Хотя паспортное ее имя было Сара, она упорно называла себя Саррой, потому как "и сказал Бог Аврааму - Сару, жену твою, не называй Сарою, но да будет ей имя Сарра". А с Богом я не спорю, - говаривала она. Хотя на самом деле ей просто нравилось это звуковое сочетание двойного "р". Да еще врожденное упрямство и дух противоречия. А так же осознание собственной избранности, как бы она ни пыталась запихать это постыдное чувство куда поглубже. Не будем говорить, куда.
Да, Эглерт счел ее кандидатуру лучшей. "Шо гений - то не гений, а шо везе - то везе". Вот и ей "везе". Во-первых, повезло, что Эглерту понадобилась ассистентка. Во-вторых, Эглерт сам назвал свою бывшую аспирантку. В-третьих, Комитет подтвердил ее кандидатуру. Она подошла по всем параметрам - от физических до чисто квалификационных. Ну, да, протекция бывшего шефа. Но ведь он дураков звать не будет. И потому Сарра уверяла себя, что просто-напросто она - лучшая.
И, конечно, больше всего повезло в том, что Тайга вообще существовала. Планета земного типа с разумной жизнью. Гуманоидной. Причем настолько гуманоидной, что обалдеть можно.
Базовая орбитальная станция болталась вокруг Тайги уже четыре земных года. База на самой планете существовала около полугода. Контакт с аборигенами был осуществлен почти сразу - по инициативе самих аборигенов, которые целенаправленно искали и нашли место высадки и без всяких комплексов пошли здороваться. Комитет был в ужасе. Поначалу хотели было свернуть едва-едва разбитый лагерь нафиг, но потом все же удалось убедить начальство оставить все как есть. Положение о невмешательстве было хитро обойдено казуистическим вывертом, что, мол, раз уже аборигены о нас знают, то мы как бы стали частью их культурной среды, стало быть, устраняться сейчас ну никак нельзя, ибо это... это... Короче говоря, всех просто мучило страшнейшее любопытство, потому базу на Тайге оставили, но расширения исследований и, соответственно, численности личного состава базы не предвиделось.
Ситуация была тем более щекотливой что Тайга была уже не первой планетой с разумным гуманоидным населением. Первой был Танатос. Именно был, потому, что на Танатосе не было уже ничего. Точнее. никого. Разумного никого. А так - роскошный мир с довольно бурным характером. Наверное, потому танатиане жили на небольшой полосе суши единственного материка, что и привело их к гибели. Зловещее название свое этот мир получил потому, что цивилизация Танатоса погибла. Судя по состоянию останков, не столь давно. Погибла вся, полностью, от какой-то болезни. Впрочем, не опасной для гомо сапиенс.
Гигантский могильник.
Пустые города.
Страшное ощущение - мы не успели. А могли бы, могли бы! Если бы раньше на сотню-другую лет...
Цивилизация Танатоса знала паровой двигатель, электричество, планер и книгопечатание. У них была хорошо развита оптика. Но пороха они не знали, зато стрелковое оружие на основе устройства подобного земному арбалету было весьма в ходу.
И это все, что можно было сейчас сказать о Танатосе. Обширные архивы изучались уже одиннадцать лет, но пока упорно молчали.
Насколько понимала своими технарскими мозгами в этом смутном деле Сарра, пока не поймешь образ мышления, не поймешь и способа фиксации информации. Может, и не так, это ей объяснял один из прежних поклонников, которого в тот момент вовсе не научные проблемы заботили. Ей почему-то запомнилась дискуссия по поводу одной буквы - или что там у них было - какой именно звук она обозначает. Почему-то считалось уже почти точным, что вот так обозначался шум ветра, и пошли драки, каким звуком его обозначали на Танатосе. Ключ к звучанию мертвого языка! Как тогда Элландер самозабвенно завывал, размахивая руками, изображая вой ветра, как у него выходило это волчье "у-у-у"! А его оппонент, маленький кудрявый Андреевский радостно доказывал, что речь идет не о том ветре, который воет "у-у-у", а о том, который шуршит "ш-ш-ш". И вообще, если даже в земных языках шорох листьев обозначается по-разному, от "шур-шур" до "фын-фын", то как уважаемый Элландер может судить о том, какой звук обозначается этим знаком? Элландер приводил свои доводы, Андреевский - свои, они шипели и завывали, приводили климатические данные по поводу того, какие ветра в данных широтах могли быть на Танатосе, о том. как могли мыслить о ветре его жители, и все такое прочее. Сарра чуть не уснула тогда перед тривизором. Потом выяснилось, что пришел Кранц и доказал-таки, что этот знак обозначает-таки гласную, так что точка зрения Элландера возобладала. Правда, потом возникла идея, что у населения Танатоса могло быть другое строение голосового аппарата или что-то в этом роде, так что могли ли они вообще произносить звук "у" оставалось открытым вопросом. Впрочем, Сарра в эти тонкости не вдавалась.
Ее ждет Тайга, по которой воют журналисты, но которая сидит в своем пока бесконечном карантине как жена средневекового барона в поясе девственности. Про которую еще не сняли ни единого боевика, как про Танатос. Тайга, которая сейчас заслоняла своим бирюзовым с сильным зеленым отливом диском большую часть прозрачного купола салона.
У Сарры вдруг как-то похолодело внутри, ноги стали ватными.
"Господи, куда ж меня занесло... Я ж такая маленькая, такая глупая, что я здесь делать-то буду"?
Воздух Тайги на вкус Сарры был чуть сладковатым и очень влажным. Она родилась и выросла на Терре-1, но образование, как и большинство, получала на материнской планете, на Земле, давно уже ставшей планетой-музеем, заповедником и университетом. И земную тайгу она видела. И Тайга была действительно тайгой. Не сельвой, не джунглями, а северным вековым лесом. Темная зеленая бесконечность, шкура неведомого спящего зверя.
Благо прививки и прочие бяки были уже в прошлом, Сарра дышала без носовых фильтров, и это было хорошо, потому что стояло летнее утро, красивое, полное криков птиц, топотка мелких зверьков и низкого нескончаемого гула тайги.
Купола лагеря стояли у реки, напоминая земные разноцветные грибы, пробивающиеся сквозь зеленый мох. Два человека в серо-зеленых комбинезонах махали снизу. Глайдер опустился перед большим зеленым куполом, в воздухе снова запахло озоном - включили силовое поле. Маленькая багажная платформа поплыла рядом с Саррой к входу. В следующее мгновение она перестала видеть. А также слышать и чувствовать.
Красивая женщина с темно-рыжими волосами и зеленущими глазищами смотрела на нее, склонив голову набок. Сарра подумала о классическом ирландском сочетании цветов. Женщина кивнула.
- Более того, меня еще и зовут Мойра Даффи.
- Вы читаете мысли?
- Нет, просто я до тошноты характерный экземпляр и вызываю у всех одинаковые ассоциации. Может, поделитесь своей родословной ради интереса? А то у вас замечательное сочетание - Сарра Алексеевна Нгараке.
- Я дворняжка, - проворчала Сарра. - Это вы, гэлы, чистоту, видите ли, крови храните. А я дворняжка. Папа наполовину полинезиец, наполовину... славянин, в общем. Ну, по большей части. Короче, на вторую половину индоевропеец с тюркской примесью. Мама немножко еврейка, немножко китаянка, немножко француженка, и так далее. А что со мной было?
- А тоже что и со всеми. Потому и карантин, собственно.
- То есть? - забеспокоилась Сарра.
- Да ваш обморок. Со всеми так по прилете. Короткий обморок, у кого-то просто приступ сильного головокружения, у кого сразу, у кого чуть позже. Один раз, без рецидивов. Почему - никто не знает, последствий вроде бы никаких. Вот так. Возможно, химический состав воздуха. Потому вы и здесь. Эглерт не справляется. Точнее, ни фига не может найти.
- Да, но почему мне не сказали? Меня же теперь до выяснения не выпустят?
Мойра смиренно вздохнула.
- Возможно. Это все дела Комитета. Успокаивайте себя тем, что все во благо человечества, в конце концов. Никто пока не помер, в чудовище не превратился, с ума не сошел. Радуйтесь жизни, словом. Что еще остается? И вообще, тут хорошо, красиво, куча тайн, дел невпроворот, вы среди избранных. Так что расслабьтесь и получайте удовольствие.
Население лагеря собралось вечером почти в полном составе, исключая двоих - лингвиста и культуролога, осевших в ближайшем стойбище.
- Они будут послезавтра днем, - весело покачивая насаженным на вилку огурчиком сообщил глава экспедиции Томсен.
Эглерт, красавец-мужчина лет пятидесяти, был душой всей компании, состоявшей из двадцати трех разномастных специалистов. Сарра чувствовала, что это из-за нее он так распустил перья. Да и вообще новый человек тут был событием.
- Нет, я понимаю тебе не до химии, тебе же хочется посмотреть своими глазами? Ну, подожди, вернутся Завруцкая с Васкесом - все расскажут и покажут.
Из дневника Дэйла Васкеса.
"Аборигены напоминают смешанное монголоидно-европеоидное население Сибири. Белокожие, темноволосые и темноглазые, брахицефалы. Биологически совместимы с людьми, при браках с людьми вероятность потомства довольно высока, примерно 15 процентов, однако скорее всего данное потомство не будет способно к воспроизводству.
Наш прилет приняли не то чтобы спокойно - как должное. Утверждают, что такое событие уже было, и что они ждали нас. Это позволяет сделать вывод о посещении планеты другой развитой гуманоидной расой. Или о том, что аборигены Тайги - потомки некогда могучей цивилизации. Однако, следов ее не найдено.
После непродолжительного контакта они словно бы потеряли к нам интерес. Впечатление такое, что они чего-то ждали от нас, но мы этого не сделали. Впрочем, общаются охотно, точнее, спокойно, но с каким-то презрением, что ли, или с жалостью. Снисходительно как-то...
Одно могу сказать - богами они нас отнюдь не считают."
Старейшина селения принимал гостей спокойно и с достоинством. Васкес с Завруцкой молча ждали, когда закутанный в шкуры старикан соизволит ответить на их просьбу о крове в селении на пару дней. Под конец тот что-то сказал сидевшему рядом с ним мальчику. Он служил старейшине чем-то вроде переводчика, хотя земляне уже неплохо могли говорить на местном языке.
Мальчик, чуть ссутулившись в знак покорности подбежал к гостям и сказал:
- Великий Каэхани говорит, что Ранэх будет счастлива дать вам кров и все, что вы пожелаете.
Земляне поклонились, затем встали и покинули навес из шкур, выйдя в солнечный день.
Ранэх оказалась вдовой с тремя детишками, тихой как мышка. Приказ старейшины она приняла смиренно, хотя на лице ее явно читалась тревога.
Земляне расположились в опрятной землянке, а хозяйка с детьми перебралась под летний навес. Когда с устройством было покончено, Анна, растянувшись на спальнике поверх плетеной толстой циновки, сказала:
- А тебе не кажется, что мы для них парии?
- Кажется, - ответил Дэйл. - Только непонятно, почему.
- Такое впечатление, что мы не оправдали каких-то их надежд.
- Завтра разберемся.
- Угу, - хмыкнула Анна.
Из отчета Анны Завруцкой.
"Тиалате, мальчик лет шести.
Я показываю ему хроно. Говорю, что это за предмет. Он отвечает, что он называется "аце". Такого слова в их языке нет, и этимологически вывести его никак нельзя. Скорее всего, если судить по земным аналогиям, оно звучало бы как кахэк.
Заговорили о нашем корабле. Он четко понимает, что это такое, называя его цтитте. Никакая вам не громовая колесница (или ладья, если плясать от их культурного развития), а именно "средство для передвижения между мирами в пространстве, где нет того, чем дышат". Это мое определение. которое он великолепно понял.
Как только я выхожу за рамки понятий, обусловленных их уровнем развития, я натыкаюсь на интересную вещь - стоит им показать предмет и объяснить его назначение, они тут же дают ему название, причем он явно не на их языке.
Колесо. Мы неоднократно показывали его, объясняли, что с нм делать и куда его можно приспособить. Никакого эффекта. Они назвали его мециритте. Я сказала - почему бы им не сделать этакую тележку? Легче же будет. Ответ был ошеломляющим - когда придет Обладание, все и так явится, а пока довольно Знания, и против порядка будет стремиться к Обладанию раньше времени. Вот так".
Анна и Дэйл были мрачны донельзя. Томсен сидел в задумчивости. Сарра мялась-мялась, затем сказала:
- А мне можно вякнуть?
Томсен хмуро кивнул.
- А если им показать какую-нибудь фигню и сказать. что это, например, жужжалка для вставления... То есть, нарочно обозначить иное, чем на самом деле назначение предмета?
- И что?
- Ну, мне кажется, что у них вместе со словом в голове должен быть образ. И если он сходен с тем предметом, которые есть у нас, то, значит, они похожее видели. И где-то у них тайное святилище, что ли.
Анна хмыкнула.
- Вижу, куда ты ведешь. Исчо одна гуманоидная цивилизация, а?
- Ага, - радостно кивнула Сарра.
Отчет Анны Завруцкой.
"Я показала ему очки и сказала, что эта вещь унимает зубную боль. Сийээри сказал, что я не права, и что это вещь для усиления зрения, и называется она нанац.
Я заметила, что прежде, чем дать ответ, они все же задумываются, словно вспоминают что-то.
Когда я назвала Мэтиме это самый "нанац", он после некоторого раздумья определил, что это такое, и нашел его среди моих вещей.
До меня дошло спросить, слышал ли он это слово прежде, и он ответил, что НЕТ!!! И предмета такого, клянусь, не видел раньше!
Бред какой-то".
- Все эти расспросы про Знание и Обладание ник чему не приводят. Они замыкаются.
Анна стукнула кулаком по столу. В куполе "контактеров" воцарилось молчание. Сарра, проводившая с Анной и Дэйлом почти все свободное время, сидела, подперев кулаком подбородок.
- У меня тоже пока ничего не получается. Н можем обнаружить в воздухе ничего, что давало бы такой эффект как это обязательный обморок. Ни в каких сочетаниях. Эглерт закис совсем...
Дэйл потянулся за кружкой с кофе.
- Тут еще одна интересная штука обозначилась. Я разговорил одного парнишку. Точнее, сумел к нему подлизаться, и он снизошел до некоторых объяснений. Конечно, я все про это Знание-Обладание. И он сказал одну любопытную штуку. Что Обладания следует ждать, когда вернутся давшие Знание. Не мы, то есть, хотя нас явно с ними спутали. Но наши подарки были несколько не тем, что они от нас ждали. Не наступило это самое обладание. А когда я начал было копать глубже, парень сказал, что это запретно, и что он не хочет уйти из людей. Причем говорил с какой-то брезгливостью и испугом. Больше он мне ничего не сказал. А вот коситься на меня начали.
- Слухи - великая вещь, - добавила Анна. Вид у нее вдруг стал чуть ли не довольный. - Вот почему ты мне про этих ушедших раньше не сказал, а? И - слава женщинам и их разговорчивости! Я посидела с ними, помогала в работе. Горшки мы лепили. Мне позволили мять ногами глину.
- Рабская работа, - хмыкнул Дэйл. - На Земле, по крайней мере.
- На что ни пойдешь ради истины! Короче, наша вдовушка не совсем вдовушка. У нее муж ушел из людей. И то, что нас поселили к ней говорит о том, что мы в их иерархии стоим на очень низкой ступени. Но обращаются с нами по-человечески только потому, что мы - вне племени. Как бы вне градации. Ни то ни се. Они просто не знают, как с нами обходиться.
- И все же - что такое уйти из людей?
Из дневника Дэйла Васкеса.
"Он пришел ночью к самому силовому ограждению. Сказал, что хочет видеть мужчину с серьгой в ухе. Это, стало быть, я со своим транслятором. Интересно, почему про Анну не сказал - женщина с серьгой? наверное, потому, что говорить с женщиной такому герою зазорно. Я вышел. Это был мужчина средних лет по их меркам, то есть, лет тридцати. Волосы забраны в хвост на темени, одет как обычно. Похож на индейского вождя. Но ведет себя совершенно не как местные, по-иному. Я бы сказал, по-нормальному.
- Я Хэати. Муж Ранэх. Ушедший из людей, - последние слова он произнес с насмешливой гордостью. Все же торчит из них это чувство собственного превосходства, куда ни кинь! - Я буду говорить с тобой и отвечать. Я не боюсь. Я ушел из людей. Я сделал мециритте".
Хэати с каменно-надменным лицом индейца сидел на полу главного купола. Он отвечал на вопросы так, словно бы выполнял некий утомительный долг. Наверное, все земляне с их нелепыми вопросами казались ему на редкость тупыми. Впрочем, у землян как раз такие лица сейчас и были. Пожалуй, только Дэйл с Анной не то не понимали до конца того, что говорил им абориген, не то просто любопытство исследователя не давало им впасть в такой же ступор.
- И когда начинается Знание?
- Когда минет три времени Большой Охоты.
- Около трех земных лет, - пояснила Анна остальным.
- И как это приходит?
- Оно просто приходит. Я просто начинаю знать.
Анна снова обернулась к Томсену.
- Впечатление такое, что им в мозги начинают закачивать базу данных. Некую сумму знаний, понятий. Но это лежит мертвым грузом, пока человек не увидит определенного предмета или не дойдет до его идеи. Тогда возникает название, а за ним цепочкой тянется система образов, говорящая о предназначении предмета. По идее, такая цепочка должна выводить на логически связанные с ним другие предметы и понятия. Я так поняла.
- То есть, если я дохожу до идеи колеса, то у меня в голове возникнет, в конце концов, идея о, так скажем, ну, шестеренке?
- Да, одна из цепочек. То есть, им как бы подсказывают идеи.
Повисло молчание.
- Мать твою, - тихо выругался Эглерт, - почему же они тогда до сих пор живут ТАК? Я, кажется, начинаю терять умиление пред ликом сих детей природы.
- Хэати мудр. Хэати знает, сумел ли кто сделать мециритте до него?
- Хэати не знает. Хэати знает, что Делание запретно, и что надо ждать прихода Обладания. Те, кто совершает Делание, зовется ушедшим из людей.
- Почему?
Хэати выпятил нижнюю губу - знак недоуменного презрения - и пожал плечами.
- Они глупы. Хэати мудр. Они слабы и боятся сильных, которые совершают Делание и достигают Обладания прежде его прихода.
- Такие есть?
- Твои глаза открыты, - гордо выпрямился Хэати.
- Есть ли ушедшие из людей кроме Хэати?
Хэати сделал каменное лицо. Анна помолчала.
- Чего хочет Хэати от пришедших со звезд?
- Хэати отведет вас к Лесному Браслету. Вы поможете Хэати, ибо он один не хочет туда идти.
- Зачем Хэати идти туда?
Хэати снисходительно посмотрел на Дэйла.
- Хэати воин. Хэати сильный. Хэати получит Обладание и станет самым большим вождем.
Из письма Сарры
"Лесной Браслет представляет собой идеально правильный круг диаметром примерно в километр. Очень похож на древний-древний кратер, поросший мелким низким лесом. Чахленьким таким. Томсен все тщательно осмотрел и зафиксировал. По периметру этого как бы кратера торчат через равные промежутки скальные выступы. А прямо в центре донышка, над лесом возвышается довольно большой скальный зуб, тоже весь в мелких деревцах. Все эти зубья торчат в результате на одну высоту. Никаких полей, никакого излучения мы не задетектировали. Непонятно только почему тут ни единой мошки нет? Благословенное место. А то ходишь либо в репелленте, либо с излучателем, чтобы от тебя всякие кусалки шарахались.
Нас было восемь человек, Томсен, конечно, пошел сам, Дэйл - ну, куда ж без него, остальных отобрали по физическому состоянию. Я, конечно, попала в число избранных, что радует. Посадили мы глайдер на каменистую проплешину возле сего образования, и пошли.
И Хэати нас повел. Шли пешком. Перли, точнее, напролом. Через высоченную траву, сквозь заросли. Хэати удивительно грациозен, как все местные. Что поделаешь, это их стихия, это нам на корнях спотыкаться, а они привыкли. Словом, дошли мы до этого самого зуба, потому что больше было некуда. В диаметре он метров триста, если не ошибаюсь.
Стоим, как дураки, потому, что дальше идти некуда. Томсен приказал разбиться на группы по двое и обойти этот зуб - вдруг что найдем. Мне достался в напарники Дэйл, что, несомненно, было хорошо. Но повезло не нам - Вальдемару и Роберту. Мы услышали крик, побежали туда. Застали любопытное зрелище - ребята в каких-то идиотских позах - не то присесть не успели, не то прыгать собрались. Хэати просто стоял на карачках, воин наш неустрашимый. А в скале открылся аккуратненький овальный вход.
Нет, это я сейчас смеюсь, а тогда было не до смеха.
Мы - ненормальные герои, мы в обход не ходим. Мы во все дырки лезем. Наш мудрый Томсен остался единственным трезвым человеком во всей нашей ополоумевшей компании. Верно говорят - ученые они как кошки любопытны. Даже страх отступил, какая-то эйфория типа - а, однова живем, вперед, к приключениям! А что там может сидеть что-нибудь этакое, с чем наши бластеры и лазерники не справятся, никто и не подумал. Человеки, человеки...
Оставаться снаружи выпало Эрику и Андрею. Ну, в случае чего принесут цветочков на могилку безвременно ушедших любопытных исследователей.
Внутри оказалось очень уютно и тихо. Стены, пол и потолок были обиты каким-то мягким, поглощающим звуки серым материалом. Утопленные в стенах круглые светильники загорались по мере нашего приближения и гасли за нашими спинами. Ход все время поворачивал направо, ног поднимался он вверх или спускался вниз - было совершенно непонятно. Через некоторое время это стало раздражать, потому, что чувство расстояния и времени терялось, а связь с ребятами прервалась и хроно встали. Потом, когда это раздражение стало настолько ощутимым, что все как-то сразу остановились, оказалось, что перед нами вдруг объявилась развилка. Выяснилось, что в левый коридор мы пройти можем, правый же, похоже, был перекрыт неким силовым полем, которое выталкивало нас. Но Хэати туда просто затянуло со всхлипом. А потом сразу же затянулась и стена - словно она сама засосала несчастного парня, и снова остался только коридор - уже заворачивающий влево. Тут мы призадумались. Некоторое время мы вообще с места тронуться не могли. Короче, трясло всех. Кое-кто начал всхлипывать, кто-то заржал. Но Томсен всех вмиг построил. Сразу видно настоящего командира! Потом Вальдемар попробовал было сделать несколько шагов назад - фигушки. Коридор затянулся, образовав серую стену.
Вообще, все это мне казалось какими-то кишками. Нехорошее ощущение. Словно вот-вот переваривать начнут.
И мы, естественно, опять поперлись вперед, только с бластерами наготове. Кто-то запоздало сообразил, что надо бы попробовать расковырять стену, но на пррбу это оказалось совершенно бесполезным.
И, кстати, в коридоре - ни пылинки...
Мы шли, шли и шли, и мне уже начало казаться, что мы так и будем идти до скончания времен. Но у человека всегда остается надежда. И мы прошли еще немножко. Потом еще немножко. Потом я села, и сказала, что никуда не пойду. И тут перед нами снова оказался овальный проем, а за ним небольшой зальчик. Метров пятнадцать в диаметре. Посредине висел над полом прямо в воздухе большой квадрат из темного матового вещества, твердого и холодного. А над ним - большой белый тусклый шар. И все. С другой стороны зальчика был такой же овальный выход в какую-то темень.
Поскольку ничего опасного не чувствовалось и не виделось (а я привыкла полагаться на предчувствия), мы все вылезли как тараканы на середину комнаты. Квадрат висел где-то на уровне груди. Томсен фиксировал окружающее, Дэйл что-то наговаривал, а я просто пялилась по сторонам, когда шар с противным треском вспыхнул ослепительно-белым светом. Когда через две секунды он погас, мы не сразу смогли видеть. Вальдемар бросился было назад - вечно его назад тянет - и уперся в глухую стену. Выход оставался только один. Нас гнали туда, как в глотку дракону. Томсен что-то хотел сказать. Но тут шар снова вспыхнул. Мы все мгновенно очутились под "столом". Шар горел и трещал ровно две минуты, потом снова погас, оставив комнату освещенной рассеянным тихим светом утопленных в стенах светильников.
Как только погас шар, Томсен выскочил из-под "стола" и с бластером наизготовку рванулся к выходу. Остальные - за ним, я малость подзадержалась и осталась сидеть одна.
Шар опять трещал пару секунд. Я успела подсчитать, что промежутки между вспышками составляют десять секунд, так что я вполне успею в следующий раз выскочить. А мне уже махали и кричали, что тут безопасно. Так что когда шарик снова потух, я бросилась в проем. И как только мы все оказались вместе, стена мягко, словно губы сомкнулась, и зальчик исчез. А через метров пятнадцать коридор открылся в ясный день, и нас словно вытолкнуло что-то. Как потом сказал Вальдемар это было похоже на то, что нас прогнали по кишкам и выплюнули. Хорошо, что не переварили...
Хэати, совершенно обалделый и какой-то обиженный, сидел на земле. Говорить с нами он отказался. Мы долго слонялись вокруг скалы, прощупывали ее и так, и эдак, но нас больше не пустили. И пошли мы, солнцем палимы...
Когда мы оказались у глайдера, обнаружилось, что Хэати слинял.
Естественно, нас всех пропустили через мясорубку обследования, но ничегошеньки не нашли. Ничего.
Как и в том кратере. Томсен уже готов был стесать все там до базальта, но во-время успокоился. Так и остался Лесной Браслет на лике Тайги".
Из рапорта Томсена.
"... Объект. Всестороннее обследование не дало никаких результатов. Никакого излучения, по крайней мере, из известных современной науке, зарегистрировано не было. Внешнее исследование скалы говорит о наличии сплошной базальтовой массы без каких-либо полостей, исследование подземной части показывает то же самое. Вторичного проникновения осуществить не удалось. Орбитальные наблюдения и сканирование не дали никаких результатов. Аномалий не зарегистрировано.
Участники нашей экспедиции к Лесному Браслету также были подвергнуты всестороннему обследованию, никаких отклонений от нормы не обнаружено ни на каком уровне, вплоть до генетического.
Контакты с аборигенами продолжаются на том же уровне. Продвижения здесь небольшие, если не сказать, что их нет вообще. Единственно, что удалось выяснить, так это то, что:
А. Объект считается у аборигенов запретным местом, но в силу чего - непонятно.
Б. Побывавшие у Объекта или отправившиеся туда, равно как и совершившие тяжелое нарушение законов племени, считаются ушедшими из людей, что означает, что их следует убить при встрече, не упоминать более имени ушедшего и вообще не говорить и не вспоминать о нем.
В. Ушедшие из людей действительно исчезают непонятно куда.
Д. Данная ситуация пока отмечается только в этом регионе планеты. Другие поселения мы пока не исследовали"...
Из дневника экспедиции:
"...15 ноября.
Примерно в 12 часов дня по земному времени обнаружен факт исчезновения ассистента химика экспедиции, С. Нгараке. Вещи не тронуты, в три-д модуле оставлено сообщение, которое было немедленно транслировано на орбитальную базу "Тайга", затем на Землю в Комитет.
22 часа 40 минут. Получено предписание Комитета о свертывании работ на Тайге.
Дневник закончен.
Начальник экспедиции, командор Томсен."
Сообщение Сарры Нгараке.
"Мне очень не хотелось бы, чтобы у вас были неприятности, связанные с моей персоной. Но ничего поделать не могу - будут. Не ищите меня, это бесполезно. Я сама понятия не имею, где я. Мне трудно объяснить. Я здесь и в то же самое время не здесь. Честно говоря, мне было даже отчасти весело наблюдать, как вы обнюхивали скалу. Потому, что то место, где мы все с вами были, тоже не совсем здесь, хотя и здесь. И сюда вы больше не попадете, потому как вы тут уже были, и оно и так сделало с вами всеми все, что могло. Не понимаете? Ничего-ничего, скоро поймете, рано или поздно, у всех разная скорость понимания. Но это не страшно. Черт, это все равно как объяснять живому посмертное бытие, которое словами не объяснишь. Кстати, оно есть. Теперь я это знаю. Но не объясню. Просто не хватает слов и понятий. Я вообще сейчас немного по-другому все воспринимаю. Тоже не могу объяснить. Это раздражает.
Все постепенно меняется. Я ловлю себя на том, что становлюсь другой с каждой... с каждым промежутком времени. Я нарочно записывала свои ощущения, вы найдете мой дневник, я оставила коды. Я, наверное, отдаляюсь от вас в определенном смысле, но в то же время воспринимаю все - и вас в том числе - куда более полно. Пока я еще могу быть отчасти прежней, я попытаюсь объясниться.
Насколько я понимаю, наша скала, в которой мы так успешно блуждали, есть излучатель. Чего? Скажем, так, некой передающей информацию энергии. Информация откладывается в мозгу и до определенного момента лежит пассивно. Активизируется она либо при произнесении некоего кодового слова - в нашем случае, названия, либо при возникновении в мозгу образа предмета. Помните ситуацию с колесом? Это как будто вы выдвинули ящик с надписью "колесо", в котором вся информация по его применению.
Ну, это же то самое Знание и Обладание! Понимаете, кто-то провоцировал наших разлюбезных детей природы на ускоренное развитие. Кто знает, когда бы они доперли до идеи колеса? А тут ты рисуешь круг, у тебя в башке возникает готовая ассоциативная цепочка, которая заканчивается этим самым колесом. Другое дело, что Обладание предполагает, извините, создание того самого предмета. Как говорится, дано все - идея и результат, остается делать!
Господи, я начинаю сомневаться в идее благородного дикаря, чистого душой дитяти природы. Эти детки - лентяи неимоверные. Они помнят о том, что к ним приходили добрые дяди, которые подарили им вот такую конфетку, и ждут, что придут эти самые дяди (видимо, обещали вернуться, наверняка ради проверки) и подарят им все эти самые блага. Хрен знает, почему достижение Обладания до возвращения добрых дядей запретно. Вполне возможно, что по весьма прозаическим причинам. Впрочем, это уж ваша епархия, я просто химик. Вот и ушедшие из людей появляются.
Могу вас обрадовать, Хэати никуда не денется. Вот он как раз и вернется, правда, кем и когда - увольте. Может быть, здешним культурным героем, который дубьем погонит своих соплеменников к счастью. Похоже, скала нас сортировала по степени развития, способности воспринимать и желанию что-то делать. Возможно, вы возмутитесь, но одним из признаков высокой цивилизации является все-таки меньшая привязанность к собственной планете, обществу, народу и даже биологическому виду. Вот у меня она сейчас стремительно гаснет. То есть, одни ценности заменяются другими. Возможно, я уже не человек в вашем понятии, но, ей-Богу, это не страшно для вас, и ничуть не хуже. Просто я вижу как бы обширнее, понимаю больше... Возможно, мне тоже захочется дать вам пинка по направлению к счастью, иначе вы тысячу лет искать его будете. Но я, повторяю, на ином уровне развития, чем Хэати. Вы сами меня воспитывали, люди, так не глупо ли бояться того, что вы сами создали?
Впрочем, мы скоро встретимся.
Ах, Господи, я теперь столько знаю...
А вы знаете, что душа есть?
Да, я не знаю, гуманоидами ли были те, кто оставил тут эту штуку. Но действует она на наши мозги не хуже, чем на мозги местных аборигенов. Только мы умнее.
До чего любопытно это раздвоение личности - я еще сознаю себя прежней Саррой, и понимаю, что я уже не то, чем была. Я понимаю вас и ваши страхи, и смеюсь над вами. И мне жаль вас. Ничего, скоро вы сами все поймете.
Мы встретимся.
Когда я закончу постигать эцверре. Ну, не объясню.
Я вернусь. Но вряд ли вы меня заметите.
Впрочем, так получается испокон веку.
Нас ведь много. Мы рядом, но вы нас не видите...
Как весело, меняться, оказывается, можно и, так скажем, естественным путем...