Пришла зима снежная, намело сугробов до пояса. Обычное, казалось бы, дело. Но после нескольких лет без снега и морозов каток в парке, ледянки и снеговики во дворах, лыжня на стадионе казались рождественской сказкой. И праздничное настроение прочно воцарилось в Городе уже с начала декабря после первых снегопадов. Бойко шла торговля на елочных базарах, в спортивных магазинах разобрали коньки и лыжи, лошадки, ослики и верблюды катали народ по парку в саночках и каретах, таксисты развозили веселую публику из переполненных ресторанов, фирмы-устроители праздников не справлялись с заказами на Дедов Морозов. Безработица отступила. Везде требовались продавцы, официанты, Деды Морозы, прокатчики спортинвентаря, дворники на уборку снега, рабочие на расчистку трамвайных путей...
Снег тихо падал, заглушая шумную радость. Снежинки медленно кружились, заглядывали в окна, в лица, сверкали в свете фонарей, любовались своим отражением в зеркалах витрин. И, казалось, человек тоже падал очень медленно, успевая заглядывать в окна высотки. Может быть, приземление в сугроб и расставание с жизнью и было шумным, но взрыв фейерверка был громче. А снег все падал и падал.
Бывший интеллигентный человек, инженер одного из бесчисленных НИИЧАВО, а ныне лифтер в высотном здании бывшего НИИ и дворник на прилегающей к зданию территории, Николай Васильевич, радовался зиме, как и все в Городе. Ежедневная уборка снега нравилась ему значительно больше бессмысленного разметания пыли. Кроме того, крутая лестница перед входом после каждого снегопада превращалась в опасный аттракцион, и дворник становился очень важной персоной, его вспоминали не реже двух раз в день (при восхождении на лестницу и при спуске), с ним не забывали здороваться, его благодарили, случалось - благодарность была материальной.
Вечером 24 декабря Николай Васильевич сбивал утрамбованный снег с парадного крыльца, бормоча старую песенку про старика с собакой: "А на дворе идет снежок, и скажет псу "Привет, дружок!" беззлобный дворник, дядя Костя-алкоголик". Про себя Николай Васильевич думал о том, что надо бы пройтись широким скребком по крыше цокольного этажа, которая одновременно была балконом с двух сторон здания. В углу этого балкона уже вырос высокий сугроб, и, деваться некуда, придется скидывать снег вниз. И делать это лучше сейчас, пока снег сухой и легкий. Очистив крыльцо, Николай Васильевич постоял, принимая благодарности уходящих по домам работников различных фирм и контор, занимающих двенадцать этажей бывшего НИИ. Потом занес в вестибюль рекламные штендеры, поболтал с вахтершей Ниной, совершил перед выключением лифта профилактический объезд снизу вверх и обратно. На трех или четырех этажах праздновали Рождество. Играла музыка, хлопали пробки шампанского, но все было в рамках. Предновогодний разгул только набирал обороты. На десятом этаже Николая Васильевича стали просить не отключать лифт еще пару часиков, он строго ответил: "Не положено", но обещал оставить свет на лестнице. Уходя домой, прежде чем спуститься по безупречно очищенному крыльцу, Николай Васильевич завернул на заснеженный балкон, окинул взглядом сугроб, почти добравшийся до перил ограждения, и стал подсчитывать достойный рублевый эквивалент усилий по перемещению этого сугроба с балкона на пустырь . Погрузившись в размышления о том, как убедить начальство в правильности своих расчетов, Николай Васильевич едва не налетел на Деда Мороза.
-Извините,- сказал Дед Мороз молодым голосом,- тут где-то парковка была...
-Это вам в подвал надо было спуститься, а теперь проще по лестнице пройти и направо вокруг здания,- подробно объяснил Николай Васильевич.
-И тебя, сынок! - развеселился Николай Васильевич вслед несуразному Деду в коротковатом красном балахоне и неподходяще легких черных туфлях. В хорошем настроении Николай Васильевич возвращался домой. А снег все падал и падал.
Утром лестница снова была завалена снегом. К началу рабочего дня Николай Васильевич расчистил узкую полосу по краю лестницы, дабы сотрудники, а особенно непосредственное начальство, увидев недоступную для восхождения крутую гору, лучше ценили его труд. Начальство, как и следовало ожидать, не прониклось, а, наоборот, попеняло. Зато ковыляющие на шпильках дамочки расщедрились на изрядный кусок торта, и Николай Васильевич с вахтершей Ниной пили чай до полного восхода солнца. После чего Николай Васильевич отправился скидывать снег с балкона, оставив лестницу заснеженным укором начальству. Работа спорилась. Помахивая лопатой, Николай Васильевич напевал: "Я рассказать вам не могу, как много меток на снегу. Их различать умеет каждая собака..." На этих словах под снегом обнаружилось крепко замерзшее тело, и Николай Васильевич пожалел, что у него-то собаки нет, и значит, откапывать находку придется без дружеской помощи. Однако сообразив, что гражданину под снегом спешить уже не нужно, Николай Васильевич пошел искать начальника хозчасти. Начальство приказало на балконе ничего не трогать, а лестницу срочно очистить, потому как "сейчас начнется".
И началось. Первым прибыл участковый Кудасов. Николай Васильевич с Кудасовым жил по соседству и не обиделся, когда участковый укоризненно спросил:
-Васильич, какого ты в этот сугроб полез? Новый Год на носу, мороз опять же, чего бы ему под снегом сделалось? Сколько он там лежит, еще бы полежал...
Николай Васильевич хотел было объяснить, что снег в угол балкона он стал сгребать только позавчера, значит, и лежать там ничего не могло. Но к зданию, "взрывая бразды" подкатил милицейский Ford, и участковый поспешил навстречу. По лестнице на балкон пробежали опера - один лет сорока, а другой совсем молодой пацан. За ними не спеша поднялся эксперт с чемоданчиком. Николай Васильевич скреб лестницу и вспоминал детективные сериалы. Если труп не криминальный, милиция вызовет машину из фирмы ритуальных услуг. А если есть признаки насильственной смерти, будут ждать следователя из прокуратуры. Следователь прибыла, когда оставалось очистить один пролет лестницы. А когда с последней ступенькой было покончено, прикатила труповозка. Николай Васильевич заключил, что следователь с опытом, с протоколом управилась быстро. Труповозка припарковалась у самого крыльца, хотя обычно на парковке было не протолкнуться, но по случаю многодневного снежного марафона машин стало заметно меньше. Водитель вытащил из машины носилки, огляделся и, увидев дворника, позвал:
-Старик,подмогни, а? Напарник отлучился на часок, а тут вызов. Да ты только нести поможешь, я все прикрою, глядеть не придется. Держи вот полтинник, пошли, делов-то на пару минут.
За пару минут, конечно, не управились. Все время, пока тащили носилки вниз по лестнице, перед глазами Николая Васильевича торчали из-под брезента башмаки с буковками KUOMA. Люди реагировали на процессию по-разному. Секретарь с четвертого этажа с пачкой писем пронеслась мимо, не обратив никакого внимания. Седой господин, не прекращая разговора по мобильнику, проводил взглядом. Трое молодых мужиков с двенадцатого этажа поднимались навстречу, переглянулись, двое сунули свои барсетки третьему и помогли дотащить носилки до машины. Водитель пожелал всем веселого рождества, и труповозка уехала. Один из помощников достал сигареты и. пока прикуривали, спросил у Николая Васильевича:
-Что это было?
-На балконе лежало, - ответил некурящий Николай Васильевич.
-Это типа замерз?- удивился парень.
Николай Васильевич представил себе, как человек в свитере бредет по заснеженной улице, взбирается по крутой лестнице, проходит мимо ярко освещенного входа в здание на темный засыпанный снегом балкон, находит в тупике сугроб, в котором и остается замерзать. Он собрался объяснить, насколько маловероятно предположение о том, что человек пришел и замерз, но у собеседника зазвонил телефон, и тот, враз потеряв интерес к истории дворника, побежал догонять своих, громко крича в трубку, что "он почти на месте". А Николай Васильевич собрал свои скребки и лопаты и пошел в тепло. Вахтерша Нина показывала оперу журнал, куда записывали данные посетителей, больше в холле никого не было. Николай Васильевич сложил инструмент в подсобку, аккуратно повесил на вешалку бушлат и ушанку и пошел проверить, не застрял ли кто в одной из трех кабин лифта. Механизм был старый, в нем постоянно что-нибудь ломалось, и скучать Николаю Васильевичу не приходилось. Он вошел в кабину и уже собрался нажать кнопку верхнего этажа, когда от входа закричали "Подождите!". Две девчонки с восьмого этажа возмущались, что вахтерша требует пропуск: "Утром показывали! Что, уже и на обед выйти нельзя!". Опер что-то сказал (Николай Васильевич не услышал), Нина махнула рукой, и девчонки побежали к лифту, без умолку болтая о всякой ерунде. "Спасибо, что подождали!- бросили Николаю Васильевичу и продолжали свою трескотню: "Конечно, уги - это супер! Вот куому в офис не наденешь, а когда целый день гоняют из одного филиала в другой, приходится все время переобуваться, на каблуках по снегу не пройдешь, а машины не дают, на своей что ли по такой погоде...". Николай Васильевич деликатно кашлянул и спросил: "А что такое уги?" Девчонки оказались не вредные, не зафыркали, но объяснили непонятно:
-Уги - это гламурные валенки.
-Ага. А куома - не гламурные? Или не валенки? - уточнил Николай Васильевич. Но лифт остановился на восьмом этаже, и девушки убежали.
На десятом этаже средний из трех лифтов, нервно вздрагивая, безуспешно пытался закрыться и уехать. На площадке скопился народ. Все ругались, но ловить лифт на другой этаж никто не шел. Приезду лифтера обрадовались. Устав ругать изношенную технику, переключились на обсуждение вчерашнего корпоратива. Николай Васильевич, пока устранял неисправность, узнал, что гуляли не хуже, чем в прошлом году в ресторане, что пироги и салаты привезли в срок, что Дед Мороз был прикольный, такого можно бы детям домой пригласить, надо было вчера записать телефончик, а то через фирму дороговато, хотя "Мир развлечений" фирма хорошая, и если премию дадут, как обещали, то можно и через фирму, лучше уж Дед Мороз, чем всякие саблезубые белки...
На одиннадцатый этаж привезли детские подарки. Двери кабины заблокировали, чтобы без помех вынести коробки, а разблокировать не смогли. Здесь Николай Васильевич задержался недолго, узнал про жуткий холод в кабинетах, несмотря на заколоченные насмерть окна. Замену старых окон на стеклопакеты в здании начали с нижних этажей, дошли до шестого. Все, кто выше, мерзли и жутко завидовали нижним соседям.
На двенадцатом этаже все было в порядке. Здесь размещалась солидная компания, всегда была тишина, курить сотрудники ходили только на открытую площадку пожарной лестницы, возле лифта не дымили. Николай Васильевич перекинулся парой слов со скучающим охранником и спустился в подвал, где была автостоянка для сотрудников и постоянных клиентов. Охранники стоянки бурно обсуждали приход милиции, но находка в сугробе их не интересовала. "У нас тут порядок и учет, чужих машин не бывает, все только оплаченные. На халяву никто не встанет." В этом Николай Васильевич и не сомневался.
В кафе на первом этаже, куда Николай Васильевич пришел разогреть в микроволновке принесенный из дома обед, маялся, глядя голодными глазами на цены, младший оперативник. Увести его в подсобку к спрятанному от пожарников чайнику не составило труда. Съев котлету с гречкой, оперативник рассказал, что его зовут Саша, что он вообще-то еще курсант юридической Академии (в прошлом - школы милиции), а в райотделе на практике, ему поручено обойти все верхние этажи, чтобы узнать, может где есть потерявшиеся, потому что труп в сугроб , скорее всего, выпал из окна, а все чужие из здания ушли, это в журнале на вахте русским по белому записано. Лицо упавшего для опознания непригодно, в карманах у него ничего нет, даже мобильника. Саша обошел все офисы, но нигде не нашлось оставшейся без хозяина верхней одежды или мобильника, люди все на месте, всем некогда, и никто ни про кого ничего не знает. Выпив большую кружку крепкого чая, Саша долго благодарил за обед и за то, что Николай Васильевич его выслушал. "А то меня никто не слушает, все только командуют." Николай Васильевич кивнул с пониманием и хотел сказать, что его тоже не слушают. Еще он хотел обсудить всякие нестыковки. Вроде легкого свитера, но теплых финских валенок на парне в сугробе, тогда как Дед Мороз разгуливает в офисных туфлях. И зачем чужой Дед Мороз ищет стоянку для машин сотрудников? И еще Николай Васильевич мог бы сказать, что старые окна, которые пока стоят на верхних этажах, не открываются, потому что забиты намертво после того, как от выпавшей рамы сильно пострадала машина на парковке. И что упасть можно только с площадки пожарной лестницы. И что все площадки доверху засыпаны снегом. Потому что сотрудники недисциплинированно курят у лифта. И только на двенадцатом этаже площадка содержится в идеальном порядке. И только на двенадцатом этаже работает человек, который ездит на Mitsubishi Pagero. Ну вот так получилось, что на всю высотку такая машина одна. А в "Мире развлечений", где сотрудники с десятого этажа хотели найти вчерашнего Деда Мороза, сказали, что тот, кто сдавал вечером костюм Деда Мороза, приехал именно на Митсубиси, и при такой тачке мог бы не отбирать заработок у тех, кому он нужнее. Много чего еще мог бы сказать Николай Васильевич, но Саша торопился в райотдел, и Николай Васильевич не стал его задерживать. В милиции умные люди работают, может и узнают, что за причина была так обойтись с Дедом Морозом.
Николай Васильевич возвращался домой по глубокому снегу. На катке в парке играла музыка. Взлетали разноцветные фейерверки. На дорогах ворчали снегоуборочные машины. В голове вертелась старая песенка "Старик себе заварит черный кофий, чтоб справиться с проблемой мировою, а пес себе без всяких философий завалится на лапы головою" Николай Васильевич не помнил, кто сочинил песенку, и собаки у него не было. Но кофе дома был. И коньячок тоже. А снег все падал и падал.