Казимир Бобров и Лазарь Михайлович: Святые и грешники
Лазарь Михайлович, директор "Дома Искусств", когда-то писал стихи. Правда, это было давно - в ту пору, когда он еще верил в высокое, носил бархатный пиджак и подписывался "Л. М. Вдохновенный". Но потом он поумнел, выбросил чернильницу в помойное ведро и стал человеком практичным. Теперь он презирал поэтов, особенно тех, кто совмещал возвышенные порывы души с обязанностями сторожа.
Казимир Бобров, напротив, все еще верил. Он верил в Музу, в высокий слог и в то, что рано или поздно его заметят. А пока он проверял пропуска у входа, украдкой записывая в потрепанный блокнот строки вроде:
"О, жизнь! Ты - очередь в буфет,
Где дают черствый хлеб, но масла нет..."
- Опять стишки? - раздался за спиной голос Лазаря Михайловича. Он стоял, скрестив руки, и смотрел на Боброва с выражением человека, который вот-вот прочтет нотацию.
- Это не стишки, это лирика, - поправил Казимир.
- Лирика? - фыркнул директор. - Лирика - это когда в театре поют. А у тебя - графоманство.
- У каждого святого есть прошлое, - философски заметил Бобров.
- А у каждого дурака - будущее, - парировал Лазарь Михайлович. - И если ты не прекратишь заниматься ерундой, твое будущее - это улица.
В этот момент к зданию подошел высокий мужчина в потрепанном пальто.
- Пропуск? - спросил Казимир.
- Я - художник, - ответил незнакомец.
- Без пропуска нельзя.
- Но я - Гений!
Казимир замялся. Он вспомнил, как в прошлый раз ошибся с "Гением", но вдруг этот - настоящий?
- Ладно, проходите, - вздохнул он.
Лазарь Михайлович, наблюдавший за сценой, подскочил как ошпаренный.
- Бобров! Ты опять?!
- Но он - художник!
- Художник? - завопил директор. - Да он даже кисти с собой не принес!
Оказалось, "художник" был просто пьяницей, который искал, где бы прикорнуть.
На следующий день Казимир Бобров стоял у входа в трактир "У Плакучей Ивы", куда его взяли за красивый почерк - переписывать счета.
"О, жизнь! Ты - грязный пол и чад,
Где каждый пьян, но честен в этом..."
А Лазарь Михайлович тем временем рылся в старых бумагах и вдруг нашел свои юношеские стихи. Он перечитал их, усмехнулся... и вдруг заплакал.