Эйти Эйч 88 : другие произведения.

Ами. Отыграть назад

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ей 20. Она выросла в достойной, уважаемой семье, у неё есть всё, о чём может только мечтать юная красивая девушка. Образование, будущее, цели и смыслы. Он - тот, о ком не говорят в приличном обществе. Точнее даже не так, сливки общества предпочитают не задумываться о том, какая чернота может скрываться в сумерках города. Да и что может столкнуть их вместе, в конце концов? Одни на вершине, другие - в помойной яме, где, казалось бы, им самое место. А что, если... если твоя драгоценная девочка окунётся в ту самую помойную яму рядом с этим отбросом? Жизнь уже не кажется такой справедливо-доброй к сильным мира сего?... Ну, а Амина... У Амины своя история любви\ненависти к человеку, изменившему для неё всё... 18+!
  Пролог
  
   - С днем рождения, сестрёнка! Мужа тебе хорошего и судьбы ласковой!
   Звон дорогих бокалов, в тонком стекле которых отражается сияние тысячи маленьких бриллиантиков-звёздочек. Красивые элегантные женщины на этом празднике с ног до головы упакованы в камни, как в униформу. Все это смешит Амину, ей хочется поскорее уединиться с Катеринкой, университетской подружкой, что озорно подмигивает ей с того конца стола. Еще бы, им есть что обсудить: Серёжа наконец-то собрался с духом и открыл свои чувства, подарив Амине красивый и нежный букет орхидей сегодня на лекциях. "Ну, хоть в честь дня рождения перешли от вздохов к действиям", - улыбается девушка сама себе.
   И снова объятия: щедрые и тёплые от брата с Софией, родителей; и сугубо деловые, формальные - от многочисленных друзей семьи и бизнес-партнёров отца. Амину это совсем не раздражает, она знает, что все эти приглашённые "нужны для дела", как всегда говорит папа. Вообще, их с Тимуром всю жизнь окружало большое количество людей, чьи имена они даже не трудились запомнить, но которые никогда не преминут отметить, что нянчили ребят с пелёнок. Сегодня девушке исполнилось двадцать лет, и как же прекрасна эта пора! Сердце выпрыгивает из груди от предвкушения завтрашнего празднования с подружками, от предстоящего в воскресенье долгожданного свидания с Сергеем, от того, что папа наконец-то сдался и позволил Амине самой сесть за руль! И в знак доверия к ней и признания, что она действительно уже выросла и может сама за себя отвечать, сегодня ей был подарен тот самый автомобиль, который она хотела! Ждала! Упрашивала. И вот он - её! И вся жизнь впереди, и весь мир перед ней открыт. Она с наслаждением кинула взгляд в одно из огромных полированных зеркал, коими были увешаны стены в этом шикарном ресторане. И как всегда, она увидела свои огромные, чуть раскосые смеющиеся глаза, которыми так часто восхищались мальчишки, парни, и даже зрелые мужчины.... Она и вправду считала глаза своим чуть ли не главным достоинством: теплые, карие, совсем как у бабушки, они так гармонично подходили к идеальному овалу лица и пышной гриве русых волос, так подчеркивали тонкие юные черты. Да, Амина полностью отдавала себе отчет в удивительной красоте, дарованной ей природой и родителями. На этой мысли она с нежностью и неприкрытым обожанием посмотрела на пару в центре стола: строгую, величавую, больше других выделяющуюся своей статностью и гармонией. Она обожала бы этот мир только за них двоих, всегда наполнявших её уверенностью в завтрашнем дне и неподдельной заботой.
   Внимание её вернулось к своему отражению, она оценивающе оглядела платье, безукоризненно сидящее на легкой и гибкой фигурке. Амина удовлетворенно улыбнулась и подняла глаза. Взгляд её замер на паре светлых, каких-то манящих глаз стоящего за ней человека. Он замер в паре метров позади, и так же смотрел на неё в зеркало, как и она сама несколько секунд назад. Было что-то необычное в этом взгляде. Приковывающее внимание. Девушке показалось, что равномерный гул в ушах вытесняет из сознания музыку и смех, а люди двигаются как-то неестественно-медленно. Секунда - и человек резко двинулся дальше, в коридор, не оборачиваясь. Когда он скрылся из поля зрения, Амина даже не могла сказать, во что он был одет, и был ли лысым, высоким, угрюмым... Ничего, кроме того горящего, немигающего взгляда.
   - Ами, девочка, сопроводи бабушку в уборную.
   Она повернулась к бабушке - невысокой, полностью седой, но очень-очень красивой женщине, почтенной матери своего отца. Сегодня она была необыкновенно-празднично одета, а на шее у нее сверкало всеми спектрами и огнями, что только возможны, старинное ожерелье, их семейная реликвия. Амина знала, что если бабушка позволила достать его из сейфа, значит считает этот день чем-то совершенно особенным, исключительным. Она улыбнулась такому знаку внимания от бабули и взяла её под руку, словно подругу. Все в семье знали, как старается бодриться и держаться независимо Асият, и как сложно ей уже поддерживать прямую осанку и легкую моложавую поступь.
   Вместе они неторопливо пробирались сквозь веселье и звон патетично соприкасающихся фужеров, расточали направо и налево белозубые улыбки. Почти все гости были знакомы между собой, поэтому разбрелись на группы по интересам и делились последними светскими новостями. Амине было привычно и комфортно в таком окружении, улыбки ее не были фальшивыми - здесь каждый жест был ей понятен и имел смысл. Да, это ее жизнь, жизнь ее родителей - привычная, выверенная годами. Такая, о которой половина ее одногруппниц могли только мечтать. Амина иногда разговаривала об этом со своим старшим братом, Тимуром, и они сходились в едином мнении, что весь внешний лоск, комфорт и безопасность - все, чем они могут беззаботно наслаждаться, целиком заслуга их многоуважаемого отца Дагира.
   Неспешные размышления девушки прервала трель мобильного в её клатче. Вырвавшись из своих раздумий, она одной рукой продолжала придерживать Асият за локоть, второй попыталась достать смартфон. Бабушка с нежностью улыбнулась внучке:
   - Ответь на звонок, дорогая. Я скоро вернусь, - и скрылась за дверью с роскошной золотой табличкой с нарисованным изящным женским силуэтом. Амина благодарно ей улыбнулась и ответила на звонок. Это оказалась Лиля, её университетская приятельница, которой не терпелось узнать нашумевшие в студенческом кафе новости о том, что Серёжа наконец сделал первый шаг к сближению.
   Девушка отвечала на бесконечным потоком льющиеся вопросы, когда вдруг почувствовала движение воздуха сзади. Это было похоже на то, как если бы кто-то резко втянул носом воздух прямо над ее макушкой. Она тут же повернулась, но успела заметить только, как в сторону туалетов метнулось что-то белое, и хлопнула дверь, за которой до этого скрылась бабушка. Амина тут же выбросила то из головы и залилась веселым смехом в ответ на смелые предположения разошедшейся не на шутку Лили.
   ***
   Алексей действовал по четко продуманному плану, за одним досадным исключением: он не смог пройти мимо этой пигалицы. Встала прямо на проходе между дверьми туалета. Повинуясь какому-то звериному инстинкту, проходя мимо нее, он с силой вдохнул, прямо в нескольких сантиметрах от её головы. Пряный, ни на что не похожий запах прошиб сознание, Алексей буквально проследил его путь от носа прямиком в пах. Скулы сжались сами собой, правая кисть напряглась, как если бы она потянулась к её шее. В голове запульсировала одна мысль: "Заказ. У тебя заказ. Быстро!" и он, переключившись, шагнул внутрь.
   ***
   Асият вышла из кабинки, разгладила и без того безупречную блузу и подняла глаза на свое отражение. Её лицо, будто карта собственной жизни, смотрело каждой морщинкой и каждой черточкой вглубь души. Лучистые складочки, образующиеся вокруг глаз, напоминали о том, как часто она смеялась от счастья, прогуливаясь за руку с малышом Дагиром, в то время как рука её дорогого и горячо любимого супруга Багдасара трепетно обнимала её плечи. Эти моменты были самыми незабываемыми, самыми дорогими её воспоминаниями. А вот глубокие складки вокруг рта - это свидетельства её незабвенного горя, когда она потеряла Багдасара. Двенадцать ночей она провела у его кровати, не выпуская горячую могучую ладонь, целуя каждый сантиметр и упрашивая не оставлять её. Небесам было угодно иначе, и еще несколько лет Асият оставалась каменной, неспокойной, одинокой, болезненно вздрагивающей при звуке чьих-либо шагов в её доме. И только любовь к Дагиру, их любовь со Светланой, вылившаяся в необыкновенных и обожаемых Темура и Ами, заставила каменные плиты на ее душе подняться и впустить туда новый божественный свет. Надежды, любви, радости, восторженного детского смеха от малышки, которую она качала на своих руках - Асият мягко провела ладонью по венкам и морщинкам на своей кисти и прижала ту к щеке. "Наша любовь и наша с тобой жизнь, Багдасар, в этих детях. А значит, ты всё еще рядом со мной".
   Глаза заблестели, Асият краем глаза уловила движение у двери. Гордо вскинув голову, она смахнула рукой слезинки, будто поправила умело нанесенную тушь. Припудрилась. Зашедший неподвижно замер у двери. Она посмотрела на человека сквозь отражение в зеркале - это был официант. Казалось, он покорно ждет, пока гостья ресторана покинет помещение, и, наверное, примется менять бумажные полотенца в богатых сверкающих подставках.
   ***
   - Асият Нурланбековна. Добрый вечер.
   Голос какой-то глухой, идеально ровный. Глаза в глаза. Прикованы.
   - Вы замечательно выглядите. Вам много пришлось потрудиться, верно?
   Что за глупые вопросы?! Возмущение. Но не отвернуться.
   - А вспоминаете ли Вы, как в детстве, в прекрасной горной Абхазии... Среди простора и скошенной травы... Родные запахи... Как вы спокойно закрывали глаза и счастливо улыбались новому дню.. В нем нет забот... В нем так спокойно... Спокойствие, доверие. Солнечный полдень...Зной... Клонит в сон.....
   Звон в ушах. Переходит прямо в ультразвук. Хочется закрыть глаза и встряхнуть головой. Спокойствие...Зной.... Клонит в сон...
   ***
   Дагир с удовольствием принимал комплименты и поздравления жене и дочери. В этот вечер все было ровно так, как он запланировал. Изысканный стол, дорогие вина, светские гости, его малышка блистала. Его цветочек. Он поцеловал ладонь Светланы, которую не выпускал из рук весь вечер. Она мягко и чуть удивленно приподняла брови, он озорно подмигнул в ответ. Жена улыбнулась счастливо, даже глаза засияли. Его девочка. Такая же, как и тридцать лет назад, надо же!
   На эту годовщину надо подарить ей камни. Самые чистые и крупные, какие только удастся найти в городе. Она этого заслуживает, как никто, каждый день, каждую минуту. Ни в ком и никогда он не был так уверен с самого первого дня их знакомства. Спасибо Господу за этот его подарок Дагиру!
   - Дорогие гости, я хочу поднять тост за мою любимую супругу. Ведь этим вечером я обязан именно ей, этот день она сделала навсегда особенным. Как и день рождения Темура, конечно. Спасибо, родная, за наших детей и за счастье в нашем доме! За тебя!
   Толпа восхищенно подхватила последние слова.
   - За тебя, Света!
   - Будь такой же молодой и красивой многие годы!
   - Ура!
   Зазвенели бокалы. Стали отодвигать стулья. Поднялись на такой тост. Замечательные люди окружают его семью. Продвинутые, воспитанные.
   Светлана прильнула к мужу всем телом, обняла нежно, шепчет слова благодарности на ухо. Как просто и естественно любить такую женщину - мудрую, добрую, преданную. Интересно, где дочь и мама? Что-то давно их не было видно.
   А вот и Асият показалась в зале - как всегда походка ровная, грациозная, почти девичья. Румянец на щеках - может, душно?
   - А мы тут как раз поднимали тост за твою любимую невестку, матушка. Что-то ты задержалась.
   Асият просияла, с теплотой обняла Светлану, что-то тихо сказала ей. Дагир сощурил глаза и подошел к матери максимально близко. Еще полминуты пристально рассматривал её лицо и наряд, и тихо, придвинувшись к самому лицу, спросил:
   - А где твоё фамильное украшение, мама?
   ***
   Ну все, теперь надо быстро ретироваться. Все как всегда прошло гладко.
   Странно, в паху всё еще зудит, даже неприлично. Алексей сам себе усмехнулся, развеселившись удачно провернутому делу.
   Он вышел через парадный вход, словно в усмешку над этими королями жизни. Там стоит его внедорожник, неприметно припаркованный в теневой зоне парковки ресторана. Мужчине отлично просматривался вход с помпезным крыльцом и шикарными латунными перилами, и Алексей волей-неволей посматривал на двери. И вот оно: звериное чутье заставило его вновь обернуться, будто в ожидании чего-то. Эта девка выскочила на крыльцо, смеясь со своей подружкой-блондинкой. Такая тонкая она, гибкая... И этот запах её. Опять взбудоражил, черт!
   Перед внутренним взором мужчины сама собой стала разворачиваться порносцена: растрёпанная, раскрасневшаяся, с разорванным подолом, эта девчонка бьётся под ним прямо на черном холодном капоте. Она то ли стонет, то ли зовёт на помощь, но все невнятно, потому что Алексей грубо сжимает ей рот, засовывая два пальца внутрь, где влажный, горячий язык пытается вытолкнуть их наружу, чтобы не задохнуться. Он рвет ширинку вниз, член буквально сам вываливается наружу. Уже не в силах себя контролировать. Это что-то животное, дикое.
   Второй рукой он сильно хватает девушку за бедро, сжимает до скрипа в зубах, отводит вверх и в сторону, и, оттянув трусы, одним толчком прорывается в тело. Глаза именинницы в ужасе расширяются, дыхание на миг останавливается. И пока она пытается справиться с шоком, а то и вывернуться, он сильно и мощно двигается внутри нее, максимально глубоко. Максимально полно. Ему кажется, что еще немного, и зверь внутри него успокоится, выпустит пар вместе со струёй спермы на пике, но кульминации так и не происходит. Он доводит себя до сумасшествия фрикциями - они дают истому, дикое наслаждение, на грани с болью, но возбуждение только нарастает. Девчонка вертится, пытается сопротивляться, кусаться, а он продолжает трахать её, не понимая, где стоп, когда финал...
   Невероятным усилием сознания Алексей вырывается из плена воображения, и обнаруживает, что все это время смотрит на главную героиню его буйной фантазии. Она, как загипнотизированная, недвижущаяся и даже не совсем дышащая, не прерывает зрительного контакта. Он медленно открывает заднюю дверь, бросает на сиденье скомканную форму официанта ресторана. Переводит глаза на подружку. Та тоже молчит, неподвижно и испуганно уставившись на молодого человека. Это вызывает у него усмешку, и он, не собираясь отказывать себе в удовольствии, снова обращается к малышке Ами. Та вроде так и не начинала дышать. Алексей берется за переднюю дверь, не спеша открывает машину. Смотрит. Он по-мальчишески открыто подмигивает девчонке, подняв вверх руку напоследок в приветственном жесте. "Мы с тобой совсем скоро увидимся, сладкая". У блондинки просто падает челюсть. Занавес, детки. Я поехал.
  
   ***
    
   Глава 1.
   - Лёша!! Лёша, домой скорее! Мы почти уже собраны!
   Со всех ног несусь по двору с обломанной веткой в руке. У самого подъезда, опомнившись, бросаю её в Костика. Ха-хаа, поймал подачу?!
   - Лёш, ну ты в своём репертуаре. Неужели нельзя без озорства обойтись?! - мама пытается строжиться, но улыбка так и просится. Мама очень меня любит и гордится. Думаешь, с чего я взял? Да она сама мне всегда так говорит!
   Меня тоже распирает от гордости за свою маму. Она красивая, молодая (не такая, как у Костьки - в своём вечном застиранном халате и орёт, и орёт...). Папа тоже маму любит. Вон снова обнял её, целует в голову.
   - Поехали, Натусь... Я хочу добраться до темноты.
   Ну всё, если папка сказал - значит, я уже не успею вареники поесть. Значит, поехали. Про большую ссадину на локте пока говорить не будем, а то опять зелёнкой поперемажут. Лучше потом скажу, на даче вроде нет зелёнки.
   Волга представительная, просторная. И пацаны постарше во дворе говорят так, я не выдумал. Бабка Нюра вчера назвала батю "антиквариатчиком". Она как-то странно это сказала, вроде как презрительно. Я сначала думал запустить камнем в её кошку в отместку, но подумал о маме. Она не любит, когда я "доказываю что-то кулаками". Во как. А кем мне еще доказывать, пока я ростом с сидячую собаку, я не знаю. Но злить мамку тоже не стал.
   Думаю про Костьку-жмота. Про Валерку. Интересно, кто из них мой настоящий друг? Пока не ясно. Музыка красивая играет в машине. Мама что-то показывает бате в окно, улыбается. Люблю, когда они разговаривают между собой. Слушаю, чего умного говорят, и потом мне тоже выгодно - не просят дневник, не выпытывают про Славку-одноклассника. Опять подрался. Узнает - выпорет папка. А я все равно Славке не спущу. Он плохой человек, вот еще мелкий кажется, а уже плохой. Нету в нём честности - для мужика плохо это.
   Резкий, разрывающий спокойствие в салоне крик матери. Какой-то странный скрежет, визг железный, заносит резко в сторону. Так мотыльнуло, аж душа в пятки - и рядом совсем грохот, удар. Темнота....
   Сон... это сон, уже давно, Алекс. Давно прошло. Было и было. Не вспоминать. Не жалеть себя. Пот холодный. Каждую мышцу свело...
   И снова этот чертов капот с этой чертовой бабой. Типа продолжение что ли?!
   Девка мечется, руки заламывает. Держу. Член как каменный долбится в нее, не снижая градус. Она начинает орать мне в кулак. Больно, может... Наклоняюсь, убираю руку, прижимаюсь горячим потным лбом - к её... Блять, зря! Опять этот её запах в нос - ну просто дурь для меня. Голова ехать начинает, хочется впиться в её рот, даже целовать хочется... Сквозь стиснутые зубы рычу от презрения к себе за это. Она удивленно распахивает глаза, на мгновение из них пропадает страх, отвращение, боль - только изумление. Я смотрю в эти её глаза, пристально - сознание наполняет ультразвук. Пах горит огнем, скулы сводит сжатая челюсть, руки стискивают её тело, пульс долбит в виски с неистовой силой. И ясная - только одна мысль: "Где она? Кто она? Найди, достань...
  
   ***
   - Амии, ну что ж ты молчишь, как праздник прошел?! Все было на высшем уровне, да?!
   Ворох однокурсниц окружил Амину вплотную. Всем не терпится знать свежие подробности празднования двадцатилетия девушки. Она широко и счастливо улыбается, кокетливо подергивая плечом, мол, ну как можно усомниться в этом.
   - Поехали вместо "вышки" кофе пить! Всей компанией, там всё и расскажешь! Нууу и конечно новость века - падший ниц Сергей Владиславович! - Катеринка озорно смеётся, увлекая подруг к выходу из университета. Девчонки шумно сплетничают, то и дело обнимая Аминку, поздравляя, целуя, расспрашивая...
   Мимо проплывает поток студентов - молодых, стильных и не очень, счастливых, улыбающихся, озадаченных, спешащих на лекции... Как Ами любит смотреть на эти молодые красивые лица! Красивые - не аккуратным макияжем и стильными укладками, а своей свежестью, новизной, воодушевлённостью... Полные надежды и мечты, как и она сама! Университет - поистине любимое место, здесь у нее много подруг и воздыхателей. И как просто сейчас наслаждаться этим!
   Всей девичьей компанией выбегают на крыльцо. Кто-то останавливается прикурить сигаретку, Ами с Катей идут к серебристому BMW. Амина с удовольствием щелкает пультом, открывает заднюю дверцу, закидывая сумочку на заднее сидение, оборачивается, и...
   Дыхание перехватывает возле самого горла. Пульс на мгновение останавливается, кровь сбивчиво шумит в ушах. Прямо позади стоянки главного корпуса, в небольшом редком пролеске, она видит могучую статную фигуру и эти горящие бесовьи глаза. Иначе их не назовешь - из всей панорамы, подвластной её взгляду, именно они прижигают к себе. Приковывают, как цепи, озадачивают, пугают. Восстановив дыхание, девушка охватывает образ в целом: темно-русые короткие волосы, однодневная щетина, черная кожаная куртка с чуть приподнятым воротом (пытался грубый широкий подбородок скрыть, что ли?) и темные джинсы. Плечи широкие, фигура парня из блокбастера... И только глаза эти дикие, пугающие не на шутку: она запомнила их там, на крыльце ресторана, поэтому сомнений в идентификации личности этого парня не возникло и сейчас. И что он тут делает? Следит за ней, что ли? Но зачем? Что за чушь?
   ...А с другой стороны, что ему здесь еще делать? Из студенческого возраста он явно вышел, а судя по диковатому виду - никогда к этой касте молодёжи не относился. Амина, так и придерживаясь за ручку дверцы, поворачивается к нему, поднимает брови удивленной дугой. Парень отвечает похожей мимикой: чуть округляет глаза в притворно-неожиданном приветствии. Лицо его преображается странной, кривоватой ухмылкой, оголяющей крепкие белые зубы. "Даже клыки какие-то хищные" - с досадой отмечает про себя Ами. Мужчина резко разворачивается и начинает удаляться в противоположном направлении от университета. "Ну, точно дело не чисто. Да и кто он, вообще? Уезжал из ресторана, откупленного на наш праздник, но мне так и не был представлен. Один из "коммерческих" гостей отца? Не похож он на денежного мешка. Друг брата? Но ведь обязательно Тимур познакомил бы". В таких раздумьях, на автопилоте, именинница приглашает подруг в машину и садится сама. Заводит мотор. Перед глазами вместо дороги - серые льдинки. Темные, хоть и светлые - ледяные, хоть и горят безумием. И что-то саднит внутри, то ли плохим предчувствием, то ли тревожным воспоминанием...
   ***
   Он наблюдал за ней уже больше недели. Полностью изучил расписание девчонки, что было совсем несложно: у этой пустышки и дел-то, что отобедать после универа с подружками, да вечером посетить класс йоги. Всё. Неизменный, скудный, тупой список дел маленькой мажорки. Она была глубоко отвратительна ему, как никчемный фантик без содержимого внутри. И так же глубоко саднило внутри и снаружи от одной мысли о том, что он с ней сделает в ближайшем будущем. Он до мельчайших деталей продумал, как излечит себя от навязчивой идеи. Её дни в этой райской комфортной жизни папиной дочки уже сочтены. И пошел обратный отсчет...
   ***
   - Влад, я тебе сколько времени дал? Десять дней прошло, а ты не сдвинулся с мертвой точки. Если в ближайшее время ты не найдешь ожерелье, должность начальника службы безопасности будет временно вакантна.
   Дагир положил трубку на стол, сдавил пальцами виски. Его тон был как всегда ровным, и лишь постоянные головные боли напоминали о том, какой ценой даётся ему железная выдержка и ледяное спокойствие. Конечно, такой стиль поведения выработан годами и другим его никто и представить себе не может - в этом весь он, гордый и честолюбивый Дагир. Властный, непоколебимый, непререкаемый, твердолобый, упертый. Человек слова. Он гордился именем, которое создал себе и своей семье. Никто ни разу не слышал, чтобы он кричал или размахивал руками, что частенько наблюдал у тех, с кем доводилось работать. А иногда и "воевать". И в этих разногласиях его весомое и упрямое спокойствие, уравновешенность - решали всё. Людей это пугало, тормозило, убеждало лучше любых аргументов и ужимок. Он входил в помещение, где шли переговоры - и с ним входила его позиция. В неё начинали верить тут же, как в и достоинство её обладателя. Дагир считал, что это - основа его успеха по жизни, и так же воспитал сына. Со временем Тимур станет его правой рукой, он талантливый и умный мальчик. Семьянин. На этой мысли Дагир удовлетворённо улыбнулся, гордый за себя и своих детей. Он вложил в них правильные понятия и ценности. Тимур выбрал себе прекрасную девушку в жёны, несомненно, выбор Ами будет не менее взвешенным и достойным. Она вообще светлая и разумная девочка... На душе потеплело, кинул быстрый взгляд на большое семейное фото на большом рабочем столе. С фото гордо и царственно смотрела мать. На шее сверкало фамильное ожерелье. Владислав обязательно найдет зацепку. Он даст подчиненному еще неделю.
   ***
   - Катеринка, ты что, правда не поедешь со мной сегодня? Ну кто так делает, договорились же?! - Ами сморщила хорошенький носик, презрительно фыркнув в трубку на подругу. Та в ответ начала лепетать что-то про кота, которого якобы ищет уже вторые сутки. Амина нажала отбой. Ну надо же, как совпало, и тачку в сервис сегодня отдала. Рассчитывала на Катю. Как легкомысленно с её стороны, теперь будет добираться на общественном транспорте, просить брата подвезти её буквально пару-тройку кварталов смысла не было. А хотя почему на транспорте, повеселела девушка, прогуляюсь пешком, разомнусь - погода чудесная! Осень в этом году просто волшебная, каждый пожелтевший лист как произведение искусства. Настроение сразу же подскочило вверх, Ами перекинула через плечо рюкзачок и бодро зашагала в сторону парка. В наушниках заиграла любимая песня (играет трек Sevak "Жди меня там"), губы сами растянулись в улыбке. Амина сама себе удивлялась, как легко ей вернуть душевное равновесие простыми и всем доступными вещами, как то, что можно идти по огненно-рыжему скверу и легонько подпевать исполнителю, замечая восхитительные Божественные подарки вокруг: кружащие в легком воздушном вихре листья, лазурно-синее осеннее небо, прохладные, волнущие, незнакомые запахи будущего...
   Справа, среди деревьев, что-то метнулось в её сторону. Амина хихикнула, повернулась всем корпусом - это Катька, наверное, её разыграла, что не пойдет, а сама решила испугать, неожиданно появившись! Вот только откуда она узнала, что подруга пойдет именно этой дорогой? Амина в смущении нахмурилась, ее затылок довольно грубо обхватили чьи-то руки, на рот и нос плюхнулась с силой противная вонючая тряпка. Амина в ярости и непонимании развернула голову и краем ускользающего сознания изумилась серым холодным глазам в непосредственной близости. Что за черт...
    
   ***
   Он не сомневался ни минуты. План был разработан чётко, поминутно. Даже этот сраный подружкин кот сыграл отведённую ему в этом плане роль.
   Самое стрёмное в этой истории, конечно, было то, кем она являлась. Из какой она семьи. То, что он собирался совершить, ставило на нём ещё больший крест, чем раньше. Теперь он даже не человек-призрак, он - мишень. У её народа это больше, чем кровная месть. А она - больше, чем просто чья-то баба. Амина - дочь самого Дагира, одного из влиятельнейших людей области. Каждая собака в городе будет искать его. Его жизнь и раньше не стоила и копейки, теперь за неё будут назначены миллионы. Б. будут делать всё, чтобы вернуть её - живую или мёртвую.
   И, чётко осознавая всю эту причинно-следственную связь, он не сомневался ни минуты. Чёртов больной ублюдок. Как же ясно он видел свой психологический портрет со стороны.. Она вдруг стала навязчиво необходима ему, как грёбаная правая рука или нога. Такой нескончаемый двухнедельный дурман: ночью она во всех мыслимых и немыслимых ипостасях с ним, на нём, под ним... Днём при первой же возможности Алекс снова оказывался рядом с Аминой, уже наяву, оправдывая себя слежкой за объектом. На самом деле, следил пристально, внимательно, не упуская ни единой эмоции на ровном благородном лице, ни единого изящного телодвижения, грациозного поворота головы. В этой тёлке была такая невероятная стать, такое внутреннее спокойствие, умиротворение и благородство... Вот есть люди, у которых на лице печать врождённого интеллекта. Так это про неё. В сочетании с умопомрачительным телом и невероятным, блять, природным запахом, мгновенно наполняющим лёгкие, стоило лишь оказаться в радиусе тридцати метров от неё - да это всё! через неделю планки снесло все. Он уже знал, что будет делать, зачем, и чем это кончится.
   А с какой стати он станет отказывать себе в подобной щедрости?
   Голос разума иногда робко встревал: зачем, когда на Земле миллионы людей, миллионы красивых на всё согласных девок?) Алекс согласно кивал этому голосу, посмеиваясь. Эту простую истину Алекс понимал уже в 14. Примерно тогда же потерял девственность с прекрасной молодой учительницей словесности. Мужское естество стало достаточно рано заявлять о себе, но девчонок из интерната он брезговал. Все они больше напоминали ему всё самое жалкое, грязное и несправедливое в этой сраной жизни, нежели впечатляли бы женскими формами и красивыми лицами. А та училка да, знатная девка... Чистенькая, опрятная, ни страха, ни угнетённости в глазах.
   Алекс ненавидел отчаянную тоску, слабость в глазах, боль от несовершенств мира на лицах. Ненавидел люто в себе самом и во всех своих детдомовских друзьях, стремился искоренить из памяти всё, что им пришлось переживать годы вместе.
   Он выбивал из себя жалость, раздумья о вечных вопросах, дилемы и риторические вопросы с самого юношества. По слогам произносил слова и фразы, которые его мучили, вгоняя кулак в грушу в старом вонючем спортивном зале интерната.
   И сегодня - он не отступит назад. Он практически не спал последние две недели, стоило закрыть глаза и начать забываться привычным мороком, как появлялась мать его она! Опять. И опять.
   Дурным маревом разъедала мозги, создавая такие правдоподобные картинки, как тогда, раньше. В привычном нескончаемом кошмаре, когда он садился в родительскую машину, последний раз вдыхая мирный прозрачный воздух беззаботного детства.
  
   Глава 2.
  
   Ощущения медленно возвращали к действительности. Сначала покалывание в пальцах рук и ног, потом странное онемение в нижней части тела. Одновеременно с этим тупая ноющая боль в висках и... страх. Амина очнулась, но не спешила открывать глаза по одной простой причине: ей овладел животный страх. Она прислушивалась к звукам вокруг, но не подмечала ничего конкретного, что дало бы хоть какие-то приблизительные ответы о том, что с ней произошло.
   Она фиксировала в сознании, что находится в каком-то теплом и сухом помещении, явно не подвальном, потому что слышала пение птиц на заднем фоне, и прочие "нормальные" звуки. Нужно собраться с духом и осмотреться. Но открыть глаза - это означало встретиться лицом к лицу с сегодняшней реальностью, которая никак не обещала быть прежней. Ами прекрасно помнила, кого видела в последние секунды ускользающим сознанием. Но не понимала ровным счётом ничего.
   Она крепко зажмурилась, как перед прыжком в холодную воду, и открыла глаза.
   Комнату заливал мягкий солнечный свет. Обстановку можно было бы назвать даже уютной, и это диссонансом кольнуло Ами. Гораздо логичнее она увидела бы себя лежащей в тёмном сыром подвале, раз кто-то устроил её похищение (сама мысль об этом взрывала миллиардами ампер нейронные связи - кто?! почему?! для чего?!).
   Она переводила взгляд с предмета на предмет, пока не обернулась назад и ощутимо вздрогнула. В маленьком низком кресле в противоположном углу помещения сидел он. Человек, которого она, как наваждение, встречала все последние дни в самых неожиданных местах, начиная с её праздника в ресторане. Он неподвижно сидел в расслабленной позе и молча смотрел на неё, подставив руку в задумчивом жесте к лицу. Светлые глаза смотрели прямо на неё, не выражая ровным счётом ничего. Она не могла считать ни единой его эмоции (казалось, их вовсе и не было) и не могла нарушить тяжелого, плотного молчания, висящего в комнате.
   Через несколько мгновений Амина вздрогнула ещё сильнее, всем телом, в лицо ударила горячая волна страха: человек медленно, очень-очень тихо поднялся со своего места и стал неторопливо подходить к ней. Его лицо так же было совершенно бесстрастным, а движения тела были невероятно мягкими, плавными, тихими. Он будто шёл к клетке с хищником, в то же время держал её взгляд намертво. Девушка снова отметила про себя его пугающие глаза: у неё возникала стойкая ассоциация, что они цвета жидкого, плавящегося свинца, и внутри них будто постоянно происходит какое-то внутреннее движение, будто радужка двигается, как жидкая ледяная магма. Так она и сидела, глядя на его лицо, как кролик на удава, поднимая голову всё выше, пока он не подошёл почти вплотную. Остановившись возле кровати, на которой сидела девушка, мужчина так же тихо и плавно присел на корточки. Теперь их лица находились на одном уровне, и Амине было хорошо видно каждую черту. Абсолютно ничего не выражающая маска и такие горящие и одновременно ледяные глаза. Мужчина просто молчал и смотрел. С каждой секундой это пугало всё больше, воздух буквально наэлектрилизовался её диким ужасом и, в противовес, его пугающим спокойным молчанием. Как два вихря эти две энергии встретились очень-очень близко, Амина ощущала это столкновение каждой порой на коже. Её практически уже трясло от ужаса и непонимания, и невозможности задать один-единственно уместный вопрос. Свинцовые глаза спокойно размеренно изучали черты её лица. Человек находился настолько близко, что девушка почуствовала его запах: маскулинное сочетание ладана, кожаной куртки и чего-то дымного. Она не смогла бы идентифицировать этот запах каким-то одним обозначением, но он плотно ворвался в её легкие, захлёстывая с каждой секундой всё больше и она чисто инстинктивно дернула ноздрями полу-всхлипом. Он резко перевёл взгляд на её нос, на её губы, прищурившись, начав изучать ещё внимательнее, глаза пришли в ещё большее внутреннее движение, в них будто затанцевали черти. Амина, собравшись с силами, всё же решила нарушить молчание и, открыв рот, услышала вместо собственного голоса невнятный сип. "Кто вы?!"...
  
  ***
   Единственной реакцией мужчины на её вопрос стал пристальный взгляд на её рот. Он словно принюхался к её судорожному дыханию, очевидно поведя носом и вглядываясь ещё больше. Амина застыла с открытым ртом, силясь повторить вопрос или задать новый. Кадык незнакомца резко дёрнулся, она снова вздрогнула, а он поставил обе руки по бокам от неё на кровати. Она чисто автоматически перевела взгляд на это движение и как-то отстранённо, краем сознания отметила для себя, какие аристократичные у него ладони: широкие, со вздувшимися венами затейливым рисунком, крупными аккуратными ногтями. Она встряхнула головой, чтобы выйти из своего оцепенения и перевела взгляд к лицу похитителя. Он внимательно наблюдал за ней, склонив голову к плечу. Совершенно молча, не произнося ни слова. Это как-то успокаивало Амину, интуитивно она чувствовала, что если мужчина сразу не убил её, не стал бить, приковывать к батарее или насиловать, а ведёт себя крайне осторожно и уравновешенно, есть шанс, что похищение организовано с целью выкупа. Отец обязательно выполнит все условия и вернёт свою девочку домой.
   При мысли об отце очень резко защипало глаза, ком стал в горле, но, пересилив себя, Амина снова заговорила с похитителем:
   - Пожалуйста, ответьте, кто вы?! Зачем похитили меня? Вы будете требовать у отца выкуп?? Что-то же вам нужно?!... - под конец фразы голос её снова сорвался, из груди послышались всхлипы. Нервное напряжение достигло той точки, когда оно стало осязаемым, видимым, девушка потеряла контроль над самообладанием.
   И в следующую же секунду Ами оторопела: незнакомец медленно поднял руку к её лицу и накрыл большим пальцем её губы (видимо, указывая жестом, чтобы замолчала), и легонько потирал пальцем одновременно верхню и нижнюю губу. Амина застыла с широко раскрытыми, полными слёз глазами. Никогда в жизни ни один мужчина не прикасался к ней без разрешения, тем более так интимно. Да и вообще, чёрт возьми, никто и не прикасался! Это совершенно лишнее и не принято в их традиции. И пока она собиралась с мыслями, чтобы остановить это прикосновение и снова призвать похитителя к ответу на свои вопросы, он резко встал, убрав руку от её лица, достал что-то металлическое из кармана и взял широкой ладонью её за руку, чуть выше запястья, заставляя встать. Движение не было нервным или болезненным, однако Ами всё же почувствовала в этом жесте неведомую силу, подавлящую её волю, и не только физически. Словно овечка на закланье, она поднялась и так же ошарашенно двинулась за мужчиной. Они прошли ближе к изголовью кровати, он снова потянул её за руку и чем-то щёлкнул. Амина поражённо смотрела на наручники, сомкнувшиеся с одной стороны вокруг её тонкого хрупкого запястья большим металлическим кольцом, а другим - вокруг металлического изголовья кровати, на которой она очнулась. Не успела она в изумлении поднять глаза на похитителя, как тот резким движением оторвав широкую серебряную ленту, заклеил ей рот скотчем.
   И в тот же самый миг где-то, по ощущениям - внизу (на первом этаже? они в частном доме?) раздался стук, глухой и настойчивый. Немой незнакомец резко развернулся и, не оборачиваясь, вышел за дверь комнаты, провернув ключ в замке снаружи.
  ***
   Алекс сидел и наблюдал за ней пару часов до того момента, как действие эфира закончилось. И чётко уловил момент, когда она очнулась, хоть и не спешила это обнаруживать. Ритм её дыхания изменился, и он не знал, чувствовал ли это своим звериным шестым чувством или же просто увидел, что грудная клетка стала подниматься быстро, нервно.
   Девчонка села, стала осматриваться. А Призрак просто сидел и наблюдал за тем, как солнечные лучи запутываются в её тёмных тяжёлых локонах, придавая им благородный медный отблеск. Наконец догадалась обернуться, вздрогнула всем корпусом. Алексей ожидал какой угодно реакции: криков, соплей, угроз. Но она просто сидела и молча, настороженно рассматривала его. Он в очередной раз усмехнулся про себя: ему нравилась её реакция, она не была типично-бабской. Девочка либо осторожничала и не предпринимала ни единой попытки заговорить, либо просто впала в ступор, но в разумности ей не откажешь. Он и сам предположить не мог свою реакцию, если бы она стала биться в истерике. Скорее всего, всё закончилось очень плохо сразу же. Истерик и слёз он не переносил.
   Его потянуло ближе рассмотреть её лицо, считать её реакции, язык тела в ответ на просиходящие шоковые события. Это было отдельным удовольствием: смотреть, как раскрывается человек в столь стрессовой для себя истории. Он подошёл вплотную к кровати и присел прямо возле её коленей, располагая ладони почти вплотную к стройным бёдрам. Это ожидаемо взволновало его, Алекс почувствовал закручивающийся вихрь внутри. Несколько минут глаза в глаза в кристальной тишине комнаты возбудили его почти физически. Ему, блять, нравилось в ней всё: испуганный, но стойкий и ясный взгляд прямо в глаза. Тонкие аристократичные черты лица, где каждая линия создана под другую: идеально-правильный нос с аккуратными ноздрями, высокие точёные скулы, миндалевидные тепло-карие глаза, пухлые губы персикового оттенка с отточеной линией естественной формы.. как такие называют? Арка Купидона? Хм, Алекс руку поставил бы на отсечение, что это - ворота его личного ада и рая одновременно. Но это - после. Успеется. И тут вдруг она ожила, просипев: "Кто вы?". До мужчины отчётливо долетел запах её дыхания, ведь они находились так близко, что для его природно-острых чувств осязания не могло укрыться ничего. Алексей чувствовал запах персиков, молодости, тонкого девичьего страха, а ещё... её невинности, это сочетание мгновенно погрузило его в морок начинающегося безумия. И тут девчонка словно отмерла и из неё градом посыпались вопросы.
   Ээ нет, дорогая, никаких ответов пока не планируется. Призрак поднял руку в предостерегающем жесте, но как только коснулся пальцами её рта, как бёдра буквально прострелило возбуждением. Это был каким-то наркотически-пьянящим чувством - кожей почувствовать упругость и нежность её кожи, теплое дыхание на своей ладони. Всё, в голове поплыли картинки из его снов, повторяющихся изо дня в день с момента их первой встречи. Внутри стал подниматься безумный вихрь, в голове нарастал гул. И вдруг.. Алексей почуствовал, как что-то стало неумолимо меняться, он понял, что они уже не одни в периметре.
   Пристегнул девчонку к кровати, заклеил ей рот, и в ту же секунду раздался стук в дверь. Не имея ни малейшего понятия, кто мог побеспокоить его в этой глуши, отправился вниз, предварительно закрыв Амину на замок, что, конечно, было мерой чисто превентивной ввиду того, что малышка была прикована к кровати. Раздражение росло. Спустился нервно по лестнице, засунул ствол за пояс штанин сзади и открыл дверь с максимально неприветливым видом.
   - Ааа аа я тут.. это.. Вам платёжку сегодня почтальонша принесла, да вместо вашего ящика нам в забор ткнула, блин, её... - смущённо бубнила румяная русая девка, одетая и выглядящая подобающе локации, в которой располагалась "база" Призрака.
   - Мгм - угрюмо и неопределённо ответил парень.
   Девка взволнованно озиралась по сторонам, стремясь заглянуть в чуть приоткрытую дверь и облизывая губы. Про таких говорят "кровь с молоком", сочная грудь размера четвёртого вздымалась шумно. Запыхалась, миленькая, пока бежала к новому соседу, получив вожделённый предлог.
   - Аа аа вы новенький здесь, да? Надолго или погостить? Никогда не видела вас раньше, да и дом этот уже несколько лет пустовал, с тех пор как... - Алексей резко вырвал бумагу из её рук, даже не взглянув на сраное оповещение, и грубо прервал её болтовню:
   - Это всё?
   Соседка с обидой поджала губы.
   - Нуу в общем-то да, просто я думала, что...
   - Благодарю. - и захлопнул дверь. Краткость - сестра таланта.
  
  ***
  
   Он вернулся довольно быстро. Стремительно зашёл в комнату, сорвал скотч резким движением. Ами видела новые эмоции на лице человека: раздражение и злость.
   - Что вы планируете делать дальше? Связывались с отцом по поводу выкупа? - её голос звенел, нервы стали сдавать.
   Похититель развернулся и прошёл в другой конец комнаты к комоду тёмного дерева, что-то с него взял. Девушка с ужасом увидела пистолет, воткнутый за пояс джинсов. Вот сейчас, видимо, и начнётся...
   - Мне не нужны деньги твоего отца. - Развернувшись, неожиданно сказал мужчина. Амина впервые слышала его голос, и он парадоксально подходил своему обладателю: очень низкий, с бархатной хрипотцой, такой же холодный и бесстрастный, как и весь облик в целом. Он вернулся к ней с небольшим металлическим ключом, видимо, от наручников.
   - Но что тогда? Какая цель у этого похищения? Вы же понимаете, что это кончится для вас очень плохо?! - Девчонка сама удивлялась тому факту, что, несмотря на своё дичайшее волнение и страх, может вести здравый диалог с преступником. С тех пор, как она увидела у него оружие, все надежды на относительно мирное разрешение этой ситуации пошли прахом.
   - Прекрати поток бесмыссленных вопросов, Амина - её имя его голосом прозвучало так пронзительно глубоко и щекочуще и без того напряженные нервы, что Ами содрогнулась.
   - Я могу снять с тебя наручники, или ты собираешься биться в истерике? - Он склонил голову набок, будто спрашивая и себя и её одновременно, размышляя.
   - Я...я... я просто ничего не понимаю. Вы что, маньяк? Должна же быть какая-то цель у этого всего? - на глаза выступили обжигающе-горькие слёзы.
   - Цель?... - он приблизился очень близко. Жидкий свинец глаз снова пришёл в движение, зрачки расширились, девушка не отрываясь смотрела в глаза своего похитителя, не в силах отвести взгляд, её тело сковало ледяной волной непонимания и ужаса. Мужчина поднял руку и аккуратно вытер солёные дорожки, которые уже успели добежать до подбородка. И вдруг он приблизилил ладонь к своему лицу, принюхался к влажной от её слёз ладони и... лизнул её. Всё это настолько поразило Ами, что она приоткрыла рот в недоумении, её колотила мелкая дрожь.
   - Вы.. вы... Маньяк, да? - еле выдавила она из себя очень тихо.
   Резко вскинув голову от своей ладони, он выдал очень резко и коротко:
   - Ну да. И протянул к ней руки. Амина в ужасе зажмурилась, сжалась, но он всего лишь расцепил наручник на её запястье. Инстинктивно потирая запястье и даже не пытаясь вытереть бежащие непрерывным потоком слёзы, девушка не спешила открывать глаза. Собиралась с духом, думала о том, что следующее она должна сказать, чтобы попытаться спасти себя.
   - Ты хочешь сначала поесть или помыться, Амина? - сказал он совершенно обыденным тоном, делая ударение на её имени.
   Амина в изумлении уставилась на незнакомца:
   - Нет, вы серьёзно? Скажите, что это всё просто шутка какая-то! - к её эмоциям добавилась злость после такого нелепого вопроса. - Я ХОЧУ ДОМОЙ! Где мы? Кто вы?
   - Не слишком ли много вопросов в минуту, девочка? - он начала закипать, тёмные брови сурово сошлись на переносице.
   - Нет, наверное, я должна была попросить себе пижаму и пушистое полотенце! - выпалила Ами зло.
   Она ожидала какой угодно реакции, внутренне сжалась и приготовилась защищаться. А мужчина, запрокинув голову и обнажив безукоризненный ряд белых зубов, громко расхохотался.
  
  ***
   Оторопев, девушка всматривалась в лицо своего похитителя, кооторое впервые за это время пробила настоящая эмоция. В голове Ами был абсолютный диссонанс, потому что то искреннее веселье, которое она видела, никаким образом не сочеталось с ситуацией в целом. Она уже практически не сомневалась в невменяемости мужчины. За те сорок секунд, что длился этот зычный глубокий смех, она разглядела лицо мужчины в подробностях: от глаз его тянулись морщинки - лучики его такого неожиданного веселья, широкие ровные темные брови, четко очерченные скулы и мужественная квадратная линия подбородка с небольшой двухдневной щетиной. Весь облик его ввергал Амину в смятение, потому что она не могла объяснить себе, как такой внешне привлекательный, сильный мужчина может быть преступником.
   Смех прекратился так же неожиданно, как и начался. Ами продолжала смотреть на Призрака во все глаза, как он резко нахмурился, схватил её за обе руки и резко развернул спиной к себе, перекрестив руки на её руках в районе живота. Амина оказалась максимально прижатой к нему, от страха у неё перехватило дыхание, перед глазами стало рябить. Она услышала шумный вдох возле правого уха, будто он сильно втянул носом её запах. Ноги становились ватными. Стало понятно, что диалога здесь не будет.
   - Пожалуйста, я очень прошу вас, одумайтесь... Я умоляю... - голос сильно дрожал.
   - Вот этого не надо, Амина... - глухой, севший голос у самого уха, и тут он резко и больно укусил её за мочку уха.
   Девушка сильно дёрнулась у него в руках, вскрикнув. Интуиция вопила об опасности, о неизбежности.
   Он отпустил одну её руку, второй продолжая удерживать её, как в кольце. Его правая рука стала опускаться по её животу вниз, потом по бедру, очень сильно впечатываясь через платье прямо в её тело. Девочку била крупная дрожь, она бессвязно шептала что-то очень жалостливое осипшим, пропавшим вмиг голосом. Он довёл ладонью до подола её платья над коленями и резко дёрнул его вверх до бедра, одновременно царапая пальцами и ногтями открывающуся на бедре кожу. Девушка выгнулась, всеми силами пытаясь отдалиться от психопата, отстраниться от этих прикосновений. Он только усилил хватку левой рукой, рывком притянув её всем телом обратно к себе. Разница в росте была такова, что затылок Амины утыкался в шею похитителя, а поясницей она с ужасом почувствовала его эрекцию под грубыми джинсами.
   - Пожалуйста, я буду кричать, я выбью окна всем, чем попадётся мне под руку... - её голос больше походил на сип охрипшего птенчика.
   Кольцо рук тут же разжалось, мужчина двинулся к окну. Девушка, мгновенно развернувшись, бросилась к двери. Пока Призрак закрывал какие-то странные старинные ставни, стоящие с наружной стороны окна, Ами со всей силой дёрнула дверь, которая оказалась незапертой. Выбежав из комнаты, ей понадобилось буквально несколько секунд, чтобы сориентироваться в незнакомом пространстве, и она бросилась к лестнице. Но это промедление стоили ей вероятной свободы: уже на лестнице, чуть ли не кубарем по ней скатываясь, девушка почувствовала, как её за шиворот подхватили сильные руки. Она, приподнятая от земли, дрыгала ногами, выворачиваясь и брыкаясь и, наверное, выглядела бы очень комично, не будь ситуация настолько ужасающей. Он нёс её на руках обратно, возвращая в комнату, где, очевидно, должно было случиться непоправимое. Амина резко набрала в грудь побольше воздуха и, отдавая последние силы, пронзительно завизжала. К её рту резко, больно прижалась широкая ладонь, и, занося её в комнату преисподней обратно, мужчина низко и глухо произнёс в самое ухо:
   - Это не поможет, девочка. Ни-че-го, блять, уже не поможет, - и резко швырнул её спиной на кровать.
  
   Глава 3.
   Алексей
  
  ***
   Кровь сумасшедшим огнём качала по телу, в голове нарастал гул. Безумным взглядом Алекс наблюдал за тем, как девчонка пытается собрать ноги в кучу, сгруппироваться, сесть на кровати, но тело очевидно её не слушалось. Она барахталась в отчаянии, всхлипывая шёпотом то ли молитвы, то ли проклятия. Закрытые ставнями окна создали в комнате полумрак, и он пытался сфокусировать взгляд на своей пленнице как можно острее, буквально выпивая её агонию. Он подходил к ней всё ближе, стягивая через голову футболку, видя, как пропорционально с его приближением растёт ужас в глазах Амины.
   Малышка вся сжалась, затравленно глядя ему прямо в глаза, отчего член его просто уже буквально выбрасывало из ширинки:
   - Пожалуйста... Я не смогу... не смогу жить после этого - прошептала она.
   Залезая на кровать сверху, беря её за руки не резко, не больно, но твёрдо и приподнимая корпусом к себе, Алекс:
   - У тебя уже нет выбора, не строй иллюзий, маленькая - и в тот момент, когда она начинает биться в отчаянии, уже на краю своей пропасти, Призрак набрасывается на её рот, кусая то за верхнюю, то за нижнюю губу, не целуя, а сжирая её страх, её отчаяние. Ладонями поднимается вверх по её предплечьям, чувствуя мокрые капли испарины на теле девчонки. Девушка продолжает вырываться, и он перехватывает её запястья, фиксируя левой рукой, правую опускает на бедро, наблюдая за реакцией. Глаза Ами расширяются в животном ужасе, она мычит ему в рот. Мужчина медленно, сильно и плотно прижимая ладонь, ведёт рукой по бедру к паху. Нащупав легкую тонкую ткань трусиков и чувствуя внутреннюю вибрацию, от того, какого напряжения достигло тело и сознание, он сминает ткань и медленно и неотвратимо рвёт её вниз, отпуская рот девушки. Она заходится в крике-всхлипе, откидываясь назад и не понимая, как освободиться. Сорвав с девчонки бельё, он хватает с двух сторон на груди её целомудренное шифоновое платье, ткань трещит, разрываясь некрасиво, клочками, нитками разлетаясь по постели. Амина руками закрывает лицо, рыдая глухо, истинно проживая свой животный ужас и страх.
  Дорывая платье до самого подола, он распахивает одежду на ней, обнажая, не оставляя ни единого шанса отмотать назад. Девчонка извивается, и он перехватывает её правое запястье, достаёт из заднего кармана наручники вот уже второй раз и ловко и быстро пристёгивая её запястье к изголовью сзади. Вместе со щелчком замка во взгляде Ами что-то надрывается, лопается. Она застывает лицом, прекратив рыдать и только смотрит на него огромными глазами, ища ответы, ища спасения, которого нет.
   И только теперь Призрак переводит взгляд с её лица ниже, к груди, к обнажённой юной матово-гладкой коже под разорванной одеждой. Если бы ему захотелось описать, какие чувства вызвал в нём открывшийся вид на девственное, совершенное тело наркотически-пьянящей девчонки, он не нашёл бы ни единого слова на знакомых ему языках. Не отрывая взгляда от её плоского, блестящего капельками пота живота, он приподнимается на кровати, освобождаясь от джинсов и белья. В ушах стоит настолько сильный гул и токанье собственного пульса, что он не может разобрать, что бормочет Амина, мотая головой из стороны в сторону. Она следит за движениями его рук, когда он обнажает себя, и глаза и рот её округляются с диким выражением, когда она впервые видит перед собой мужское естесство.
   Алекс опускается на кровать над её бедрами, хватая их и разводя в стороны резко, властно. Девчонка взвывает, извиваясь и прогибаясь в пояснице. Он опускает голову над её пахом, втягивая запахи медленно, громко, очевидно, приостанавливая лицо в нескольких сантиметрах. Ноздри заполнены смесью запахов её ужаса, первобытного, и совершенно ни с чем не сравнимой чистоты и индивидуального запаха кожи. Алексей наклоняется над лоном, и влажно, по животному-грязно хлюпая, облизывает её, увлажняя вход. Рецепторы взрываются, опаляя сознание и нервные окончания ЕЁ вкусом, усиливая вибрацию в нём настолько, что это становится ощутимым, видимым. Он поднимает лицо с влажным, мокрым ртом и подбородком, снова смотрит ей в глаза, которые меняют своё выражение на нечто непонятное для него, отстранённо-пустое, тёмное.
   И вот его член у самого входа. Он закрывает глаза, твёрдо приставив головку к очень-очень узкому входу, руками фиксирует ноги, чуть разводя в сторону, и двигает свои бёдра вперед. В его правое плечо резко впиваются ногти, Алекс открывает глаза и видит, как девчонка чисто инстинктивно выбросила свободную левую руку вперед и, впившись в его плечо, приподнявшись корпусом насколько позволяет её плен, беззвучно вопит от болевого шока. Застыв ненадолго, чтобы она чуть приопустила спазмированное, сжатое в судороге тело обратно на кровать, он начинает двигатся в ней. По венам струится героиновый экстаз. Из полумрака на него смотрят два блестящих пустых глаза-блюдца, с поверхности которых быстро-быстро исчезает её жизнь, вся счастливая прошлая жизнь Амины.
  
  ***
   Дагир
  
   - Отец, я прошу тебя, нужно взять себя в руки, ты за несколько дней не проронил ни слова! - Тимур места себе не находил, отмерял шагами диагональ в кабинете отца.
   Дагир сидел в своём кресле молча, угрюмо отстукивая ручкой одному ему понятный ритм. Он действительно не проронил ни слова за эти дни, пока его девочка, его маленький цветочек Ами, исчезла. Она вышла из дома, отправилась в университет и... испарилась. Ни преподаватели, ни сокурсники, ни друзья, никто не мог рассказать ничего о её местонахождении. Полиция области стояла на ушах, телефон попытались отследить по gps, но это ни к чему не привело: он был выключен и найден в старом парке ещё в день её исчезновения. Последний разговор по нему - с подругой, которая тоже ситуацию никак не прояснила. Ни одного отпечатка на телефоне, кроме самой Амины. Никто не связывался с ним или с его людьми по поводу выкупа, а в старом парке не было объектов, на которых находились бы камеры наружнего наблюдения, и таким образом выйти на её след представлялось маловозможным.
   У него было ощущение, что в этом кресле он потерял несколько лет жизни за это время. Ни на минуту мысли не отпускали сознание, спал он здесь же, на холодном кожаном диване. Просто не мог зайти в спальню к своей жене, Светлане, которая от слёз уже выплакала глаза, и каждый раз заходила к нему в кабинет, стояла молча на пороге, смотрела пустыми глазами, в которых он видел тёмную бездну одного-единственного вопроса, на который Дагир не мог дать ответ. Так не было никогда.
   Он всегда был стеной для своей семьи, нерушимым оплотом стабильности, безопасности и благополучия. И вот теперь его такая родная, такая хрупкая женщина стояла, понурив плечи и нет, не упрекая его ни словом, ни взглядом, она и слова за всё это время не вымолвила, но в её глазах он читал мольбу о спасении. Из неё будто медленно и безвозвратно просачивалась жизнь, надежда, благополучие и свет, и утекали куда-то безвозвратно пропорцинально секундам без понимания, где Она. Их девочка. Их чистый, непорочный, благороднейший цветок.
   Мысли, догадки, подозрения на врагов и партнёров по кругу крутились в голове. Нужно собраться с силами и поговорить с сыном, продолжать координировать совместные усилия.
   И тут вдруг Дагир почувствовал резкий укол в области груди, стало почти невозможно дышать, а потом будто каменная плита медленно опустилась на грудь и осталась там. Он привстал над столом, протянув руку к сыну и беззвучно открывая рот. Тимур бросился к нему, подхватив под плечо, аккуратно и бережно довёл его до дивана, уложил и быстро стал набирать номер на телефоне.
   Наконец голос вернулся к Дагиру, и он взвыл:
   - Амиина! Амина, сын. Что-то страшное с ней случилось, ты слышишь? Прекрати вызывать врача, он не нужен мне, подними на ноги Станислава Сергеевича, Влада, пусть звонит Проскевичу! Если надо, пусть поднимает армию, её нужно найти как можно быстрее!!
   Тимур, бледный, с испариной, коротко кивнул и молча вышел из кабинета.
  
  ***
   Амина
  
   Она смотрела на него, не отрываясь. Ей хотелось изо всех сил всматриваться в этой смертоносное лицо, разрушившее её жизнь. Разделившее на "до" и "после". Она держала его глаза теперь сама, впечатывая всю свою лютую ненависть, всю свою силу и слабость одновременно, все проклятия свои в его черты. Предплечья его бугрились мышцами, которые прорисовывались по очереди в соответствии с его поступательными движениями на мокрой смуглой коже. Амина изо всех сил продолжала держать ногтями левой руки его за плечо. Кожа там уже была разорвана до крови, исполосована. Девочка чувствовала каждой своей клеточкой, что вот и она так же разорвана, окровавлена, она чувствовала под ягодицами и поясницей влажность. Она не знала, кого ей ненавидеть больше в этом моменте: это чудовище, по недоразумению зовущееся мужчиной и даже наверняка носящее какое-то человеческое имя? Своё опороченное, выпотрошенное тело? Небеса, что вот так оставили её без вины и без причины?...
   Мужчина стал дышать всё более шумно, ноздри его шевелились, зрачки расширялись всё сильнее. И в то же время он совершенно бесстрастно и спокойно выдерживал её взгляд, полный ненависти. В какой-то момент его движения стали совсем резкими, болезненными (хотя казалось, что хуже уже некуда - вся поясница её онемела от боли и отвращения). И вдруг он резко вышел из неё, отстранился, и Ами с тошнотворным ужасом наблюдала, как он взял свой член в руку и стал изливаться прямо на её живот. Девушка крепко держала свой язык зубами, кусая саму себя в прямом смысле слова, лишь бы только не кричать и не скулить, не доставить этой нечисти дополнительного удовольствия. Он изнасиловал её тело, но душевной боли и слабости её ему не увидеть и не испить. Честь - она осталась в ней, несмотря на всё, что сейчас произошло, она была, как оказалось, вшита где-то гораздо глубже испорченного тела, скрыта прочнее, чем её потерянная девственность.
   Она совершенно молча смотрела за тем, как человек поднялся над ней на кровати (дух перехватило от крепкости и мрачной мощности его тела, только вместо эстетики она видела в этом свою боль и своё наказание непонятно-за-что). Несколько секунд мужчина смотрел на свою сперму на её животе, перевёл взгляд на себя обнажённого, снова на Амину. Подошёл к изголовью кровати, расстегнул её наручники. Девушка подтянула к себе затёкшую, онемевшую руку. Он стоял и просто смотрел. Член его, так и не опавший, был практически возле её лица, ведь девочка так и не изменила своего положения на кровати. Амину резко и сильно затошнило, она схватилась за рот, а он, будто уловив этот её позыв, схватил её за подмышки и поволок куда-то к боковой внутренней двери в комнате. Как оказалось, он выволок её в ванную, примыкавшую прямо к этой адской обители. Рывком открыв крышку унитаза, он обернул её длинные волосы вокруг своего кулака и держал её голову, пока её выворачивало наизнанку. Дождавшись, когда спазмы прекратились, он легко потянул её за волосы, заставляя подняться на ноги. Едва увидев снизу вверх его лицо, Ами подумала, что снова не сдержится и вырвет прямо на него, что было бы категорически к лучшему. Может, убил бы её от ярости прямо здесь и сейчас. И как только мысль эта пронеслась в её сознании, стал складываться внутренне какой-то очень правильный и ясный пазл... Взгляд её опустел, она погрузилась внутрь себя, согласовывая со своей душой вынужденное, но такое мудрое решение.
   Будто почувствовав неотвратимые изменения, происходившие с его пленницей, Алекс склонил голову к плечу, сощурил глаза, вглядываясь в свою жертву, встряхнул её значительно и резко, отрывисто сказал:
   - Сейчас. Ты будешь. Мыться. Я помогу.
  
  ***
   Он подвёл её, ослабевшую, к душевой кабине и помог переступить высокий порожек.
   Руки Амины безвольно висели, в голове трещали поленьями мысли. В основном, о родных. Девушка мысленно прощалась с ними, разговаривала с каждым любимым человеком. Извинялась, объясняла мотив своего чудовищного решения, обещала оставаться с ними в следующих и следующих жизнях, светлым ангелом охраняя семью после своего ухода. Из глаз её текли молчаливые слёзы то ли тоски, то ли облегчения от осознания неизбежности и правильности того, что она собралась сделать.
   Вынырнув из глубины сознания, Ами перевела взгляд на похитителя: мужчина внимательно смотрел ей в глаза, будто считывая то, что отражало её лицо в ответ на невесёлые мысли. Призрак открыл душ, и струи воды тёплым потоком обильно падали на голову, волосы, плечи девушки. Он взял в руки кусковое мыло и долго намыливал собственные ладони, стоя за пределами кабины, но голым. Амина не могла не видеть его не спадающую ни на минуту эрекцию. Её снова затошнило и она отвела взгляд.
   Когда в его руках оказалось достаточно пены, он с невозмутимым видом принялся намыливать кожу свей пленницы. При этом никаких ласк или сексуального подтекста в этом не было, похоже, он действительно решил просто вымыть её дочиста. Плечи, грудь, развернул спиной, прошёлся нейтральным жестом от лопаток к пояснице. На некоторое время руки с её тела исчезли, и Амина безразлично развернулась. Он просто заново намыливал пену. Обе горячие ладони одновременно легли на ягодицы, девочка дёрнулась, уперев руки в стеклянные стенки душа. Зажмурила изо всех сил глаза, предвкушая новый стыд, новый ужас, и надеясь теперь только на избавление, придуманное самой для себя. Но похититель достаточно быстро переместился на ноги, потом на внутреннюю сторону бедра и вверх, к промежности. Он омыл ей пах, не задерживаясь, не лаская и не насилуя снова, вообще действия его были бесстрастными, словно он мыл манекен.
   Струи продолжали стучать по горевшей теперь коже. Амина чувствовала, как огнём опаляет лицо (стыд? непонимание, что он сделает дальше?), и тут преступник развернул её лицом к себе. Девочка держала глаза закрытыми, ей не хотелось смотреть на него. А тот принялся намыливать её голову. Волосы тяжелыми крупными прядями падали ей на лицо, залепляя густой пеной глаза, которые, конечно, тут же стало щипать. Мыло пахло свежестью, персиком и кокосом, и это несколько успокаиваще подействовало на Амину. Хорошо, что этот больной ублюдок смысл с неё следы своей похоти. Грудь, живот, бёдра, ноги... всё намыливал равномерными круговыми движениями. Теплая вода тут же смывала его прикосновения.
   Амина обхватила себя обеими руками, будто заключив в успокаивающие объятия. Чуть улыбнулась сама себе грустно, обречённо, и всхлипы по несбывшимся мечтам и потерянным надеждам вдруг стали сотрясать грудь. Она стала вспоминать пожелания от родных и друзей на свой день рождения, то, как она представляла в своей голове своё будущее очень счастливым и светлым, и рыдания уже почти захватили её, так и стоящую зажмурившейся, как вдруг вода сверху прекратилась. Раздались шаги и хлопнула дверь, девушка поняла, что осталась одна.
   Она раскрыла глаза, стала сканировать глазами помещение, подмечая каждую деталь. Пленница искала то, что подошло бы под её цели. И тут - бинго! - на полке под зеркалом, у раковины, она заметила опасную бритву. Смело и не раздумывая, переступила порог душевой кабины, подошла к шкафчику и схватила свою добычу. Бритва была явно очень старой, чуть проржавевшее и потемневшее лезвие не вставлялось до конца в основание. Девушка раскрыла оружие, приставила бритву к левому запястью, крепко прижала и зажмурилась. Несколько секунд на молитву и самые дорогие воспоминания, самые дорогие лица - она не могла этого отнять у себя, по-тихоньку вжимая нож в свою кожу. И вот она почувствовала, что момент настал. Раскрыла глаза, внимательно посмотрела на расположение самой крупной вены на руке, собралась с духом, кинула взгляд в зеркало, чтобы посмотреть самой себе в глаза перед взглядом в бездну, и...
  В зеркале отражалась та самая бездна. Серый стальной взгляд обжёг и обдал ледяным холодом одновременно, он будто защелкнул невидимый замок между их глазами через стекло, так как девушка не могла пошевелиться, отстраниться, даже просто перевести взгляд. Она видела, что губы похитителя медленно шевелились и он шёл к ней от двери, неся в руках белое пушистое полотенце. Шёл плавно, словно крадучись, а может быть как в замедленной съёмке в триллере, и шевелил губами, но Амина не разбирала ни единого слова. Она прищурилась, пытаясь сконцентрироваться, но фиксировала только сильный гул в ушах и ощущение холодного металла на своём левом запястье, там, где лезвие больно царапало и щипало кожу. Мужчина приблизился почти вплотную, коснулся теплой ладонью её ледяного на контрасте правого плеча, и тут свет погас.
  
  ***
   Алексей
  С каким-то садистским, надсадным удовольствием Призрак наблюдал за её изменениями. Заметив, что девочка намерилась блевать, выволок её в ванную, зафиксировал голову и наблюдал даже за этим. Без малейшего отвращения. В сознании откладывались этапы её сломленности. Неотвратимо Амина принимала свою новую судьбу, он видел отрешённость и понимание во взгляде. И одновременно с этим, и это очень его заводило, в ней оставался железный внутренний стержень. Она и скорбела по своей девичьей потере, и оставалась в то же время самой собой, в глазах её был вызов. Он читал в них "Ни хрена ты меня не получишь. Не сломил. И не сломишь". Сам Алексей не давал своим поступкам никакой моральной оценки, он намеренно отказался от таких понятий уже давно. Есть просто то, что ему подходит, и есть то, что - нет.
  То, что происходило с его тёмной птичкой - зашло ему полностью. Подходило ему, заводило, заставляло адреналин бежать по венам впервые за долгое время, а от этого он чувствовал себя живым. Значит, так тому и быть.
  
  С тех пор, как поместил её в душ, она отвернулась, закрыла глаза и погрузилась в себя, будто полностью отключившись от него, забыв о его существовании. Алекс четко видел, что в ней больше нет страха перед своим мучителем, она переключилась на что-то другое, совсем непонятное для него. И только когда касался, намыливая, её самых интимных зон, видел, как вздрагивала с отвращением и старалась отстраниться. А он в этот момент получал свою порцию неебического удовольствия: Амине очень шла белая пена, чистота, запах свежести. Она и сама была свежесть: летний грозовой ветер посреди его болотного морока. Член снова твердел, рос параллельно с поднимающейся из глубины, пенящейся, бурлящей лавой наслаждения: её острые небольшие соски, чуть более тёмные, чем смуглая гладкая кожа, округлая, идеальной формы грудь упиралась в стеклянную стенку душа, оставляя мокрые следы. И большого усилия воли ему стоило тут же не схватиться в сладком спазме за член. Он продолжал терпеливо намыливать идеально ровную тонкую спину с точеными линиями лопаток и позвоночника. Округлые аккуратные ягодицы переходили в стройные, упругие гладкие бёдра. Он наслаждался моментом, когда мог разглядывать девочку совершенно без барьеров, беспрепятственно, сколь угодно долго. И ему на тысячу процентов нравилось то, что он видел. Эстетический экстаз. От осознания, что он забрал её девственность, и заберёт её душу, становясь однозначно её первым и единственным мужчиной в жизни, приносила иезуитское удовлетворение, на уровне животных инстинктов.
  Призрак развернул Ами к себе лицом, она так и не открыла глаз, стояла зажмурившись, пена с волос стекала на лицо. Очень хорошо, лучше, чем можно было себе представить... Только заменить один ингредиент...
  Алекс тряхнул головой, сбивая шум в голове от возрастающего возбуждения. Но, мать твою, он омывал теперь её живот, плоский, с маленьким пупком и плавными линиями бедренных косточек, спускающихся прямо к сосредоточению его фанатизма. Всё, нужно срочно переключиться. Девушка обхватила себя тонкими руками, словно обнимая, успокаивая, так и не открывая глаз. Её слегка потряхивало.
  Мужчина выключил воду и отправился в комнату за полотенцем, по пути прикидывая, согласится ли птичка есть. Или придётся заставлять. Да похер, если надо, через зонд кормить станет, но будет так, как задумано. План во многом зависел от её реакций, её поведения в стрессовой ситуации, но в целом он понимал, что легко не будет. Это же не портовая шлюха, и никакого прощения или одобрения своим действиям он не ждал, да они были ему не нужны. Говоря откровенно, его не заботили её душевные терзания и оценки. Это - то, что вне зоны его интересов.
  Открыл дверь в ванную и просто ахренел. Чего он не ожидал от избалованной папиной дочки - так это подобной кардинальной решимости. По венам понёсся адреналин. И хоть он понимал, что делать, только бы теперь успеть.
  Зафиксировал взгляд.
  - Амина, подожди, у меня для тебя кое-что есть. Это полотенце, смотри, оно как белое уютное одеяло в доме твоего отца.. Я накину его на твои плечи и будет спокойно, уютно, безопасно... Безопасно, как раньше.
  Призрак не знал, успеет ли воздействовать на её бессознательное, поэтому параллельно твёрдо и довольно быстро, но спокойно приближался. Видел, как на пол рядом с раковиной быстро закапала кровь. Последний шаг - рука на плечо - и девочка отключилась.
  
   ***
   Несколько часов он наблюдал за ней, - без сознания, маленькой, хрупкой и бледной, но погрузившейся в спокойный, умиротворённый, глубкий гипнотический сон. Это добавило Алексу времени для новых впечатлений, запоминаний и узнаваний о его тёмной птичке (как-то так единожды подумав о девочке, сразу впечаталось накрепко прозвище: оно подходило ей и отзывалось ему). Алексей от греха подальше закрыл голую, распаренную после душа девчонку одеялом. На запястье у неё была плотная, со знанием дела наложенная повязка.
   От нечего делать он разглядывал её узкие ладони с длинными тонкими пальчиками (Призрак уже знал об Амине, что девочка с отличием закончила музыкальную школу по классу фортепиано, и будто бы это было заметно по строению руки), с аккуратными светлыми ногтями. Матовую, оливковую кожу рук и плеч, точёные прямые ключицы, гладкую длиную шею, маленькие аккуратные ушки и тёмные завитки блестящих, плотных, шикарных волос, разметавшихся по подушке.
   "Что ж так сразу, решительная, гордая маленькая птичка?... Как жаль будет мне, если всё так быстро закончится" - Алекс сжал подбородок, желваки заходили над скулами. Он продумал всё, кроме того, что девочка может так кардинально решить для себя вопрос.
   Амина открыла глаза. Несколько мгновений смотрела в потолок, вроде бы пытаясь сконцентрироваться, понять, где она. Перевела взгляд к креслу, на котором уже в привычной позе сидел похититель, в глазах появилась горечь узнавания, понимания, воспоминаний и она, быстро отведя взгляд, прикрыла веки.
   - Ну, и что дальше? Будешь сидеть со мной, как сторожевой пёс? Я всё равно сделаю это. - голос был очень осипшим.
   - Как быстро ты перешла со мной на ты, Птичка.. - явственная усмешка.
   - Я хочу ответов на свои вопросы. Ты выполнил свой дъявольский план. Лишил меня чести, глубоко опозорил всю мою семью. Деньги тебе от них не нужны. Может, это какая-то изощрённая месть?... - Ами будто размышляла вслух, сама с собой. - В любом случае, что дальше? Расчлинишь меня и отправишь в мешках не свалку?
   - Нет. - Резко отрезал.
   Амина ждёт ответов, но с той стороны комнаты тяжёлое молчание.
   - Тогда... собирался отпустить? - слабая надежда в этом вопросе.
   - НЕТ. - Ещё резче отрезал.
   - ТОГДА ЧТО ДАЛЬШЕ?! - раздражение, усталость и ярость в одном флаконе, как коктейль молотова.
   - Ты - моя пленница, Амина. Тебе будет тем проще, чем быстрее ты примешь это. Ты будешь следовать за мной, как собака за хозяином.
   - Чтооо?!.... - От шока и изумления Амина приподнялась немного на постели, облокотившись на руки, и тут же ойкнула, схватившись за перевязанное запястье. Одеяло сползло с её груди, глаза девушки округлились и она быстро подтянула его обратно. - Это как это - следовать за тобой, как собака?
   - Дай себе время, чтобы усвоить то, что я тебе сказал. Более глубоких объяснений сейчас давать я не стану.
   Ах, да, и ещё. Я могу превратить твё существование в такой ад, что то, что ты сегодня исполняла - покажется тебе не романтическим, мать твою, книжным вариантом героического конца, а сущим выходом. Или сам сделаю это.
   - Так сделай!! - воскликнула Ами, перебив.
   Призрак встал, неторопливо подошёл к кровати и опустился на неё в паре сантиметров от девушки. Наклонился к ней близко, глядя глаза в глаза (он вообще общался с ней только так, будто протягивая стальные тросы между их взглядами):
   - А ещё... а ещё я бы на твоём месте подумал о своей семье. Твоя безграничная любовь к близким очевидна: твоя достойная мать, мудрый и сильный отец, любимый братец и его нежнейшая беременная жена... Я подобрался к вам слишком близко, чтобы ты могла выбирать свою судьбу самостоятельно здесь. Не играй в русскую рулетку их судьбами.
  
  ***
   Всё изменилось для неё в одночасье. В ту самую секунду, когда этот ублюдок упомянул самых близких, самых драгоценных людей на свете, в душе её что-то неизвестное выросло, окаменело, окрепло. Амина словно физически ощутила, как лава страданий - кипящая, бурлящая, в которой она купалась внутри, жалея себя и оплакивая своё изнасилованное и убитое сердце, вдруг стала холодеть, мёрзнуть, замедлила свой ход. Эта река, в которой девчонка преднамеренно тонула и захлёбывалась без сожаления, вдруг стала плотной, спасительно-загустевшей, вода в ней подняла её будто на руки и заставила вдохнуть полные лёгкие воздуха. Амина зажмурилась, прислушиваясь к этим ощущениям, где она больше не одна, не духом своим единым уничтожена или спасена - и разжала глаза уже без страха. Взгляд её стал твёрд, горяч, горд, как раньше. Она упрямо сомкнула губы и вздёрнула подбородок выше, не проронив ни слова.
   Наверное, на ментальном уровне это смотрелось, как некий вызов, потому что мужчина, внимательно следивщий за реакциями на лице девушки, немного отпрянул назад, будто силясь разглядеть её дальше, четче, понять, что вдруг изменилось.
   - Ты обязательно пожалеешь о том, что сделал, верь мне - тихо и уверенно сказала Ами.
   - Жизнь не терпит сослагательных наклонений, Ами. А я не потерплю больше такой дури от тебя, ты уяснила? - громче, злее.
   И, весело и нахально оскалившись вдруг, продолжил:
   - В ваших же традициях абсолютная женская покорность, безропотность, нет?) - что-то явно его веселило, ледяной свинец перемежался черными точками смешинок.
   - Ты феерично прав, наши женщины умеют любить преданно и бескорыстно, безропотно, как ты сказал.. - Голос её мог поспорить в морозности с ветром Антарктики. - Так, будто смерть не наступит и не разлучит нас со своим уважаемым и любимым мужчиной, господином, в чьём лице послание и спасение Бога... Но только не так. Не с такими как ты. И никогда - в таких обстоятельствах!
   Амина отчётливо увидела, как преобразилось и отпрянуло его лицо на последнем предложении, будто... будто никакие другие слова в мире не могли попасть так чётко, так болезненно в самую его суть. Как будто он услышал в них своё проклятие, повторяемое снова и снова.
   Молниеносно поднявшись с кровати, её мучитель со скоростью призрака покинул комнату, жёстко приложив старинну дубовую дверь о тяжелый косяк. И в повиснувшей звенящей тишине комнаты Амина отчётливо услышала пересчёт стрелочек в механизме, вроде часового, который отсчитывал время до переворота. Неотвратимого, как падение с невообразимой высоты обрыва, непонятного, непредсказуемого - но абсолютно точно её собственного падения.
  
   Глава 4.
   Амина
   С тех пор он ни разу не говорил с ней. Слова не проронил. С одной стороны, так было легче, ведь гораздо логичнее представлять чудовище немым, воистину как животное. Так Амина и убеждала сама себя, что по какому-то страшному, невероятному стечению обстоятельств попала в руки к зверю: совершенно нечеловеческому, неадекватному, не обладающему логикой и познанием в области человеческих прав и свобод. По-другому девушка не могла себе объяснить эту лють, что творилась между ними: днём взаимодействие немое, с помощь жестов и коротких взглядов-приказов (подано есть, приказано идти в душ, и тд), и только невозможно глубокий, нечеловечески тяжелый прожигающий взгляд, который она периодически чувствовала на себе, напоминал ей о том, что она не просто в тюрьме строгого режима у не-пойми-какого-судьи и палача в одном лице, но она и....
   Больше всего Ами боялась закатного света, сумерек. Приход вечера явственно говорил о том, что снова случится с ней в ближайшие несколько часов. Если днём она видела своего мучителя мало, очень мало (она была почти уверена, что Призрак уходил куда-то на несколько часов каждый день, возможно даже, он где-то вполне себе по-человечески работал), то на закате он всегда появлялся в её комнате.
   Так интересно устроена психика, - отмечала про себя девушка, - она для своего спасения, стабилизации начинает "присваивать" себе какие-то вещи, которые ты в жизни не посчитал бы своими и не пожелал бы в привычной, "нормальной" для себя ситуации. Вот и комнату эту, старую, пыльную под тяжелым дубовым старомодным комодом и такой же в комплект кроватью, она стала считать "своей". Да, по-прежнему это место, где её заперли и оставили на неопределённое количество времени, но она здесь спит, кушает, моется... Значит, она - её?... Размышляла девушка. И мысль её то и дело уходила к тому, что ЕЩЁ происходит с ней в этой комнате. По вечерам.
   Во время самого красивого света за весь день, а именно на закате, её окна озарялись багряным, насыщенно-чистым ярким светом. Лучи этого света распространялись на каждый предмет в комнате, включая саму Амину. Она сидела на кровати и щурилась под угасающими лучами, мысленно разговаривая с солнцем, со светом, с добрыми мощными силами, которые наверняка, находясь в равновесии, должны были заметить уже её положение и помочь.
   Но вместо этого открывалась дверь и неслышной поступью проходил Он.
   Он, ровно так же как и в первый раз, садился в кресло в расслабленной позе, молча, и смотрел на неё. Внимательно, спокойно, словно размышляя о чём-то своём, далёком. И Амина уже знала, что в этот момент важно замереть, не шевелиться. Потому что любое её неосторожное движение головой-волосами, поворот лица в его стороны, неосторожный глубокий вздох будит зверя и картина в считанные минуты меняется. Молчаливый псих-одиночка исчезает: мужчина резко срывается со своего места и, иногда на ходу раздеваясь, следует к своей жертве. У него в эти минуты совершенно меняется взгляд, ритм дыхания, движения становятся резкими, иногда даже грубыми или болезненными в своей жёсткости. Он смотрит в её глаза, не отрываясь приковывая и пригвждая к месту своими стальными чёртовыми тросами (правда, не отвернуться, не отвести взгляд, как не хотелось бы), и... делает всё, что ему нужно. Всё, что хочется. Иногда привязывая её руки лентами к изголовью кровати, иногда просто держа за запяться над головой девушки. Потому что НИ РАЗУ Амина не далась сама. Ни разу не согласилась на этот молчаливый акт насилия над собой, своей женской сутью, ни разу даже глазами своими не сказала, что с ней так можно. И... Ни разу за всё время нахождения здесь не избежала этого.
  
   ***
   Вода бьёт сверху плотными струями, будто режет чувствительную нежную кожу. Каждая клеточка тела оголена, каждый нерв вскрыт. Амину трясёт. Она знает, что снова придёт Он и повторится её персональная пытка. Мыльная пена стекает с волос, забиваясь в рот, в глаза, щиплет ноздри. Хочется одновременно бежать куда глаза глядят или лечь на холодный кафель, тихо-тихо свернуться калачиком и умереть. Избавиться от стыда, от насилия, от боли, от неприятия того, что происходит с ней.
   Она стала привыкать к этому месту. Будто забывать жизнь, которая была ДО, где каждый день наполнен солнечным светом, улыбками близких, смехом одногруппников, и не похож на однообразную тянущуюся канитель четырёх стен и степного пейзажа за окном. Ами уже не понимала, как лучше: помнить всё, что дорого, закрывая глаза и насильно вспоминая, вспоминая, прокручивая важное... или забыться. Плыть как во сне, в небытие этой ненастоящей действительности - будто не с ней. Будто без души сюда попала её истерзанная, чужая теперь телесная оболочка и существует в одиночестве, а сердце - там... Там, далеко.
   Девушка почувствовала его появление даже до скрипа двери. До того, как размеренной поступью он зашёл на порог и остановился там. Молча. Воздух наполнился тяжёлым, гнетущим воздухом, будто разом став таким плотным, что и дышать было невозможно.
   Смахнув медленным движением пену с лица, пленница развернулась к порогу и взглянула на самого страшного человека в своей жизни. Он стоял там, полностью одетый, облокотившись о стену и не издавая ни единого звука. Просто смотрел исподлобья. Серая ртуть его глаз не выражала ничего для неё понятного, будто вращалась в этих радужках тяжёлым, ледяным металлом с одному ему понятным значением. Он медленно оторвался от стены и неслышно пошёл в её сторону. Из груди Амины против её воли вырвался всхлип, она зажмурилась. Он так и не касался её. Вода прекратила течь сверху, кожа сразу заледенела, будто внутренняя изморозь стала видна в каждой мелкой мурашке на теле. Сделав над собой усилие, она снова открыла глаза. Он стоял прямо напротив, так близко, что ей слышен был его запах. Совершенно ни на что не похожий, не отталкивающий, ничего не напоминающий, ни с чем ранее не ассоциирующийся для неё. Это был запах её страха, её мучителя.
   Мужчина наклонился, подхватил голую девушку под колени и подмышки и вынес из душевой кабины. Руки Ами безвольно висели плетьми, с них капала вода. Он поставил её рядом с кроватью и вернулся в ванную за белоснежным полотенцем, пушистым и мягким, как в отеле - какая ирония, краем сознания отметила девочка. Призрак стал мягко и неторопливо промакивать каждый сантиметр её тела, в то время как пленница стояла бессловесно, без движения. Казалось, его совсем не заботило, что она больше похожа на ходячий труп, чем на живого человека.
   Закончив её вытирать, прямо на пол откинул полотенце, а она чисто инстинктивно закрылась руками. Он твёрдо взял её за руки и через усилие раскрыл этот захват крест-накрест, вперив прямой, ничего не выражащий взгляд в её тело. Блуждая по округлой девичьей груди, спускаясь вниз по плоскому нежному животу и ещё ниже, к ровным гладким бедрам. Радужка его глаз стремительно темнела, зрачки на глазах расширялись, и это до ужаса пугало Амину. Она стала мелко дрожать и, уловив это, он посмотрел ей в лицо. Глаза его с расширенными, как у наркоманов, зрачками, уставились на неё пытливо, тяжело, в попытке вытащить самую суть. Дыхание мужчины стало гораздо глубже, грудная клетка поднималась чаще и с усилием. Он протянул большую ладонь и накрыл её живот, от чего девушка вздрогнула. В глазах её уже металось отчаяние, но она упрямо молчала, зная, что любые мольбы бесполезны с этим безумцем. Она только упрямо стиснула зубы и подняла подбородок. Так, будто есть что терять, - никому не видимое, кроме неё самой.
   - Дааа малышка, вот это заводит в тебе больше всего... мать твою! - в конце фразы чертыхнулся он, опуская руку в самое средоточение утраченной женственности. Его ладонь по-свойски прошлась по её вульве, после чего он с абсолютно невозмутимым видом поднял руку к своему лицу и, принюхавшись, с вызовом глядя на Ами, облизал её.
   Амину видимо передёрнуло от отвращения, ужаса. Но она продолжала упорно молчать. Призрак, ухмыльнувшись, стал избавляться от одежды. Наверное, впервые Амина решилась посмотреть на него обнажённого. Раньше даже представить не могла, что можно смотреть на нагого мужчину - не мужа, не любимого, не родного доверенного человека, а вот так... со страхом, с болью, отвращением и... с замиранием сердца. У неё физически перехватило дыхание, когда она наблюдала за тем, как прорисовываются мышцы при движениях этого ублюдка. Его тело... его тело было похоже на звериное: жилистое, сильное, в нём каждая мышца была сухой и прорисованной под ровной кожей оливкового цвета. Она невольно опустила взгляд ниже, к линии темных волос внизу рельефного живота, и... Его член был вздыблен, уже готов к новой порции насилия. Каждая вена на нём чётко прорисована, как на талантливой эротической картине, и крупная головка блестела от напряжения, от вожделения.
   Мужчина, бесстрастно наблюдая за её реакцией на его наготу, развернулся спиной к её кровати и медленно сел, потянув девушку за руку. Глаза Амины расширились от ужаса, но он перехватил и вторую её руку и уже сильнее, с напором, потянул девушку на себя. Потеряв равновесие, она стала заваливаться на него, лицом к лицу, как и было, видимо, запланировано. Тогда он подхватил её за талию, приподнял над собой и... Понимание пробило Ами очередным разрядом стыда и отвращения, внутренного протеста. Он снова опустил ладонь, мокрую от его слюны, прямо ей в пах и, увлажнив её, подтянул прямо к своему члену. Девушка молчала, закусив губу, упрямо выдвинув подбородок и глядя насильнику прямо в глаза. Да, она выбрала смотреть этому чудовищу прямо в лицо, чтобы он видел в ней живое напоминание тому, что он делает прямо сейчас. Против воли другого человека.
   Она почувствовала неприятное давление у самго входа в лоно, и сжалась насколько только могла. Тогда, одной рукой взяв её за плечо и продолжая мгяко надавливать, он продолжил круговые движения второй ладонью. Затрагивая какие-то сверхчувствительные и потаённые места, он скользил мягкими влажными движениями, очевидно подготавливая девочку к вторжению.
   В самом низу живота Амины стало зарождаться что-то томительное, что-то болезненное, что-то губительное. Неизвестное до этого момента чувство распирания, нытья и волнения гулко наливалось внутри. Ей хотелось зарыдать и вгрызться себе в руку зубами, за то, что это происходит с ней, за то, что импульсы тела не закрываются от него плотной бронёй; но ещё больше ей хотелось вгрызться в горло ему. Который, откинув голову, с интересом наблюдал за лицом девушки и её реакциями, и ему явно нравилось то, что он видел. Дыхание Ами становилось прерывистым и частым от этой невообразимой смеси вины, собственной ничтожности и чисто физического возбуждения, реакции на голого мужчину, бесстыдно наслаждающегося ласками и её одурманенным, полуобморочным состоянием. Грудь становилась тяжёлой, соски чувствительно вытянулись и заострились прямо перед его бесстыжим лицом, и Призрак неосознанно приоткрыл рот прямо напротив них, дышал он совсем шумно и часто. Амине хотелось забиться в истерике, выброситься из окна или выбросить его, средоточие зла, но вместо этого она лишь застыла, почувствовав, как он сделал наступательное движение пахом к ней, выше. Крупная горячая головка, растягивая её, вошла и заполнила её до упора.
  
  ***
   Тимур
   Малышка нежно обнимала Тимура, молча склонив голову ему на грудь. София - единственный человек за последние три недели, кого не хотелось убить на месте за вопрос о том, как дела, и как продвигается внутреннее расследование их службы безопасности.
  - Мы обязательно найдём Ами, любимый, обязательно. Она - ваша плоть и кровь. Сам рок обязательно приведёт вас за ней, где бы она ни была. Ты только верь, я прошу тебя - тихим шелестом голос её раздавался под ухом, а кажется, что в самом сердце. "Ах, как бы мне хотелось, любимая, чтобы ты оказалсь права.."
   Резкая вибрация мобильника разорвала этот момент тишины и уединения. Нервно вытащив его из кармана и взглянув на дисплей, всё же ответил. На этого пацанёнка-хакера надежды у Тимура было куда больше, чем на ищеек отца, которые не почуяли пока ни одной ниточки, ни единой зацепки...
   - Да, Пётр, слушаю тебя. Дааттттвоюж мааать....
  
   Вихрем по лестнице до третьего этажа, к кабинету отца. Без стука, против обыкновения и правил этого дома.
   - Он нашёл её, Папа. Мой человек нашёл Ами...
   Бледный, с синяками под глазами, Дамир резко встаёт со своего кожаного дивана, и в глазах лихорадочный блеск. Впервые за это время в них снова видна душа - живая, горящая, яркая.
   - Ты уверен, Сын? Это не пустышка?
   - Дай мне два дня, Отец, и послезавтра в это же самое время моя сестра будет в отчем доме. Верь мне.
   Чудилось ли Тимуру, игра ли света это была - но глаза Дагира влажно блестели. Ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы взять себя в руки, но в них, этих молчаливых мгновениях, было скрыто столько глубокого, одним им понятного текста диалога, что у любого постороннего в этой комнате даже мельчайшие волосы на теле стали бы дыбом. От этой внутренней силы, от этой веры и надежды друг на друга, от отчаянья, сломленности повернув голову вдруг к свету, к надежде, к их маленькой хрупкой Амичке.
  
   - Верни домой её, Сын, заклинаю тебя. Бери любых моих людей, которым ты доверяешь. Я надеюсь на тебя, как ни на кого. - и, крепко сжав его руку до самого локтя в рукопожатии, передал все чувства и все намерения свои в этом жесте, в этом благословении.
   Тимур без промедления покинул кабинет Дагира, набирая номера, которые знал наизусть. Поднимая самых верных людей. "Ты только держись, Амичка. Я тебя вытащу. Ты только продержись..."
  
  ***
   Алексей
   Дааа, да, всё ещё острее, чем в его чёртовом вображении, чем в этих блядских снах. Эта девка настолько заводила его одним видом своим - гордым, неприступным, она будто находилась за железобетонной стеной от него, от происходящего с ней. После её попытки вскрыть себе вены Алекс подумал, что она наверняка сломается. Что уже сломалась. Тогда он видел это по её глазам - потухшим, тусклым, безжизненным. Он не испытывал жалости к ней в этот момент, - только досаду, раздражение и злость, за то, что поломала его планы.
   И что же он видел теперь, спустя несколько дней? Вздёрнутый подбородок, жёсткость во взгляде, поджатые губы, с которых словно вот-вот сорвутся все проклятия мира. Но она упорно молчала. Молча смотрела на него своими невероятными миндалевидными глазами, в которых полыхали обсидианы его личной тьмы. О, в них горела теперь жизнь. Полыхала яростью, ненавистью, огнём и.. желанием выжить. Он чувствовал это даже в изменившемся запахе её тела.
   Её тело... вот что поистине сводило его с ума - это плавные смуглые линии, нежные, плотные, упругие изгибы без единого недочёта или изъяна. Она пахла - везде - так, что ему, в минуту взвинтившемуся, хотелось изо всей силы вгрызться зубами в её плоть. Рычать, как бойцовская собака и крутить головой, разрывая, чтобы глубже, ещё глубже, погружаться в мясо и чувствовать запах ещё резче. В моменты их соития он вылизывал каждый её сантиметр. Амина приподнимала голову в изумлении, в отвращении расширяя глаза и наблюдая за тем, что он делает. А он и правда чувствовал себя животным, зверем, которому физически необходимо сблизиться с самкой максимально первобытно, максимально грубо и полно.
   Сегодня было по-другому. Он уже готов был насадить малышку на свой член, когда понял, что она вся сжалась, затвердел каждый мускул её тела, съёжилась в его руках в страхе перед вторжением. И он решил немного облегчить себе дорогу. Естественно, он делал это не для её удовольствия, - но ради эксперимента над её телом. И.. оно откликнулось. Будь он проклят, если это не так!
   Зрачки девушки расширились, дыхание участилось. Грудь налилась, потяжелела, соски вытянулись. Алексу хотелось в голос засмеяться над тем, как тело дъявольски предало девчонку, не оставив мужчине сомнения в том, какие реакции в нём происходят. Но смеяться не получалось. Он уже и сам был на грани в тот момент, когда наконец вошёл в неё - о, мать твою, она была влажная!
   Он скользнул легко, плотно, почувствовав этот божественный захват девичьей плоти на своём члене. Глаза сами собой закрылись, закатились в экстазе. Он взял свой ритм, инстинктивный, идущий из самого нутра. Продолжая крепко сжимать девчонку за запястья, заставляя прыгать на себе в позе наездницы, периодически больно и сильно хватая за гладкие упругие ягодицы, изменяя наклон и глубину. Она всё так же молчала. Дрожала, содрогалась от ударов и молчала. И только когда Алексей почувствовал приближение мощного, острого оргазма и вытыщил член, поливая живот девочки своим семенем, он открыл глаза и увидел слёзу, одиноко стекащую по нежной щеке.
  
   И в этот момент снизу раздался звонок. Это был тот телефон, номер которого знало считанное количество людей, которые могли беспокоить лишь по исключительныму поводу. Медленно приподнимая и снимая Амину с себя, он ещё раз насладился открывшимся видом: гладкий плоский живот в белых потёках, раскрасневшиеся щёки, лихорадочно-блестящий взгляд. Внутри застыли слёзы, а она всё так же смотрит неотрывно на него, даже не моргает. Наверняка, хочет доказать этим что-то, показать, что не боится, а его заводила эта прямота, взгляд в самую его бездну. Про обычных людей сказали бы - в душу, но это его случай. Усмехнулся своим мыслям и, оставшись голым, вышел из комнаты к телефону.
   - Призрак, они обнаружили вас. Пару часов назад.
   - Это точно, Шекс?
   - Абсолютно. Знают твою геолокацию. У вас меньше суток.
   - Спасибо, брат.
    Тут же отключился, бросил телефон в плоский черный кейс с деньгами и документами. На ходу одеваясь, в считанные секунды преодолел расстояние наверх, до её комнаты. В голове чётко, размеренно разворачивается план Б, всё необходимое для сверхбыстрых сборов. Распахнул тяжёлую дверь, и... Девчонки в комнате не было. В ванной тоже. Как и во всём доме. Вихрем вниз, к входной двери, в висках стучит набатом. И, уже понимая весь тяжеляк ситуации, вдалеке, за воротами, он увидел стремительно удаляющийся силуэт со вскидывающимися от ветра и быстрого бега тёмными волосами. В какой-то момент, словно почувстовав этот взгляд в спину, девчонка на секунду замедлилась и обернулась. Глаза в глаза, несмотря на всё увеличивающееся между ними расстояние.   Щелчок в голове, и, разрывая зрительный контакт, он возвращается в дом, выпуская наружу своего беса, своего охотника. 
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"