— Амнезия, коллега, неизбежное явление в криосне, — маленький грустный человек, назвавшийся доктором Верном, сидел в изголовье барокамеры Дениса и терпеливо отвечал на его вопросы. — Гемолитический барьер труднопроницаем для криопротекторов, больше всего страдает гиппокамп и смежные области...
— Но это не я! — Денис хлопнул рукой по планшету. — Какой из меня психолог? Я космач! Я в Поясе Астероидов провёл времени больше, чем… чем вы!
— Увы, — доктор Верн вздохнул, — Всё это ложные воспоминания. Мозг компенсирует фрагментацию памяти, создавая непротиворечивую картину из доступных элементов. Возможно, в детстве вы хотели быть космонав...
— Засуньте психоанализ себе в сопло!
Психолог замолчал, укоризненно глядя на собеседника, и Денису стало стыдно. Но воспоминания о узких жилых отсеках, выходах в открытый космос в тяжёлых скафандрах высокой защиты для ремонта очередного выгоревшего узла, высадки на астероидах для монтажа очередного блока двигательной системы, который должен был увести очередную космическую скалу с её вечной орбиты в сторону Луны на переработку — это всё, что у него осталось от прошлой жизни. И эти воспоминания хотели у него отобрать.
— Извините, — Денис отвернулся, уставившись на противоположную стену. — Мне нужно время, чтобы привыкнуть.
— Вы справитесь, — доктор Верн поднялся. — Вы нужны Кораблю, Денис.
Корабль. Именно так, с большой буквы. То, что этот корабль большой, Денис чувствовал по силе гравитации, прижимающей его к постели лишь немного слабее, чем на Земле.
— Я мог бы ещё понять, зачем кораблю космач. Но психолог? Да ещё и с амнезией?
— Профессиональные навыки вернутся быстро, вот увидите, — доктор Верн одобрительно улыбнулся. — Что касается причин... Тем, кто родился и вырос на Корабле, сложно понять чувства и мысли живших на старой Земле. То же действует и в обратную сторону. Большинство размороженных приспосабливаются, но некоторым из них нужен человек, который сможет их понять. Которому они смогут доверять.
— Почему я?
Доктор Верн пожал плечами.
— Почему нет? Подписывая договор криосна вы знали, на что шли. Ваш карантин продлится ещё три цикла, не теряйте времени даром. В планшете вся...
Двери в палату распахнулись, впуская людей с носилками, на которых лежало неподвижное тело. Следом за ними вошёл человек в синей униформе, сразу же подошедший к доктору Верну.
— Фёдоров отравил систему водоснабжения. Я забираю его, — человек в униформе ткнул пальцем в Дениса.
— Инспектор Борне, по правилам, расконсервированным полагается три цикла... — доктор Верн поднялся.
— У нас нет на это времени! Мы должны остановить этого ублюдка сейчас! И на вашем месте я бы заботился не о нём, а о семье.
В палату внесли ещё одни носилки.
— Я могу узнать, что происходит? — спросил Денис, откладывая в сторону планшет с данными. Доктор Верн коснулся пульта барокамеры, и барьер, отделявший его от Дениса сдвинулся вверх.
— Идите за мной, я расскажу по пути к машине, — инспектор развернулся и зашагал к выходу.
— Борис Иванович Фёдоров. Доктор технических наук, профессор, почётный академик международной академии аэрокосмических исследований. Главный конструктор и дизайнер Корабля. Был изъят из криосна согласно пункту 12 договора для работ на благо Корабля…
— Можно попроще? — Денис едва успевал за шагающим по коридорам госпиталя инспектором.
— Его разморозили чтобы он решил возникшие проблемы с обслуживанием. А вместо этого он отравил половину населения Корабля! Когда мы до него доберёмся, доктор, сделайте так чтобы он не сопротивлялся, иначе я убью его, — прорычал Броне. — Этот подонок всё ещё нужен Кораблю, и нам приказали взять его живьём.
— Ваша жажда мести понятна и совершенно нормальна. Любой на вашем месте желал того же, — дипломатично ответил Денис. — Но если этот негодяй так нужен Кораблю, почему не отправить на его поиски кого-то, кто не будет желать ему смерти?
— Я бы всё равно не смог сидеть сложа руки, даже если бы меня отстранили от дела. Идёмте. Машина уже ждёт.
Поездка по Кораблю запомнилась плохо. Вот, казалось бы, что может быть более удивительно и захватывающе, нежели кататься по звездолёту на автомобиле? Хотя на таком звездолёте можно было даже летать на самолёте, но всё же. Однако дорога то и дело ныряла под "землю", а серые стены тоннелей мало чем отличались от виденных ранее.
Правда пара полицейских оказались не очень разговорчивы. Водитель был сосредоточен на дороге и явно ехал не по правилам, отключив систему автопилота. Расположившийся на переднем сиденье офицер опустил наглазник дополненной реальности, его пальцы порхали перед ним, то и дело тарабаня по торпедо. Инспектор же был не в том состоянии чтобы болтать на отвлечённые темы, и психолог оказался вынужден оставить множество крутившихся у него на языке вопросов при себе, чтобы не мешать людям работать. И жадно ловить те краткие моменты, когда дорога выходила на внутреннюю поверхность громадного цилиндра Корабля.
— Сообщение из оперативного штаба! Несанкционированное проникновение на территорию подстанции XZ-57! — неожиданно воскликнул полицейский с переднего сиденья, отогнув наглазник. — Инспектор, это он!
— Гони туда, живо! — скомандовал Броне, достав из кобуры и проверив оружие, оказавшееся привычным пистолетом. — Прижмём ублюдка.
— Что он задумал? — Денис покосился на Броне. — Отключить энергосеть Корабля?
— Я не знаю. Но мы должны остановить его.
Денис хотел было сказать, что беспокоиться не о чем, и масштаб новой диверсии скорее всего будет смехотворным, но в этот момент тоннель, по которому они проезжали, погрузился во мрак. Фонари погасли, и только тусклое пятно света фар вырывало из тьмы кусок дороги перед ними, да вспыхнувшие тормозные огни шедших впереди машин наполняли черноту алыми звёздами.
— Косм! — водитель резко вывернул руль и вжал тормоз в пол, чтобы не влететь в грузовик.
— Ну что, доктор, накаркали? — злобно спросил Броне, чьё лицо с наливающимся синяком на лбу выхватило из темноты мягкое сияние экрана планшета Дениса. — Что там, Рейн?
— Плохо, — вступил в разговор оператор дополненной реальности, включая внутреннее освещение салона. — Связи нет. Освещения нет. Датчики полотна, указатели и светофоры тоже сдохли. А эти системы никак не связаны.
— Неужели он и правда обесточил весь Корабль? — Денис покрылся холодным потом, только теперь понимая, как близко он к смерти.
— Я так не думаю, — хмуро бросил инспектор, открывая дверь и выходя из машины.
Денис выбрался из машины и зашагал вслед удаляющемуся Броне. — Куда вы, чёрт побери, идёте?
— К пожарному выходу.
Метров через двести они вчетвером добрались до открытых дверей пожарного выхода, возле которых встретили нескольких водителей с фонарями, помогавших людям выбраться на поверхность. Дениса поразило то, что людей здесь оказалось куда меньше машин. Выйдя через дверь в тесный эвакуационный тоннель, они добрались до лестницы, которая привела их на внутреннюю поверхность цилиндра. Свет искусственного солнца не погас, отчего складывалось впечатление, что здесь вообще ничего не произошло. Что все беды остались во тьме обесточенного подземелья...
— Есть сигнал на аварийной частоте. — сообщил оператор, чьё имя Денис так и не запомнил. — Электричество вырубилось у половины Корабля как минимум. Ремонтные бригады направлены в усиление пожарных команд на ликвидацию пожаров на узловых подстанциях, так что на быстрое восстановление связи рассчитывать не приходится.
— В город, — Броне махнул рукой на ближайшее поселение, до которого было километра два, — Там наверняка есть участок, где расположен стационарный терминал.
Денис не стал спорить. Однако длительная пешая прогулка сразу после пробуждения от криосна далась ему тяжело. Особенно с учётом задаваемого инспектором темпа. Броне едва не бежал, словно не чувствуя усталости. Тут уж не до любований фантастическими пейзажами городов-садов среди пахотных полей. Так что доктор психологии очень скоро взмок, а к моменту прибытия в участок полиции окончательно выбился из сил и с трудом держался на ногах.
Однако вместо отдыха на многострадальную голову Дениса обрушилась новая порция новостей. Корабль, созданный с колоссальным запасом прочности для рейса длиной в столетия, находился на грани катастрофы. Система энергоснабжения, дававшая жизнь всем, была уничтожена веерными отключениями и многочисленными пожарами, возникшими на узловых подстанциях. И если с огнём пожарным удалось совладать, предотвратив распространение и локализовав все очаги, то с выгоревшим оборудованием дела обстояли хуже. А без энергии замкнутый цикл биосистемы распался. Конечно, это не означало мгновенную смерть. Корабль был слишком велик и инертен. Но если ситуацию не исправить, они все окажутся перед лицом голода.
Или чего похуже.
Аварийный источник энергии пункта безопасности, куда привёл их инспектор, с трудом питал ретранслятор экстренной связи и базовые системы. В здании не было освещения, так что приходилось светить себе планшетами, в отсутствие связи превратившимися в фонарики.
Денис в который раз пожалел, что его разбудили. Если тёртый космач ещё мог бы что-то сделать и как-то помочь в восстановлении повреждённых систем, то доктор психологии в сложившейся ситуации был беспомощным. И пускай доктор Верн говорил, что воспоминания о космических полётах были ложными, слова не могли заставить дух покорителя бездны смириться со своей участью и безропотно ждать удар нависшего рока.
Пока инспектор с подчинёнными пытались связаться со штабом и уточнить план дальнейших действий, Денис нашёл стул и устроился на нём, чтобы отдохнуть и как следует подумать. Раз в его фрагментированной памяти нашлось место и психологу, и космолётчику, то у него есть довольно неплохие шансы предсказать следующий шаг террориста. Ведь он мог понять ход мыслей несостоявшегося пациента и прикинуть точку следующего удара.
Он не стал вдаваться в подробности того, что именно толкнуло Фёдорова на подобное поведение. Вместо этого он сосредоточился на анализе фактов, выведя на экран планшета данные по террористу.
Скупые строки из личного дела больного создавали образ очень упрямого и целеустремлённого человека, не боящегося ставить трудные задачи и решать их, при этом оставаясь верным архаичной даже на взгляд Дениса системе ценностей. Главный вывод, который напрашивался из столь скупого психопортрета с наиболее ярко выраженной шизоидной и педантичной составляющей, что погружение в тогда ещё экспериментальный криосон было попыткой самоубийства. Такой хитрой уловкой для обхода запрета на суицид, существующего в подавляющем большинстве религий. Или для подавления собственного страха.
Но в момент пробуждения план дал сбой. Может быть сначала Фёдоров казался нормальным, поскольку из-за фрагментации памяти просто забыл о своём решении и той причине, что толкнула его на столь радикальный поступок. Но по мере погружения в работу пришло осознание того, как далеко шагнул прогресс за эти годы и как много он потерял. Это могло привести к накоплению отчаяния и нарастающей депрессии. Вернувшиеся из-за какой-то случайной встречи или упоминания особого слова воспоминания о событии, побудившим его лечь в криосон, привело к нервному срыву и психозу, перешедшим в самоподдерживающуюся стадию.
Теперь больной портил и разрушал то, что когда-то было делом всей его жизни. Спираль саморазрушения, первым шагом которой была погубленная криостазисом прошлая жизнь и научная карьера, стремительно раскручивалась. Создавалось впечатление о длительной тайной подготовке этих диверсий. Иначе не объяснить, как ему удавалось с такой лёгкостью выводить из строя системы, созданные с многократным запасом прочности.
Но даже превратившись в убийцу, учёный всё ещё оставался учёным и в его действиях прослеживалась строгая логика, которую мог заметить уже не психолог, но космач.
Отравление системы водоснабжение было направлено на подрыв духа обитателей Корабля и вывод из строя персонала ремонтных бригад и пожарных команд. Сбой и отказ системы энергоснабжения заставил оставшихся работать не покладая рук. А пока они тушили пожары и устраняли возникшие неисправности, некому было помешать нанести новый удар. Удар, что окажется смертельным для Корабля.
Реактор! У такого огромного звездолёта он должен быть соответствующим. Если его дестабилизировать, взрыв убьёт всех на борту. Идеальный способ для того, кто не привык пачкать руки в крови...
Вскочив со стула, Денис бросился к Броне, который переговаривался с оперативниками в тяжёлых бронежилетах и шлемах с пластиковыми забралами. Висевшие на ремнях автоматы выдавали в этих людях бойцов спецподразделения, наверняка брошенных на устранение угрозы.
— Инспектор, я знаю куда он ударит в следующий раз! Главный реактор! Фёдоров наверняка попытается дестабили...
— Заткнитесь и сядьте там, где сидели! — рявкнул Броне, перебив пламенную речь на полуслове. — Мне не нужны советы от консервы.
— Я знаю, как он мыслит. Я уверен в том, о чём говорю! Фёдоров проектировал этот корабль и знает уязвимые места.
Инспектор толкнул в плечо оператора дополненной реальности и указал тому на Дениса:
— Ивакура, объясни ему.
Оператор вздохнул, виновато улыбнулся, взял в руки уже початую пластиковую бутылку питьевой воды и поднял перед собой горизонтально в качестве наглядного пособия.
— Представьте что это Корабль. Главный реактор находится здесь, у маршевого двигателя, — палец лектора указал на плотно закрученную пробку бутылки. — Подстанция XZ-57, на территории которой был последний раз замечен преступник — здесь.
Оператор указал практически на самое основание бутылки.
— И что? — Денис посмотрел на Броне, но тот уже отвернулся и снова спорил со спецназовцами.
— Расстояние между этими точками — двести километров. Из-за блэкаута общественный транспорт встал, а дороги блокированы остановкой трафика. Фёдорову потребуется неделя чтобы добраться до реакторов пешком. — резюмировал Ивакура. — При всём уважении к вашей квалификации, док, вы ошибаетесь.
Последнее слово прозвучало с нажимом, показывая мнение полицейского о профессионализме навязанного руководством специалиста. Но Денис и не думал отступать, поскольку воспринял это как вызов.
— Какие критически важные узлы и системы корабля расположены в носовой секции?
— Системы связи, энергоснабжения, поддержания замкнутой биосферы, хранилища с запасами для колонистов, — перечислил Ивакура.
— Это всё? Может быть есть что-то снаружи Корабля?
— Снаружи? — оператор посмотрел на Дениса как на сумасшедшего. — Там космос.
— Космос... Ну конечно! — радостно воскликнул Денис, хлопнув себя по лбу. — На субсвете любая частица будет подобна снаряду, и даже самый слабый поток за века может разрушить любой корабль. И это не говоря о жёсткой радиации и космическом излучении, которое не блокируется магнитосферой Земли и Солнца. Это же ещё в школе проходят...
— Доктор, может вы прекратите орать? — Броне даже отвлёкся от перепалки с командиром отряда спецназа.
— Да! То есть нет! Послушайте, Фёдоров отключит генератор фронтального щита и магнитной ловушки. Готов поспорить на что угодно, что он попытается саботировать их работу, а то и вовсе уничтожить. И тогда все на борту окажутся обречены на медленную смерть от космической радиации, а сам Корабль будет разрушен при прохождении через любое пылевое облако.
— Там космос, док, — Ивакура протянул к Денису руки в успокаивающем жесте. — Вакуум.
— Даже вакуум не бывает абсолютным. К тому же на трассе длинной в несколько десятков световых лет наверняка найдётся какой-нибудь кусок космического мусора, на случай встречи с которым должен быть этот фронтальный щит. Тем более что Фёдоров принимал участие в его разработке.
В ответ полицейские только переглянулись.
— Вы абсолютно правы, Денис! — с неожиданной теплотой и даже благодарностью в голосе сказал Броне, нарушив повисшее молчание. — Ивакура, возьмите машину и отвезите доктора туда.
— Куда? — оператор непонимающе уставился на начальство.
— Туда. В генератор этого... как вы там сказали, доктор?
— Фронтального щита, — упавшим голосом сказал Денис.
— Вот! Приказ понятен? Выполняйте.
***
С машиной как-то не срослось, поскольку они не смогли даже выехать из города из-за блокировавших дороги отключённых машин. Но приказ есть приказ, а потому Ивакура экспроприировал "во благо Корабля" первый попавшийся им на трассе мотоцикл.
В сумасшедшем ритме они проехали пару городов. Дорога опустела, сузившись до двух полос, которые тянулись по скальной стене тонким спиральным завитком к основанию столба искусственного солнца. Чем выше они забирались, тем ниже становилась гравитация.
— Осторожней, док! — крикнул Ивакура, пристёгивая мотоцикл к свисающей с парковочного столба цепи. — Гравитация здесь всего десять процентов.
— Что это за место? — после пары неуклюжих прыжков Денис вцепился в поручень, тяжело дыша.
— Смотровая площадка, — с гордостью сообщил экскурсовод. — Отсюда весь корабль как на ладони. Я как-то раз здесь с медсестрой из разморозки...
— Мне плевать на вашу медсестру! — Денису сейчас было совсем не до красот фантастических видов. — Мы должны найти генератор!
— Сейчас найдём, — улыбнулся полицейский, нисколько не обидевшись на грубый тон. — Тут рядом вход во фронтальный шлюзовой блок.
— Шлюзовой блок?! — переспросил ошарашенный Денис. — То есть вы решили выкинуть меня в шлюз?
— Как вы могли такое подумать, док! — замотал головой Ивакура. — Просто это ближайший выход наружу.
— Наружу?
— Если бы генераторы или их контроль находились внутри Корабля, я бы про них знал.
— Вы умеете работать в скафандре, Ивакура?
— Нет, док. Но мне и не надо, — пожал плечами оператор. — Достаточно проверить скафандры. Если они на месте, значит никто наружу не выходил.
— Понятно... — протянул психолог, чувствуя, что над ним просто издеваются. — Вам не кажется, что нас слишком мало для задержания преступника?
— Неа, — полицейский похлопал по кобуре на поясе. — Но я сомневаюсь, что тут вообще кто-нибудь есть. На парковке нет другого транспорта.
— Ладно. Допустим. Мы будем сидеть тут и ждать его?
— Нет, док. Снимем со скафандров замки, чтобы их нельзя было герметизировать, и вернёмся обратно. Тогда даже придя сюда Фёдоров не сможет выйти в космос и добраться до генератора.
— Ну а сразу объяснить было нельзя? — Дениса уже достало отношение к себе как к дошкольнику.
— Вы же не спрашивали, — пожал плечами полицейский. — Идёмте, док. Сами увидите, что всё в порядке.
Не без труда добравшись до входа, они по длинному коридору пришли в отсек, больше всего виденного Денисом на Корабле похожий на модуль нормальной космической станции. Денису казалось привычным и знакомым всё. И интерьер, где за каждой стенной панелью скрывался шкаф, стойка оборудования или сервисные панели систем. Гермодвери, светильники в утопленных нишах и многочисленные ручки для удобства перемещения в условиях невесомости и микрогравитации. По сути это была миниатюрная космическая станция на борту космической станции, на рубеже между внутренним миром Корабля и раскинувшейся за бортом холодной бездной космоса.
Однако несмотря на чистоту и порядок, отсек выглядел если не заброшенным, то законсервированным. Рабочие посты были пусты, а ресторан и сувенирные лавки закрыты. Складывалось такое впечатление, что некогда важный элемент корабля утратил значение, превратившись сперва в туристический объект, а потом и вовсе оставленный за ненадобностью. И только рачительность хозяина не позволила ему окончательно прийти в упадок.
— За тем шлюзом внешняя смотровая площадка, — Ивакура, похоже, вошёл в роль гида. — Когда я был школьником, нас водили туда смотреть на звёзды. Вниз по лестнице диспетчерская. Вверх — зона хранения скафандров, комнаты подготовки и шлюзы для выхода в открытый космос.
— Давайте поскорее осмотрим скафандры и уйдём, — попросил Денис. — Мне всё сложнее справляться с ложными воспоминаниями.
Поднявшись по широкой лестнице туда, где гравитация была ещё ниже из-за приближения к оси вращения цилиндра, они оказались напротив массивной гермодвери внешнего шлюза. Склад готовых к применению скафандров нашёлся справа.
Вторая ниша по правую руку была пуста. Только трубки и кабели системы заправки и обслуживания сиротливо висели в воздухе, так и не убранные в назначенные ниши из-за отсутствия персонала. Потому что решивший уничтожить весь Корабль безумец уже не заботился о таких мелочах.