По правде, рожать человеку нужно годам к шестидесяти, когда вся шелуха из башки вылетит, когда сердце размягчится и столько ласки накопится - в груди тесно. Разве ж семнадцатилетней глупой Анфисе до дочки Нинки было, когда та народилась? Она ж, Анфиска, вся в страстях-любовях, в страхах-желаниях сохла-горела.
Какой только шелухи в голове не звенело: желание удержать Нинкиного отца - страх, что из общежития выгонят, желание выспаться - страх, что замаячивший на горизонте новый жених с ребёнком не возьмёт...
Что такое нечаянный ребёнок для семнадцатилетней здоровой девахи? Так, ошмёток, довесок. Досадный, вечно пищащий, вечно мокрый комочек - на задворках бурной девичьей жизни, на распоследнем месте. Вот бы назад в пузо запихать, там небось тихо сидела, не пикала. В общем, росла дочка, что называется, по остаточному принципу. Диво, что выросла разумная и хваткая.