-а мёртвая мышь в кармане гниёт, а мёртвая мышь гниёт в кармане
тёмноту Тройцкого, маленького пристанционного посёлка разрывают мои истошные вопли.
деревянные домики то появляются из утреннего тумана то исчезают, в его густых хлопьях.
от переизбытка спирта в организме кажется что я смотрю в качающийся экран по бокам которого проскакивают фиолетово красные полосы, хочется кричать и я не сдерживаюсь
- я вас всех ненавижу ублюдки!
-завали ебало
навстречу идёт мужик с сумкой, под фуфайкой видны мощные плечи, килограммов сто не меньше, здоровый мясистый нос торчащий из под шапки вот и всё его лицо.
- сдохни гандон
я бросаю свои 60 хилых килограммов вперёд и вцепляюсь ему в голову.
"И теперь никто никого не найдет"
давлю и давлю большими пальцами в глаза, он мерзко голосит и падает на четвереньки.
"Ведь я не оставляю следов на свежем снегу"
колено с хрустом попадает ему прямо в нос. я отпускаю глаза и начинаю пинать его и беспорядочно молотить руками.
"Меня давно бы уж зарыли в снег. Меня давно бы уж загнали в яму"
вырываю из ближайшего забора доску и бью по голове по спине, не глядя вскидываю и опуская, пока не сбивается дыхание.
"Меня давно бы уж нашли по следу. Но я не оставляю следов на свежем снегу"
песня в голове обрывается, меня выворачивает на траву, я хватаюсь за забор и раздираю руку болтающейся сверху колючей проволокой.
"Как ёбаный Щорс" - приходит мысль, откуда то издалека, кровь капает по руке скользит по пальцам и оставляет следы на траве.
В голове становится ясно или просто рассвет, наконец, то настал, глупо умереть в шестнадцать лет от потери крови, но видимо придётся.
Приваливаюсь к калитке, стягиваю руку ремнём, но жизнь все равно сочится из меня. Какая смешная смерть я хочу засмеяться, но из горла вырывается булькающий хрип. Мир вокруг затуманивается, кажется, что голову замотали серой плёнкой. Над лесом начинает разгораться заря.
- Что милок, порезался?
хочется ответить, челюсти беззвучно шевелятся.
Маленькая сухонькая старушка разглядывает меня наклоняя голову. Всё расплывается, но я вижу синенький старый плащик, чёрные галоши из которых выглядывают вязаные носки и платок закрывающий большую часть головы. Под лицом, с тонкими чертами, он завязан в узелок.
Бабка разглядывает меня выцветшими синими глазами, подходит, тыкает пальцем в рану и что то шепчет. Кровь, я чувствую как она остановилась. последние капли падают с пальцев и коричневая корочка начинает засыхать. Сбрасываю ремень разглядываю рану, она на месте, глубокая и рваная, но кровь отказывается выбегать. Я оглядываюсь, вокруг только туман и низенькие избушки.
Голова кружится всю дорогу. Вползаю в барак, на ощупь открываю свою комнату. Словно верлюд пью и пью из бачка воду падаю на рассохшийся диван и проваливаюсь в темноту.
Голова, как чугунная когда я поворачиваю её из стороны в сторону кажется что кто то невидимый пинает мозг рождая вспышки боли.
- Какого хрена?
У кровати лыбится Ванька, он протягивает мне пиво.
Глотаю раз другой, голову начинает отпускать и выдохнув я поднимаюсь и сажусь на стул. У меня в комнате размером три на четыре только тумбочка, на которой стоит электрочайник, бачок под ним, маленький колченогий стол, диван и два вытертых до дыр стула.
- Вано ты нахрен припёрся, но за пиво спасибо.
и я хлопаю брата по плечу.
- В шараге не было решил зайти, думал ты с тёлками зависаешь.
- Не до тёлок сегодня пошли надо кое что сделать.
Пинаю высокую деревянную дверь и оказываюсь на улице. Пока мы идём черз пустырь погрузившись с головой в горький запах полыни я рассказываю вчерашнюю историю. Брат хмыкает, но увидев руку чешет в затылке.
Вот и первые домики я стучусь в калитку
в палисадник из окна высовывается лохматая голова.
-кого надо?
-не подскажете где тут у вас колдунья живёт
-нет тут таких
хлопает форточка, стучаться бесполезно больше ничего не скажут
домов через 6-7 я начал терять терпение, а Вано исчез по своим делам, какого они себя так ведут. Мысль заработала, посёлок старый живут кержаки, ну так я тоже кержак, зайдём с другой стороны.
В следующем доме дверь открыла маленькая сморщенная старушка в сером платке.
-Доброва здоровья, часовенные мы
я быстро крещусь двумя пальцами и меня сразу пропускают в дом.
усаживаемся на маленькой кухоньке, маленькая она потому что почти всю площадь занимает огромная русская печь. столик с яркой скатеркой, газовая плита и всего несколько тарелок и кружек в сушке на стене.
-ой милок куда путь держишь? устал так ты садись. может перекусишь чего?
-спасибо бабушка
старушка довольно улыбается, а я продолжаю
-поранился я тут на днях думал помру, а мне старушка помогла я сдуру и не поблагодарил, а надо бы
-так это наверно Егоровна, колдовка
и моя собеседница неистово крестится
-ох и соседка у меня я видишь и банки закрываю и отче наш читаю, а все равно боязно.
Оглядевшись, я заметил на подоконнике ряд банок видимо с кипяченой водой, крест - накрест сверху лежали щепочки.
-спасибо, пойду, поблагодарю, а уж ведьма или нет второй вопрос, за хорошее дело благодарность должна быть.
Бабушка кивает и провожает меня до ворот. Уже выходя, замечаю что под крышей бани, которая прислонилась к дому лежит распахнутый гроб.
Улыбаюсь, вот уж действительно примета кержака, гроб в доме или рядом с домом, чтобы уйти достойно значит.
Всегда быть готовым умереть, я уже и забывать начал, что всегда надо быть готовым умереть.
Дом чуть выше, чем у соседей чуть более яркой краской покрашен, если приглядеться сразу заметно, а я проглядел, обидно, но запомним на будущее.
С интересом разглядываю бревна, где то тут бревно вставлено без креплений, поверие есть выбьешь такое и ведьме конец. Рассмотреть не удалось, и я начал стучаться.
Прошло минут пять, и из калитки выскочила девушка лет пятнадцати в простом розовом платьишке тряхнув кудряшками и улыбнувшись, она проскочила мимо и унеслась по тротуару.
В крытом дворике стояла вчерашняя знакомая всё так же в косынке и галошах, только плащ занял место на вешалке, а вместо него красовался потёртый синий халат в огромных красных маках.
-Спасибо, - зашел выразить благодарность.
-Ничего ничего заходи посмотрим твою руку.
Поднимаюсь по высоким крашеным в кирпичный цвет ступенькам
посередине комнаты с голладнкой стоит столик, и никаких хрустальных шаров и чучел кошек и филинов. хозяйка щурится как будто прочитала мои мысли. Роняю своё тело на стул, и закатываю рукав. Семёновна, как она представилась водит и шепчет, скатывает рукав и наливает нам чая.
-Завтра заживёт.
-Я что-нибудь должен?
-Пока нет, но я то знаю что ты не рану показать пришел.
Выкладываю ручку и тетрадь.
-Записать можно, что вы говорите, понять хочу, как это работает.
-Да это тебе не радио
подмигивает Семёновна
-А откуда...
-Вижу и ты видеть сможешь если лениться не будешь
и кинув пряник в рот, она принялась его энергично грызть.
-Садись, записывай, только научить я тебя не многому могу только раны заговаривать да бородавки убирать, но придётся тебе дрова расколоть и на пользу пойдёт и мне помощь.
Следующие несколько дней мне приходилось вставать рано утром прокалывать волдыри и заклеив их пластырем ковылять к Семёновне и колоть дрова тяжелым колуном. Когда я совсем выбивался из сил, она выносила мне холодного квасу и звала за стол. Дрожащими руками я кое как записывал заговоры, на кровь, на рану, на увечье, они попадали в тетрадку и застывали нелепыми словами.
В последний день ведунья дала мне только листок
-Ты настырный далеко пойдешь дальше нас всех, съезди к ней она сглазом и порчей владеет, у нас у всех только что то одно хорошо получается потому и дружба между нами, а вражды нет.
Я устало поблагодарил и поплёлся в барак.
По-моему это херня, по-моему, это полная херня, я привалился к спинке дивана и глотнул пива. Прочитал ещё раз и хмыкнул, вот какого тут везде про остров Буян, один Буян, наверное, в курсе.
-Да хрен с ним
Говорю в слух и залпом выпиваю пиво. Достаю йод, вату и немного бинта, аптечка надо сказать не хухры мухры в хозяйстве пригодилась. Отвертка, которой я обычно починяю радио тщательно дезинфицируется зажигалкой. Ебать мне кажется страшно. Да какого хера я хватаю отвёртку левой рукой и устанавливаю на табурете. Рассматриваю жало. Хорошо, что не крестовая, смеюсь тупой мысли и ударяю правой рукой сверху. Я ржу и не могу остановиться, почему то отвертка торчащая из руки породила взрыв смеха.
-Открутил бля
Вращаю в ране и снова катаюсь от смеха.
Всё беру себя в руки плотно сжимаю рот и хотя из него время от времени прорываются смешки, я считаю что готов и тяну отвёртку из раны. Кровь брызгает, а потом начинает неторопливо течь.
-То что надо, я удобно располагаю тетрадку и начинаю водить пальцем по ране и зачитывать текст стараясь не ржать.
.... Кровь перестаёт идти....
Не знаю как описать моё состояние даже когда мне первый раз дали я так не радовался, даже обожравшись таблетками я не был так щастлив.
-Ебать я король мира.
-Вертел я вас всех на отвёртке
сгребаю медикаменты обратно в аптечку и достаю пиво надо отметить и заняться рацией.
Пока греется паяльник я бережно извлекаю из бумаги новую лампу. Она чем-то напоминает медузу такая же гладкая и грациозная только ножки подкачали. Распаиваю старую и бросаю в мусор, новая горделиво занимает её место. Мне кажется или приём стал действительно лучше.
Слушаю эфир, как обычно ругаются хохлы, переключаюсь на милицейскую волну, перехожу на пиратскую и пообщавшись со знакомым из Тюмени, отключаю. Тщательно пакую тетрадку и засыпаю прямо в одежде.
Хмурое утро перед шарагой на постаменте стоит трактор, у нас шутят что это статуя первого директора. Прохожу мимо него вваливаюсь в аудиторию и растекаюсь по стулу. Как же хочется спать! Лектор читает и читает его голос похож на шум прибоя и мне приходится периодически трясти головой или щипать себя, что бы не вырубиться. Ну, их эти лекции я перекидываю сумку за спину и после первой пары направляюсь по адресу, который мне дала Семёновна.
-Здравствуй, заходи
-Я от... Семёновны
Неудобно, что не узнал имя, но делать нечего произношу, как есть.
Старушка совсем не похожа на колдунью тем более на специалистку по сглазу и порче. Круглое доброе лицо всё в морщинах и напоминает печеное яблока, губы улыбаются, но глаза смотрят пронзительно совсем не по стариковски. Увидев котёл на газовом отоплении, я облегченно вздохнул. Хозяйка рассмеялось.
- Молодец настроение поднял, а то я с утра, что то замоталась. Видно устал от дровишек?
- Не то слово демонстрирую руки, и она снова смеётся.
- Вижу, вижу поэтому мне просто яблок принесешь, Клавдия меня звать можешь.
Вот так и началось моё обучение. Сначала мне показали колдовскую печку, печка такая что колдун только себе построить может. В деревнях таких печек нет, там каналов в печке много чтобы одним поленом комнату прогреть. В эту заглянул и не поверил, видно небо, такую топи не топи, а толку нету. - Это чтобы колдовство сразу работало
- И как оно работает?
- Увидишь, увидишь торопыга.
До самого вечера я записывал и выслушивал рецепты, объяснить, почему это работает Клавдия не могла. Наевшись жирного борща, я засобирался домой. - Рано собираешься, сегодня на кладбище идём, как раз сегодня одного похоронили. Нет сказать, что я ничего не боюсь нельзя, но к кладбищам относился спокойно, а чего мёртвые не кусаются. Ночь открыла, какой то глубинный подсознательный страх. Луна с трудом пробивалась из за туч и еле освещала ограду кладбища. за ней начинались ряды крестов и редкие деревья. Ветер пробираясь через могилы шуршал травой изредка заставляя деревья противно поскрипывать. Хорошо, что с краю могилка, лезть, в глубь было бы страшновато. Маленькая сторожка смотрителя кладбища светила оконцем, я подкрался и заглянул внутрь. За столом, а точнее на столе лежал сторож, он безвольно уронил голову, сжимая в руке гранёный стакан.
Мы открываем калитку и сворачиваем влево шагов тридцать-тридцать пять и я вижу могилу. Она желтая ещё не обложенная дёрном. Трогаю песок неприятно влажный, крупные песчинки царапают пальцы, пока я нагребаю его в пакет. Кое как разравниваю угол и выдохнув смотрю на Клавдию. Она уже заполнила пакет и что то прячет под венки. Наконец хлопаю калиткой.
Невзрачная деревяшка, но когда я закрыл ей вход, сразу стало легче. Не буду описывать следующие несколько дней, скажу только, что я отъелся на пирогах и в конец забил на учебу. Днём я записывал и даже зарисовывал действия колдовки, а ночью слушал рацию. Хорошо, что наступили каникулы иначе меня бы выгнали из технаря. Повезло, что часть предметов удалось сдать, и с двумя долгами я устремился в лето.
Кое как мы с братьями посадили картошку и целую неделю после этого предавались разгулу. Потом кочуя от деревни к деревне, от знахарки к знахарке я и не заметил, как выросла моя тетрадка. После постройки во дворе колдовской печки соседи начали сходить с ума. Кидаю в топку осиновых веточек и глядя в книжку шепчу, медленно выдуваю последние слова в огонь и бегу к калитке. Укрывшись в палисаднике терпеливо жду. Проходит десять минут и из окна дома напротив вылетает табуретка. Смеюсь в кулак и отползаю обратно, весёлый день обеспечен.
На следующий день в четыре утра сон прервал яростный звон будильника, пока он не переполошил домашних я придавил его рукой. Деревня вымерла, лишь облезлый черный кот сидящий на заборе стал свидетелем моей перебежки на другую сторону улицы. Я уже у калитки, ищу щель в столбе, потолще вставляю туда гвоздь, в самый раз, входит по шляпку, ещё два в землю у входа. Можно досыпать. Просыпаюсь только в обед, быстро сметаю со стола холодную кашу и яйцо. На ходу выпиваю чай. Во дворе мать кормит кур.
- Вот ведь какое горе, Егорка наш сосед сегодня в сенях ногу сломал, да так сильно, недавно только привезли из больницы.
Сажусь на ступеньки и перевариваю случившееся, я конечно верил, но гнал от себя мысли боялся признаться даже самому себе что управляю чем то настолько чуждым нашему миру. Наверное, пещерный человек получивший доступ к спутниковому оружию, был так же удивлён, когда луч из космоса сжег пещеру его врага.
Минут пятнадцать я сидел глядя перед собой, потом прошел в комнату и выгнав от туда брата начал анализировать заговоры и ритуалы.
Я потратил весь день и половину ночь, когда надо моему упорству нет предела, сравнивал анализировал и так ничего и не нашел. То что оно работает я знал точно, но как и почему даже догадок на этот счёт не было.
Решив передохнуть и собраться с мыслями, я включил рацию, волна за волной и на всех молчание, кидаю взгляд на будильник. Конечно четыре утра даже фанатичные радиолюбители спят, а что если попробовать на двадцатке, в Германии ещё вечер и может удастся пробиться и обсудить с фрицами что-нибудь. По крайней мере крикнуть хенде хох и посмеяться. Вращаю ручку и слышу кто то чарующе поёт, иногда песня прерывается декламацией, но это так естественно и прекрасно. Вдруг всё замолкает и голос на чистейшем русском говорит.
- Здесь Икс, кто на связи?
Пиратский позывной на двадцатке, удивительно, но я называю свой
- Игрок на связи, как слышишь меня приём
- Принимаю на 59
отличный приём с танковой Р-123М.
- Игрок я всегда на этой волне, завтра иди в библиотеку второй ряд, вторая полка предпоследняя книга для тебя, как слышишь меня приём.
- Слышу отлично, а в какую библиотеку?
Решил подколоть немца, пускай не разводит честных людей
- В Зональную на Ленина 2, ту что напротив ДК
Откуда он знает? Слишком много вопросов для ночи, решив не психовать жму тангетку.
- Понял тебя, понял 73 пока
- 73 до связи
на секунду снова зазвучало, неземное и эфир смолк.