кажется, что они ещё не наступили.