Аннотация: Каждый человек способен испытывать любовь, но каждый чувствует ее по-разному! Этот рассказ о необычной любви...
В свободном падении
Александра
Я взрослая женщина. Мне 34 года. У меня семья - муж, 15-летний сын и кошка Алина. И я счастлива.
Мой муж работает начальником охраны в одном из Питерских банков (в каком - писать не разрешил, говорит, договор о неразглашении подписывал). Он на работе и он дома - две совершенно разные личности, не имеющие ничего общего. Я, правда, на работе у него не была, но голос в сотовом, если он на службе, кажется, принадлежит вовсе не Олегу.
Мужчина, с которым я разговариваю в дневное время будней, мрачен, суров и безжалостен. На его лице улыбка, вероятно, редкий и нежданный гость. Я, если честно, робею перед ним и начинаю немного заискивать. Иногда даже забываю, зачем звонила, или просто не решаюсь попросить заехать в магазин после работы. "Человек из мобильника" мне чужой. Это мужнин рабочий образ, из которого он не может выйти даже по поводу телефонного разговора с женой.
А мой домашний муж - он совсем другой. Сложно застать его в плохом настроении, так уж он устроен... Дома Олег - большой шутник. Свое неподражаемое обаяние и чувство юмора он унаследовал от моего свекра. Олежкина мать в свое время натерпелась от Семена Викторовича, он даже на регистрации ее разыграл, потерявшись на банкете и найдясь только утром в отделении милиции совсем не ближайшего района. Выйдя на пенсию на стандартное пособие, дедушкин юморок поугас, зато расцвел внук!
Максим - подрастающее наследие "Камеди Клаба". Предел всех его мечтаний - попасть в телевизор на это шоу. Все свои шуточки он отрабатывает на мне и своем отце. И если последний может их парировать, то у меня - это "дохлый" номер. С чувством юмора все в порядке, понимать понимаю, а вот острым языком Боженька не наградил. Вот так обычно и получается: Макс пошутит, я похихикаю - а крыть не чем! Обидно, но я уже привыкла. Зачастую, я оказываюсь атакованной обеими мужскими особями, живущими со мной. Тогда приходится спасаться бегством, так как вдвоем границ они уже не видят.
Иногда попадает и престарелой Алинке, Максовской ровеснице, которую улитки обгоняют уже на старте. Раньше она очень ловко спасалась от двуногих извергов, заталкивая свое тщедушное тельце под диван (несмотря на все мои попытки откормить ее, Алина страстно блюла фигуру). Но последние 3 года мучимая кошачьей старческой болезнью она плотно сидела на гормонах, поэтому не могла совладать со своим аппетитом и съедала за присест больше, чем муж с сыном за день. Вследствие этого, Алинку разнесло не на шутку, весить она стала почти четверть центнера, поэтому зосовывание под диван теперь заканчивалось трагедией и отчаянными воплями. Правда, почему-то систематически повторялось. Видимо, эта неведомая нам болячка на мозги тоже действовала не лучшим образом. Хотя я Алину все равно люблю. По крайней мере, от нее можно не ждать подвоха.
Мужчин своих я тоже люблю. Макс - это моя звездочка, от которой я многого жду. Он, конечно, еще школьник и учится с переменным успехом, а недавно и вовсе завалился домой в неадекватном состоянии (говорит, что врезался случайно головой в стенку, но у меня сложилось впечатление, что стенка была из спирта, и он ее опять же случайно облизал). Но мы с Олегом провели над ним трех часовую воспитательную работу с утра, когда голова у Макса заболела с утроенной силой. Дабы не повторять то утро, он пообещал больше "не биться о стенки и смотреть на дорогу". Я вижу в своем сыне огромный потенциал. Может, когда-нибудь он станет Задорновым или Петросяном своего времени.
Мой муж - это моя опора, моя крепость. Два метра в длину и примерно столько же в ширину - это вам не шуточки. Особенно, когда он поздно приходит домой и чтобы забраться в постель, ему приходится перелезать через меня. После случайного падения его тела на мое однажды я неделю сидела на больничном, а по квартире перемещалась только на его руках. Единственный недостаток Олега - вспыльчивость, в прочем, быстро затухающая. Только что орал, а уже целует - это про него.
Мы женаты 17 лет, наша любовь прошла множество стадий, а первый раз заветное слово я сказала ему только 2 года назад, когда обнаружила, что до этого мои признания ограничивались ответом "Я тоже" на его слова. Я решила, что это не случайно. Когда я вышла за него, о любви речи не шло. Он спасал меня от моих злоупотребляющих родственников, а я обеспечивала ему достойное ведение домашнего хозяйства. Это был удачный союз, основанный на взаимоуважении и доверии. Мы практически не ссорились, поскольку оба обладали достаточно легкими характерами и похожими взглядами на жизнь. И то, что изначально казалось авантюрой и предполагалось сохраняться до тех пор, пока кто-то из нас двоих не встретит свою вторую половину, переросло в крепкий долгий брак. А рождение Макса его укрепило и связало нас с Олегом еще больше. Он работал, я сидела дома, особенно ни в чем не нуждаясь, и воспитывала сынишку.
Только в супружеском ложе у нас бывали проблемы, поскольку у меня никогда не было жгучих порывов, и я вообще была довольно спокойна к этому делу, называемому супружеским долгом, однако ж, исправно его исполняла. Олег, в общем-то, не жаловался. Пытался первое время дождаться от меня хоть одного оргазма, но потом я убедила его, что прекрасно обхожусь и без этого, что для меня есть другие приятные вещи, и это его успокоило.
Словом, семья у меня крепкая, дружная, такая, о которой мечтают многие. Правда, я уже лет 8, как вышла из статуса домохозяйки. Теперь я владелица небольшого ресторанчика в южной части города. Особого дохода он не приносит, зато дает потрясающее чувство независимости от мужа (ну и что, что это когда-то был его подарок на мой день рождения). Последние года два я редко там появляюсь, потому что потеряла интерес к происходящему там. У меня есть надежные люди, которым я доверила все от и до, касающееся ресторана. А сама увлеклась гостиничным бизнесом моей подруги детства Жанны.
У Жанны папа - француз, он привил ей безупречный вкус и стремление к роскоши, но, к сожалению, бросая ее мать в свое время, забыл оставить денег на воспитание дочери. Поэтому она выросла в атмосфере борьбы желаний и возможностей. С мужчинами Жанне не везло. Ее стремление заработать даже на браке было столь очевидным, что претенденты на опустошение кошельков не спешили выстраиваться в очередь. Хотя ей за ее нынешние 35 пару раз успело повезти.
Один раз - не поверите! - она выиграла в лотерее 25тысяч долларов. Второй раз Жанна срубила еще больше, прожив бурные и скандальные три месяца с довольно известным Московским модельером. Как она его подцепила на крючок, это отдельная история, но мне трудно представить, сколько "зеленых" он выложил, чтобы избавиться от нее! На эти денежки Жанна и завела свою собственную гостиницу, однако, столкнулась с множеством трудностей из-за своего вздорного характера и нежелания "давать на лапу" в вышестоящие инстанции. Пришлось идти к ней "амортизатором". Разбирая все, что она наворотила, я совершенно выбилась из сил и решила, что заслужила отдых.
Путем долгих колебаний и сомнений, я решила двинуть на неделю в Стокгольм. Этот город покорил мое сердце давным-давно, когда мы провели там с Олегом незабываемый медовый месяц, который, правда, уложился в три дня, зато какие это были три дня! Несмотря на отсутствие между нами любви, от романтики в этом городе было никуда не деться. Старая часть шведской столицы всегда меня завораживала своими разноцветными старинными домами. Мы попали туда ранней весной, в марте, когда было еще довольно прохладно, но наши сердца согревали улыбки прохожих, незнакомых людей. Обалденно красивые дворики, притягивающие сувенирные лавки, дворец короля, смена караула...
Я на все взирала с открытым ртом, поскольку до свадьбы с Олегом дальше Ленобласти не выезжала и не видела перспектив. То есть у меня даже мечты такой не было - поехать заграницу, потому что это была бы слишком изощренная мечта для девочки, рваные куртки которой нещадно пропивала родня. Бр-р-р.... Даже вспоминать жутко. Хотя именно тогда я познакомилась с Олегом, старшеклассником, который не мог понять, почему в -20 нужно бегать в школу в тоненьком свитере, и он взял надо мной "опекунство"....
Мне всегда было и будет, наверно, сложно вспоминать детство. Я очень любила родителей, а они меня, и лет до пяти жила в раю. А потом был автокатастрофа, мама погибла, а отец, съедаемый чувством вины, начал прикладываться к бутылке. Позже он нашел себе собутыльника в лице маминой сестры - старой девы. Не прошло и полугода со дня гибели мамы, как тетя Люда переехала жить к нам. Если до этого отец еще находил какие-то копейки на мои нужды, то с появлением в нашем доме этой огромной неряшливой старой девы положение мое стало совсем бедствующим. Уверяю вас, никаких родственных чувств тетка ко мне не испытывала, и я отвечала ей взаимностью.
В общем, с десяти я уже пыталась всячески подрабатывать, но, к сожалению, хороших людей на свете не так много. Меня зачастую обманывали и использовали, а потом прогоняли. Дошло до того, что я стала воровать из соседнего универсама еду. Меня ни разу не поймали, но стыдно до сих пор. Хотя никаких заморских яств я оттуда не таскала, только хлеб, колбасу да молоко иногда.
Потом я нашла постоянную работу уборщицей на заводе, но как ни пыталась накопить на приличную одежду, все отыскивалось и нещадно пропивалось. А если и удавалось что-то купить, мне приходилось носить вещицу, не снимая, или не спускать с нее глаз. В общем, жилось - не приведи Господь. Постепенно я утратила какие-либо дочерние чувства к отцу. Мне приходилось сосуществовать с двумя животными, которых я презирала и временами ненавидела.
В школе надо мной никто не смеялся. Я сама по себе была очень открытая и располагала к себе людей. У меня, конечно, были комплексы по поводу своего гардероба, но подруги мне помогали, иногда переодевая меня в свои вещи уже в школе. Хотя о моем положении все равно знали все. Меня жалели, правда, в глаза мне не говорил никто, но я знала, что обсуждаема. К этому я относилась спокойно - людям всегда нужно о чем-то говорить, иначе и не бывает. Ребята у нас были хорошие в классе, нередко предлагали помощь, иногда мне приходилось ее принимать.... Я до сих пор раз в год встречаюсь со своими одноклассниками, а созваниваюсь еще чаще.
Странно, почему перед чем-то светлым так и тянет перелопатить в памяти все дерьмо?.... Так вот я собралась в Стокгольм. Получается так, что я еду одна. Зима.... Макс учится, Олег просто не успеет взять отпуск на работе, Жанна должна остаться и руководить гостиницей, потому что если мы вдвоем исчезнем, там начнется настоящий аврал. Не думаю, на самом деле, что мне будет скучно одной. Я отлично знаю английский, поэтому смогу пообщаться со шведами. А может, в группе, отправляющейся со мной, я найду интересных людей...
***
...И вот я еду в автобусе. Раньше мы с Олегом летали на самолете. Я попросту боюсь летать, но мне не хотелось признаваться в этом Олегу, а однажды он сам предложил мне более длинный, но и более интересный путь. Собственно так я впервые побывала в Финляндии. Больше всего я была поражена тем, что всего каких-то 5-6 часов езды на машине, и ты оказываешься совершенно в другом мире, где пешеходов пропускают водители, где тебе улыбаются финны, где не бросают окурки мимо урн, где есть конная полиция, в общем - раз, два - и ты в Европе!
А вечер и ночь на пароме - это моя любимая изюминка путешествия. Шведский стол с полными бочонками красного и белого вина, свежевыжатый апельсиновый сок на завтрак, масса развлечений - живая музыка, караоке (я обожаю петь!), танцы, интересные магазинчики, сауна, в конце концов, под стеклянным потолком! Я знаю, что многие финны и шведы пускаются в плаванье на пароме только ради отдыха, и это им неплохо удается!
Группа у меня подобралась очень уж разношерстная по возрастам и интересам. Всего нас человек 20. Три пожилые семейные пары, дружные между собой. Было очевидно, что на поездку долго откладывались лишние копеечки. Они меня здорово насмешили как раз на пароме на ужине. То, что они пытались вынести, явно весило больше того, что они смогли съесть. А поскольку иностранных языков они не знали, то почему их не выпускают из ресторана, понять не могли. Только через 15 минут на истошные крики одной из старушек в духе "помогите, грабят" (охранник на выходе пытался изъять свертки), прибежал наш молодой гид. Старичков удалось убедить, что завтрак будет не менее сытным, а до утра они вряд ли проголодаются. После чего гид умчался к той компании, где явно чувствовал себя королем.
Это группа шести девушек из Москвы, они учатся на переводчиков и едут, в общем-то, не то, чтобы отдыхать. Однако они забыли об этом еще в районе Ленобласти и принялись активно распивать дорогой коньяк. Всех их я приняла бы за сестер, если бы не знала, кто они, потому что все шестеро были длинноногими пепельными блондинками лет 20 с неестественно-голубыми глазами, в которых плескалось полнейшее презрение, ко всем остальным членам группы, кроме гида и водителей автобуса. Гиду нашему я бы не дала больше 25, в его внешности давали о себе знать цыганские корни, говорит он со скоростью пулемета, что меня, в принципе, не беспокоит, потому что я всю экскурсию уже знаю на зубок. До нас и до того, успеваем ли мы что-то воспринять, гиду явно нет никакого дела, непосредственно он общается исключительно с будущими переводчицами. А стоит подойти мне или еще кому-то с вопросом, обаятельная улыбка исчезает с лица и остается сплошное недовольство, мол, что тебе надо.
Как хорошо, что я все сама знаю и мне от него мало чего надо!.. С нами едут молодожены, при том совсем юные. Если бы еще в начале пути я не выяснила, что им по 18, была бы уверена, что они только-только закончили 9-й класс школы. Мы их прозвали Ромео и Джульетта за то, что они явно не могут налюбоваться друг другом, ни с кем посторонним не общаются и везде ходят за ручку. Мое сердце радуется, глядя на этих голубков, и нарушать их идиллию не хочется.
Случайно увидев их горячий поцелуй, я тут же принимаюсь звонить Олегу и говорить, как я соскучилась, а поскольку целуются они часто и не прячутся, то мой муж уже пребывает в чрезвычайном изумлении, что это во мне вдруг проснулось.
Еще в нашей группе есть семья из четырех человек: мама с папой лет 30-ти с детьми - близнецами. Мальчик и девочка пяти лет не похожи друг на друга ни чуть-чуть. Их родители - очень милые и приятные люди и я с радостью коротала бы с ними время, если бы шаловливые сорванцы не влипали постоянно в истории. Конкуренции я не выдержала в первый же день и вежливо отстранилась.
Осталась одна женщина, которая, как и я, путешествовала без сопровождения. Она примерно моего возраста, но отношения у нас не задались. Ее в путешествие отправил муж, пожелавший на время освободить дом для встреч с любовницей. На любовницу Нине наплевать, но она никак не может понять, почему ее не отправили во Францию или Испанию, почему она должна трястись пусть и в комфортабельном, но автобусе??? Настроена Нина крайне негативно по отношению к поездке, большую часть времени спит, а остальное время слушает плеер. Когда же ей хочется пообщаться, она начинает заваливать меня информацией про то, какие бутики она любит, и как недавно она сделала лазерную эпиляцию, как это дорого, но зато у нее уже месяц не растут волосы подмышками. Как вы понимаете, мне не очень-то интересно в каких еще местах у нее приостановился рост волос, поэтому, приклеив к лицу заинтересованный вид, я уношусь мыслями в ждущий нас город Стокгольм.
Все-таки я молодец! Что-то же подсказало мне оплатить двухместный номер и на пароме и в Швеции, а то светило бы мне соседствовать с Ниной! Я сполна воспользовалась всеми предлагаемыми на огромном корабле-доме благами.
Утром, несмотря на бессонную ночь, я была полна сил и энергии и не могла дождаться, когда меня привезут в гостиницу в самом центре Стокгольма. Большая часть моей группы поедет дальше по европейским странам, только я и Ромео с Джульеттой останутся в Швеции.
Сердце стучит и почти выпрыгивает из груди! Последний раз я была здесь 5 лет назад со своими мужчинами, но это же так давно! К тому же Олегу и Максимке хотелось посетить как можно больше музеев, они не любили пеших прогулок. А я наоборот люблю пойти, куда глаза глядят, даже не выбирая направление, просто без конца куда-то сворачивая. Заблуждаться я просто не умею, как-то не получается. К тому же я отлично говорю по-английски и считаю этот язык своим вторым родным. Моя школьная подруга Светланка вышла замуж на Лондонского денди и проживала уже немало лет в городе дождей и смогов. Наша переписка постепенно перешла на английский, что сначала было шуткой, но затянуло так, что и редкие телефонные разговоры мы стали вести на родном языке Светиного мужа. Кстати, он с причудами, терпеть не может, когда в его присутствии жену называют Светой - только Светланой. Мы гостили у них как-то целый месяц, и русский язык не зазвучал за это время из моих уст ни разу!
Так что я готова исколесить на своих двоих весь Стокгольм вдоль и поперек!
***
Я сделала так, как стараюсь делать всегда, куда бы не поехала. Первый день убиваю на покупку сувениров. Не люблю откладывать напоследок это занятие. Потому что однажды просто забыла обо всем, и из Мексики моим друзьям не досталось ничего! С тех пор взяла за привычку бежать в магазины сразу по приезду. Хоть и была я в Швеции уже неоднократно, но все равно считаю своим долгом привезти что-то. У самых близких друзей нашей семьи Радзинских уже собралась неплохая коллекция чашек с видами города. Ну, в этот раз можно привезти тарелочку на стенку или ограничиться магнитиком....
Наконец усталость дает о себе знать. Пора бы пойти перекусить. Неторопливо я прохожусь мимо череды закусочных, ища глазами надписи на "родном" английском. И мне везет! Маленькое уютное кафе "Зеленый рай" поджидает меня буквально через 50 метров поиска. Спустя полчаса я уже с упоением поглощаю аппетитный бифштекс, а рядом дымится чашечка ароматного кофе. Тут я позволю, пожалуй, слегка расслабиться и выкурю свои вишневые сигариллы. Наверно, это смешно, но я ужасно стесняюсь курить. Муж до сих пор не знает о наличии у меня таковой пагубной привычки, потому что делаю я это крайне редко, зато уже на протяжении добрых 10 лет. Но, попивая хороший кофе, удержаться совсем сложно...
Спать я нынче точно буду как убитая. Номер поистине роскошный. Такой огромной кровати хватило бы на четверых, а я одна погружаю на нее свое бренное тело. Звоню, конечно, моим мужчинам... Мой уставший мозг крайне болезненно реагирует на слегка раздраженный голос Олега (позвонила аккурат во время дополнительного времени на футболе), но мои обиженные мысли переплетаются с фантастическими надеждами, и вот я уже вижу сон...
***
Я просыпаюсь с четким пониманием, что сегодняшний день будет необычен. Что произойдет - для меня загадка, но это точно выбьет меня из колеи. Хотя мое семейство наотрез отказывалось верить в мои интуитивные способности, я в них не сомневалась. Почему-то руки тянутся к косметике, хотя я взяла ее только для посещения театра, сами собой выбирают лучший твидовый костюм, но ведь я не планировала себе на сегодня светских мероприятий, а гулять по городу в юбке по колено и на тончайших шпильках - это не мой стиль! Однако я не привыкла сопротивляться своим порывам, вот и сейчас покорно превращаюсь в сексапильную леди. Да-а, если бы меня сейчас увидел муж, я бы долго перед ним объяснялась....
Чего и следовало ожидать! Во-первых, я устала отбиваться от любвеобильных шведов, а во-вторых, я просто чертовски устала, хотя вышла из отеля всего пару часов назад. Между прочим, повинуясь своим инстинктам, я начисто забыла про завтрак. До "Зеленого рая" далековато (сегодня я отправилась в другую сторону), а последние 10 минут меня преследуют исключительно шведские названия. Ну, была не была! Я все же захожу в одно из этих местечек и сосредоточенно листаю меню, ища знакомые буквосочетания, пока ко мне не подходит она....
Эмма
Я хочу сбежать отсюда!!! Хочу до скрипа в зубах, до головной ежедневной боли! От этого желания у меня сводит мышцы! Выйти замуж за Карла, чтобы спасти ""мамочку"! Что может быть на свете хуже якобы дочернего долга, когда тебя ставят перед необходимостью сломать себе жизнь! Вы, вероятно, ничего не понимаете, но я объясню.
Меня зовут Эмма. Месяц назад я "отпраздновала" свое совершеннолетие. Почему в кавычках? Ну, потому что праздник для меня обернулся первым выходным за последние три месяца работы в таверне Пурленсен. И как вы думаете, что я делала? Я просто спала. Вот именно так. Легла в среду вечером, а проснулась в пятницу по звонку будильника. В общем, шагнула в свои 21 семимильным шагом! Знаете, я даже не расстроилась, потому что отмечать было бы не с кем и не на что.
Я приехала в Швецию пару лет назад. Мои родители развелись, а отцу предложили неплохую должность в одном из НИИ Стокгольма. Он, конечно, не горел желанием брать меня с собой, но, будучи всегда подкаблучником моей матери, не смог побороть ее страстный порыв избавиться от меня под прикрытием "я желаю для дочки лучшей жизни". Я, положа руку на сердце, была рада уехать от своей "заботливой" мамаши подальше. Правда, я не ожидала, что придется жить даже в другом городе, не то, что стране. И я не знала, что меня поджидает здесь.
Мои родители поженились, как ни смешно прозвучит, по договоренности своих предков. Их прямо-таки выращивали друг для друга. Десятилетия дружившие семьи надумали породниться. Папаня мой, как я уже упомянула, абсолютно бесхребетный, поэтому возражений с его стороны никто и не ждал, а моя весьма хитрая и предприимчивая родительница быстро смекнула, что семья жениха очень уважаема и перспективна. За годы брака она высосала из мужа все соки, деньги и все, что можно было еще из него вытрясти. Думаю, ад после 30 лет совместной жизни с этой мегерой и медузой Горгоной в одном лице покажется моему отцу как минимум санаторием. Хотя ему есть, за что ее поблагодарить - хоть на старости лет она послала его подальше, увлекшись 25-летним крутым бизнесменом. Или его папашей???...
Я была нежеланным ребенком, практически жертва аборта. Конечно, моя маменька и думать не хотела о детях. Да и откуда бы им взяться, если мои предки крайне редко оказывались в одной постели и то, преимущественно, для того, чтобы просто поспать. Для других нужд у матери был целый взвод "молодчиков", а отцу это, видимо, не было нужно. Но однажды, отлично погуляв в ресторане, матушка просто изнасиловала беднягу (думаю, что она его с кем-то спутала). А я оказалась побочным эффектом. Мамзель, никогда не страдавшая излишней худобой, до 5-го месяца считала, что методично наедает себе животик, а я вела себя как будущая примерная дочь и не изводила родительницу токсикозом.
Когда же ей сообщили, что ее выросшие 5 кг - это вовсе не пирожковый эффект, а next generation (следующее поколение - прим. автора), она забилась в истерическом припадке и даже под угрозой собственной жизни, сделала бы аборт, если бы не мой дед, ее свекор. Дедушка - единственный человек, которого моя мать боялась и слушалась, только благодаря ему я до сих пор не свела счеты со своей треклятой жизнью, да и собственно родилась не без его участия. Поскольку он вполне обоснованно полагал, что моя мать будет пытаться избавиться от меня любыми другими (не врачебными) способами, то поместил ее под круглосуточное наблюдение.
Рассказывать о моем детстве, я думаю, уже не имеет смысла. Ясное дело, я никогда не знала материнского молока и родительской ласки. Отцу ни до чего, кроме науки и исследований, не было дела, видела я его крайне редко и то, он не обращал на меня внимания, увлеченный работой. Мать я видела чаще, но лучше бы не видела вообще. Все, что она сделала для меня в этой жизни, - это решила взрастить во мне свои невоплощенные мечты. Поэтому с семилетнего возраста мне была уготована судьба крутой экономистки в какой-нибудь фирме. Разговаривала она со мной только на эту тему, а также на тему моих проступков, за которые я получала от нее по полной программе. Возвращаясь (не дай Бог!) на 5 минут позже разрешенного времени, я уже настраивалась на бурные вопли в духе "Где ты шлялась, дрянь?". О том, чтобы привести к себе домой друзей или подруг, не могло быть и речи. А за каждую неудовлетворяющую мать оценку я, с нескрываемым ею удовольствием, наказывалась трехдневным сидением дома или лишалась обеда и ужина в этот день.
Конечно, спасибо матери, я выросла очень миниатюрной. При своем росте метр 56 я редко вешу больше 45 кг, поскольку обладаю поистине бунтарским характером. "Забить" меня ей не удалось. Лет с 12 я активно выражала свое мнение по поводу и иногда, стоит признаться, без. Я не боролась за родительскую любовь, но требовала к себе уважения и соблюдения моих интересов. Не в угоду мамочке я позорнейше училась, не потому что глупа, а потому что не интересно. А чем старше становилась, тем больше старалась делать ей назло. Надеюсь, вы меня не осудите за это?..
Но в художественную студию я записалась не для того, чтобы еще подгадить своей мамочке, а потому что действительно любила рисовать. Я делала это всегда и везде, сколько себя помню. В детском садике мои рисунки висели на стенах игрового зала, в школе мне отвели отдельный стенд. Что касается дома, то, заподозрив, во мне сильную нездоровую страсть к изобразительному искусству, мать перестала мне покупать краски, кисточки, карандаши и прочие причиндалы. Я не растерялась и пожаловалась деду, который приобрел мне настоящий набор художника. В отместку матери, я в тот же день разрисовала стены своей комнаты. Она же в ярости заклеила плоды моего порыва новыми обоями. Наша битва с рисованием на стенах и переклеиванием обоев длилась с небольшими тайм-аутами 3 года, пока я не записалась в студию.
А записалась я туда тайком. Студией руководил довольно популярный художник, и обучение у него стоило немалых денег. Сначала я продавала свои картины через одного одноклассника, давно погрязшего в темных делишках, и таким образом пыталась накопить на учебу, но потом поняла, что он меня здорово надувает. В общем-то, мне ничего не оставалось, кроме как пойти и посвятить в свои планы дедушку. Тот все понял - и денег дал, и прикрытие обеспечил. Моей матери было сказано, что я хожу на курсы, готовясь поступить в Финэк Я, наверное, в первый раз тогда вызвала, хоть и ложью, на ее лице улыбку.
Конечно, когда я не поступила после окончания школы ни в какой Финэк, все раскрылось, и был большой скандал, но этот год изменил во мне многое. Первые 2 месяца в студии у меня ушло на то, чтобы смириться с тем, что я - не единственный талантливый человек, занимающийся там. Но после осознания этого, я подружилась со многими молодыми "творцами" и наконец-то нашла своих людей, единомышленников. Наша группа состояла из еще 13-ти подростков, которые жили теми же мечтами и по тем же правилам, что и я. Правда, они все были из более обеспеченных семей, чем я, но в атмосфере изобразительной мастерской никогда не витал запах денег. Пахло только красками и эмоциями художников.
К концу учебного года мы стали единой семьей: 14 учеников и два мастера. С ребятами я виделась уже гораздо чаще, чем со своей родней. В дни, не посвященные обучению живописи, мы так же исступленно предавались граффити. Наши произведения до сих пор украшают немало стен города. Изредка мы выпивали, изредка покуривали "травку", кто-то баловался стимуляторами. Но все это происходило действительно редко и довольно культурно, а заканчивалось все равно рисованием - на домах, стеклах телефонных кабинок, биотуалетах, своих и чужих телах... Большая часть нас именно в этот год в нашем тесном кружке познакомились с интимной стороной жизни...
В мае приехал из столицы "ревизором" наш директор. Довольный успехами учеников студии он объявил о возможности одного из нас обучаться дальше бесплатно. Он дал нам и трем группам, занимавшимся в другое время, задание - написать за неделю картину на любую тему. Рисунок должен был быть оригинален и должен впечатлять. "Халявное" обучение светило тому, кто сможет вызвать бурные эмоции у главного.
Студия гудела. У меня разрывался мозг. Поскольку мы были очень дружны между собой, то речь не шла ни о какой конкуренции, идеями делились все наперебой. От шума голова не переставала болеть. Возле одного рисующего постоянно толкалась еще парочка, закидывая его вопросами.
Мне хотелось нарисовать нечто очень светлое и радостное, чтобы вызвать блаженство, ощущение Рая. Именно его я и стала рисовать, но работа не шла, а подходил к концу 5-ый данный нам день. Я начала нервничать. К тому же ко мне прицепилась мать, видимо, что-то заподозрившая или просто не верившая, что я могу увлечься так серьезно подготовкой к ВУЗу. Настроение катило в пропасть. На шестой день я в отчаянии стала мазать холст мрачными красками, пытаясь выплеснуть свои горькие думы, потом увлеклась и неожиданно для себя очнулась под закрытие студии. Оказывается, в своем "крайнем погружении", как называл это наш мастер, я нарисовала женщину, размахивающую своим черным платьем, кошмарно уродливую и убогую. От моей картины всем так и хотелось отвернуться.
Спустя один день был смотр наших работ, и мою картину с названием "Моя мать", конечно, не выбрали, но директор содрогнулся и жалостливо посмотрел на меня. Право бесплатного обучения получил Михаэль (на самом деле, естественно, Миша), изобразивший "Танец фей". Он, в отличие от меня, сумел передать красками светлые чувства того уровня, который задел струны души нашего главного. Я плакала про себя и радостно улыбалась на вручении члену моей группы почетной грамоты и сертификата. Оплата занятий в студии грозила стать мне на следующий год большой проблемой, поскольку дедушка, измученный различными возрастными болячками, ушел на пенсию, а платили мы немало по тем временам.
После официальной части мы наметили "продолжение банкета" на ближайшем к студии парапете, но виновник задерживался. Замерзнув, устав ждать, а еще больше устав от своих с трудом сдерживаемых слез, я попрощалась и пошла домой. По дороге я уже вовсю ревела. Я не считала себя лучше Михаэля, я просто не знала, как смогу жить без студии. А то, что мне придется оставить рисование, уже не оставляло у меня сомнений.
Но Бог есть, и я поверила в это именно в тот момент, когда меня, залитую слезами, догнал Михаэль, обнял и сунул мне в руки сверток со словами: "Тебе это нужнее, да и я считаю, ты заслужила" Я не поняла его и продолжала рыдать у него на груди. А потом развернула. В сертификате вместо его имени было вписано мое. Он попросил об этом директора и тот пошел навстречу впечатлившему его ученику.
Я думаю, вы догадываетесь, как я отреагировала на поступок Михаэля. Я не стала гордо отказываться от его доброты и чуткости. Моя благодарность не знала границ, да и это был единственный мой шанс продолжить рисование.
Мы с Михаэлем стали встречаться и были неразлучны. Мы отделились от группы, в чем нам никто не препятствовал. Ребята понимали, что между нами возникло ОНО - большое чувство, пусть и через такую ситуацию. НАС стало двое, и это заметно облегчило мне жизнь, потому что теперь было чем заслониться от моей буйной матушки. Особенно, когда она узнала, что экономиста из меня не выйдет. Она съела бы меня с потрохами, если бы не Михаэль.
К тому же мое творчество приобрело другой оттенок. Ранее более склонная в "свободном полете" писать нечто грустное, ностальгическое я теперь нередко поражала группу своими добрыми и красочными изображениями. Мы были музами друг друга и могли часами сидеть бок о бок, рисуя и питаясь нашей общей энергией.
В общем, первая и единственная любовь поглотила меня целиком. Я перестала вариться в котле своей семьи, отстранилась от постоянной ругани матери, от без вины виноватого молчания отца, даже от частых приступов стенокардии у любимого дедушки.
И он умер. Мне было больно, непонятно и чертовски обидно. А еще стыдно, потому что за последние полгода до смерти дед видел меня всего пару раз, когда я забегала к нему попросить денег в долг, эгоистичная в своем счастье и не интересовавшаяся делами одинокого старца (бабушка умерла еще до моего появления на свет). На похоронах у меня стоял ком в горле, и до 9-го дня я почти не могла есть. После чего дед пришел ко мне во сне, где сказал, что не обижается на меня, что я должна жить дальше. И я стала жить...
Мать, естественно, ненавидела Михаэля, не считая его удачной партией. Когда мы подали заявление в ЗАГС, она заявила: "Только через мой труп!", на что я бы лично согласилась. Но мой принципиальный жених решил, что свадьбы не будет, пока эта упрямая женщина не переменит к нему своего отношения. Перспективу, что этому не бывать, он не рассматривал. Дальше все случилось совсем трагично. Мы были вместе уже почти 2 года, и мать вроде бы стала довольно снисходительна к моему любимому человеку, когда на него напали в подъезде и серьезно ранили. Я часто думаю, не приложила ли к этому свою грязную руку моя мать... Но итог был печален: Михаэль больше месяца лежал в реанимации, что с ним, мне не говорили и к нему не пускали. С его мамой мне поговорить тоже не удавалось, поэтому я была в полном неведении.
Мамуля в это время усердно убеждала меня, что он лежит в коме как овощ, что после таких травм не восстанавливаются и все тому подобное. И это было правдой - остаточные явления должны были бы быть. Я все четче понимала, что сама судьба против нашего союза с Михаэлем. Я снова впала в свое ранее привычное мрачно-депрессивное состояние. Тут как гром среди ясного неба для меня грянуло известие о разводе родителей и моем предстоящем отъезде в Швецию. Моя жизнь рухнула, я перестала посещать студию и рисовать вообще, и мне было наплевать, куда ехать, лишь бы не видеть мать, которая даже горевать мне спокойно не давала.
Вот так я и оказалась в этом славном городишке - Стокгольме. Я, кстати, здесь уже была, когда наш главный организовал нам выставку. Мы провели в Швеции два дня. Нам тогда все казалось необыкновенным и захватывающим. Поверьте, сейчас, когда я пишу эти строки, я не испытываю к этому городу ничего, кроме злости. Потому что он не оправдал моих надежд. Я думала, я еду в лучшую жизнь, а получилось вот что.
Удрав от моей несносной матери, отец расправил крылья, что называется. Уже через неделю после переезда рядом со мной жил другой человек, правда, не более близкий мне, чем прежний папа. Он стал властным, в голосе пробивались металлические нотки, а главное, он начал распоряжаться моей жизнью. Интересы меня, как личности, его абсолютно не интересовали. Я была немедленно пристроена работать в это долбаное кафе, в котором и горбачусь по сей день. Владелицей его была папина тогда подруга Ольга Пурленсен (эмигрантка, удачно выскочившая замуж за не слишком богатого коммерсанта), а ныне жена. При разводе со шведом она и отхватила маленькую таверну. Предприятие это, скажу я вам, не сильно прибыльное, поэтому три месяца назад всех моих помощников уволили. Так что теперь я 4 в1 - официантка, бармен, уборщица и мойщица посуды. О как!
Но в довершение всех моих бед в меня влюбился частенько забредающий в наше скромное местечко бизнесмен Карл Пэшун, и, конечно, моя добрая мачеха теперь вынашивает мечты по превращению меня в Эмму Пэшун. Она ловко апеллирует тем, что уже 2 года меня кормит(!), поит(!), одевает(!) и вообще всячески обо мне заботится (!!!). И я просто обязана ей по гроб жизни!
Конечно, я была глуха к ее словам. Образ Михаэля уже изрядно поблек в голове, я имела легкую связь в виде свободных отношений со студентом стокгольмского университета, но это ни в коем случае не означало, что я готова связать свою жизнь с неприятным мне человеком ради еще менее приятной мне дамочки, которая кичится нелепым участием в моей жизни!
Карл неплохой человек, возможно. Поскольку я не подпускала его к себе, то довольно плохо знаю. Дело в том, что шведский язык я так и не выучила. Знаю, правда, неплохо английский, а Карл немецкий, поэтому общаться с ним мне тяжело. Конечно, я вижу его взгляды и то, как он пускает слюнки своими толстыми губами, стоит только мне развернуться к нему задом. Но мне это нисколько не льстит. Потому что внешне он выглядит просто монстром. Центнера под два весом, со страшно оплывшим лицом, не способный уместиться на одном стуле! Одни его мясистые пальцы, отрывающие кусок нежного курицы, и то, как он их после этого облизывает, вызывает у меня приступ тошноты, а мысль о том, что с ним можно вообще лечь в постель - позывы на неукротимую рвоту!!!
А Ольга наседает все больше, и нервы мои на пределе! Господи, как бы убраться отсюда??? Где взять на это деньги? Ведь все, что мне платила мачеха, уходит на еду и оплату однокомнатной квартирки на окраине. Иногда я позволяла себе прикупить одежды. И вышло так, что все еще ничего не накопила! Надо терпеть, но силы на исходе!...
И вот очередной рабочий день. Ольга крутится вокруг без конца. На повестке дня вопрос, заходил ли сегодня Карл или еще нет. Господи, не дай Бог, у меня сейчас в руках окажется что-то тяжелое! Я просто убью ее. Она с утра здесь, и прекрасно видит, что народу нет вообще! И именно в этот момент я слышу ее злой шепот: "Иди, помоги. Там дамочка уже полчаса меню читает! Или ты уже разбогатела?" Я понуро (а что мне еще остается?) иду к единственному занятому столику, и на меня поднимает глаза она...
Вместе
Когда худенькая и явно изможденная девушка с неулыбчивым лицом приблизилась к столику, Саша облегченно вздохнула, поскольку мало что поняла в меню. Прочитав на табличке имя Эмма, она обратилась к той:
- Добрый день, вы понимаете по-английски?
Эмма облегченно вздохнула, потому что с истинными шведами было сложнее. Несколько конфликтов случилось за время ее работы в этом заведении из-за ее слабого знания шведского языка.
- Да. Вам помочь с выбором блюд? - и она быстро перечислила все самое съедобное из меню. Саша сделала заказ, и девушка удалилась его выполнять.
Задумавшаяся туристка долго смотрела ей вслед. Что-то в маленькой официантке зацепило ее. Саша дала бы ей не больше 15-16-ти на вид. Эмма была настолько худа, что, вероятно, стала бы лучшим наглядным пособием для изучения студентами-медиками костной системы. Ее кожа была бледна до такой степени, что маленькие ручейки сосудиков просвечивали сквозь нее. Простая обтягивающая черная футболка, подчеркивающая практически отсутствие у ее хозяйки груди, и широкие "рэперские" шаровары усиливали удручающее впечатление от внешнего вида девушки. Но ее лицо... Эмма была очень красива. Огромные голубые глаза, обрамленные длинными ресничками, едва заметные веснушки, немного крупноватый нос, тонкие потрескавшиеся, но очень яркие губы - все это обрамлялось густыми и длинными пепельными локонами. "Явно крашеная", -подумала Саша.
Эмма стояла у стойки бара, прикрыв глаза. Она ждала Сашин заказ с кухни. Больше заняться ей было нечем, поскольку кофе подать она должна была после основных блюд, а больше в кафе никого не было. На улице было довольно мрачно, к тому же девушка уже давно не высыпалась, поэтому временами начинала дремать. Так было и в этот момент. Эмма положила голову на стойку, сперва глянув в сторону женщины за столиком - вдруг ей еще что-нибудь захочется... И поймала ее пристальный взгляд. Эмма смутилась и отвернулась. Удивилась про себя и подумала: "Какая-нибудь "гребаная" туристка. Приехала из Штатов, посмотреть, как живут люди в заброшенной Скандинавии... Разглядывает, сучка, как диковинку"
Женщина выглядела очень молодо и была крайне хорошо одета - стильно, дорого, но не броско. Милое, открытое и довольно доброжелательное лицо, наверно, довольно невыразительное, если бы не макияж. Саша часто облизывала губы (дурацкая привычка с детства), смотрелось это очень забавно, но в то же время эротично. "Любовничка поджидает. Тренируется", - решила Эмма, продолжая наблюдать за дамой, которая в такую-то погоду умудрилась вырядиться в юбку и сапоги на шпильке, чего девушке было уж никак не понять. Сама она предпочитала молодежный спортивный стиль в одежде и жила по принципу - "Твои шмотки должны тебе подчиняться!", то бишь, быть удобны. Поэтому шпильки Эмма не одевала ни разу в жизни, а юбка в гардеробе была всего одна и та от какого-то сумасшедшего дизайнера, поэтому вызывала у окружающих ассоциации с половой тряпкой.
Наблюдать за клиентами было у Эммы привычкой. Ей не разрешалось сидеть или читать в присутствии посетителей, поэтому ничего не оставалось, кроме как разглядывать их. Когда Ольга ловила ее на этом, она обязательно находила ей занятие, стараясь не давать девушке ни минуты покоя.
Саша, уставшая сидеть и просто ждать, достала мобильник и набрала мужа.
- Привет, Олежа! - радостно затараторила она.
Услышав русскую речь, Эмма вздрогнула. Русские туристы бывали у них нечасто. Летом они еще забредали в эту часть города, а зимой, когда в основном приезжали по коротким путевкам на 2-3 дня, это было редкостью.
- Пожалуйста. Приятного аппетита, - с улыбкой пожелала Эмма на русском, расставляя на столике заказанный Сашей обед. Тут настала ее очередь удивляться:
- Вы говорите на русском? Да еще и без акцента?
- Ничего странного, - пожала плечами Эмма. - Я только пару лет здесь... - и она пошла обратно к стойке, но обернулась и добавила: - Скажете, когда кофе сварить.
Саша смотрела на ее гордую походку и понимала, что жизнь девушки мало напоминает то, зачем рвется молодежь за границу. Потом она резко встряхнула головой, чтобы избавиться от своего навязчивого интереса к Эмме и занялась едой.
Но не успела она расправиться с салатом, как до нее донеслась приглушенная ругань.
- Ты что спать сюда пришла? Дел-то хватает! Вымой кастрюли! Почему вся раковина забита! - говорил жесткий женский голос.
- Там всего парочка!
- Неважно. Я настаиваю, чтобы ты помыла их сейчас вместо того, чтобы дрыхнуть за стойкой!
- Я помою их потом!
- Что за выкидоны? Я говорю тебе, сейчас же вымой! - голос повышался, и в нем появлялись визгливые интонации.
- Да отстань ты от меня! Я же сказала, помою, но позже! - голос Эммы тоже стал меняться и зазвенел. Казалось, она сейчас заплачет от обиды.
Саша оторвалась от еды и посмотрела в сторону бара. Над худенькой официанткой нависала довольно полная рыжеволосая женщина. Ее переполнял "праведный" гнев. Эмма морщилась и отворачивалась, потому что грозная дама уже явно нарушала ее личное пространство.
- Сейчас же в мойку, несносная девчонка! - шипела и плевалась начальница. В том, что это начальница, Саша не сомневалась. Увидев, как Эмма нервно сжимает кулачки, она решила вмешаться.
- Простите, я хотела бы кофе...
Эмма взглянула на нее с такой благодарностью, что у Саши сжалось сердце. Но хозяйка от стойки не отошла. Видимо, она решила довести до конца начатое и, как только Эмма обслужила посетительницу, принялась снова ее пилить, а вскоре перешла на крик:
- Я вышвырну тебя отсюда! Боже, как ты мне надоела! Сколько мне еще тебя терпеть!
- Я сказала тебе, я вымою кастрюли позже! - твердила Эмма, теребя в руках блюдо с круассанами, которые собиралась выложить на витрину.
- Какая ж ты дрянь! Навязал же тебя отец мне! Почему я должна терпеть твое самовольство? Быстро в мойку!
- Пойду, когда посуды будет побольше! Я не девочка на побегушках!
- Ты именно она и есть! - выплюнула Ольга в лицо девушке.
Блюдо с круассанами упало на кафель и разбилось. Ароматные пирожки раскатились в разные стороны.
- Ах ты гадина! Не получишь ни кроны! - но Эмма, не обращая на слова "мачехи", схватила куртку и, не сняв бейджа, выбежала на улицу. Саша, положив на стол купюру, бросилась за ней.
На улице был сильный ветер, шел мокрый снег, и вообще - более мерзкую погоду в Стокгольме было сложно застать. Эмма бежала очень быстро, и Саше на ее шпильках, конечно, было не догнать девушку.
- Эмма! Эмма! - кричала она, но та не оборачивалась, пока Саша не поскользнулась и не упала, сломав, наконец, свой длинный тонкий каблук. Падала она громко, поэтому Эмма остановилась и посмотрела на нее. Саша подвернула ногу, и на глаза от боли навернулись слезы, которые сразу же высохли, как только Эмма подошла, и Саша увидела на ее личике красноречивые подтеки туши.
- Не плачь, девочка моя! - сказала Саша, все еще сидя на тротуаре.
- Вставайте! Не те погоды, чтобы разлеживаться на земле, - Эмма протянула руку. Саша поднялась. Минуты две они молча смотрели друг на друга. Эмма первая нарушила неловкую тишину:
- Зачем вы пошли за мной?
Саша тепло смотрела на нее.
- Я не выпила кофе, и не выкурила свою вишневую сигаретку. А для меня здесь это роскошь. Надо наверстать, - невпопад сказала она. - Здесь есть рядом нормальное местечко?
Эмма задумалась, а потом принялась что-то долго и путано объяснять, но Саша прервала ее:
- Пойдем, покажешь. Заодно посидишь со мной, составишь мне компанию, успокоишься.
Эмма изумленно уставилась на нее, но отказа не последовало.
Они шли в полнейшем молчании, кидая редкие взгляды друг на друга. Поскольку Саша шла очень медленно, а точнее, ковыляла, то Эмме приходилось постоянно притормаживать. Минут через 15 они дошли. Снаружи кафе выглядело намного престижнее, чем то, откуда они "сбежали", но перед входом Эмма вдруг встала столбом
- Что такое? - поинтересовалась Саша.
- У меня нет денег, совсем.
- Пусть это тебя не беспокоит, - Саша взяла в свои руки ее ледяную ладошку и почти насильно втащила внутрь.
В зале было прилично народу, но пустой столик нашелся. К ним тут же подскочил официант в униформе и предложил меню. Саша заметила, что Эмме неуютно, поскольку большинство посетителей были одеты лучше нее, и ободряюще улыбнулась. Пролистав меню, она заказала себе кофе, а девушке - грог.
- Простите, вы совершеннолетняя? - обратился официант к Эмме. Та молча протянула ему документы, после чего, он, еще раз извинившись, удалился.
- У вас есть сигареты, я правильно думаю? - спросила Эмма. Саша достала из сумочки пачку и протянула ей, но буквально через пару затяжек, сделанных с отсутствующим видом, Эмма потушила сигарету и спрятала лицо в ладонях. Ее худые плечи затряслись. Саша не знала, что делать, поэтому решила не трогать девушку. Сидели они в уголке, Эмма рыдала молча, и никто не обращал на них внимания. Через пару минут приглушенные всхлипывания прекратились. Эмма подняла голову, и Саша невольно улыбнулась - на лице девушки была практически боевая индейская раскраска.
- Что смешного? - довольно грубо спросила она. Саша протянула ей зеркало, и Эмма засмеялась.
- Да-а, тут есть над чем позабавиться... - девушка на скорую руку поправила макияж.
Официант принес заказ. Саша закурила.
- Вы же не затягиваетесь, - подметила Эмма.
- Да...
- Так зачем курите?
Саша улыбнулась в ответ на искреннее недоумение девушки:
- Для вкуса. Я курю только вишневые и только с кофе. Это ритуал, многолетняя привычка. Но никто не знает, даже муж.
- Вы замужем?
- Ну, есть немного, - почему-то Саше не хотелось говорить об Олеге в этот момент.
- А почему одна гуляете?
- Я приехала сюда одна.
Постепенно между ними завязалась ненавязчивая беседа, в которой вела Эмма. Саша не перебивала ее вопросы, понимая, что той надо отвлечься немного от своих горестей и привести мысли в порядок. Через полчаса Эмма знала о Саше все, что ее интересовало, и задала самый волнующий вопрос:
- Так и почему вы побежали за мной?
Саша пожала плечами:
- Я не знаю, веришь?.. Это был какой-то порыв. У меня такое бывает редко, и я не умею себя контролировать. Может, поговорим о тебе?
Эмма отчаянно замотала головой.
- Хорошо. Подождем, когда отойдешь... Хочешь еще что-нибудь?
- Хочу напиться, - неожиданно протянула Эмма. - Я мечтаю об этом со дня отъезда из Россию Вы же понимаете, что с моей внешностью здесь сложно это сделать. Еще ни разу мне самой не удалось купить алкоголь.
- Тебе кто-то помогал?
- У меня есть приятель из Универа, он один раз принес маленькую бутылочку коньячка...
- Я бы тоже не прочь... А хочется как? В сосиску? - поинтересовалась Саша.
Эмма засмеялась:
- В дупель! В зюзю! До поросячьего визга! Я уже взрослая - мне можно! - и погрустнев, заметила: - Только вот не на что...
Саша встала из-за столика
- Ну, пойдем... - но Эмма не отреагировала. Она пристально смотрела на свою благодетельницу.
- Что вам от меня надо? Неужели у вас нет своих проблем?
- Я просто хочу помочь...
- Мне не нравится, когда меня пытаются жалеть, - оборвала ее Эмма. - Я справлюсь. Чай, не первый год и не первый раз такое происходит.
- Жалеть или не жалеть - мое право! - отрезала Саша. - Сейчас я хочу выпить вина, но я не привыкла делать это в одиночестве. Сделай одолжение стань моей собутыльницей. Я ведь здесь кроме тебя никого подходящего на эту роль не знаю.
Эмма пожала плечами и поднялась...
Примерно через час они были в Сашином номере. На ее огромной кровати валялся пакет с закуской, а хозяйка бегала по комнате с бутылкой вина в руках и искала штопор. Эмма, понаблюдав за ее суетой непродолжительное время, твердо взяла у Саши вино, и вытащила пробку зубами.
- Где ты такому научилась? - ахнула Саша.
- Еще в Питере. Мы иногда позволяли себе выпить винца на набережной, а штопор, знаешь ли, никто не имел привычки с собой носить...
Эмма задумалась. На нее нахлынули воспоминания о Питере, о художественной студии, что-то расплывчатое закралось и о Михаэле, но она тут же прогнала довольно печальные мысли. Однако ее ностальгия не укрылась от Саши.
- Скучаешь? - спросила она.
- Сложно сказать. Не знаю, где хуже - там или здесь... - после пары глотков сухого терпкого вина так и тянуло открыться этой почему-то уже почти родной женщине с глубокими и теплыми темно-карими глазами. Да что там женщине, девушке! Сложно было дать Саше ее возраст.
- Можно я буду обращаться на "ты"? - поинтересовалась Эмма.
Саша словно вздохнула с облегчением - девушка уже немного оттаяла и прониклась небольшим доверием. Удивительно, что это так радовало! Что с ней происходило и почему ей так хочется говорить и видеть возле себя Эмму, Саша не понимала.
Они сидели на полу на пушистом ковре, тянули из огромных бокалов вино, заедали отличным швейцарским сыром, стоившим дороже, чем все остальное, купленное в супермаркете, и болтали, как давно не видевшиеся знакомые.
- Что будешь делать дальше? - спросила Саша в середине второй бутылки, когда изрядно захмелевшая Эмма уже в нескольких словах рассказала ей свою историю. Умолчала она только о Михаэле, сочтя это чем-то глубоко личным.
- Не знаю. Вернусь к папочке и Ольге, - эти слова дались ей с трудом. - Выйду замуж за Карла и буду блевать после каждого его прикосновения. Извини, - усмехнулась она, увидев, как Саша поморщилась. - Я, правда, не знаю. Есть вариант - попросить моего студентика помочь, но, боюсь, он сам довольно беден, и я ему буду обузой. Да и отношения у нас не те. Помимо меня он спит еще с парочкой девочек... - Эмма вздохнула. Саше было очевидно, что девушка в ловушке и деваться ей не куда. Почему-то на душе стало горько. Большие Эммины глаза от переживаний постоянно слезились, и было ощущение, что никто в мире не может ей помочь, но она уже как бы смирилась с этим.
- Ты рисуешь? - этот вопрос был как гром среди ясного неба.