Аннотация: Отсутствовала и БЫЛА ЗАНЯТА по той причине что УЧАСТВОВАЛА В ДУЭЛИ С ЭТИМ ПРОИЗВЕДЕНИЕМ. (ПИСАЛА КАК СУМАШЕДШАЯ ПОЭТОМУ ЗАБРОСИЛА ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ)
Эльбинг, июнь 1910 год, ночь на понедельник, темно багровый закат спустился к горизонту, предвещая что-то плохое, самая темная ночь вступила в свои владения. Пелена тумана над сырой и глубокой расселиной скрывала всю южную половину леса. Невооруженным взглядом не смог бы никто найти маленькое здание, которое с четырех сторон окружалось зелеными волнами неоглядного леса. Юго-восточный склон холма, казалось, круто уходил в его глубь. Заходящие лучи солнца пронизывали листву, и было слышно лишь журчание ручья, пробивающегося сквозь болотный дерн.
Здание, отделенное ото всех, находилось далеко от нынешнего современного мира, в забытой пустоши. Только избранные знали об этой лечебнице, где бесследно исчезали люди и появлялись новые жизни, а некоторые многие годы пребывали между реальным миром и миром смерти. Здесь не существовало нравов и каких-либо границ дозволенного, а слова "совесть", "закон", "моральные нормы" - разве могли они что-то значить для этих людей? Лживые улыбки, колкие, ехидные взгляды, злобно потираемые в жажде наживы руки и греховные, грязные помыслы людей, - всё это вы найдёте здесь в избытке. И даже белые халаты не скроют гнилостную черноту, что источает каждое тело.
Ты хочешь стать красивой, чтобы никто об этом не узнал? Хочешь поменять старое изможденное сердце на новое? Избавиться от ставших не нужными престарелых родителей, в надежде заполучить их наследство? Нет ничего невозможного в этом небольшом зеленом здании. Здесь сделают все и даже больше, если у тебя есть деньги и связи. Ничто и никто не остановит их, разве что смерть...
Первый этаж лечебницы, желтая горизонтальная полоса краски, разделяющая небольшую комнату на белый верх и чёрный низ. Серые занавески плотно закрыты, и только лунный свет пробивается через тонкую хлопковую ткань. Тусклый свет лампы еле освещает мраморные плиты на полу и большую резную кровать. В воздухе неуловимо витает напряженность и неописуемый страх.
Раз... два... три... четыре... Тревожный звук бьющегося об ребра сердца раздается в тиши, и тихий голос врывается шквалом в уши.
Ты, будешь предана смерти...
Твои оправдания бесполезны передо мной. Я вижу каждое твое преступление, безнаказанно совершенное за всю твою короткую жизнь. Я слышу вскрики и слезы жертв, вижу разорванные, исковерканные тела, умоляющие взгляды невинных детей. Ты мерзкое отродье, которое не должно было родиться и стать частью общества. Как ты могла принять такую реальность с беззаботной улыбкой на устах? Перед тем, как исполнить приговор, у меня остается только один вопрос: "Есть ли у тебя оправдание?" Нет, его у тебя нет.
Мне даже немного жаль, что ты попалась в руки именно мне, а не кому-то из судей этого мира, которые могли бы оправдать тебя. Я нашла тебя и ты теперь моя. Некуда теперь бежать, плакаться кому-то в рубашку, говорить, что тебя преследует смерть, искать защиту у врачей, что никогда тебе не поверят. Все вы - людишки - такие, в той или иной степени извращенные, самодовольные существа. Горько смотреть на такое падение современного мира. Но не будем больше говорить о тех, кого мы не знаем, мы будем говорить о тебе - убийце, решившей, что она неповинна в пролитой крови. Как же мне хочется теперь распотрошить тебя, снять заживо чужую кожу и сжечь в адском пламени. Думаю, стоит приступить к приговору, показать, как больно было тем, кого ты убивала, их родственникам, друзьям.
Что?! Ты хочешь сказать, что ты невиновна? Ты виновна и не сможешь откупиться от меня бесполезными словами. Даже деньги, серебро, золото не помогут тебе. Скажи, что сможешь ты дать мне, чтобы не свершился над тобой суд? Думаешь, что-то из того, что ты предложишь мне, сможет удовлетворить меня? Мотаешь головой. Да, думаю, ты знаешь, что тебе нечего дать мне, кроме своей душонки. Я открою врата ада и заточу тебя там, на века. Вечно.
В комнате, где проходила беседа, находились трое: темная фигура, маленький ребенок и еще одно лицо, которое знало всю правду, но не хотело ее говорить. Какую же тайну хранил тот человек? Может, то, что могло повлиять на решение смерти? Да, возможно, так оно и было, но захочет ли он раскрыть свои секреты ради той девочки, которая сейчас сидела на кровати и затравленно смотрела на незваного гостя?
Три месяца назад, 4 апреля 1910 год
Городская больница номер пятьдесят восемь, палата для особо тяжелых случаев. Двое мужчин о чем-то громко спорили; пахло палеными волосами, сгоревшей кожей и сильными лекарственными средствами.
- Простите, - угрюмо пробормотал себе под нос невысокий коренастый мужчина.
- Что вы так бормочите? Скажите уже нормально, выживет она или нет? - в тишине, нарушаемой лишь писком приборов, прошипел мужчина.
- Простите, но это вряд ли случится. С такими ожогами нам сложно будет спасти ее. Это всего лишь вопрос времени, когда организм сдастся.
- Вы, наверно, неудачно пошутили? Скажите что это неправда! - Высокий мужчина вцепился в рукав врача - лишь бы только не уходил и не оставил все, как есть.
- Простите, но мне, правда, очень жаль. - Он низко поклонился и вышел из палаты.
- Па... папа... папочка... - Тяжелый полный боли взгляд отца остановился на маленькой девочке, лежащей на кровати. Темная от крови простыня, пропитанный железным запахом толстый матрац, клочки волос, отдельно от головы лежащие на белой подушке.
- Я здесь, - прошептал мужчина лет шестидесяти, хотя только вчера он выглядел молодым и полным энергии. Что-то неуловимо старое виднелось в нем теперь, когда он сидел, сгорбившись, около кровати своей дочери. Будто рука смерти прикоснулась к нему и отняла пару лет жизни, наложив отпечаток времени на его волосы, лицо, голос.
- Папочка, мне так больно, - прошелестело едва слышно. Некогда звонкий, озорной голос ушел бесследно и никогда больше не вернется таким, каким помнил его отец.
- Я знаю... знаю... - сердце разрывалось от адской боли и горя.
- Папочка, помоги мне. Спаси меня, - голос срывается на хриплые вскрики. Слезы стекают на подушку, собирая по пути частички обгоревшей кожи и пепла.
- Я помогу тебе, помогу, только потерпи, пожалуйста. Папа все сделает. - Рука судорожно стирает подступившие слезы. - Я сейчас приду, мне нужно поговорить с врачом. - Наконец, он находит предлог выйти, убежать хоть ненадолго из этой палаты.
Закрывает за собой дверь, скатывается по выбеленной стене вниз, собирая на кофту известку и, не сдерживаясь, плачет. Не замечая ничего вокруг себя, закрывает лицо руками. Ему хотелось, чтобы случилось чудо, внезапно, чтобы и ему выпала удача - прямо в этот час, минуту, секунду.
Гулкие звуки шагов по линолеуму раздались в широком проходе, где могли легко разъехаться две каталки. Черные носки туфель блеснули в мрачном, мало освещенном коридоре прямо перед его глазами. Белая, небольшая бумажка упала к ногам, как белоснежный, только что выпавший снег. От слез даже крупные буквы, которыми было покрыто поле визитки, расплывались перед глазами. Подняв ее дрожащими пальцами, он пристально всмотрелся в уже переставшие казаться нечеткими буквы.
ЗАО "Чудо"
Сделаем все, что захотите.
Желаете приобрести для дочери новую кожу?
Или, быть может, Вас интересует что-то более важное и ценное, чем ее жизнь?
Мы обслужим вас по первому классу.
г. Эльбинг. Координаты: 54№10′00″ с. ш.19№24′00″ в. д.
Тел. 7463538.....
Факс. (3002) 292-28-..
- О, чудо, - едва шевеля губами, прошептал мужчина и, тут же вскакивая на ноги, кинулся к телефону. Непослушными пальцами набрал номер, указанный на визитке и... совсем не задумался над последствиями, которые его ожидают за первым же поворотом.
- Алло, алло вы меня слышите? Это организация "Чудо"? - тишина в трубке.
- У меня есть деньги, ответьте мне, пожалуйста! Мне дали вашу визитку! - так и не дождавшись ответа, сорвался он.
- Да, мы вас слушаем, - наконец, после продолжительного молчания раздался монотонный голос женщины. - Что именно вас интересует?
- Я хочу, чтобы у моей дочки была новая кожа, - прикрывая рукой рот, прошептал он в трубку, так, чтобы его никто не мог услышать.
- Какую сумму вы готовы за это заплатить?
- Любую, - без раздумий ответил он. - Я сделаю все, что захотите.
- Вы находитесь сейчас в городской больнице номер пятьдесят восемь города Нью-Джерси, - меж тем бесстрастно вещал холодный голос. - Палата номер двадцать пять. Я верно назвала ваше местоположение?
- Д... да, как вы узнали? - растерянно и крайне изумленно спросил мужчина.
- Мы пришлем за вами, - будто и не заметив вопроса, продолжила женщина. - Приготовьте золото и, желательно, как можно скорее. Вы ведь не хотите смерти вашей маленькой дочки?
- Нет, конечно, нет.
- Машина прибудет через два часа пятнадцать минут. Ожидайте. - Еле слышный звук щелчка означал конец разговора.
- Чудо, - потрясенно прошептал мужчина. - Настоящее чудо, - повторил он и помчался к лежавшей при смерти дочке.
и только стоя в банке, мужчина осознал, что голос в трубке указал приготовить золото, а не доллары. Он мучительно соображал, что же ему делать. Только одна мысль стучала в его голове, самая простая и естественная. Пару часов было потрачено на мелкие и в тоже время крупные проблемы. Незаметно, словно сквозь пальцы время утекало от мужчины, оставляя ему все меньше и меньше своих крупиц. Пятнадцать минут до новой жизни, пятнадцать минут, отделявших от искренней радости и безмятежного спокойствия.
Когда все дела были улажены, мужчина, напряженный и дерганный, стоял у телефонного аппарата и ждал долгожданного звонка. Звонок телефона, сорванная впопыхах трубка, и леденящий, безжизненный голос сообщает о прибытии машины. Он быстро собирается, никому не говоря, срывается с места и уходит, не зная куда, лишь бы все то, что началось два часа пятнадцать минут назад, не оказалось выдумкой, сказкой. Облегчение наступает только после увиденной машины, но просьба неизвестного о том, чтобы они приняли снотворное, повергает его в шок и недоумение.
- Зачем? - спрашивает он.
- Так надо, - коротко бросает незнакомец. - Мы не собираемся вас убивать, - грубый голос все-таки убеждает принять эти странные таблетки.
...Веки тяжело открываются. Свежий воздух и запах леса врываются в забитые отравленным воздухом большого города легкие. Лежать на мягкой кровати, еще не осознавая реальность, было очень удобно и приятно. Только неспешные мысли блуждали в затуманенном сознании, и мужчина не сразу осознал, что забыл что-то очень важное.
- Энджел! - вскрикнул он, вспоминая, с какой целью прибыл именно сюда.
- Не переживайте. Она в другом помещении. - Высокая тощая как скелет женщина стояла, опираясь о косяк двери. Редкие длинные белые волосы ее вились в разные стороны, лезли в серые безжизненные глаза и непослушно ложились на острые плечи. Ссохшаяся кожа облепляла череп и остальные кости как потрескавшаяся, полуистлевшая бумага. Большой серый агат в серебряной оправе красовался в кольце, надетом на тонком пальце. Казалось, притронься к этой женщине, и она рассыплется в прах.
- Кто вы? - спросил мужчина, садясь на кровать.
- Можно сказать хозяйка, заключающая договоры с такими, как вы.
- О каком договоре идет речь? - его глаза подозрительно сузились, а пальцы невольно сжались в кулаки.
- О, не переживайте, вы все скоро поймете, - саркастически прошипела она и виляющей, нетвердой походкой подошла к стеклянному столу, а затем бросила на него кипу бумаг и ручку.
- Подписывайте, - велела она, глядя на мужчину свысока.
- Я хочу сначала прочитать его.
- Думаю, у вас нет выбора. Поэтому в вашем положении было бы более разумно просто подписать этот документ.
- Но почему я должен это подписывать?
- Вы ведь хотите спасти свою дочь? Разве не так? И чем быстрее вы это сделаете, тем лучше будет всем.
Перелистывая бумаги, мужчина старался понять хоть что-то в этом огромном скоплении текста.
...обязуетесь выполнять...
...срок три месяца...
...по истечении которого, с обязующегося лица снимается полная ответственность...
Почти не глядя, размашистым движением была поставлена подпись на белоснежной бумаге.
- Вы приняли правильное решение, -искусственно улыбнулась старуха и вырвала бумаги у него из рук. - Пройдемте со мной.
Поднявшись и пошатываясь, черноволосый мужчина поплелся за ней. Хлопок двери, длинный невзрачный коридор, ряд горящих лампочек под потолком и ни души рядом - мертвое место, гиблое.
- Хочу дать вам дельный совет, - посмотрев прямо в глаза мужчине, сказала она. - Вы ведь не откажите мне в этом? - и, дождавшись кивка, продолжила: - Чем быстрее вы начнете исполнять контракт, тем быстрее окажитесь свободны и сможете решить для себя, кто из них умрет первым.
- Что это? - ошеломленно пробормотал мужчина, просматривая выданные ему фотографии.
- А где, вы думали, мы будем брать кожу для вашей дочки? Не думали же вы, что все это лежит у нас готовенькое в операционной. Не волнуйтесь, вам всего-то и нужно выбрать двух-трех человек. Неужели вы забыли ваши собственные слова, произнесенные в трубку: "Я готов на все"?
- Да, - как в бреду отозвался мужчина, - да это мои слова, но... я ничего подобного и представить себе не мог.
- Не стоило тогда искушать судьбу и клясться в том, чего вы не собирались делать. Эти девочки, - неестественно-бледная, она приблизилась к мужчине и почти в упор посмотрела в его карие глаза, - единственная ваша надежда. Я даю вам пять минут на размышления, и если вы не согласитесь, то никакие разговоры об операции не будут иметь смысла.
Совесть, годами привыкшая поступать правильно, трещала по швам, грозясь разорваться напополам, отделив разум и сердце. Разум, кричавший не поступать так и норовивший отказать этой старой, ужасной женщине, и сердце, стонавшее от боли утраты маленького ангела, которого он растил все эти одиннадцать лет, и который мог исчезнуть из этого мира навсегда. Рискнуть всем или не рисковать вообще? Будет ли он впоследствии корить себя за то, что не сделал всего возможного для дорогого ему человека.
- Я готов, готов рискнуть. Я сделаю это.
- Вот и умница, - прошептала женщина и указала куда-то пальцем вбок. - Там лежит ваша дочь. Не хотите на нее взглянуть?
- Да.
Он со всех ног помчался к большому окну и прильнул к нему, высматривая свою дочь.
- Насмотрелись? - поинтересовались подошедшая к нему женщина.
- Нет, - помотал он головой, не в силах оторвать взгляд от дочери.
- Идемте, нет времени любоваться цветком, который очень скоро может увянуть.
Минуты, часы, дни, - все тянулось как резина; тяжелая ноша греха повисла на плечах, когда произошло то, что должно было случиться. Не зная как, не понимая, какими средствами и методами, но дело было сделано - гладко, как у профессионального убийцы. Ничто не остановило мужчину от убийства маленькой рыжеволосой девочки с голубыми глазами, которая, ничего не подозревая, шла по широкой улице шумного города. Слепо шагая вперед, он тенью крался до поворота, останавливался тогда же, когда и она, затаивал дыхание, когда это было необходимо, и заталкивал совесть в самый дальний угол души. Трясущимися руками, без какого либо самообладания втыкая нож в спину жертвы, он зажимал рукой распахнутый в крике рот.
Он затоптал свои гордость, страх, милосердие и стал безжалостным маньяком. Да, так учит нас жизнь, заставляет выбирать даже тогда, когда нет пути назад, когда не видно и маленькой лазейки в ее запутанных лабиринтах. Всё, всё это случилось именно сейчас, но где-то в глубине души он был рад, что его дорогой и любимый человек сможет жить.
Как одержимый он выслеживал, отыскивал жертв, выманивал их, играл с ними, словно с маленькими птичками, залетевшими в клетку, а потом, наигравшись, подрезал им крылья. Они падали, барахтались, но не могли больше взлететь. Исчезали их улыбки, приветливые и кокетливые взгляды тускнели и стекленели, белоснежная кожа срезалась с них тонким скальпелем и отдавалась другой владелице. То, что когда-то принадлежало им, перешло к девочке, которая лежала сейчас на операционном столе.
После операции она смеялась, как прежде, веселилась, беззаботно шутила и наслаждалась жизнью, не подразумевая, какой ценой досталась ей ее новая жизнь... До тех пор, пока не настал момент отдавать долги.
Пришло время, и Смерть решила, кого забрать с собой. Тихо прикрывая за собой дверь, она напоследок оглядела большую палату.
- Ты взяла то, что хотела? - спросила седая, словно высохшая, женщина - та самая владелица больницы - и незаметно подошла к черной тени.
- А ты как думаешь? - черный капюшон спал с поседевшей головы. - Я никогда не отказываюсь от души, пропитанной кровью ее жертв. А ты, сестра, получила ли ты своё золото?
- Да, ты ведь знаешь: его звон - лучшая услада для моих ушей, - произнесла она и подошла ближе к своему близнецу.
- Не правда ли хорошую игру мы придумали? Ты смогла получить свои деньги, а я - душу, на законных основаниях.
Сухой скрипучий смех пробежался по безликим стенам больницы, и вслед ему вторил еще один, такой же глухой и безжизненный.
- Кого ты оставила в той палате? Ведь по контракту ты можешь забрать только одну душу, погрязшую во лжи и крови.
- Если тебе так интересно, открой дверь, и ты увидишь, кто пожертвовал собой...