Из уст в уста, тихим шёпотом, осторожно оглядываясь в поисках неведомого соглядатая, и не находя его, рассказывают Иштварскими вечерами одну страшную историю...
В дни Большой Войны, когда Брат восстал против Брата, когда отцы поднимали оружие против собственных сыновей, истово поддерживающих одного из Братьев, все и произошло.
Нестерпимый Свет заливал сиянием окровавленные трупы тех, кто когда-то был его семьей. Вокруг тел словно бы вилась мягкая молочная дымка, медленно, но неумолимо тающая.
Не уцелел никто. Отряд Светлых, по слухам орудовавший где-то неподалеку, оказался слишком близко от деревеньки. Светлые... Как после всего ими содеянного они еще могут называть себя так?
И ведь даже не пощадили двойной алтарь, посвященный обоим братьям, хотя бы ту же светлую его половину. Осколки черного и белого мрамора хаотично валялись вокруг бывшего места силы. Теперь - оскверненного.
Человек, стоящий на коленях на раскисшей от потёков крови земле, бережно держал в руках тело девушки. Невесты, не успевшей одеть ему на руку обручальное кольцо. Ее длинные волосы казались розовыми в ярких лучах Света. Если бы не обломанные ногти на руках, и россыпь синяков на ногах и теле, прикрываемая наполовину разорванным платьем, девушка могла бы сойти за спящую - настолько умиротворенным было сейчас ее лицо.
Когда последняя молочная искорка растворилась в стылом осеннем воздухе, где-то вдалеке прогремел гром, и со всех сторон, словно бы подгоняемые ветром, слетелись набрякшие дождем тучи. Осторожно опустив тело любимой на землю, человек поднял голову к небу. В его глазах разгоралась дикая ненависть. На Дебора - не уберег! На себя - не успел! На Светлых, всех - за содеянное!
Темное небо царило на месте прежнего солнца. В человеческой душе не осталось места для радости и улыбок. Глядя в оплакивающие его деревню небеса, мужчина тихо и яростно поклялся:
- Я буду мстить! И за каждого здесь погибшего я возьму тысячекратную цену. Они не уйдут от расплаты!
Небо согласно громыхнуло; дождь, словно сорвавшийся с привязи пес, забарабанил отчаянно по металлу доспехов, тонкой струйкой стекая по кровостоку меча, не успевшего в этот день испить крови. Сумрак укутывал тело человека в непроницаемый кокон...
Внезапная вспышка молнии, ударившей в воткнутый в землю отцовский клинок, видимо удачным ударом выбитого из родных рук, осветила разоренную местность, приводя мужчину в себя. Огромная окружность из тонкого серого пепла простиралась вокруг, словно бы Злот стер деревушку с лица земли одним мановением руки. Лишь клинок, в который попал небесный удар, составлял человеку компанию.
Осторожно протянув к нему руку, боясь обжечься в тонком синем пламени, пробегающем по инкрустирующим меч кристаллам, и поняв, что ожог все-таки не грозит, мужчина уверенней взялся за рукоять, и потянул будущего спутника к себе.
Тихонько проведя пальцами по странной вязи, бегущей по клинку, он тихо и проникновенно прошептал: