Казимир Бобров, поэт-охранник, уснул в своей однокомнатной берлоге на окраине Питера. На столе - пузатый чайник "Ракета", пачка "Беломора" и томик Бродского с закладкой на стихе "Ни страны, ни погоста не хочу выбирать...". Сон накрыл его, как ватное одеяло из детства. По стенам ползли трещины, повторяя контуры карты СССР, а на подоконнике пылился кактус, прозванный "Хрущёвым" за упрямую способность выживать в любых условиях.
Приснилось: он в "СССР 2.0", где Ленин в голограмме читает рэп:
"Товарищи! Биткоин - опиум для народа,
Но в блокчейне колхозы - свобода, не свобода...
А вы всё спите, как будто в мавзолее,
Пока нейросети правят бал на краю Евразии!"
Казимир хотел спросить, где тут туалет, но вместо двери увидел портал с надписью: "Вход по биометрии. Очередь - 15 световых лет".
- Бобров! - грохнул голос из динамика. - Ты в отпуске? Иди патрулируй метавселенную! Там хакеры майнят совзнаки!
Тут в сон ворвался грохот. Не цифровой, а самый что ни на есть советский - кулаком в дверь.
- Казик! - орал за стеной хриплый бас. - Открывай, сука! Я тебя через "Госуслуги" найду!
Казимир, спотыкаясь о разбитые мечты и пустые бутылки, подошёл к двери. За ней стоял Варелик - бывший мент, ныне пенсионер, пахнущий дешёвым портвейном и лавэшной тоской. На груди у него болталась медаль "За борьбу с тунеядством", а в руках - потрёпанная сумка-авоська с выцветшим гербом РСФСР.
- Ты чего, как суслик, в норе сидишь? - Варелик ввалился в квартиру, смахнув с ботинка цифровую пыль СССР 2.0. - Я ж тебе в мессенджер стучал! Ты мне кредитку подделал, что ли?
- Ты в своём уме? - Казимир потёр виски, глядя на часы с циферблатом в виде серпа и молота. - Третий час ночи. Опять с похмелья материшься?
- Похмелье? - Варелик фыркнул, швыряя на стол бутылку с этикеткой "Калужский бренди. Ностальгия по несбывшемуся". - Это не похмелье, это исторический реванш! Вспомнил, как мы в 89-м гнали самогон из бюллетеней? Ты тогда стишок сочинил: "Голосуй сердцем, а не головой - всё равно проиграем, но будет застой".
- Не помню, - Казимир налил в стаканы бренди, пахнущий ацетоном и детством. - И зачем ты эту бурду тащишь?
- Бурда? - Варелик поднял стакан, будто тост зачитывал. - Это не бурда, Казик. Это символ! Калуга - родина Циолковского. Вот и мы, как ракеты, - стартуем в никуда. Только топливо кончилось...
Он глотнул, скривился и достал из сумки флешку с гравировкой "КГБ 2.0. Чистим жёсткие диски с 1991", завернутой в листок.
- На, - ткнул он флешкой в грудь Казимира. - Тут все твои стихи про "цифровой ГУЛАГ". Читай, пока я не передумал.
Казимир развернул листок. Четверостишие выцвело, как советская вывеска:
Но Варелик, как пьяный дембель, всё ломится в двери обратно.
И Ленин такой молодой в телефоне светится -
А проснешься... и снова 90-е. Выхода нет. Прости".
- Гениально! - Варелик хлопнул друга по плечу, смахнув пыль с портрета Гагарина. - Тебе бы в ЦК креативить! Или в телеграм-канал "Красная ирония". Ты ж ещё в школе писал: "Коммунизм - это свет в конце тоннеля, но тоннель вечно ремонтируют".
- Заткнись, - Казимир допил бренди, чувствуя, как горит не только горло, но и совесть. - Ты же сам в 91-м митинговал у Смольного. Кричал: "Долой партократов!"
- Ага, - Варелик усмехнулся, выуживая из сумки селёдку в газете "Правда". - И что? Теперь я тут, с медалью за тунеядство и калужским пойлом. Ты думаешь, в СССР 2.0 лучше? Там Ленин рэп читает, а мы тут... - он махнул рукой на квартиру, где обои отклеивались, как прошлое.
...А наутро Казимир, разбирая завалы вчерашнего вечера, нашёл ту самую флешку. В ней - один файл: "СССР 3.0. Бета-версия. Установка на свой страх и нейросеть".
Он сунул флешку в системник, усмехнувшись:
- Может, хоть во сне доживём до коммунизма?
Финал:
"Сны - это отрыжка реальности. А реальность - это сон, который мы коллективно не долечили.
И только калужский бренди напоминает: будущее было, но его выпили".