Аннотация: о власти и ненависти к людям портящих человека...
Генеральный директор.
"Все события и факты вымышленные.
Совпадения с реальными людьми случайны."
Длиннохвостая ворона сплетала из корявых веток то, что люди называют "гнездом". Вопреки неотступающей зиме, сугробам по колено и ежедневным снегопадам. Скоро время придет рожать, и ей было наплевать на все. Даже на то, что свой нехитрый дом она слепила прямо на дереве, под которым стояла блестящая хромовыми дугами дорогущая машина генерального директора "Горгаза". Она сделала очередной круг за строительным материалом. Сделала низкий вираж прямо перед окнами учреждения, с любознательностью рассматривая в полете происходящее за стеклом. Она увидела сердитого человека в черном костюме ковыряющегося в носу. Это был генеральный директор, Виктор Алексеевич Антрекот.
Генеральному директору хотелось излить душу. Это острое неловкое желание вдруг снова возникло. Последний раз такое было семь лет назад. Это был не тот случай, когда хочется уткнутся в "мамкину юбку" после разбитого стекла в школе. Это не похоже на жалобы жене о сложностях работы директором. Это было какое-то мерзкое и неприятное ощущение, избавления от которого не находилось. Виктор Алексеевич почесал за ухом. Откинулся на спинку мягкого кожаного кресла на колесиках. Потянулся, закинув за голову руки.
"Что-то не так. Как-то уж совсем тревожно и тошно. Наверно это все понедельник виноват. Опять это ненавистное совещание в исполкоме. Опять строить из себя незаменимого жесткого профессионала. Опять опускать глаза вниз, рассматривать свои ботинки. Надоело. И еще вороны эти надоели. Летают. Управы на них нету. Хотя это вроде сорока пролетала. Да ну их всех. Ни выходных, ни проходных. К любовнице некогда заехать."
Виктор Алексеевич снял левый лакированный ботинок. Поправил сбившийся на пятке носок. Уверенности в организме не прибавлялось. Ту же процедуру он проделал и с правой ногой. Обулся. Почесал левую ноздрю. Затем решил снова поковыряться в носу. Высморкался. Все равно его никто не видит.
"Чем бы угодить мэру? В перерыве намекнуть на баню? Пригласить на охоту? Так ведь зима...А может зайти с тылу? Его рыженькая секретарша. Она, по-моему, любит белый шоколад. Где он находит таких красоток? Наверняка из модельного агентства. Моя Тамарка не такая длинноногая. Может заменить?"
-Зайдите ко мне,- настраивая свой голос как по камертону на серьезно-суровые нотки сообщил в селектор Виктор Алексеевич.
Через пять секунд на пороге стояла секретарша Тамара. На ее лице легкой тенью как неловкое недоразумение скользнула улыбка.
-Доброе утро, Виктор Алексеевич! Вызывали?
"Врешь ты все. Никакое оно не доброе. Кофточку вон опять напялила новую. Надеешься на что-то. И боишься. Правильно. Меня бояться надо. Не зря Георгич учил :"На то и щука, чтобы карась не дремал". Улыбается, как дура... Нет, точно, поменяю я тебя на молоденькую. Чем я мэра хуже?"
-Что с приказами?
-Уже распечатали. Списки премий и лишений проверены.
-Болотец и его отдел наказаны?
-Нет. Вы же сами говорили, что разберетесь.- Захлопала ресницами Тамара. Осталось только успеть подготовиться, чтобы первые раскаты "грома" не застали врасплох.
-Где Болотец? Ко мне!- директор перешел на крик.
Секретарша съежилась, словно ее голую выставили на мороз и облили водой из крана. Сколько раз она не настраивала себя на спокойствие и позитив, ей так и не получалось себя сдерживать.
"Опять орет идиот. Поскорей бы свалил на свое совещание. Надо плюнуть ему в кофе."
-Болотцев у себя, Виктор Алексеевич.
-Почему у себя?! Почему не в приемной?
-Счас вызовем!
-И это... сделай кофе.
Секретарша исчезла за дверью оставив шлейф цветочного парфюма. Через минуту горячий напиток влился внутрь.
"Распустились совсем! За что Вам государство деньги платит? И кофе какой-то поганый. Дешевка."
Виктор Алексеевич поправил узел галстука, открыл позолоченную тетрадь-ежедневник и сделал историческую запись:
"Понедельник. Двадцать седьмое февраля. Не забыть про прием посетителей по Личн. вопросам с 17.30 до 19.00
Жене -подарок. Купить белый шоколад."
Следующий пункт набрался как бы сам собою. Касался он Болотцева и его службы: "Разобраться с З. Премия -100%. Аварийку -"на уши.""
Шумно захлопнулась тетрадь. Директор поерзал в кресле, ища удобную позу. Почесал поясницу. Болотцева все не было.
" Совсем обнаглел, щегол! Разговаривать со мной на равных при рабочих. Права качать задумал! Защищать этих уродов - рабочий пролетарий. Таких независимых надо давить, прессовать. Тоже мне начальник аварийной службы! Пацан сопливый! Меня учить вздумал. Ты же винтик. Шестеренка, которую мне ничего не стоит убрать и растоптать. Ты у меня в ногах валяться будешь! Умолять будешь оставить на должности. Работой сейчас не разбрасываются. Все на контрактах. Чудная затея с этими контрактами. Мне на руку.
И никакой Михал Михалыч из профсоюза тебе не поможет. Пыли в глаза понапускает как обычно. Руками поразводит. Умеет ведь, змей, говорить красиво. Потому и продержался на посту всю свою сознательную со времен советских. Потому что умеет угодить и барина чтит. Я здесь царь и бог!"
От таких мыслей Виктору Алексеичу стало как-то спокойнее.
"Все-таки здорово быть директором! Смотреть свысока на всю эту одноликую массу опускающую глаза под моим генеральским взглядом. Нет, я точно на своем месте. Ну подумаешь, что за прошедший год было уволено 150 человек из тысячи. Ничего. Людей у нас хватает. Слава богу, безработных много. Зато останутся самые послушные и тихие. Пусть меня не любят, зато трясутся. Знали бы вы, сволочи, как мне давалось это кресло. Пройти путь от простого сварщика до Генерального директора многотысячного коллектива... Что-то я мыслить даже стал как-то официально. Наверно газет начитался. Как там в "Собачьем сердце"? "Не читайте на голодный желудок свежую прессу". Так вроде?"
-Тамара! Еще кофе! Где этот?- прозвучали грозные звуки из динамика селектора на столе приемной.
-Я разговаривала с ним две минуты назад. Он на плановой летучке в аварийке. Понедельник ведь, Виктор Алексеевич...
-Вы что не поняли приказа?! Уволю б...!!!- перестал контролировать речь директор.
Тамара опять обиженно захлопала ресницами. Заразный вирус страха лихорадочно заметался в ее голове и застрял во взгляде, беспомощном и жалком.
Не дождавшись противного кофе, он вышел из кабинета уверенной походкой хозяина, широко расставляя ноги в стороны. Встречающиеся на пути, учтиво кланялись. Мужчины в пиджаках жали его руку. Шагал уверенно, набычась. На лице нечто среднее между пренебрежением и суровостью Шварценегера. Некоторым он неохотно кивал в ответ. Были и такие, которых он совсем, вроде и не замечал. К таким людям относились вахтеры и уборщицы. Их он недолюбливал. Два пролета по лестнице с "евроремонтом" он чувствовал себя уверенно. Здесь, за территорией кабинета с большим портретом, он важнее и выше всех. Пешки его не интересовали.
Директор ступил на территорию проходной. Прокашлялся, надеясь выйти на нужный тон управленца. Поймав нужную эталонную нотку "гк-хм", и направив указательный палец в сторону дерева, пробасил вахтеру:
-Где начальник охраны?! Ко мне его! Почему посторонние на территории?
Вахтер виновато пожал плечами. Тактика не спорить считалась самая правильная. Лишние слова- лишние проценты лишенных премиальных. Посторонним видимо, директор посчитал уволенного слесаря Бирочкина, мелькнувшего вдалеке. А может наглую сороку, паркующуюся в зоне VIP-персон.
Пройдя десять шагов, директор снова обнаружил непорядок. Два автослесаря, увлеченно и непосредственно, сбивали лопатами сосульки с крыши здания гаражей. Почти детская забава. По позе директора можно было догадаться, что сейчас будет сказано. Но оно не было сказано. Оно выливалось зычным грудным криком. Посторонние люди нечаянно проникшие на территорию по недосмотру вахтера, наверняка бы удивились знанию интересных и возможно даже оригинальных словосочетаний русского языка. Жаль, вахтер не слышал этих звуков похороненных за стеной стеклопакетов двери. Но по яростной жестикуляции было понятно, что начался утренний обход территории. Указательный палец директора отрывисто тыкал то в воздух, то в землю, то в сторону автослесарей. Автослесарей вахтер не видел, но ясно представил ,что они сейчас чувствуют.
"Поскорей бы он в исполком уехал. Все с облегчением вздохнут."- подумал почему-то вахтер и почесал кончик носа.
Закончив монолог, двинулся дальше раздавая на ходу "подарки" неуспевшим спятаться. Иногда останавливался жать мозолистые и изнеженные руки. Территория до здания аварийки похожа на плац. На нем ряд урчащих прогревающихся машин. На этом плацу так раздольно шагают директорские ноги. Они не семенят. Не шуршат. Вальяжно, с достоинством несут генеральное тело. А сверху за ним неспешно наблюдала сорока. Он даже и не догадывался.
Директор посмотрел на часы. До исполкома сорок минут. Остановился возле "Жигуленка". Он даже не говорил. Просто подозвал указательным пальцем начальника транспортного цеха и начал тыкать на грязный коврик под водительским сиденьем. Потом этого оказалось достаточно для увольнения искренне "прогибающегося" трудоголика с тремя детьми. А коврик, к слову, запачкал коллега директора.
-Доброе утро! - Болотцев широко улыбнулся, увидев в проеме двери недовольного директора. Бояться ему надоело. Сидящие на летучке рабочие заметно оживились.
-Зайдите ко мне!- распинаться перед рабочими Виктору Алексеичу совсем не хотелось. Сказав это, он вышел из кабинета инструктажа.
На обратном пути, между делом, директор накричал на гардеробную уборщицу. Обижать женщин ему было иногда приятнее чем рабочих. Указательный палец опять совершал отрывистые движения вверх-вниз и по диагонали. Уборщица раскраснелась, но молчала.
"Нет, все-таки непростая работенка у меня. Только кнут для них аргумент. С какой стороны не посмотри на них - везде задница."- решил директор плюхнувшись в свое любимое кресло. На столе стоял остывший кофе.
Болотцев появился в кабинете одновременно с секретаршей.
-Виктор Алексеевич! Б-б-болотцев... К вам. - успела протараторить Тамара и тут же исчезла захватив кружку.
-Присаживайтесь,- официальный тон начальника не предвещал хорошего продолжения разговора.
Болотцев сел напротив огромного директорского стола. Размер стола, наверное символизировал тайный размах свершений, порыв идей о процветании родного предприятия. У Чапаева в одноименном фильме стол был гораздо скромнее. Директор размышлял:
"Аварийная смена плохо сработала с пьяными клиентами. Поступила жалоба. Так что повод приструнить есть".
-В общем так. От должности тебя я отстраняю. Могу перевести в мастера. Пойдешь?
-А ты в сварщики пойдешь? Забыл как спалил дом при сварке?
-А-а-а ты со мной так не разговаривай! Я между прочим генеральный директор!
-А я, между прочим, человек! - Болотец встал и с чувством собственного достоинства покинул кабинет. За окном каркнула ворона. Сорока с любопытством смотрела на директора сидя на дереве.
-Тамара! Вернуть Болотца! Подлец! - кричал в микрофон Виктор Алексеевич.
-Слушаюсь!
Зашумел динамик селектора:
-Виктор Алексеевич, Он не отвечает. Мобильный выключен...
-По статье, подлеца! По статье!
-По какой, Виктор Алексеевич?
-Сама пойдешь по статье за такие вопросы! Подлец!
Болотец вышел не улицу. Глянул на часы. Глубоко вдохнул еще морозный воздух. Спешить ему было уже не куда. На дереве по-прежнему копошилась ворона.
Директор выскочил разъяренным львом, на ходу бросив слова в вахтера:
-Развели бардак! Птицу убрать!
Он загрузился на пассажирское сиденье своей удобной служебной иномарки, скомандовав водителю:
-В исполком!
Мир вокруг он просто ненавидел. Выезжая, бросил взгляд на сороку. Она улыбалась ему. Но он этого не замечал.