Молодой Ученый ворвался в кабинет Руководителя и возбужденно закричал:
- Эврика!
- Неужели? – холодно ответил Руководитель, рассеянно глядя на исчирканный символами листок – казалось, за неделю сам выучил их наизусть.
- Это код Морзе! Послание на английском языке!
- Вы не забыли, что до источника радиосигнала десять тысяч световых лет? – ядовито спросил Руководитель.
- Как только забыл, задача с расшифровкой сразу решилась, - парировал Ученый. -Послание состоит из коротких и длинных сигналов - точек и тире. Поем морзянку: ай-даа… лу-нааа-ти-ки… лу-нааа-ти-ки… Комбинация «а» и две «эл» повторяется трижды: «All, all, all – всем, всем, всем». Далее: «For my friend Herbert George Wells… - моему другу Герберту Джорджу Уэллсу…»
Руководитель опустился в кресло и внимательно слушал Ученого. Тот уверенно скользил взглядом по символам, сразу переводя послание на русский – так музыканты читают мелодии с нот:
«… Он знает, как распорядиться моим посланием. Бленк, Дэш, Чоуз и другие друзья не поверили моему рассказу о путешествии в будущее к элоям и морлокам. Герберт тоже сомневался. «Значит, это правда? – наивно спросил он меня во время последней встречи в курительной. - Вы действительно путешествуете по Времени? «Да, действительно и несомненно», - ответил я, протянув для пожатия локоть, ибо в руках нес фотографический аппарат и сумку с припасами и снаряжением.
Из путешествия в будущее я извлек важные уроки. Единственным оружием против морлоков стал для меня металлический рычаг, добытый в музее. Теперь я подготовился более основательно Даже передал письмо Герберту – с поручениями на случай, если не вернусь. Поскольку так и случилось, наверняка Герберт написал по моей истории роман. Это избавляет меня от необходимости повторять ряд деталей.
Итак, нажав на рычаг Машины, я отправился в прошлое. На мгновение увидел появившегося в дверях Герберта. Вскоре исчезла моя лаборатория. Силуэты лондонских зданий уменьшались на глазах, потом смутно просматривались очертания сжимавшейся деревеньки. А когда я остановил Машину, умчавшись на десять тысяч лет назад, никакого поселения на месте Лондона не было в помине.
Машина оказалась среди степи. Кое-где были видны заросли кустарника и преимущественно одиночные березы и осины. Дул холодный ветер. Я сошел с Машины, установил фотографический аппарат и снял небольшое стадо диких лошадей в двухстах ярдах от меня.
Вдруг лошади прекратили щипать траву и навострили уши. Тут же из кустарника к стаду выскочили несколько человек, одетых в шкуры. Лошади кинулись врассыпную, а охотники с копьями, громко крича, погнались за серым жеребцом. Тот немного прихрамывал, но быстро оставил преследователей позади. Но тут с разных сторон выскочили еще три небольшие группы охотников. Они так громко кричали, что жеребец заметался туда-сюда и оказался в угрожающей близости от меня. Не хватало еще, чтобы доисторический конь сломал Машину! Я выхватил из сумки револьвер американской системы Смит-Вессона и выстрелил, когда до жеребца оставалось футов двадцать. Тот словно натолкнулся на невидимую преграду и рухнул, молотя копытами воздух.
Сфотографировав тушу, я решил, что больше в этой эпохе делать нечего. Никто не поверит, что на снимках именно доисторические кони и люди. Тем более дикарей я снять не успел – их как ветром сдуло.
Погрузив свое снаряжение на Машину, я расположился в кресле и решил подкрепиться сэндвичем перед долгим путешествием на несколько десятков миллионов лет назад. Пока неторопливо жевал, дюжина охотников волоком подтащили добычу ко мне, пали ниц и замерли, не говоря ни слова.
Поначалу я решил разогнать их выстрелом в воздух. Но потом стало любопытно – ведь это разумные существа, а не безмозглые ящеры, к которым я намеревался отправиться. Покончив с сэндвичем, я вывернул рычаги управления и сошел с Машины. Держа наготове револьвер, жестами велел подняться одному из охотников. Указал на убитого коня и произнес «лошадь». Дикарь ответил что-то вроде «хо-хо». Очевидно, слово возникло из подражания ржанию – по теории «гав-гав». Но мне некогда было размышлять на лингвистические темы.
Дикарь оказался куда более смышленым, чем изнеженные выродившиеся элои в будущем. Достаточно быстро я запомнил несколько десятков резко звучавших слов, весьма коротких. Выяснилось, что мой «учитель» по имени Мун («бык») – вождь племени. Меня приняли за духа огня Ау. Просили не гневаться, что пытались добыть коня, которого я избрал себе в жертву. Я засмеялся и велел им забирать добычу.
Дикари чрезвычайно обрадовались. Вскоре запылал костер, на котором жарилась конина. Из головы убитого животного извлекли пулю, и я подарил реликвию ошалевшему от счастья Муну. Когда-нибудь археологи будут ломать голову, откуда она взялась в захоронении древнего человека… Постепенно у костра собрались остальные подданные Муна – женщины, дети и старики. Они не решились приблизиться к духу Ау и пали ниц футах в пятидесяти от меня. Я тут же велел Муну поднять их.
Принесли потемневшее от времени закопченное бревно с вырезанным грубым рельефным изображением человеческого лица. Кажется, я действительно был чем-то на него похож. А один из дикарей, поработав над деревом кремневым ножом, придал духу Ау еще большее сходство со мной. Я с удовольствием сфотографировал творение доисторического скульптора.
Наконец, Мун с поклоном преподнес мне огромный кусок идеально прожаренной конины, присыпанный золой. Я достал из сумки бутылку вина и солонку и посолил как свой кусок, так и порцию вождя. Угостил его и вином. Мун даже закатил глаза в блаженстве.
К концу ужина стемнело. Я услышал где-то в высоте тихое гудение и вдруг почувствовал неодолимое желание спать. Неужели вино так подействовало? С огромным трудом я добрался до Машины, намереваясь выспаться уже в другой эпохе. Дикари при этом один за другим падали на землю. Кое-как я взобрался на сиденье, но ввернуть рычаги управления не успел...
Проснувшись, я обнаружил, что лежу на полу в замкнутом помещении с серыми металлическими стенами. Ни Машины, ни моего снаряжения и припасов... Зато руки и ноги двигались с необыкновенной легкостью, словно были сделаны из папье-маше. В изумлении я начал щипать себя за руку, полагая, что сплю. Не помогло. Очевидно, я находился под действием некоего дурманящего вещества. Сначала оно усыпило меня, а потом создавало иллюзию легкости тела. Разум отказывался верить в произошедшее, и я на время впал в прострацию.
Потом все же начал размышлять и пришел, как показалось, к единственно возможному выводу: меня похитили атланты. Очевидно, Платон был прав – где-то в Атлантическом океане существовало развитое островное государство. Видимо, оно периодически направляло экспедиции за рабами, и воины захватили вместе с дикарями цивилизованного человека конца девятнадцатого века. Но я решил, что смогу объясниться с атлантами на древнегреческом и верну Машину.
Тогда я немного успокоился и огляделся более внимательно. Вместо ламп в помещении светился потолок. Ни окон ни дверей не обнаружилось. Но в стенах, очевидно, имелись микропоры для вентиляции – чувствовалось движение воздуха. И по-прежнему ощущалась странная легкость в теле. Голова же оставалась ясной.
И я произвел опыт – подпрыгнул. К величайшему изумлению, ударился макушкой в потолок – на высоте восемь футов от уровня пола! Загадки разозлили меня. Я с криком начал стучать кулаками по стенам, требуя, чтобы неведомые стражи отпустили меня.
Через четверть часа в стене вдруг открылась ниша. Оттуда выдвинулся поднос с жареной кониной, черствым хлебом, вином и водой. Мясо имело точно такой же вкус, как приготовленное на костре, и даже было присыпано золой. Утолив голод и жажду, я впал в прежнюю апатию: будь что будет!
Поэтому не очень удивился, когда в стене открылась другая ниша – примерно в человеческий рост. В темницу вошли двое в комбинезонах серебристого цвета и яйцевидных шлемах с темным стеклом со стороны лица. Вялая мысль шевельнулась тогда в голове, что у моих поработителей длинный нос - как у Пиноккио. Я попытался заговорить с ними по-древнегречески, но меня не слушали. Жестами велели облачиться в такой же комбинезон, только шлем выдали полностью прозрачный. Провели по длинному коридору, и вскоре я стоял в центре обширного зала, а вокруг удобно расселись несколько десятков… Нет, не атлантов. Как же я ошибся в умозаключениях!
В креслах сидели крупные звери, покрытые желто-коричневой шерстью разных оттенков. Они были похожи на хомяков или пищух. Сходство с последними усиливалось тем, что существа переговаривались между собой с помощью свиста. В аквариуме на столе находились несколько обычных пищух – мои поработители пытались пересвистываться и с ними.
Эксперимент прекратился с моим приходом. Мне жестами велели сесть за стол с аквариумом и агрегатом, похожим на граммофон сложной конструкции. Его соединили гибкой тонкой трубкой с моим шлемом.
Совершенно опустошенный, я долго не мог понять, чего от меня хотят. Наверное, гигантские пищухи на время усомнились, что перед ними человек разумный. А я размышлял: может, эти существа все-таки атланты – потомки легендарных лемурийцев? Наконец, взял себя в руки и заговорил – по-английски. Несколько минут ничего не происходило. Потом из большой трубы «граммофона» послышался свист – сначала изредка, затем весьма интенсивно. Очевидно, это было устройство-переводчик. Звери внимательно выслушали мою историю о путешествии во времени. Потом один поднялся и начал свистеть в трубу, а я услышал английскую речь – механическую, словно со старого фонографа Эдисона.
Рассказ существа шокировал меня окончательно. Зверь утверждал, что его команда прилетела в Солнечную систему на исследовательском космическом корабле с очень далекой планеты. Пролетая мимо Марса, они уловили приборами, что на Земле совершено путешествие во времени. Их цивилизация поставила Машины времени вне закона, ибо путешественники вмешивались в историю и в ход давно закончившейся гражданской войны. Правда, на окраинах империи некоторые колонии пытаются временами поднять восстание. Возможно, я причастен к деятельности одной из повстанческих групп. Разбираться со мной и племенем будут на центральной планете. Оказалось, люди Муна тоже здесь, но только вождь мог более или менее связно рассказать «пищухам» о «духе Ау». Поработителей он принял за духов подземной страны.
Возвращаться на родину за десять тысяч световых лет от Земли корабль будет через гиперпространство. Команду и пленников усыпят и поместят в специальные капсулы.
Очнувшись через какое-то время, я не заметил особого изменения в положении, разве что сила тяжести стала близкой к земной – на корабле поддерживалась искусственная гравитация небольшой мощности. Я по-прежнему находился взаперти и питался только жареной кониной и черствым хлебом с виной – машины пищух изготавливали синтетическую еду по обнаруженным у меня образцам.
Пищухи быстро разобрались, что я не имею никакого отношения к повстанцам. Но на всякий случай нас не вернули на родину, а поселили в каком-то зоопарке. Дикари раздобрели от обильной пищи, но по глазам видно, что они тоскуют по привольной жизни в степи. Впрочем, никто не ропщет – они уверены, что находятся в мире мертвых. Младшая сестра Муна стала моей женой. Я назвал ее Уиной в память о прелестной представительнице элоев. Скоро у нас будет малыш.
Я узнал от пищух, что могу послать сообщение через эфир по беспроволочному телеграфу на Землю. За десять тысяч лет оно дойдет до моего друга Герберта. Он должен был поместить в банк запаянную капсулу с цветами от Уины в аргоне и мои чертежи. Пароль я ему назвал. Содержимое банковской ячейки докажет всем, что я не фантазер, а честный ученый и исследователь…»
- Нам предстоит большая работа на межгосударственном уровне, - задумчиво произнес Руководитель. – Надеюсь, доберемся до описанных артефактов. Как вы думаете, сообщил ли Уэллс пароль друга своим потомкам?
- Если и нет, почти уверен, что вариант один, - ответил Ученый. - The Time Machine!