Аннотация: Беспринципный обыватель случайно сталкивается с миром неизведанного
Михаил Нестеров
Призрачный бег
История эта произошла не так уж и давно, но если бы даже прошли десятки лет, я бы помнил все как сейчас. Как будто все это закончилось только что. История эта так же фантастична, как и реальна, так же неправдоподобна, как и правдива, так же невозможна, как если бы это случилось с каждым. Но могу сказать точно одно: то, что сейчас я вам поведаю - было, и для меня этот факт точен, как точно то, что после дня наступает ночь.
В то время я работал коммивояжером, но я бы себя так не назвал. Скорее здесь подходит другое слово - мошенник. Да, именно мошенник, аферист, "лохотронщик", правонарушитель, преступник. Я ездил по провинции центральной части нашей родины и торговал всяким барахлом - это были всевозможные чайники, утюги, электромассажеры, радиоприемники, кухонная посуда, паленые ДВД диски, запчасти от компьютеров и так далее, и так далее. В общем, всем тем, что могло бы поместиться в багажник или на заднее сиденье моей старенькой "Волги". Самое главное то, что весь мой товар я выдавал за изделия лучших производителей мира - от Tefal до Microsoft. Но на самом деле это были даже не грубые подделки, в основе своей это была просто продукция, изготовленная на одном подпольном заводе в Мытищах, где работали иммигранты из юго-восточной Азии за низкую плату и в невыносимых условиях. У фирмы, которой принадлежал завод, было даже название и собственный зарегистрированный по всем законам бренд. Они наносили его на свою продукцию, но я своим ядовитым, льстивым языкам морочил простым деревенским людям голову. Некоторым, незнающим, говорил, что вот этот чайник изготовлен в самой Америке и даже президент ихний пьет из такого же чай. В основном это были люди старшего поколения - бабушки и дедушки. Другим приходилось врать поскладнее. Например, говорил, что у фирмы Braun есть дочернее предприятие, которое называется именно так и, тыкая пальцем в чайник или в утюг или в фен, произносил название мытищинской фирмы. Причем фантазии моей не было предела, я выдумывал на ходу и тут же это воплощал в жизнь. Зачем фирме Braun понадобилось дочернее предприятие, когда оно было организовано, где находятся фабрики. Для особо несговорчивых все до мельчайших подробностей. Каждый раз выдумка была разной, хотя иной раз может и не совсем разной. Одним словом товар мой стоил очень и очень мало, а я продавал его по ценам известных на весь мир производителей, а иногда и дороже. Так же я не стеснялся и воровства. Пригласит меня какая-нибудь старушка к себе в избу или в квартиру, чаем с пирожками угостит, выслушает все мои байки, осмотрит товар и даже чего-то купит. Но стоит ей немного отвлечься, то я своими глазками по хате туда-сюда, туда-сюда. Приглянется мне какая-нибудь вещичка - подвеска золотая или иконка старинная, возьму да прихвачу ее с собой. Себя я оправдывал тем, что считал - глупые люди заслуживают того, что бы их обманывали.
Но не надо думать, что жизнь коммивояжера, ох извините - мошенника, полна только приключений, и сказочной прибыли, скорее наоборот. Жизнь эта полна банальщины и серости, глупых людей и небольшого заработка, вечной усталости и поиска лучшей доли. Меня часто посылали на х..й, ругались на меня, били, причем я по несколько недель лежал в больницах с переломанными ребрами или руками, ногами. Грабили местные бандиты, поэтому я почти всегда сидел в долгах. Меня знали во многих отделениях милиции, но у них на меня ничего не было, и задерживать долго меня они не имели право. Хотя это не мешало им избивать меня, и с этим я ни чего не мог поделать, приходилось откупаться.
Но, наверное, если разобраться, жил я, довольно неплохо, мне хватало денег на еду (и не на самую плохую), на дом в одном из городков, который находился в одной из тех областей, где я путешествовал. Хватало денег на то, что бы проводить ночи в придорожных отелях во время работы, а не ночевать в машине. Хватало на "бухло", на "траву", на женщин, и на многое другое, чего только могла желать молодая необразованная душа. Но чего-то все-таки не хватало, хотелось чего-то другого, чего-то более возвышенного. Но на что я мог рассчитывать с десятью классами средней школы и сельскохозяйственным техникумом. Я ведь по сути больше ничего не умел. Да и не хотел чему-то учиться. Семьи у меня не было, только мать, жившая в том же городе, где у меня был дом, стремиться было не к чему.
Так вот. Во время моего очередного "круиза" по нижегородской области у меня сломался автомобиль, прямо на трассе. Я остановился на обочине, и заглушил, и так уже погасший, движок. Он часто ломался, и я уже привык, но это всегда выводило меня из себя. И на этот раз, я как разъяренный зверь выбежал из "Волги", ругаясь на чем свет стоит и чуть ли не колотя машину, открыл крышку капота и начал пристально всматриваться. Чего я там хотел увидеть? Не знаю. Я плохо разбирался в машинах. Любил только на них быстро ездить, да девок катать, а что бы чего-то чинить - нет уж, извольте, проще в автомастерскую отогнать. Очень часто я смеялся над своими знакомыми, которые не только любили погонять, но и очень любили покопаться в двигателе. Хлебом не корми, дай руки в машинном масле измазать. Особенно забавляли их разговоры. Встретятся два таких умельца, а то и трое или четверо и понеслась.
- А ты карбюратор смотрел? Нет? Тогда посмотри, наверное, в нем дело, а если не получится, стартер проверь. - Или гайку какую-нибудь подкрути, не помню точно. Важно было одно: так они могли разговаривать до бесконечности или пока водка не кончиться, или пока не уснут пьяные. Слушать их - смертельная скука.
Сейчас я, в принципе, жалел, что так же как и они не разбираюсь в моторах. Конечно, я сделал пару манипуляций с двигателем, которым меня научили друзья, но это не помогло. Я вынул из кармана мобильный и решил позвонить в сервисную службу, хотя был уверен, что так поздно за мной уже никто не поедет, это тебе не запад, где все для человека и ради человека. Но девиз того автосервиса, куда я собирался звонить гласил: "Поможем в любое время, в любом месте". Что-то не очень верилось. Придется пообещать денег сверх тарифа, делать не чего.
Я набрал номер и приготовился ждать. Сотовый отозвался высоким писком. Я тут же убрал трубку от уха. Блин, ненавижу, когда это происходит, так и не мудрено слух испортить. Я разозлился пуще прежнего, и чуть было не шарахнул об асфальт телефонной трубкой, еле удержался. Посмотрев на экран, я увидел, что датчик показа приема сети на нуле. Не ловит здесь не хрена. Чертова местность. В этой области полно таких мест, где сеть не доступна. Нужно, что-то делать. Я понимал, что моя новая идея бредова, но попробовать стоило, а вдруг прокатит. Сначала я ушел на сто метров вперед машины, потом на сто метров назад, затем на сто метров углубился в лес с лева, потом справа. Сигнала не было. Черт, черт, твою мать, будь все проклято, дерьмо. Я умудрился застрять на одной из второстепенных дорог перед самой ночью. Я хорошо знал эту местность, поэтому так же знал, что в радиусе двадцати километров нет ни одного населенного пункта. Был еще вариант добраться до шоссе, но и до него было где-то километров пятнадцать. Ни переться же пешком в такую даль, тем более в ночь. К тому же в моем багажнике лежало товара на пятнадцать тысяч. При хорошей раскладке мне удалось бы выручить с него тридцать, а то сорок штук. Сейчас уйдешь, а вернешься - ни товара, а может и машины то, нет. Оставалось одно - уповать на то, что кто-то проедет по дороге, но надежды было мало. Кто так поздно поедет здесь, по трассе, увенчанной колдобинами и ямами. О русских дорогах распространяться не буду.
Смерклось. Солнце медленно заходило за горизонт, а точенее за бесконечный лес, раскинувшийся на многие и многие километры, как бескрайнее море-океан. Стало холодать. Был конец апреля. Хотя дни стояли теплые, а иногда и жаркие, ночью было все равно довольно зябко. Одет я был в серый костюм без галстука (ведь надо же представителю крупнейших мировых фирм выглядеть респектабельно), а сверху кожаная куртка. Я поежился, холодало. Не одного звука, только шепот леса, утихающее пение птичек, шелест шныряющих везде зверьков и насекомых, а так же мое непрерывное дыхание. Простояв еще минут пятнадцать на дороге и выкурив две сигареты, я все-таки решил забраться в салон машины. Снял пиджак, надел куртку прямо на рубашку, и, разложив водительское кресло, улегся, накрывшись пиджаком. Так я думал, что его не помну. Потом включил печку, машинально. Естественно она начала гнать холодный воздух с улицы. Я тут же ее выключил. Было холодно, но все-таки кое-как я погрузился в дремоту без сновидений.
Меня разбудил какой-то писк или скрежет, как будто кто-то провел гвоздем по стальному листу. Я очнулся, протер глаза, осмотрелся, пытаясь понять, где я, вокруг только темнота. Наконец понял. В салоне стало еще холодней. Я вспомнил о скрежете и начал прислушиваться, но все было тихо. Ветерок только прогуливался по верхушкам деревьев, шурша их кронами. Все-таки я что-то услышал. Звук приближался. Я обернулся назад и увидел свет фар автомобиля, несущегося с бешенной скоростью в моем направлении. Я хотел выскочить из салона "Волги" и проголосовать. Засуетившись, я отбросил пиджак на пассажирское сиденье, открыл дверь, но тут осветив всю мою машину дальним светом, автомобиль пронесся мимо, чуть не сбив меня вместе с дверцей. "Дебил, - подумал я, - ну кто так ездит ночью по такой дороге. Наверное, всю подвеску разбил, идиот. Да и хер с тобой". Я уже собирался снова залезть в салон, как незнакомый автомобиль завизжал покрышками по асфальту. Точно - дебил. Машина дала задний ход и остановилась в двадцати метрах впереди меня. Несколько секунда ничего не происходило. Только мотор впереди стоящей машины исправно урчал. Я внимательно присмотрелся - "Жигуленок", только какой модели не понятно, но не выше семерки, квадратный. А звук двигателя, как у нового "Мерседеса" или "Форда", странно. Наконец-то водительская дверь автомобиля отварилась, и оттуда вылез высокий человек. Что-то меня насторожило, но я все равно пошел навстречу незнакомцу, а он тем временем шел на встречу ко мне.
- Извините, - проговорил я, приближаясь, - у меня машина сломалась. Не знаю, что с ней. Не могли бы вы мне помочь.
Человек место ответа остановился, но я продолжал идти. Надо было то же остановиться, ведь чутье же подсказывало, что что-то не так, но я продолжал идти. Затем он неожиданно что-то сказал. Голос его был очень странным и пугающим. Тогда я сразу не понял, что именно он сказал, но теперь я догадываюсь. "Зачем ты назвал меня дебилом?" - произнес человек.
- Что? - не понял я. Но ответа не последовало.
Когда до незнакомца оставалось какие-то два три метра, я заметил, что он сжимает в руке нечто длинное. Теперь я испугался. По спине пробежал холодок, а во рту пересохло. Я хотел развернуться и бежать, но ноги не слушались, они как будто налились свинцом и стали тяжелыми. Все-таки мне удалось тронуться с места, но было поздно. Человек преодолел разделяющее нас расстояние в один прыжок и махнул неизвестным предметом. Моя голова отделилась от туловища и упала на асфальт. Кровь захлестала из разорванных артерий, орошая все вокруг. Голова прокатилась еще несколько метров по дороге и остановилась, лежа на правом ухе и давая возможность видеть, что происходило дальше. Незнакомец с каким-то особым ожесточением рубанул по моему телу, разрубив его пополам до самого желудка. Потом когда тело упало, он пошарил рукой в его останках и, как я понял, достал оттуда сердце. Б...ь, мое сердце!!! Теперь я понял, что все еще жив, хотя давно должен был умереть, и завопил, что есть дури. Это получилось неосознанно, я просто начал кричать. Человек обернулся в сторону моей головы, и, но, наверное, мне показалось, нельзя же в темноте разобрать черты лица из далека, усмехнулся. Он подошел ко мне, вложил свой длинный нож в ножны, взял мою голову свободной рукой и направился к своей машине. Я видел, как кровь капает на асфальт, оставляя длинный кровавый шлейф, хотя здесь все было в крови.
А я продолжал кричать и кричать, кричать и кричать, пока не очнулся на сиденье своего автомобиля, в холоде, и во мраке, целый и невредимый. Это был сон, всего лишь сон, но такой, черт его побери, реальный.
Вы спросите: зачем я пересказываю вам этот кошмар, если это был всего лишь сон, зачем он вам нужен? Но этот сон имеет прямое отношение к моему рассказу, и к дальнейшим событиям. Если вы поверите в мою историю, то сами поймете, почему этот сон так важен.
Я еще приходил в себя. Блин, вот это сон, черт возьми. Как только глаза привыкли к темноте, я на всякий случай осмотрел себя. Голова на месте, тело тоже, ни капли крови, сердце бьется, быстро бьется - все хорошо. Мне было чертовски холодно, учащенно дыша, видел, как изо рта идет пар. Я почувствовал, как по моей спине тоненькой струйкой стекает холодной пот. Рубашка вся промокла и липла к телу, я сильно, сильно продрог. Включил печь, черт, опять машинально, и тут же выключил. Включил радио. Срал я на этот аккумулятор. Какой от него толок, если движок вообще не заводиться, нужно было согреться и успокоиться, ну хотя бы успокоиться. Я тщетно пытался настроить хотя бы одну волну, приемник молчал. Тогда я включил диск с записью группы "Психея". Крепкие басы ударили по мне из колонок со всей мощностью, а хриплый голос, что-то заорал. Черт. Я аж подпрыгнул от неожиданности. Проигрыватель стоял на полной громкости. Быстренько его убавил, закурил сигарету, и снова откинулся на сиденье. Фу, немного успокоился. Что это была вообще за херня. Сон с сюжетом, да таким ясным. Обычно во снах, которые снились мне, все было не понятно. Я куда-то бежал или от куда-то, не знаю, в общем непонятные, а этот.... Хм. Может быть, насмотрелся ужастиков. Да какие там ужастики, я последние две недели за рулем и вообще ничего не смотрел.
Часы на приборной доске показывали два часа ночи. Я наконец-то успокоился, и собрался снова лечь спать, как услышал какой-то звук. Он нарастал. Я еле-еле проглотил комок, подступивший к горлу, в животе что-то защемило. От спокойствия не осталось и следа. Я обернулся. Увидел в дали свет фар автомобиля, несущегося с бешеной скоростью в моем направлении. Он приблизился, и, осветив салон "Волги", пронесся мимо. Сон повторялся. Нет, не может быть, чепуха, успокаивал я сам себя, просто совпадение. Как сон может повторяться? Но он повторялся, за тем лишь исключением, что я не пытался вылезти из машины и не ругал водителя. Впереди автомобиль завизжал тормозами, оставляя черный след от покрышек на асфальте. Дал задний ход. Проехав немного, он остановился примерно в двадцати метрах от меня. Тут я почувствовал, как волосы на моем затылке встали дыбом. Несколько секунд ничего не происходило. Все точь-в-точь, как во сне. Я оцепенел от страха и сидел, крепко сжимая руль руками. Тут водительская дверца "Жигулей" (я точно знал, что это "Жигули") открылась, и оттуда вышел высокий человек. Как будто воздух вокруг меня взорвался, и я вышел из оцепенения. Начал судорожно дергать ключи зажигания, пытаясь завести машину, но все было бесполезно. Стартер гудел, гудел и все - новая попытка. Так я пробовал несколько раз. Ничего. Задел рычаг включающий печь. К моему удивлению оттуда пошел не холодный, а теплый воздух. Я испустил тихий стон ужаса. Человек тем временем приближался ко мне. Я бросил бесполезные попытки, вынул ключ из замка зажигания и выскочил из машины. Когда я это сделал, человеку оставалось до меня метров пять. Я пустился со всех ног по дороге в другую сторону от него, забыв нажать на кнопку сигнализации, что бы закрыть автомобиль, но тогда я об этом даже не думал. Я бежал, как угорелый. Затем почему-то встал и обернулся. Незнакомец стоял около моей машины, до него было далеко, но я мог спокойно видеть его. Покуда я мог судить по силуэту, он стоял прямо и смотрел на меня, моя машина его не интересовала. Я слышал, как Фео пропел оттуда: "Юный старец в кафельной ванной с жизнью быстро решил расстаться". И вдруг музыка умолкла. Человек так и стоял около моей машины, а я так и продолжал смотреть на него. Я напряг свое зрение, и заметил в его правой руке, что-то длинное. Мою шею пронзила страшная боль, я весь перегнулся и упал на одно колено. Что это? Я наконец-то понял, что сейчас происходит не просто нападение на ночной дороге - преступление, а что-то на много ужаснее. То, что непонятно человеческому разуму. То, чего боялся человек с самого первого момента своего существования. Тут я вдруг осознал весь ужас, свалившийся мне на голову. Страх, тлевший в самых черных уголках моей души, вырвался наружу. Но я даже представить себе не мог, что это только цветочки.
Человек все так же стоял около "Волги". Казалось, ему нравиться вот так просто стоять и смотреть на меня. Вдруг он начал шевелиться. Он поднес свой длинный нож к моей машине и прочертил им по ней. Тот самый звук! Тот самый звук, который разбудил меня еще тогда во сне. Как будто гвоздем по стальному листу. Неожиданно незнакомец сорвался с места, и помчался в мою сторону. Не ожидая от него такой прыти, я даже растерялся. Но потом спохватился, развернулся и тоже побежал, выжимая из своего организма ту максимальную скорость, на какую только был способен. Я слышал, как позади меня стучат по асфальту тяжелые ботинки, и они все приближались и приближались. Он точно меня настигнет. И тут я решил свернуть. Я резко дал влево, спустился в кювет и помчался через лес. Я рисковал напороться в темноте на сучок или ветку, да даже просто удариться в ствол дерева, но риск того стоил. Я бежал и бежал, ломая ветки, топча молодые побеги. Сучки больно хлестали мне по лицу, по туловищу. Я прикрывал лицо, как мог руками, но это мало помогало.
Вдруг впереди показался свечение, такое нежное и зовущее. Что же это может быть, подумал я. Тут я начал задыхаться, и когда уже не оставалось сил, выбежал на небольшую поляну. Причина свечения была ясна. Просто напросто луна освещала эту поляну. А в темном лесу, куда лучи плохо проникают, кажется, что что-то светится.
Я добрался до центра поляны и остановился, тяжело дыша. Когда-то в детстве мне приходилось заниматься легкой атлетикой, я даже побеждал на городских соревнованиях. Поэтому теперь я знал, как быстро восстановить дыхание. Но быстро не получалось. Сказывался образ жизни - курево, спиртное, беспорядочный секс и не капли спорта. Наконец дыхание немного удалось восстановить. Я стоял в центре поляны, окруженной со всех сторон лесом. Тяжело дышал. Это не мешало мне превратиться в зрение и слух. Я решил, что если этот ублюдок покажется от куда-нибудь, то я тут же сигану в другую сторону. Мне казалось, что даже мой затылок превратился в глаза. Но ничего не происходило. Я ждал.
Наверное, прошло минут десять, а может и больше, а может и меньше, точно утверждать не берусь. Возможно, вообще прошло всего несколько секунд. В таком состоянии, в каком находился я, ожидание очень и очень неприятная штука. Все нервы были на пределе. Вдруг слева от меня в лесополосе хрустнула ветка. Я думал, что справлюсь, но нервы не выдержали и я запаниковал. С диким воплем я метнулся в другую сторону от хруста. Тогда я не понимал, но сейчас я думаю, что это могла быть просто уловка, и, побежав туда, куда побежал, я мог наткнуться на своего преследователя. Но ничего не произошло. Я снова бежал по лесу. Скулил, ныл, стонал. Мой разум помутился. Я не понимал, что я делаю, где я, что со мной. И вдруг я упал, прям на грудь, больно ударившись ею о землю. У меня перехватило дыхание, и я чуть не задохнулся. Как потом выяснилось: лес уже кончился, и я лежал на его опушке в какой-то канаве с грязной водой. Что не говори, а удар этот привел меня в себя. Я быстро вскочил на ноги, и, подавляя боль в груди, весь грязный и промокший, медленным бегом пустился прочь от леса. Как я там не убился, даже сейчас понять не могу.
Впереди было поле, большое поле. Оно уходило в темноту и разобрать, что было дальше десяти метров, не представлялось возможным. Луна зашла за облака. Так как в этой местности не было не одного селения, естественно, поле не обрабатывалось. На нем имелись всевозможные ухабы, ямы, кочки. Я бежал по нему, все время, спотыкаясь, иногда падая. Расцарапал себе все руки о землю и молодую, но уже жесткую растительность. Все время оглядываясь, я бежал, бежал и бежал, как загнанный на флажки зверь, но похоже меня никто не преследовал. Что-то внутри подсказывало, незнакомца поблизости не было, но это нисколько не успокаивало. Меня начала бить дрожь, одежда то была мокрой, а температура воздуха хорошо, если доходила до десяти градусов. Я трясся, зуб на зуб не попадал. Сильно устал, мучила жажда. Хотелось остановиться и прилечь, но страх гнал и гнал все дальше и дальше по бесконечному полю. Этот же страх воскресил во мне все первобытные инстинкты, особенно инстинкт самосохранения, и борьба за выживание была сейчас для меня актуальна, как никогда.
Продолжал бежать, потом идти, потом все-таки остановился. Согнулся, положил руки на колени, тяжело дышал, пытаясь снова восстановить дыхание, и снова это плохо получалось. Этот кросс занял очень длительное время.
Вдруг, под ложечкой засосало.
Страх с новой силой окутал меня своим черным покрывалом. Что это? Я быстро повернулся вокруг своей оси, остановился, и прислушался. Но ничего, опять ничего, только тьма, беспроглядная тьма. Она как будто обволокла не только видимость, но и все звуки. Абсолютная тишина. Ни завывания ветра, ни шума деревьев, ни суеты животных. Ничего. Только тьма и тишина, как брат и сестра, как муж и жена, как ад и сатана.
Тут луна немножко выглянула из облаков, немного расширяя радиус видимости. И здесь я увидел. Увидел его. Нет, это был не тот человек на дороге. Это было что-то намного, намного хуже. Это было то, что трудно описать словами. Как будто самые извращенные мысли самого сумасшедшего безумца материализовались и обрели реальность. Я стоял и не шевелился, пораженный увиденным. Такое впечатление, что Это появилось из воздуха, а точнее сказать - из тьмы. Как я сказал, это невозможно описать словами, но я все-таки попробую.
Луна окончательно вышла из-за туч. В нескольких метрах от меня стояла ужасная тварь. Тело ее напоминало тело десятилетнего ребенка, а вернее тело умершего и сгнившего десятилетнего ребенка. Такое же маленькое и щупленькое, немного даже согнувшееся, но сгнившее. Запах гнили ударил в ноздри, и от него сделалось дурно. Ноги и руки (первые немного больше, чем вторые) заканчивались не кистями, как у людей, а длинными острыми когтями. За спиной торчало что-то напоминающее крылья, что-то перепончатое и вязкое. Но оно шевелилось, словно щупальца. Голова существа, точнее отросток, росший из туловища, был непропорционален телу: был больше, чем следовало. Основная часть зловония, я думаю, шла из пасти - огромной щели в пол лица, увенчанной острыми, как лезвия зубами. Они походили даже не зубы, а больше на сталактиты, по какой-то непонятной причине образовавшиеся во рту твари. Но особенно меня поразили глаза, два небольших злобных уголька, смотревшие как будто сквозь меня. Нет, не сквозь меня, а внутрь меня - прямо в душу. Мне вдруг стало страшно не за жизнь, а за душу свою. Я понимал - это существо хочет не только тело мое пожрать, а дух мой забрать с собой в преисподнюю, причем в ту ее потайную часть, откуда мне ни за что не выбраться. Очень было страшно за душу. Если вообще я чего-то тогда мог страшиться. Грань, до которой человек еще может бояться давно осталась позади. Теперь я даже не боялся, я просто сошел с ума. Мне казалось, я наблюдаю за происходящим со стороны. Вот существо немного подалось вперед, собираясь напасть на свою жертву - среднего роста мужчину, лет двадцати пяти. Вдруг он с сумасшедшим визгом срывается с места и бежит прочь. Кажется, что мужчина не разбирает дороги, просто бежит и бежит. Впереди канава, глубиной, наверное, в метр. В темноте, если упасть в такую, можно запросто убиться. Похоже, он как раз ее не видит. Шаг, еще один, мужчина спотыкается, падает вперед, но в последний момент отталкивается ногой и перепрыгивает канаву, вновь продолжая свой неудержимый бег.
Я чувствовал, как чудовище буравит мне своим взглядом спину. Оно идет за мной, медленно, неспешно, не то, что я - мчусь что есть мочи. Оно играет мной, играет моим страхом, моим отчаянием, моим безумием. Ему недостаточно просто убить меня, разорвать на части, выпить мои жизненные соки, потом забрать душа и удалиться туда откуда пришло. Оно в любой момент может нанести удар и поставить точку в моем существовании. Существу нравится забавляться со мной, как коту, который играет с еще живой, но уже обреченной мышью. Нравится. Оно испытывает от этого какое-то извращенное удовольствие, понятное только ему. Вот существо уже внутри меня - вонзило в меня свои когти, но пока только мысленно. Оно уже завладело моим разумом и заставляет меня повиноваться ему. Остановись, вещает тварь, тебе некуда бежать, вокруг только поле и лес и еще тьма - моя стихия. Покорись своей никчемной судьбе в моем обличии. И я повинуюсь. Я останавливаюсь и отдаю себя на волю победителю - моему теперешнему хозяину. Но опять-таки, только мысленно. Тварь сумела забрать мой разум, но не сумела его вернуть. Инстинкт и рефлексы заставляют мои ноги двигаться, тело интенсивно работать, сердце учащенно биться, а дыхание.... Тут у меня открывается второе дыхание и с новым глотком воздуха во мне вновь просыпается тяга к жизни и возвращается рассудок. Я почувствовал, что начинаю отрываться от существа, и что оно больше мной не владеет. За спиной раздался заупокойный вой. Но я не оборачиваюсь, я смотрю вперед и бегу. Воздух вокруг вдруг стал плотнее. Я догадался - существо теперь тоже напрягает силы и теперь серьезно пытается меня достать. Игры кончились. Я понимаю это и прибавляю еще ходу.
Парадокс. Безумие, которое должно было меня погубить, меня и спасло, дав свободу действия рефлексам и инстинктам. Но надолго ли.
Впереди на холме вдруг показалось очертание каких-то строений. Неужели в этом районе все-таки есть поселение, но я об этом не знал. Точно, через некоторое время стало видно небольшую деревеньку. Я прям, воспарил духом, возможно, есть спасение. Я кинулся вперед, что есть сил, которых у меня практических не осталось. Наконец-то, взлетев на холм, я достиг окраины деревни. Она представляла собой небольшое селение из двадцати домов, расположенных по бокам одной улицы, которая уходила по склону вверх. Домишки были очень ветхими и старыми, во всем чувствовалась разруха. Типичная картина распада русской деревни в урбанистический двадцать первый век, но, тем не менее, что-то меня настораживало, и я не понимал что именно. Я решил довериться чувством и быть осторожнее. Я медленно бежал вверх по деревне, оглядываясь по сторонам. Казалось, существо на время оставило меня, но очень ясно понимал, что только на время. И как только об этом подумал, тут же раздался очередной вопль, пробирающий до костей. Я не стал больше осторожничать и кинулся к первой же хате. Мне даже на секунду показалось, что в окне мерцает тусклый свет. Я залетел на крыльцо и со всей силы забарабанил руками по входной двери.
- Откройте, - орал я, стуча кулаками и ногами по двери. - Откройте, пожалуйста, помогите. Прошу вас...
Я кричал и просил, стонал и умалял, плакал и ругался. Ссадил себе все руки о грубую деревянную дверь, но никто так и не открыл. Может, там и нет никого? Как? Есть! Я же видел в окне тусклый свет, как будто кто-то захотел посмотреть, что происходит на улице и встал. Зажег свечу, чтобы не упасть впотьмах в тесной комнате, и подошел к окну. Хотя, возможно, мне только показалось. Мне очень захотелось, что бы в доме кто-то был, и поэтому мое воображение нарисовало свет в окошке. Неожиданно я понял, что, в этой деревне ни так. Ни одного столба, будь то электрический или телеграфный, ни одного колодца напротив домов. Собаки не лаяли, даже не скулили, ведь должны же в деревне быть собаки. Сами дома уже почти сгнили. Селение вымерло или его покинули много лет назад. Здесь, в деревне, нет никого, мне никто не откроет.
Я оставил попытки войти в дом и бросил взгляд туда, откуда прибежал. Думал, что увижу существо, злобно крадущееся ко мне и готовое меня разорвать, но место этого увидел очень странную картину. Снизу, вверх по склону деревни в мою сторону надвигалась тьма. Нет, не та тьма, что окружала меня до этого - ночная тьма, а другая тьма. Густая, как дым, черная, как страх, несущаяся, как лавина, но очень и очень тихо, без единого звука. Сметавшая все на своем пути. Дома утопали во тьме покорно, безропотно. Тьма стояла сплошной стеной, через которую ничего не было видно - ни неба, ни земли, ничего. Одна непроглядная чернота. Где-то среди этой тьмы скрывалось существо. Оно было частью той тьмы, и тьма была частью существа. На миг мне показалось, что тьма приобрела очертания лица твари, и страшные злобные красные глаза вновь смотрели в мою душу.
Пока я стоял, завороженный этим действием, чернота медленно двигалась ко мне. Все еще ни совсем в себе, я быстрым движением спрыгнул с крыльца, выбежал на середину улицы, и пустился прочь от непонятного чего-то.
Я вбежал наконец-то на вершину холма. Передо мной открылся потрясающий пейзаж. Чуть впереди и справа от меня, у подножья холма начиналась прекрасная равнина. Она уходила дальше на север и кончалась вдалеке все тем же лесом. Посреди долины раскинулось широкое озеро. Оно как раз начиналось у подножья холма и занимало большую часть равнины. Луна осветило ее своим блеклым светом, давая возможность разглядеть ночную красоту пейзажа. Но наблюдать местные красоты мне было некогда. За мной по пятам следовало что-то непонятное.
Вдруг тишина разорвалась страшным воплем. Различить в вопле что-то человеческое было довольно сложно, но я все-таки различил. Я вновь в который раз за сегодня обернулся назад, и увидел сотни, а может тысячи людей, мужчин, женщин, стариков и детей. Это кричали они, жалобно, болезненно, обреченно. Люди тянули из тьмы ко мне свои высушенные руки и звали к себе.
- К нам иди, к нам, - вторили друг другу они, призывая меня. Но я не хотел к ним, я очень к ним не хотел.
Позади меня раздался ужасающий силы звук набата. Я обалдел и развернулся. Оказывается, на вершине холма была расположена церковь. Я метнулся к ней. Значит, там кто-то есть, и возможно в деревне, кто-то был, просто они испугались и не открыли мне двери. Теперь все жители поглощены тьмой, и все из-за меня. Силы на огорчения не было, все чувства иссякли. Я просто должен выжить, должен.
Вопли и стоны вместе с набатом слились в оду устрашающую какофонию. Я зажал уши руками, чтобы не слышать ее, но этот страшный звук все равно проникал в меня. Так с зажатыми ушами добежал я до церкви. Она была деревянной и очень ветхой. Вокруг нее было расположено небольшое кладбище, огороженное низким металлическим забором с неказистыми воротами напротив центрального входа в церковь. Тут, наверняка, хоронили местных жителей. Я забежал на крыльцо, и, не перекрестившись, начал долбиться ногами в дверь. Руки-то были заняты ушами. Я кричал "откройте, откройте", не слыша себя, но дверь никто не открывал. Тогда я попытался выбить дверь ногой, но это тебе не тоненькие кинематографические дверки, а толстые дубовые ворота, которые просто отодвинуть тяжело, а не только выбить. Кроме того, что я сильно ушиб правую ногу, ничего больше не добился. А темнота и люди в ней подступали. Вот оно уже около ворот кладбища. Вот уже на его территории, еще немного и оно будет около меня. Я отпустил уши и спиной вжался в дверь церкви, как будто пытаясь пройти сквозь нее. Да, как мне тогда этого хотелось. Обливаясь потом, тяжело дыша, я весь болезненно трясся и ждал своей участи.
Вдруг я провалился назад и больно ударился правым локтем и плечом. Оказывается, дверь позади меня отворилась, и я очутился в помещении церкви. Кто мог ее открыть, я не знаю - рядом никого не оказалось. Я моментально вскочил, затворил дверь, перед самым "носом" у тьмы, и задвинул большой затвор. И тут все стихло - и вопли, и набат. Снаружи, только раздался звук, которого я явно не ожидал услышать. Любые звуки только не его. Как будто кто-то провел гвоздем по стальному листу. Я отпрянул от двери, готовясь ко всему, но ничего не произошло. Никто не пытался вломиться, выбить дверь и тому подобное. Все было спокойно и тихо. Я слышал только свое дыхание и бьющееся сердце. И еще треск горевших свечей. Их было так много, что мне пришлось зажмуриться, потому что яркий, на тот для меня момент, свет ударил по глазам. Наконец я привык и начал осматриваться. Церковь изнутри была намного больше, чем могло показаться снаружи. Большие стены, арочный свод, уходивший ввысь. Потолок расписан мотивами из библии. Со всех сторон на меня взирали образы святых. Я даже проникся каким-то благоговением и начал понемногу успокаиваться. Перекрестившись, я прочитал молитву и попросил у Бога помощи, в которого до этого момента ни очень-то верил. Потом двинулся вперед. Я решил все-таки найти своего спасителя и выразить ему свою бескрайнюю благодарность. Пройдя немного вперед, я заметил впереди человека, стоявшего на коленях перед распятием Христа около самого алтаря. Он видимо молился. Длинные седые волосы спадали с лысеющей головы ниже плеч. Человек бормотал себе под нос и не обращал на меня никакого внимания, хотя я уже подошел почти вплотную. Я не хотел мешать его молитве, но должен был переговорить с ним, хоть с кем-то поговорить.
- Извините меня, батюшка, - начал я, - я не хотел помешать вам. Я просто хочу сказать спасибо за то, что вы спасли меня. Если бы не вы, я, наверное, сгинул бы в этой тьме. Спасибо вам большое. Кстати вы не знаете, что это такое было?
- Это не было, это есть, - ответил священник, не вставая и не поворачиваясь. Голос его был не таким, каким я его ожидал услышать. Вовсе не старческий, а глубокий и здоровый, как будто этот мужчина был в полном расцвете сил. Но волосы и морщины на его шее говорили об обратном.
- Да, согласен, есть. Но все-таки что это?
- Ты веруешь в НЕГО? - неожиданно спросил он. Я немного растерялся, но ответил:
- В кого, в Бога? Да, верую. - При слове "Бог" человек немного дернулся.
- Нет, не верующий ты, - утвердительно сказал поп.
- Да нет же..., - я пытался оправдываться, сам не знаю для чего. Да, я не верил до сегодняшней ночи в Бога, но сейчас верю, как никогда. И этого достаточно, какая ему разница. Но, может быть, я оправдывался потому, что хотел произвести на него хорошее впечатление. Как-никак этот человек спас мне жизнь.
- Не веруешь ты, - повышая голос, грозно повторил он. - Если бы ты истинно верил в Него, то не причинил бы вреда стольким невинным людям.
- О каких людях вы говорите? - удивленно спросил я.
- Нет. Ты веруешь не в Него, - продолжал гнуть свое поп, повышая и повышая голос, переходя на крик. - Ты всю свою жизнь был злобен и жесток. Завистлив. Ты всегда винил во всех своих неудачах других. Ты все время гнался за выгодой, был алчен и жаден. Ты обманывал, обворовывал, призирал людей.
- Да о чем вы говорите? - я недоумевал, что этот старец несет.
- Нет. Ты веришь не в Него. Ты веришь в Другого.
- Да в кого, черт бы вас побрал? - сорвался я.
- Именно, - тихо проговорил поп. - Уже.
Вдруг до меня дошла ужасная истина. Не зря над дверьми в церковь не висела икона, а место нее были начертаны малопонятные для меня знаки и надписи.
Я попятился от человека назад. Тем временем он встал и начал разворачиваться. Ужас навалился на меня с новой силой, я хотел закричать, но крик застрял где-то в горле. Поп оказался очень высокого роста. Лицо у священника было не то сгнившее, не то это была морда кого-то чудища. Кожа было вся в бороздообразных морщинах, откуда стекала странная жидкость, нос провален. Из оскаленной пасти торчали, похожие на сталактиты зубы. И глаза. Глаза прямо как у того демона, что напал на меня в поле. Такие же злобные, горящие лютой ненавистью, смотрящие мне прямо в душу и жаждущие ее. От попа невыносимо засмердело. Я не ощущал этого запаха, когда впервые подошел к нему.
Мгновенно погасли все свечи, и в церкви сделалось темно. Существо рванулось ко мне и схватило меня за куртку здоровой ручищей с острыми когтями вместо ногтей. Потом подняло одной рукой высоко над головой. Я подумал, что все - теперь точно конец. От его рук распространялась какая-то зараза. Она начала сжигать мою одежду. В тех участках, где уже была прожжена куртка и рубашка, зараза начала перекидываться на тело, проникая в мое нутро, выворачивая органы наизнанку. Я кричал от невыносимой боли, а чудище хохотало, невразумительным гортанным звуком. Но тут что-то произошло. Теперь эта тварь вскрикнула от боли. Оно выронило меня и отступила на несколько шагов. Я обратил внимание на свою уже голую грудь. Здесь находился православный крестик, свисавший с шеи. Так вот что его отпугнуло. А существо продолжала стоять в темноте возле алтаря. Неожиданно оно издало крик, но непросто крик. Оно прокричало фразу на незнакомом мне языке. В это же мгновение поднялся порывистый ветер. Входные двустворчатые двери церкви распахнулись, и из тьмы в помещение ворвалась всевозможная нежить. Некоторые из чудовищ были похожи на уже виденную мной на поле тварь. Другие вовсе на нее не походили. Безобразные тела, когти, крылья, щупальца, как ножи зубы, все это ввалилось в церковь. Я, превозмогая боль, попытался встать, но это получилось у меня только с третьего раза. Тут же рванулся в сторону, где, как я еще заметил при недавнем осмотре, находилась дверь. Куда он вела, я естественно не знал. Мне было все равно, лишь бы убежать отсюда, и чем скорее, тем лучше. Я открыл ее, славу Богу она не заперта, и вбежал внутрь. За ней находилась винтовая деревянная лестница, уходившая вверх. Я закрыл дверь и начал восхождение по лестнице. Каждая частичка моего тела ныла и болела, поэтому восхождение оказалось очень трудным, но я добрался, добрался до.... До еще одной двери. Я чуть не заплакал. Потянул на себя и открыл ее.
Я очутился на колокольне. Свежий ветерок ударил мне в лицо. Он был таким благодатным после того запаха, который стоял внизу, что я упал на колени и наслаждался им. Но отдыхать не было времени. По лестнице раздавались шаги сотни когтистых лап упырей. Надо что-то было предпринять. Так как дверь отрывалась вовнутрь, у меня родилась мысль. Я схватил канаты от колоколов. Они все громко зазвенели, что я оглох, но из последних сил я старался доделать дело. Я обмотал их вокруг дверной ручки и отступил. Как раз в этот момент дверь затряслась по натиском нечистых. Я отполз в дальний угол и, обхватив, руками колени, приготовился ждать. Ждать своей погибели. В пятый раз уже за сегодня, ведь ветхая дверь долго не продержится. Я молился и молился, молился и молился.... И ждал. Меня лихорадило. Я не слышал, как дверь ломается, только видел. Видел, как она сотрясается под ударами всякой твари. Наконец они ее вырвали. Вырвали вместе с косяком. Колокола снова зазвенели. Хоть я и оглох, но все равно их услышал. Я никого не увидел, лишь почувствовал, как нечто ворвалось на колокольню, и набросилось на меня. Совершенно обезумев, я вскочил на ноги и бросился с колокольни вниз. Больше ничего не помню.
Я очнулся на больничной койке. Пахло хлорной известью, лекарствами и немытыми человеческими телами. Рядом восседал какой-то старик, странно смотревший на меня. Вдруг он резко заорал и захлопал в ладоши. Я дернулся. Неожиданно стало очень страшно. Я обхватил руками колени и, нервно покачиваясь, начал стонать. Ко мне подошла женщина в белом халате, как выяснилось медсестра. Она пощупала меня, осмотрела и потом позвала, какого-то мужчину, как выяснилось доктора. Доктор тоже пощупал меня, осмотрел и сказал что-то сестре, она удалилась. Потом начал медленно и тихо со мной разговаривать. Для чего он делал это тихо и медленно я не понимал, но, заикаясь, по возможности отвечал на вопросы. Он спросил меня мое имя, я ответил. Спросил, где я живу, я ответил. Что-то еще расспрашивал, но я уже точно не припомню. Главное то, что я находился в дурке и ничего не помнил, ни что со мной произошло, ни то, как я здесь оказался. Мне поставили диагноз кататония, а точнее кататониический ступор, и амнезию. Я приходил в себя довольно быстро. Через три дня на удивление всему медперсоналу, я уже довольно ясно соображал, и им ничего не оставалось, как готовить документы на выписку, но, что естественно, под наблюдение участкового врача или местного психиатра. Мать, как только узнала, что я пошел на поправку, тут же примчалась ко мне из другой области. Я несказанно был рад ее видеть.
Как я узнал позднее, я пробыл в психушке полтора месяца, все это время, пребывая в ступоре. В этот период я бредил, и нес какую-то чушь о каких-то демонах, упырях и вурдалаках. Меня нашли в одном из лесных озер местные мальчишки. Это озеро пользовалось дурной славой. В нем не водилась ни рыба, не обитали ни жучки, ни растения, ничего живого, хотя и соленым оно не было. По народному поверью озеро было заколдованным. Мало там кто ходил, даже грибники и охотники туда не совались, потому что и вокруг озера ничего не жило. Так или иначе, мне очень повезло. Повезло, что дети решили проверить свою храбрость и поиграть около озера. Когда они нашли меня, я без сознания лежал на его берегу. Дети тут же позвали своих родителей, и те уже отправили меня в поликлинику, а в поликлинике направили в дурдом. Мужики так же нашли "Волгу", одиноко стоявшую на обочине второстепенной дороги. По ключам, найденным у меня в кармане брюк, местная милиция установила, что машина принадлежит мне. Товар, естественно, пропал в неизвестном направлении. По документам, находившимся в автомобиле, установили мою личность. Потом сообщили моей матери и так далее. К своему удивлению я выяснил, что еще и поседел.
Через какое-то время ко мне начинал возвращаться память и постепенно я вспомнил все. На это ушло полгода, но я вспомнил. Вспомнил и о происшествии на дороге, и об ужасе в лесу, и о деревне, и о церкви. Я вспомнил все до мельчайших подробностей. Наверное, когда я спрыгнул с колокольни, я упал в озеро и это меня спасло. Кстати, почему нечисть не достала меня в воде? Я никому ничего не рассказал, даже матери, тем более врачам.
Потом я долго боялся всяких скрипов, ночных уханий, и теней. Как маленький ребенок, боялся заснуть без света. Врачи говорил, что это посттравматический синдром, психоз, параноидальная шизофрения, несли всякий научно-медицинский бред.
- А что же тогда со слухом? - негодовал я. - Или и он тоже испортился у меня из-за того, что я псих?
- Ну не совсем, но если грубо, то да, - отвечал доктор и кричал: "Следующий!".
Но я-то точно знал, чего боюсь. Со временем страхи меня стали оставлять. Хотя, наверное, я только хочу так думать. Они преследуют меня до сих пор.
Я все меньше общался со старыми друзьями. Больше не курил, не пил, охладел к женщинам. Начал восстанавливать физическую форму. Может кто-то слышал поговорку: "Кончил пить, курить, снашаться. Начал спортом заниматься". Так это про меня. Может быть это действительно паранойя, но я считал, что если со мной что-то опять случится, то я должен быть к этому готов. Стал часто посещать церковь, хотя поначалу мне было страшно заходить в храм. Коммивояжером я больше не работал и не хотел. Мне вообще было страшно ездить по дорогам и шоссе. В крайнем случае, поезд. Я устроился на местный завод сторожем в дневную смену. С моим диагнозом меня вообще никуда не брали, хороша мать подсуетилась.
Вроде бы жизнь налаживалась, но я-то знал, что спокойной она больше не будет. То, что я видел, не должен видеть человек. Это закрыто для него семью печатями, и если он хоть одну сорвет, то неминуемо будет наказан. Я сорвал, наверное, все шесть, хоть и не по собственной воле. И не умер. Кара меня еще настигнет. На мне стоит метка тьмы, и она за мной еще придет. Но я твердо решил для себя, если я не умер тогда, то не сдамся и сейчас. Пусть эти гады подождут.
Все сводное время я просиживал на форумах, посвященных мистике. Читал всевозможные книги по эзотерике, оккультизму, кабалистике. Тратил на них почти все свои деньги, которых и так было впритык. Встречался со специалистами по парапсихологии. Я пытался понять, что же со мной произошло тогда. Так и ничего не понял. Кстати сказать, когда я снова сел в сою "Волгу", то заметил, что часы на панели приборов показывают три часа ночи, значит, они остановились через час после того, как я ее покинул, а аккумулятора хватило бы еще на часов шесть. Ну, вы возразите, и скажете, что механические часы могли показывать и три часа дня. Тогда почему именно три, до трех часов следующего дня он мог сесть несколько раз. И это точно несовпадение. Я в совпадения больше не верил, а в знаки да. Три часа ночи - это знак.
Спустя еще полгода все-таки решил поехать туда, где со мной это произошло. Нет, не в ту вымершую деревню с церковью. А к тем людям, которые меня спасли. Я нашел того мужика, который непосредственно меня вынимал из озера и тащил до райбольницы. Я познакомился с ним, поблагодарил, отдал подарки, привезенные с собой. Он сначала отнекивался, но потом подарки принял. Потом позвал еще двух человек, и вместе мы решили посидеть и поговорить о том да о сем. Затем выпили, потом еще. Когда наконец-то мужики дошли до кондиции, когда развязываются языки я начал опрос.
- А как вы думаете, - спросил я наигранно полупьяным голосом, - что же там со мной случилось?
- Да шут тебя знает, - ответил дядя Коля, коренастый бородатый старичок, местный старожил. Тут он взял рюмку и опрокинул ее в рот, вслед за самогоном в рот полетел зеленый лук и петрушка.
- Ну а все-таки.
- Чай, напился и побрел куда-то, да и навернулся, прям в озеро, - предположил все тот же дядя Коля.
- Ну, допустим не напился, - продолжая играть, обиделся я, - и не куда-то, а целе, цел-л-е, целе-е-е-э. Тьфу ты. Целенаправленно.
- И куда ета ты целенап-п-п-равленно пошел? - спросил Витька, человек, который непосредственно меня спас. Я был рад, что моя стратегия удалась. Они явно заинтересовались моим рассказом.
- А туда. Машина то моя тю-тю, сломалась так сказать. Пошел искать помощь. Я слышал там деревня неподалеку, ну и пошел туда.
- Какая такая деревня? - подал голос мой третий собутыльник - Петрович, здешний тракторист.
- Да не знаю названия, ну которая на склоне холма стоит около озера, из которого вы меня выловили.
Все трое удивленно уставились на меня.
- Да какая деревня, братан? - еще раз спросил Петрович. - Нет там никакой деревни. Да и вообще в радиусе двадцати километров никакой деревни нет.
"Это я и без тебя знаю", - подумал я.
- Петрович, погоди, погоди, - залепетал Витька. - А Столетовка как же.
- Вот, - поддакивал я, подливая масла в огонь.
- Какая на х..й Столетовка. Там уж лет, наверное, шестьдесят никто не живет. Основные шоссе проходят мимо, добраться туда можно только летом, да и то с трудом. - Загибал пальцы Петрович. - Электричество так вроде и не провели. К тому же озеро и зверюшки лесные вымерли. Жить там стало нельзя, вот люди постепенно и покинули это место.
- А я дома там видел, даже стучался в один, казалось, кто-то даже открыть хотел, - потуплено сказал я.
- Точно пьяный был, - сказал дядя Коля, посылая очередную рюмку в рот. Пока мы трепались, он уже две пропустил. Все последовали его примеру. - Там же не одной хаты не осталось. Все сгнили. Хорошо, если фундамент от какой-нибудь избы сохранился.
- Не был я пьяный, - как бы больше сам для себя произнес. Да еще, поникши, добавил: - церковь там еще была.
- Да не было там никакой церкви, - громко забасил Петрович.
- Серега, не гони - вдруг шикнул на него дядя Коля, потом повернулся ко мне, и, глядя прямо в мои глаза, сказал. - Была там когда то церковь, еще до революции была. Когда красные пришили, и стали наводить в Столетовке свои порядки, они решили разрушить церковь. Местный люд во главе с настоятелем восстал против них. Люди не хотели разрушения старинной церкви. Но красные просто напросто расстреляли толпу. Многих ранили, а нескольких человек вместе со священником убили. Местные жители дрогнули и отступили, а представители советской власти сожгли церковь дотла, и, горящие еще, останки столкнули в озеро. Говорили, что этот священник был ярый поборник церкви и страшный религиозный фанатик. Он еще несколько часов жил и видел, как церковь сгорела и была сброшена с холма. Потом умирая, он проклял всех, в том числе и себя. Красных за то, что так поступили с храмом божьим, местных за то, что они струсили и не смогли красным помешать. Себя, за то, что не был стоик и не смог пройти испытание, уготованное ему Богом.
Дядя Коля закончил. Все, молча, сидели, переваривая услышанное. Он рассказал эту историю на одном дыхании. Язык его вовсе не заплетался, как до этого. От рассказа всем стало немножко жутко, а мне даже очень.
- Так что тебе все это привиделось, парень, - добавил дядя Коля, уже пьяным голосом.
- Наверное, - согласился я, пытаясь унять дрожь в теле.
- Коль, а где ты эту историю слышал? - спросил удивленный Петрович.
- Где, где. Слушать надо внимательно, что народ говорит.
Мы посидели еще немножко, а потом разошлись. Дядя Коля и Петрович отравилась по домам, а я остался у Витьки. Спал я неспокойно, хотя столько самогона выпил. Это потому, что я чувствовал, где то неподалеку бродит зло. Оно меня узнало. Оно хочет забрать меня с собой.
Утром, я попрощался со своими новыми знакомыми, и на первом же автобусе уехал в Нижний Новгород, а оттуда добрался поездом до дома. Мне хотелось побывать в Столетовке, но после беспокойной ночи в доме Витьки, я отказался от этой идеи. Только когда я пересек границу областей, смог немного успокоиться. Через неделю мне пришло электронное письмо от Витькиного сына. В нем он рассказывал, что дядя Коля скоропостижно скончался. Мне было жаль старика, и в смерть по естественным причинам я не верил. Я еще тогда понял, во время беседы, старик не купился на мои уловки. Он не просто выболтал спьяну красивую легенду, он специально мне ее рассказал. Дал мне то, что я хотел. Поделился тем, что долго его мучило, и за это поплатился.
Но рассказ не прояснил ситуации. Так и не понял я, что произошло со мной той страшной апрельской ночью. Возможно, все эти твари и были проклятые жители деревни и бойцы красной армии. И поп в церкви - именно тот поп, который всех проклял. Но теперь я много знал о потусторонних силах, и почему-то не верил, что проклятье одного безумного священника может привести к такому всплеску потусторонней активности. Нет, конечно, проклятья могут творить многое и разбрасываться ими ни в коем случае нельзя, но я нутром чувствовал, что здесь одним проклятьем не обошлось. Здесь было что-то еще. К тому же людей в той черноте было куда больше, чем жителей одной деревушки. Я пытался воскресить в памяти знаки и надписи, которые начертаны были над дверьми церкви. Но в итоге надписи вообще не вспомнил, а из знаков вспомнил только два. Я пробовал их зарисовать, но художник из меня не очень хороший, из этого ничего не выходило. Пришлось целую недель сидеть в интернете и портить глаза. Нашел я там, только один похожий символ, о котором было упомянуто, что он принадлежал какому-то древнему кровавому культу, который существовал в незапамятные времена где-то в Месопотамии. И все. Я общался со знатоками и профессорами, но никто вразумительного ответа по поводу таинственных знаков не дал. Одни говорил одно, другие другое, иногда даже совершенно противоположные вещи.
Итог. Я до сих пор не знаю, что это были за ужасы, но уверен в одном - это было неспроста. Это была кара. Кара за все мои прошлые дела. Но почему именно я, ведь многие делаю вещи, намного ужаснее? Не нам решать кто и когда. К тому же дальнейшая судьба многих людей нам не известна, и неизвестно что с ними стало потом. Воспользовавшись поломкой моей машины на той ночной дороге и моим безвыходным положением, наказание мне было послано сверху. Хотя, возможно, я не прав. Может быть все те, кто оказывались в неурочный час в той местности, больше оттуда не возвращались. Тем не менее, я совершенно точно знаю, что сумел каким-то чудом избежать наказания, тем самым усугубив свою участь, и, в конце концов, оно меня настигнет. Остается, только одно - вымолить себе прощение. Покаяться во всем, и быть может тогда, через много лет, я буду помилован, если не умру или не сгину. Ведь я чувствую, с недавних пор, что зло где-то рядом и дни мои сочтены. Хватит ли у меня сил успеть?
Слишком много вопросов и никаких ответов. Ответов, которых не должен знать человек. Поэтому я прекращаю свои исследования и ухожу в монастырь. Остаток жизни я проведу там. Но самое страшное в другом. Неизвестность. Буду ли я прощен, или даже после смерти меня поглотит зло? И что именно за зло?
Хотя нет, наверное, Он меня простит если хорошо попросить. Ведь Бог милостив, он всегда прощает. А эти гады пусть подождут....
Вдруг раздался неясный шепот. Писатель оторвался от монитора ноутбука и осмотрелся по сторонам. Вокруг только тишина и темнота. Показалось? Шепот повторился. Нет, не показалось. Писатель задрожал, встал и отправился осматривать свой дом, небольшой одноэтажный, состоящий из четырех комнат, причем одна была проходной, кухни и совмещенного санузла. Он знал, что в доме бояться нечего. Эта гадость не сможет сюда попасть. Тем более дом у него был освещен. Вдобавок писатель разложил всевозможные растения, медальоны, рассыпал специальные порошки во всех местах, в которые может просочиться нечисть, даже в подполе и на чердаке. Он понимал, что это суеверие. Православный человек должен черпать силу из веры и молитвы, а не из каких-то безделушек, но страх диктовал свои условия. Лучше уж перестраховаться. Включив везде свет, писатель обходил комнату за комнатой. В доме никого и ничего не было, только он сам. Писатель усмехнулся. Страх, это его собственный страх пугает его же. Но вдруг неожиданно погас свет. Писатель вскрикнул, весь затрясся и, вооружившись иконой и распятием, забился в дальний от окна угол в одной из комнат, поджал ноги и принялся ждать. Ничего не происходило, но он все равно боялся. Боялся встать выглянуть из окна и посмотреть туда. Боялся встать, подойти к телефону, набрать простой номер ЖКО и выяснить, почему нет света, даже пошевелиться боялся. Так писатель просидел два часа. Ноги затекли, все тело ныло и просило движений или хотя бы, что бы он принял более удобную позу. Но он сидел и сидел. Вдруг резко зазвонил телефон, и весь дом наполнился канонадой звуков, так аппаратов было несколько и все они загудели. Писатель еле-еле подполз к столику, на котором стоял один из аппаратов, и, взяв трубку, медленно поднес ее к уху.
- Алло, - раздалось из трубки. - Алло. Есть там кто живой?
Оказывается, звонил сосед, живший через дорогу напротив. Он увидел, что в доме писателя нет света из-за того, что, похоже, произошел разрыв на линии. На верху столба, от которого к дому писателя шли провода, сильно искрило.
- Хотел тебя просто предупредить, - добавил напоследок сосед. - Вызови электриков, а может и пожарных, а то сгоришь на хрен.
- С-с-п-п-пасибо, - заикаясь, ответил писатель и положил трубку.
Наконец-то он решил выглянуть в окно. Действительно, на столбе сильно искрило. Ничего страшного, просто произошел разрыв на линии.
Писатель хотел было уже отойти от окна и пойти к телефону, но вдруг увидел девушку, стоявшую около столба. Она была почти голой, если не считать полупрозрачной сорочки, спадающей почти до пят. Девушка была очень бледна, и от нее веяло чем-то неестественным. Писатель понял чем, но было поздно. Она смотрела ему прямо в глаза, и, еле-еле шевеля губами, говорила: " Пусти меня". Писатель стер с подоконника защитный порошок, снял амулеты, и вместе с распятием и иконой выбросил их в печь. Затем широко распахнул окно. Девушка как будто проплыла по воздуху, продолжая шептать, и скрылась в доме.
Было три часа ночи.
К утру дом сгорел дотла. Пожарники не смогли справиться с огнем. Пожарные инспекторы установили, что дом сгорел все-таки изнутри - из-за поджога, а не из-за плохой проводки, как думали сначала. Никаких тел так и не нашли, а местоположение хозяина не установили. Официально конечно нет, а неофициально все считали, что он окончательно спятил, поджог дом, и куда-то свалил. Так считали все, даже его мать. Вещей никаких в доме не уцелело, не считая жесткого диска расплавленного ноутбука.