Разумеется, она была рада его видеть. И тем более чем больше, ощущала его присутствие в себе и рядом. Но с такой грустью, и радостью в глазах - Олла оторопела.
- Син, Син, ты спишь?! - только и смогли прошептать её удивленные губы.
Во сне, он в который раз проходил сквозь слои. Разных, от прекрасных, до самых ужасных, но что самое интересное, ни в одном он не оставался надолго. Всё проходящее сквозь него, как через стекло, стекало к середине, где грудь плавно перетекает в живот, и там останавливалось. Центр - одна точка посередине, -плескалась теперь ледяная синяя по цвету, и стальная в тяжести жидкость, не давая спокойно, ни спать, ни дышать.
И лишь однажды, "тяжесть" покинула центр и сместилась в бок, к одному из слоёв... на этом и застопорилось, он просыпался, а вместе с ним и она.
- Олла, ты ли это? Олла?! - только и успевали прошептать остатки сна, снова погружая его в свою бездну.
Как обычным стало теперь, делом, проснулись они вместе. Оба разом, и ничего не вспомнив.
Словно кошечка, девушка перевернулась на живот, потянувшись и руками и ногами.
- Выспалась, - удовлетворенно заметил юноша, окинув её заинтересованным взглядом.
Выразив согласие легким поцелуем, убежала купаться, уж слишком жарким обещался день. Он присоединился много позже, высматривал, ЧТО ТЕПЕРЬ его беспокоило, не смотря на окружающую красоту и спокойствие.
Солнце всходило быстро, и высоко. Рассеивая лучами на земле столько красок и оттенков, что, невольно залюбовавшись этим зрелищем, можно свободно пройти мимо другого... лежащей ароматной парой на пригорке близ шумной журчащей речки. Именно ароматной, так как от их лиц и тел шел такой яркий ветер, словно загодя его кто-то покрасил и прикрепил к ним, не предупредив.
Днем, к чему-то сильно вспотели плечи и часть спины. Хотелось отряхнуться, и снова в воду. Но зачем, если только оттуда?
Не успели эти грустные мысли, огорчить девушку окончательно, как из воды вышел её любимый. Но вместо радости, она издала вопль ужаса; пониже пояса, вместо ног перед ней стояла запущенная словно в круговороте каша воды.
- А я то думал, куда исчезал, - задумался возлюбленный, действительно капля по капле растворяясь в земле.
- Син? - повторила, уже более нормально купальщица.
- Я скоро вернусь!
Ответил, и исчез в глубинах, непонятно чьего разума.
Я чего не понимаю, - поняла свидетельница "происшествия", - я точно чего-то не понимаю здесь. И мне нужно срочно выяснить это с кем-то...
Кто-то нашелся недалеко, за очередной горой, сидя на корточках и напевая незнакомую песню, постирывая вещи.
- Атд?!
Вода ничего не сказала, но спина выпрямилась, как сигнал; слушаю.
- Что значит быть собой для тебя? - осторожно, начала тень.
Та, убрала локон с лица, и задумчиво её осмотрела.
- На верно тоже что и для тебя, ой люблю, ой люблю, - защебетав, но после ответив серьезно, - как сейчас, тот момент и этот - одинаковы! Проивести их так, и значит для меня оставаться собой.
- А это не скучно? - чего-то объяснение вышло чем-то непонятным, или лишь ей на ум не придет такое?
Ответчица улыбнулась, но не ехидно, уголками губ, а лаского, склоня голову и смотря будто сквозь неё. Правда Голос при этом оставался сухим.
- Скучно жить, зная что в следующее мгновение будет шиворот-навыворот! А так... ты вот жалеешь иногда что родилась? Жалеешь, я знаю. Так вот зря, - прерывая зряшные оправдания, - твоё дело, не просто мгновение, за которое ты успешь или нет (подчеркиваю, или) сделать что-то, а именно ПРОЧУВСТВОВАТЬ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС, что ТЫ ДЕЛАЕШЬ! Внимаешь?
- Допустим, - хотя мысли плавали в совсем другом направлении. - Но разве когда я сделаю то, о чем ты говоришь, я буду еще нужна?
- Кому?
- Здесь.
Девушка надолго задумалась.
Она ждала. Ожидание затягивалось.
Пришла Саша, спросила о чем спор, и не дождавшись ответа рассеяно посмотрела в сторону окликнув кого-то. Ушла. Проводили растерянными взглядами, переглянулись, улыбнулись...
- На ней слишком большая ответственность. Вот бы дочь заменила, да не судьба наверно.
Олла внимательно взглянула в темно-синие, будто отражающие океан глаза.
- Ты еще веришь в судьбу? - обводя взором и руками окружающую их землю.
Сейчас они отражали безмолвный океан. А через минуту - бушующий.
- Я во многое верю, другое, во что веришь ты?
Что-то заметно потеплело в их отношениях, словно обе они приобрели одну и туже вещь, а потом разделили её пополам.
Постепенно тень, начала вспоминать:
- Маму, папу, дом... замок свой, лес, пещеру, мать!
- Всё? Подумай о...
- Знаю, знаю, но об этом тяжело.
- Хорошо. - Встала и пошла. Девочка следом за ней, в густоту, в чащу, к темноте и холоду.
- А Син думает точно так же? - догнала, с трудом, запыхаясь и пригибаясь под каждой веткой.
Атд на секунду замерла, замедлив шаг, и явно что-то обдумывая. Затем быстро повернулась, схватила собеседницу за руку и проговорила в ухо:
- Единого мнения нет, как не думай! - в одно дыхание. Затем во второе, - но мы все одно! - сверкнув на миг белыми очами. И буднично улыбнулась, уже себе.
Если я правильно поняла, - между тем размышляла пешеходка, - это значит, я могу и не узнать что он думает на самом деле? - и испугалась.
- Нет. - Твердо.
- Что нет? - не твердо, не уверенно, переминаясь с ноги на ногу. Холодает.
- Я хочу знать всё.
- Что всё? - еще один вопрос как бы между прочим. Отстуствующий взгляд, гордая осанка.
- С вами, - правильно дала понять Олла ей свою мысль, о единстве и противоположности спаянных частей, то есть капель.
- Ооо... - и смех. Противный, надрывной как скуление.
- Я о серьезных вещах говорю, а ты смеешься! - возмутилась тут же деловая, не замечая в силу возраста и накала чувств, что за состояние этот на самом деле безумно дикий свист.
Внезапно вода остановилась, и пристольно-пристольно посмотрела девочке в глаза.
- Сколько тебе лет?
От неожиданности перемены тона и темы, тень ляпнула:
- Пятнадцать. То есть шестнадцать почти, а в чем дело?
- Пора мудреть, и взрослеть, - нежданно горько сказала вода и упорхнула в неизвестность.
Взрослеть? Что это значит?
Я свободна! Словно крылья за спиной,
Я свободна, быть самой собой!
Разговор с другими долгожданной ясности не внес. На неё либо смотрели, как на недопонимающую - и как такое можно не знать? - либо отворачивались и молча удалялись, считя это поведение, само собою разумеещимся. Син же в туже ночь куда-то исчез.
Тогда впервые наверно, пожалела что рядом нет тёти или матери. Образ которых, до сих пор стоял за спиной или перед глазами, стоило только о них подумать. Они тоже думали о ней, по крайней мере ей так казалось, когда особо взгрустнется, а рядом нет никого постороннего. Папа больше снился ночами, темными, неясными, иногда будто становясь ближе, или отдалялись, теряя яркость и ощущения покоя прикосновения к истокам. Советы которого облегчения не приносили...
И вот, ближе к шестнадцатилетию, Саша сама подошла к ней и заговорила о волнующем.
- Тебе не хватает общения, я права? - с непонятным оттенком грусти и радости в голосе. - Другого, общения, так?
Между ними как круги по воде, проходили воспонимания.
Кто о чем, но я чего-то не допонимаю...
Олла ответила, скоро, но напряженно.
- Мне не хватает участия. Простого человеческого доверия и честности, - подняла глаза к небу. До этого она сидела низко склонив голову к земле. - Которыми кстати, - её глаза зажглись гневным огнем, с маленькими искорками, - вы так хвастались. Но не к своим да? Я чужая? Так и скажите, ничему мы тебя не научим, зачем же я бегаю за вами всё это время? - гнев, крик, отчаянье понять и наконец, боль от слишком сильно сжатых губ.
- Мы тебя научим, - не дрогнула вода. - Но позже...
В мгновенье охватило отчаяние.
- Когда?
Прошла судорога боли, разгорячила, зажгла огонь внутри, испепелила остатки противоречий. Оставив после себя только пепел, едва тлевших воспониманий.
- Когда закончим с бандитами.
Ах, да.
- Но ты же еще не решила как с ними быть? - вгляд посветлел, стал более осмысленным и смелым.
- Не решила, - примиряюще опустилась рядом.
Подумала о родителях.
- Мама бы не сомневалась.
Переглянулись. Да, Пана рвалась вперед не смотря на последствия. Такие вещи, как угрызения совести, или невозможность что-то сделать, не остановили бы стремительно бьющийся метроном её сердца.
Саша слабо воспротивелась, шепотом признавшись.
- Потому я и не командую.
- Как и я?!
Предводительница недоуменно пожала плечами. Она знала, это правда. Дай волю, и не будет никаких вопросов, обновленных или нет. Даже небо не сможет противостоять напору и стемительности принятия и исполнения решений, этой еще юной особы.
А Олла словно выпрашивала разрешения, которое итак её. Смотрела вдаль, видела близ речки и свои и чужие руки. Крепко сжатые, с чуть шереховатой у ней, и гладкой (и это при жизни в лесу, с собиранием веток и ночевкой под открытым небом?) кожи соседки. Птицы пели приближаясь к людям, будто и не боясь ничего.
Я бы тоже хотела так.
И чуть позже; собственным голосом.
И буду!
- Я смогу, - смело начала.
- Знаю, - осадила, вроде как поддержав.
- Так дай мне.
- Нет.
Пауза, вдох через вдох, мысль через вдох.
- Почему?
- Кроме тебя, у меня есть еще другие люди.
- Ну и что, я не собираюсь никем рисковать.
Вскочила.
- Уверена? - лениво встала.
- Да, да.
Потянулась. Движения показались медленной пыткой. Ладони вместе, ладони раздельно - какая это мука смотреть и ждать решенья.
- Сколько тебе лет?
Этот вопрос мгновенно воспламенил в девушке забытые чувства.
- Панадеть была не сильно старше. - Отрицая саму возможность отвержения или недопонимания, железным голосом лидера и вождя.
- А опыта?
- Наберусь.
И снова пытка молчания, пытка приниятия решений.
- Хорошо. - Просто и быстро. - Но учти, это не на год и два. И во вторых, помни, - с вызовом, - наши особенности.
Оллу будто окрылили и забыли снять заслонки. Она повисла на шее сначала Саши, а затем и взявшегося словно из воздуха возлюбленного. Расцеловав в обе щеки, убежав в лес и снова возвратившись, подпрыгнула, поймала рукой ветку, загадала той желдание и отпустила. ветка с радостными "криками" отлетела, сбросив с согласием несколько разросшихся цветков - райская пока для всякого вида летучих.
- Я умываю руки, - как бы самой себе, под нос Саша, и чуть громче, при виде бурно взбирающейся по горке к ней птицы-феникс, с горящими глазами освещающими всё вокруг, - буду рядом!