Аннотация к разделу: Известно, что рассказ - это тот же роман, из которого как следует выжали воду.
Толстые романы хороши в поезде дальнего следования. В век скоростей будущее за коротким рассказом!
"...Американцы скорее некрасивые, нежели красивые люди. Костяк североамериканской нации составляли англичане, которые в средние века так увлеклись сжиганием еретиков на кострах, что основательно перепортили свой генофонд".
Был выработан следующий план. По прибытии в Кисловодск я сообщаю в письме родным, что произошло невероятное: мы ждём малыша. Ну, там смена климата повлияла, нарзанные ванны помогли... Через положенные девять месяцев усыновляю ребенка (девочку). Пишу домой, чтобы ждали с внучкой. И, благополучно "разрешившись", являюсь со свёртком, перевязанным розовой ленточкой.
"Я белая женщина и литературный негр. Строчу дамские любовно-корпоративные романы. Неужели, думаю, найдутся яйцеголовые, которые будут это читать? Разлетается миллионными тиражами..."
"До революции земские врачи определяли состояние больного по запаху его тела. Нюхали пот, мочу, какашки и прочие невкусные жизненные выделения... У женщин - менструальную кровь. За неимением диагностической аппаратуры". - "Я не собираюсь нюхать ничьи какашки".
- Зубы! В Европе зубы - это всё! Там можно ходить в рубище, но чтобы рот был забит 32 жемчужинами. За кордоном простят и поймут всё, кроме запаха изо рта. Кроме запавших от беззубья щёк. Кроме провалившегося пустого рта и съеденных челюстей. Для них это всё равно что гнить заживо...
- Крошка, - сказал Сашин хриплый голос. - Мы с тобой нескоро свидимся. Теперь о камушке. Он в розыске. Я понимаю, девочка, как тебе хочется поразить подружек. Потерпи, камушек спрячь так, чтоб сама забыла, где лежит. Вернусь - мы еще отчебучим такое, что твои подружки сдохнут от зависти.
"Когда-то на чистенькой свежей, зеленой, омытой теплыми ливнями Земле в зелени и цветах жили женщины, одни только женщины. Может, у них даже были большие прозрачные крылья. А потом для продолжения рода Космический Разум забросил мужчин с другой планеты. Эта планета вонючая, грязная и в жестких проволочных волосах, как кактус..."
Я белая женщина и литературный негр. Строчу дамские любовно-корпоративные романы. Неужели, думаю, найдутся яйцеголовые, которые будут это читать? Разлетается миллионными тиражами...
"Права мадам Мари: будь мужчина хоть нефтяной магнат, у которого на счетах - бюджет третьего мира, хоть нобелевский лауреат, но он - мужик, животное, простейшее... От первого встречного смазливого личика и юного упругого тела пускает слюни. Безропотно дает накинуть на себя веревочку и доверчиво цокает копытцами вслед. Хорошенько зарубите на носу: любая самая слабенькая женщина, с умом в фасолевое зернышко, умнее и сильнее самого умного сильного мужчины. Всегда. Везде. Так было, есть и будет, и всемирная история тому подтверждение".
Передо мной шевелилось большое живое тело. Я в недоумении ходил вокруг, как лилипут вокруг связанного Гулливера. Я чётко усвоил одно: ЭТО нельзя выпускать живым. Но и держать долго тоже нельзя. А что с ЭТИМ делать? Зачем-то же я ЭТО поймал и связал? Надо что-то предпринимать, действовать как-то.
"...Самое лучшее лекарство в нашем возрасте - это секс. Регулярный и качественный. Эффективное, но, я вам скажу, оч-чень труднодоступное лекарство". - "Пакость какая. Я их брезгую, мужиков-то".
Куда ни кинь взгляд, на просторах родины цвела дедовщина. Начальники отрывались на подчинённых, милиционеры - на гражданах, армейские старослужащие - на призывниках. Врачи - на пациентах, кондукторы - на пассажирах, продавцы - на покупателях. Папы и мамы - на детях, воспитатели, страшно вымолвить - на детсадовцах,
-"Тут тебе дефицитного мужчика отложила - пальчики оближешь, - ворковала она в трубку. - Долго его под прилавком прятать не могу, с руками оторвут". Все правильно, служба знакомств - бизнес, мужчина - товар.
"Она оглянулась и трезво оценила обстановку. Судя по статистике убыли мужского населения, в стране шла опустошающая война. По выжженной земле ползали жалкие, чудом уцелевшие одиночные мужикашки. Более-менее приличных особей растащили по норам жены, плотно уселись на них могучими задницами: "Мое".
