Аннотация: всё течет, всё меняется, кажется теперь этого доказывать никому не надо)
Меняя небо,
На осколки,
А глубину -
Голубизной...
Давеча, спорил ты о море,
Сейчас - не вспомнишь ни о чем.
Невероятно тихий день. Ни ветерка. Трава, деревья и река - молчат. Облака уплыли далеко-далеко, как и ощущения, эмоции и фантазия. Воображение подсказывало - происходит важное событие. Стоило закрыть глаза, и за ними ощутимо нащупывался пульс. Другой человек, много людей. Внутри которых клокотало множество сердец. Одни бились отчаянно и сильно, другие - свободно, и даже вяло-безразлично. В воздухе вокруг сконцентрировалось какое-то напряжение. В нескольких местах, оно наливалось и крепло, в других - рассеивалось и светилось, словно в этом месте кто-то или что-то проявило радость.
Олла встала, стряхнула труху с головы и подошла к реке.
Вода не двигалась, застыв в состоянии стояния.
Взглянув, как в зеркало, ничего не увидела. Она не пропускала отражения, а значит и свет. Никакого движения - нет и пронзающей до глубины голубизны и водорослей. Картина. Краски, которые забыли оживить...
Такое всепоглощающее спокойствие пугало. Девочка нахмурилась, ей вспоминалось нечто такое, отчего её тело начинало дрожать и вибрировать, а на глаза наворачивались слезы. Но стоило представить это ближе, как чувства унимались, а эмоции переставали подавать какие-либо сигналы поддержки. Это было похоже на наваждение, но механизм срабатывал каждый раз, то при движении вперед, так и назад. Туда - сюда, туда - сюда, и больше ничего не происходило. Реальность смешалась с вымыслом, но вымыслом ли?
Посмотрела на кольцо, в руке.
Разве я не забыла его в замке?
Потрогала. Твердое, и настоящее! Целое богатство, и где, здесь в лесу? Зачем?
Закрыла глаза и представила; папа! Почему именно он?
Смутилась, но попробовала еще раз. И снова возник прежний родной образ. Он стоял по пояс в воде, верхняя часть тела завернута в какое-то тряпье, а на ногах - прежние элегантные светло-коричневые штаны. На губах его играла улыбка, а над ним, играло с тучами в прятки солнце. Вся природа будто говорила и благоговела к нему.
- Мило?! - просвистела так громко, что казалось, заложило не только уши, но мысли.
Затормозила протянутую руку.
- Опять загадки! - сжала пальцы в кулак. Грусть и ярость овладели ею.
Захотелось сжать слова и людей, до одной маленькой точки, выкинув из головы глупые мысли о спасении. Взъерошив волосы, она вновь подошла к реке:
- А будь что будет, тресни ты хотя бы! - в голосе звучал ропот. Ропот на всё; родителей, факты, учебники. Все, ради чего она жила и училась. Что учило и мучило, существуя рядом лишь проводником в её жизни.
Пролетев не больше метра, или половины роста маленького человека, кольцо с красным камнем ударилось о дно, и о чудо, разлилось, по недвижимой как камень воде.
- Здравствуй, дочь! - откуда появились её родичи, счастливые вместе.
Олла отскочила подальше, задев и недвижимую кочку и мятую, ставшую жесткой траву. Непроизвольно выкинув оба кулака далеко вперед, как учил обороняться Король.
- Ух!
Папа и мама одновременно кинули на неё задумчивый взгляд.
Оценивают! Поняла девочка, склонив голову резко вниз, чтобы не увидели усмешки. Ещё б, сами ж воспитали! Пожинают плоды...
- Итак, - встал в позу короля при аудиенции Мило, - что ты хотела спросить у нас?
- Я? Хотела? Да я вообще не представляю, как эта вещь попала сюда со мной. А вы...
- Не представляла? - родители спросили разом.
После обнималок и целовалок возникла нарушаемая только всеми тремя головами течение мыслей пауза.
А где-то далеко, высокий надтреснутый голос с сильным акцентом выговаривал кому-то отнюдь не лицеприятные вещи.
- А я не знала, что она не знает техники безопасности! Надо же придти сюда и всех разогнать. И зачем? Непонятно. Вот ты мне можешь Пушинка эту детальку объяснить?
- Не кипятись, АУра, это всего - лишь ребенок.
- Агась, с задаточками дитя, да немощное.
- Она пока не в состоянии себя контролировать, - Саша устало села на траву, - да не беспокойся ты, не вернется дева. Рано еще, да и убоится она нас.
Длинный, нарочито тяжелый вдох.
- С чего бы это? Что-то Пушинка ты не договариваешь. Одно слово, мне или ей?
- Тебя обманывать бесполезно, - признала девушка, со слабой улыбкой, - но пойми, не могу я вот так ей всего сразу сказать. Это неразумно. Да и не поймет она... я то и то, подметила, с какой попытки помнишь?...
- Но ведь Олла не ты! - перебила старуха, присаживаясь рядом и подобрав под себя ноги. - И не в том возрасте, когда любой обман легко снести можно. Вот что, ты конечно неверно сделала сейчас, что допустила девчонку сюда без спросу, да знаний. Однако ж и распыляться не стоит, вдруг она не одна тут нам нужна?
- А сколько?
- Почем я знаю. Вон муж уж которую жизнь бьется да эту "гадость" вывести не смог. Сначала меня жалел, не допускал. А теперь и сам страдает... добренький.
- Я знаю, - вдох - выдох, выдох - спокойствие, еще один вдох. - Наверно следовало Пане сразу помочь вывести...
- А вот об этом не думай, не твоя голова должна этим работать, а наша. Ты пока что здесь гость, помни об этом.
Уж, не забыть.
- Значит мир?
- Пока да. Я их успокоила маленько, переиграла. На впредь, не вздумай никого постороннего к ним пускать. Это ж какие коварные люди приходят, или просто полюбопытствовать, а мы этот "пожар" каждый раз туши.
- Но...
- Нет, Пушинка справимся без неучей. Я так сказала и всё! Иди!
Понуро кивнув, Саша удалилась.
А старушка, по-доброму улыбаясь в ночь, тихо пробормотала любимым растениям:
- Моя дочь! Глупенькая еще правда, но суть своё дело знает. Привет всем!
А Олла тем временем потихоньку приходила в себя. Ожидая сама не зная чего.
Родители сидели рядышком, не касаясь друг друга, словно дыша одним воздухом.
- Мама, - неожиданно даже себе, тишину нарушила сама, - а как узнать, что тебя не обманывают?
Что б не ответить опрометчиво, Пана взяла паузу для раздумья. В этот самый момент дочери, и более того, родному человеку можно рассказать всё. И даже если рассказ не будет поучительным, он будет правдивым. И это сейчас самое главное... для неё. А что для теперь Тени Панадеть самое главное? Чтобы дочь спала спокойна, или боролась с собой не зная чью сторону принять?
Мило молчаливо поддерживал обоих. Но решить, они должны будут сами. Здесь и самое горячее сердце - не помощник.
- Солнышко, - тщательно вытирая губы, обеими руками как после еды, - а чтобы ты вообще хотела получить от своего собеседника? Вот сейчас, например?
- Правды, - ответила не задумываясь, и только потом подумала; а о том ли она мечтала, лёжа одиноко в своей комнате, в самом темном углу? Разговаривать, когда можно обнять? Поцелуй разменять на пощечину, если ответ не устроит? Или любовь, на другую правду, НЕ любимую?
Отвела глаза.
- Нет. Я бы хотела научиться у вас, вас обоих слышать правду, и чувствовать её! Это мне надо, понимаешь, надо.
- Для чего?
- Мам, а как я иначе открою дверь?
Взрослые вздрогнули.
- Ты понимаешь?
С искорками смеха в глазах, Олла махнула рукой.
- Конечно, давно.
- Но дверь, куда ты хочешь открыть?
- И зачем, - вставил Мило.
Голос и взгляд девочки стал в миг серьезен, окинула обоих внимательным взглядом.
- Домой! - полу - шепотом, полу-криком.
Родители словно отвернулись. От себя.
- Сейчас, ты не можешь вернуться, - тихо, но твердо произнесла Пана. - Только не сейчас... столько времени потрачено... - дальше бормотать не имело смысла, дочь итак поняла о чем она.
- Понимаю. И потому прошу, - встала на колени, обняла обоих, взяла по руке, - дайте разобраться! Или давайте делать это вместе!?
Молчание трудного решения.
- Я же для этого пришла сюда, да? Вы могли выбрать любого ребенка, но родили меня??! Разве нет?
Вскочила на ноги.
- ТАК ДАЙТЕ МНЕ ДЕЛАТЬ СВОЁ ДЕЛО! Дайте!!! - отвернулась и медленно направилась в заросли. Давая им время решать. Своё решение она уже давно приняла.
Возвращаясь Саша услышала примерно такой разговор.
- Вы должны научить меня различать правду от лжи. Это раз. И два; делать, чтобы угадывала это заранее. Иначе мои усилия бесполезны, так?
- Да. - И Пана с Мило исчезли.
Вода нахмурилась.
Я чего-то не знаю? Точно, не знаю. Уверена! Но что?
- Олла, поговорим еще?
"Вооруженная" теперь знаниями девушка отрицательно закивала головой, молча отворачиваясь.
- Тень?! - это был и вопрос и утверждение ей.
Только тогда Олла остановила шаг, повернула голову и не улыбаясь, звонко заметила:
- Нет.
Пауза. И через минуту еще вопрос.
- Вода?! - неуверенно.
Победная, но грустная улыбка.
- Теперь ты понимаешь!?! - исчезая и появляясь прямо перед ней.
- Мама?
- Отныне не стоит ничего от неё скрывать. Да и пусто! - из-за спины дочери так же спокойно и неожиданно выступила Панадеть. - Мама?
Саша растерянно переводила взгляд с одной на другую.
Внезапно возникло понимание, и она сникла.
- Значит, я больше не нужна. - Низко поклонилась, и растворилась в земле.
Пана улыбнулась.
- Вперед? - приглашающий жест.
- И только, вперед, - давая тоном знак, приглашение принято.