Несколько километров мглы, пирамиды и паровоз Монстр, Макса Эханика в соавторстве со Сфинкским (Альфа-версия, ужасы невроза", Вторая глава "Вокзала странников"
Несколько километров мглы, пирамиды и паровоз Монстр, Макса Эханика в соавторстве со Сфинкским (Альфа-версия, ужасы невроза", Вторая глава "Вокзала странников")
Мир вокруг растаял в вязкую серую массу, где всё реальное растворялось, словно мел на мокром асфальте. Я сделал несколько шагов - неуверенных, как будто воздух под ногами мог провалиться. Было чувство, что я не иду, а участвую в сомнительном эксперименте на выживание. Любой страх прям, но этот врезался в сознание, как ржавый нож в плоть, напоминая, что я, видимо, выбрал не тот день для прогулки. Это не просто тревога. Это ощущение бездны внутри самого себя, в которой явно не предусмотрен выход.
Остановившись, я почувствовал, как конечности налились свинцовой тяжестью. Всё тело протестовало против дальнейшего движения. Что-то неподвижное, но живое тянуло меня вниз, словно пытаясь окончательно убедить, что стоять здесь гораздо разумнее, чем идти вперёд. Закрыв глаза, я задержал дыхание. Звук, воздух, даже время исчезли. Тишина вокруг была густой, как застоявшаяся вода в заброшенном колодце, и в ней громыхало моё сердце - так громко, что я невольно подумал: "А если это не только моё сердце?".
Мысли нашёптывали: нельзя здесь оставаться. Это место враждебно. Здесь ты - лишний.
Иди. Только иди.
Когда я открыл глаза, туман остался неподвижным, но обрёл странную плотность. Казалось, он двигался в такт моим шагам, будто издевался. Боль в голове усилилась, как будто кто-то методично завинчивал в череп ржавый болт. Я скрипнул зубами. "Ну конечно, это место просто обожает драму". Воздух был вязким, как осенний гнилой туман, а моё собственное дыхание предательски хрипело, выдавая все внутренние страхи.
Мгла не просто окружала, она следила. Я почувствовал это в самой глубине себя. Подобно зверю, я схватил фонарик. Конечно, в этот момент я больше всего походил на героя третьесортного ужастика, но пусть хоть символический свет был со мной. Я обратился к Богу, хотя знал: в таких местах молитвы тонут быстрее, чем я успеваю их закончить.
Я двинулся вперёд, шаг за шагом, стараясь не думать о том, насколько это глупо. Свет фонарика выхватывал полоски земли, но мгла тут же поглощала их, как только я проходил мимо. Это был не просто страх. Это был инстинкт, древний и острый, как обнажённый нерв, который орал: "Ты вляпался".
Деревья, обрамлявшие дорогу, напоминали странных существ. Их корявые стволы были покрыты мхом и выглядели так, словно замерли в момент своего последнего крика. Даже они, кажется, пытались предупредить меня. Всё вокруг источало ощущение разложения: листья, почва, даже воздух. Я усмехнулся: "Это просто слегка запущенный лес. Ну, или же вход в преисподнюю. Одно из двух".
Я шёл, цепляясь за малейшую логику. Но даже она начала предавать меня. Сизые валуны, поросшие корнями, были сложены в странные пирамиды, будто кто-то оставил их здесь в насмешку. Найденная кирка внезапно стала утешением. "Ну вот, теперь я вооружён. Почти герой". Её вес в руке давал ощущение контроля, хотя бы на несколько шагов вперёд.
Фонарик прорезал мглу, но свет тут же умирал. Вокруг попадались следы чужого прошлого: старый чемодан с истлевшими платьями вызвал тошноту. Это не просто вещи. Это чьи-то останки, застывшие здесь, как следы, которые я тоже могу оставить. "Чудесно. Теперь у нас хоррор с реквизитом".
Впереди туман начал светиться грязно-жёлтым, болезненным светом. Боль вспыхнула в правом глазу, словно я смотрел не своими глазами, а чужими, которым этот мир был знаком лучше, чем мне. Пространство вокруг задрожало, как будто само время здесь распадалось. Я закричал. Почему? От боли? От страха? Или просто потому, что мне хотелось прервать этот абсурд?
Когда я вырвался из этого безумия, воздух снова стал свежим. Луна висела высоко, осветив заброшенные рельсы. На вершине насыпи я увидел тоннель. Его зев чёрнел, обещая что-то необъяснимое. "Ну что ж, по крайней мере, мои прогулки точно запоминаются".
Внутри тоннеля было холодно и пахло сыростью. Я шёл по шпалам, пока не наткнулся на паровоз. Этот монстр, массивный и чёрный, казался больше, чем просто машиной. Он жил. Его металл сохранял тепло, как будто он только что замолчал, но готов был ожить в любой момент.
Когда я вышел из тоннеля, передо мной открылась станция. Она не была мёртвой. Свет лился из окон, но он был неправильным, слишком ярким, слишком чужим. Табличка над входом гласила: "Междумiрск". Буквы выглядели так, будто их вырезали не человеческие руки.
Я застыл, понимая, что сделал шаг туда, откуда возврата больше не будет. "Ну что ж, кажется, я официально попал".