Аим, в оцепенении, смотрел сквозь толстое сапфировое стекло, в мрак усыпанного блестками звезд космоса. Прямо по центру, этой давно надоевшей ему искрящейся сажи, его взгляд приковывала живая, планета. Как много было связанно у него с ней... противоречивые чувства боролись в нем, подавляя мысли и не давая ему двигаться. Он стал замечать, что глядя на эту планету, он погружается в обычно несвойственное ему забытье. Но это имело себе объяснение, и вырвавшись из пустой задумчивости, он отвел глаза от этой повисшей в невесомости и гипнотизирующей своей красотой капли жизни.
Лишившись остатков настроения и решив вырваться из ненужных ему переживаний он быстро поднялся и тут же почувствовал боль в правом колене, что поделаешь ему недавно исполнилось 50 лет, и с этим приходилось считаться. Повернувшись боком, к разглядывавшему его сквозь сапфировую роговицу Космосу он снова невольно зацепился краем взгляда за его зрачок - безмятежно зависший, в этой промозглой пустоте, наивно-доверчивой планетой. И было в этом взгляде что-то женское завораживающее, он непроизвольно подумал «а хотелось бы ему на ней побывать еще раз?», ответ пришел сразу «Нет!». И словно предвосхищая его желание роговицу иллюминатора бесшумным веком заслонил экран.
Собственно, так оно и было в его умном доме, что буквально предвосхищал их с Айей желания, но она сейчас безмятежно спала, и ему не хотелось мешать ей в этом. Оставались конечно дела, но чтобы взяться за них ему было необходимо подходящее настроение, которого как раз у него и не было. Его же опыт подсказывал что начинать дела без настроения было верным знаком их последующей неудачи. И тут же на экране появилось жизнерадостное лицо толстяка, за которым виднелся берег моря. На мгновение Аим, словно бы, перестал видеть толстяка, завороженный окружавшей его природой. Царило вступившее в силу лето, прозрачное в своей голубизне небо, и солнце утопавшее своими теплыми лучами в прохладной влаге моря. В это время года Аиму всегда было тревожно, причиной этому был летний ветерок что обычно беззаботно играл с красновато-серой пылью, и присушенной им и солнцем травой, прохладой по коже напоминавший о скорой осени. Он любил эту часть лета лета, хоть она и заставляла думать о чем-то печальном, или просто забываться...
- Аим, а я уже соскучился по тебе, - расположено прогудел грудным голосом толстяк, - думаю и куда это запропастился мой приятель и интересный собеседник. - Толстяку явно хотелось общения, и он Аим мог только позавидовать его настроению.
- Ну, вот видишь, недолго тебе пришлось ждать, - доброжелательно и с грустью в голосе вступил в разговор Аим.
- Ты это где? - взволнованно спросил Аим.
- А, это, друг мой сюрприз! Неправда ли здорово!
- Да, вкус у тебя отменный!
- Когда, ты наконец-то закончишь свои бесконечные дела, и мы наконец с тобой встретимся, я обещаю ты окажешься тут, ты не представляешь как тут хорошо в это время года!
- В целом неплохо. - Постарался выглядеть оптимистичным Аим, но у него это плохо получилось. И он опустил глаза в пол пытаясь уйти от нелегких для него переживаний.
- Аим, ты сам себе создаешь проблемы, мы уже не раз с тобой касались этой темы, но ты все портишь! - устало и безнадежно произнес толстяк. На что Аим поднял на него свой расположено-вопрошающий взгляд. И толстяк продолжил не дожидаясь ответа подавленного товарища.
- Знаешь, друг мой, больших упрямцев чем ты я еще не встречал. Хотя правильнее было бы назвать это твоим достоинством, но только не в данной ситуации. Ты же понимаешь, у любой сильной стороны есть свои недостатки и ты портишь себя! Подумай..., Портишь! Тебе с этим жить и жить! - уже душевно-заботливо предостерег Аима товарищ.
Но по лицу Аима было видно, что доводы толстяка и душевного приятеля в одном лице, не задевают его так как тому бы хотелось.
- Ладо, спасибо, никто не переживает так за меня как ты, не знаю чтобы я без тебя делал, ты во всем не заменим. - успокоил Аим душевного товарища. - Рано, пока еще рано! - уже как отрезал, хотя и вежливо, Аим уговоры Ладо.
- Ну что же, только тебе решать как поступить, но время, время... - уже драматично отступился Ладо.
- Я знаю, Ладо, время, оно против, но я все же хочу попробовать. - уже с большей твердостью в голосе парировал уговоры Ладо Аим.
- Все, я постараюсь не вмешиваться в твои дела, скажу лишь, ты сильно изменился с тех самых пор. - и Аим оторвав глаза от серого пластика пола с не оскорбляющей твердостью во взгляде посмотрел на Ладо.
- Ты становишься жестоким и это ранит Айю и портит твою душу.
- Да, я знаю, и мне это не нравится, но по другому, Ладо, я не могу, ты прав я ожесточаюсь…
Казалось, на этом месте, разговор исчерпал себя.
- Хорошо, в конце концов, мы хороши такими какие мы есть, - уступил Ладо Аиму, и опустив взгляд куда-то заторопился — Ну, тогда пока, до встречи, у меня тут парочка дел, так что я тебя оставляю друг мой. Да. И привет Айе! - и Ладо, заторопившись, вежливо исчез с экрана, оставив Аима одного в его просторном кабинете.
7.24.2 Воспоминания
В доме Аима не было ничего лишнего, все было словно отлитым или слепленным из одного куска пластика, лишено острых углов, и местами смягченно каучуковым, также серым, пластиком. Хотя пожелай он Аим любой цвет и все чудесным образом преображалось под влиянием только одного его желания, и даже воздух мог наполняться ароматом посещавших иногда его воображение цветов или предметов да и вообще чего угодно. Стоило ему только захотеть... Все это помогало ему справится с ограниченным пространством его дома, и временем... Раньше он часто закрывая глаза вызывая в воображении образы ушедшего прошлого, наслаждаясь их запахами и звуками, или видел их отражение в экране, но последнее время дом забыл о просьбах своего хозяина, который был постоянно чем-то озабочен и лишь работал, кушал и отсыпался.
Пообщавшись с приятелем он отметил что его настроение не стало лучше, но появилась злость, нет не на Ладо, а сама по себе «все же хоть что-то!» энергично и решительно отметил он про себя и переключился на дело. Как тут же на экране появился старый амфитеатр и около десятка человеческих фигурок расположившихся на его стершихся каменных скамьях.
Казалось бы в возникшей картинке, не было ничего особенного, почему бы людям не собраться в пустующем амфитеатре, наверное он бы так и подумал и Экран послушно перелистнул страницу, но Экран почему-то словно не слышал его желания. Такое было редкостью и могло означать только одно, он Аим чего-то не понимал и Экран указывал ему на это. Аим, рассеянно, осмотрел служебные поля экрана, все еще думая о встрече с Ладо, но тут его мысль резко прервалась, так как индикатор источника сигнала указывал на нереальный уровень, причем, очень глубокий и, по своей природе, совершенно безлюдный. Что люди, сам амфитеатр казался бы на этом уровне такой же реальностью как высотный небоскреб в меловом периоде. Поэтому, в лучшем случае, это было чем-то вроде грандиозной галлюцинации, а такое, по его наблюдениям, не случается просто так и само по себе. И рабочее настроение вернулось к нему, вместе с любопытством, изгнав из головы меланхолию.
«Хорошо, если это галлюцинация, то ищи психически больного» пошутил про себя Аим, и мысленно попросил Экран найти родительскую частоту этого островка разумной жизни в стихии примитивных страстей. И тут же увидел палату психиатрического отделения, и фокус Экрана, выхватив одного из больных, рядами лежащих в забытье на кроватях просторной палаты, показал его крупным планом. Вид больного был коматозный, и делать тут было больше нечего. Внимательно рассмотрев это новое для него лицо, он мысленно попросил вернуться к прежней картинке. Несмотря на совершенно, неосмысленное состояние этого несчастного человека, очевидно страдающего тяжелым психическим недугом, его глубоко подсознательная жизнь скрывала в себе целый сенат! А вот это точно не могло быть рядовой ситуацией, и он принялся разглядывать персонажи этой сумасшедшей постановки.
Нужно было отдать им должное они выглядели совершенно нормальными и разумными людьми, это были мужчины и женщины разных возрастов, пока он не увидел среди них единственное знакомое ему лицо — самого больного. Правда на этот раз он выглядел вполне разумно, хотя и не казался своим в компании, хорошо знакомых друг другу приятелей, а потому несколько комплексовал в своей, не новой больничной, пижаме и внимательно слушал их. Глядя на все это Аим ничего не мог понять, как человек находящийся в коме, в тоже самое время, мог принимать разумное участие в диалогах малознакомых ему людей, и кто, в конце концов они - гости его подсознания и как они оказались в его коме? Он снова пробежался по их лицам, осмотрел их крупным планом, но ничего кроме смутного ощущения уже им виденного получить из этой картины не смог. Включив звук, он оказался еще больше удивлен когда услышал что речь шла, о проблемах IT и злоупотреблениях родов. И его удивление стало быстро превращаться в прозрение, неужели это его старые знакомые?! Глаза отказывались верить этому, и он не узнавал их голосов, но он был уверен, что эта компания очень хорошо ему знакома. Свыкшийся, с этим, он снова посмотрел на больного и понял что он единственный в этой компании человек, и что если он не ошибается в природе этих персонажей, то и удивляться всему происходящему тем более не имеет ни какого смысла.
Умный дом позволял ему не путать модальности восприятия, давая возможность в случае надобности обратиться к записи, система все запоминала в свой электронный мозг. И он сосредоточился на предмете их обсуждения: компьютерные технологии и злоупотреблении ими родов..., ну в общем, все то что волновало и его тоже. Отвлекшись от, в целом, знакомой ему темы разговора, он подумал что только полагаясь на свое внутреннее чутье он мог бы безошибочно угадать в каждом из присутствующих знакомые ему персонажи, и Экран непроизвольно выделил среди них председателя, и у Аима возникла на лице теплая ностальгическая улыбка.
Но от ностальгии, не осталось и следа, а только озабоченность, тем что эта сходка, его старых знакомых, означала лишь одно, его дела гораздо хуже чем он себе это представлял, и ему необходимо срочно готовится к дороге, предварительно ознакомившись с конспектом их прежних встреч, на их детальное изучение у него уже не оставалось времени. «А значит этот незнакомец их секретарь. Неужели они решили выйти из тени?!» Его подсознание, молчало отказывая ему в других вариантах и вопрос оказался риторическим. Он привычно зафиксировал частоту сканера, на этот раз улов оказался успешным! Вот только встречаться с этой симпатичной компанией, ему не хотелось, и на то у него были причины. «Но дела, есть дела!» обреченно поставил он точку в плане этого мероприятия. И заметил как его кабинет поменял окраску на розовую и наполнился нежным цветочным ароматом. Это была Айя.
7.24.3 Айя
- Ты все работаешь? - еще сонно спросила молодая привлекательная брюнетка, с удивительно нежной кожей, рассеянно глядя на экран и что-то обсуждавшую компанию.
Экран тут же перестроившись на желание женщины выделил в ней председателя, который вдруг, на мгновение, оторвавшись от аудитории посмотрел прямо и пристально в глаза Айи словно поймав их. Она растерялась под его прямым взглядом, после чего словно добившись своего, он, как ни в чем не бывало, вернулся к компании, а экран показал ей того кто сидел рядом с незнакомым ей человеком. Но ей, уже чем-то озабоченной, было теперь не до них и она рассеянным взглядом обратилась в свою память.
Заметив взгляд председателя, в строну Айи, Аиму стало не по себе от осознания того что не только он видит их, но и они наблюдают за ними Аимом и Аей. «Ох уж это вытеснение!» подумал Аим, «А могло ли быть иначе?»..., «Вот и наступил мой черед!» нет не он нашел эту частоту, сканируя необъятный эфир и декодируя поток за потоком, это «частота» нашла его и приказывает исполнить свое предназначение в их слишком сложных, для его разумения, делах.
- Что это? - все еще рассеянно спросила Айя.
- А ты не видишь, дорогая?! - ответил Аим, с легкой тенью раздражения, но лишь, на саму ситуацию.
- Что, тебя снова некоторое время не будет? - казалось уже забыв про эти персонажи, видимо вытеснив их, спросила она Аима. Что он тут же заметил.
- Куда же я денусь от тебя дорогая, я буду тут рядом, просто меня нельзя будет беспокоить.
- Да, как жаль. - снова словно не понимая о чем идет речь, так же рассеянно посетовала Айя, уронив свой взгляд на пол.
- Это не займет много времени. Я быстро обернусь. - и Аим, улыбнулся чтобы успокоить Айю.
- Я боюсь за тебя. - снова словно не слыша его продолжила Айя.
- Не та ситуация! Дорогая! Не та!... - уже чуть раздраженный непониманием Айи ответил Аим. - Навряд ли Айя за меня стоит бояться.
Снова, чуть раздраженно, успокоил ее Аим, и заметил как нежный запах роз сменился на волнующий запах лилий и кабинет погрузился в тигровый полумрак в такт настроению хозяйки их дома. «Как он похож на собаку! Посетовал, он про себя, на дом, «Только что тапочки ей не подносит!».
- Айя, пожалуйста, проснись и смени тему. Ты же знаешь я не переношу этого полумрака, запах можешь оставить а цветы лучше поставь на подоконник. - и он взглядом показал на экран который тут же превратился в подоконник с вазой лилий, а Дом опомнившись сменил раздражавшие хозяина обои на цвет кофе с молоком. - ну, вот так то лучше, спасибо, поблагодарил не зная кого Айю или Дом Аим.
Айя, чуть постояв, не в силах справится с рассеянностью, хромая на правую ногу, направилась в сторону кресла. «Как ей больно.» подумал, со сжавшимся в груди сердцем, Аим. Но ничем помочь он ей не мог, это было вне его власти, у Айи был диабет, и правый палец ее прекрасной ноги начинал отмирать. Нет, у него была прекрасная такая же послушная как Дом и Экран Лаборатория, в которой он мог, создавать как волшебник, необходимые ему вещи, но уже года как два она стала отвечать на некоторые его просьбы ошибкой исполнения, и ничего с этим он поделать не мог.
- Дорогой, а ты просматривал почту? - прочла его мысли Айя.
- Да, просматривал.
- И что нам по прежнему не ответили?
- Нет. - торопливо, словно бы скинув с себя неприятное насекомое, ответил Аим.
Они не писали уже давно, однажды проигнорировав его желание встретиться и обсудить с ними их с Айей проблемы. Больше он не обращался к ним, так как зная их он понимал что делать этого не имеет никакого смысла, пока он не решит тех проблем, которые он Аим решить не мог. Он все понимал и лишь изредка периодически, проверяя свою правоту, задавал Лаборатории одни и те же вопросы, неизменно предсказуемым образом получая на них отказы. Пауза тем временем неудобно затягивалась.
- Дорогая, тебе привет от Ладо. - вспомнил Аим, их общего душевного приятеля, и поставил его как заплатку на досадную дыру в их разговоре.
- Как он поживает? - нежным голоском поинтересовалась Айя, и ее интонация приятельски потеплела.
- Ты же знаешь, он живет как того пожелает! - улыбнулся Аим.
- Ты смеешься над ним? - почти возмутилась Айя.
- Да, что ты, дорогая, разве можно смеяться над Ладо, нет, я смеюсь, над собой!
Поддерживая разговор, Аим стал собирать все необходимое ему для встречи. На экране мелькали какие-то документы, он выхватывал из них важное, и они послушно удаляясь превращались в точки прячась в папке «Встреча». Вот появилось изображения двух разных микросхем, и Аим зло и раздраженно отправил их в ту же папку.
- Сколько я тебя знаю, ты всегда все переводишь в шутку. - с наигранным недовольством упрекнула Айя Аима, пытаясь вывести его на эмоции.
- Так легче. - вскользь ответил он, всматриваясь в мелькавший информацией экран сплетая собственную память с памятью системы.
- А ты не ищи как легче! - порекомендовала, чуть раздраженная неприступностью мужа, Айя.
- Дорогая, как у тебя сегодня палец? - раздраженный, этой назойливой манерой жены все сводить к эмоциям, осадил Айю, Аим.
Она поняла это и промолчала. Что не понравилось Аиму так как ему хотелось объясниться с ней по поводу полезности их позиций во взглядах на жизнь. Но Айя всегда чувствовала это его желание, и как обычно молча улизнула, от обсуждения, в чем она была не сильна.
- Я однажды сделал по твоему, с тех пор мне остается лишь шутить над собой и придумывать...
- Ты, жалеешь о том что потом произошло?
- Нет, только об упущенных возможностях, ошибках, и жертвах. А то что произошло, то произошло! - уже рассеянно и холодно, погрузившись в себя, ответил Аим, занятый делами.
В это время, Айя оценив настроение мужа, стала перебирать в памяти цветы. Это, с некоторых пор, стало ее основным хобби, и кабинет стал менять цвета и благоухать в такт ее переживаниям и воображению, порождая ранее незнакомые Аиму комбинации цветов и запахов. Только Экран сосредоточенно сохранял верность своему хозяину, послушно выполняя все его пожелания, пестря черно-белыми сюжетами и строками а иногда картинками.
- Я вижу, у тебя нет на меня времени, тогда я пойду к себе, пообщаюсь с Леей. - чуть обиженно произнесла Айя, и захромала к выходу.
Глядя на нее у Аима сжалось сердце. И он пожалел о своей злости и о том что поддел ее на этой беде. Но жалость мешала думать, и он постарался прогнать ее от себя как назойливую собаку. Получалось плохо, и Экран, понимая эту проблему, терпеливо зависал ожидая когда его хозяин вернется к делу.
7.24.4 Ответственность
«Хорошо, что хоть сама ушла и не пришлось ее просить об этом.» подумал Аим. По настоящему обижаться Айя не умела, у нее был легкий и отходчивый характер, а потому он был уверен в том, что сейчас она уже общается со своей подругой Леей, которая увлеченно рассказывает ей о своих женских приключениях, и Айя уже забыла об их конфликте и своей очаровательной улыбкой вторит разговору этой болтливой и импульсивной подруги. «Наверное, та будет хвастаться детьми...» и сердце Аима снова сжалось на этой теме. «Нужно будет поговорить с Ладо чтобы он запретил Лее поднимать тему детей.» Айя будучи бесплодной очень болезненно переживала этот свой порок, что в немалой степени стал причиной диабета. И тут как тут с экрана исчезли все бумаги и перед ним оказался Ладо.
- Ты мне что-то хотел сказать? - он занятой какой-то самоделкой, не глядя, спросил Аима.
- Я насчет, Лее, и темы детей... - начал было нерешительно растягивая Аим.
- Не волнуйся, - прервал его Ладо, - я запретил ей обсуждать эту тему после того случая, но правда, не уверен в том что она удержится. Если сорвется, ты не стесняйся дай мне знать я проведу с ней воспитательную работу. - И он добродушно улыбнувшись посмотрел на Аима. - Я вижу, по твоим глазам, ты сильно занят, поэтому не буду тебе мешать. Пока! Да, и Аим, давай заканчивай быстрее свое дело, и с Айей к нам, что вы мучаетесь в этой коробке. - и испугавшись что поднял эту, больную для Аима, тему, Ладо тут же стал оправдываться. - Ну ладно, извини, что я снова об этом, я просто хотел сказать что Айя перестанет болеть, у нас хорошая медицина, и у вас будут дети, я же знаю вы оба желаете этого. - И он заторопился исчезнуть с глаз Аима, пока тот не успел разозлиться. Не понимая что удерживает Аима от того чтобы приехать в гости к ним с Леей и тем более почему эта тема так злит его.
Пока до Аима доходило сказанное Ладо, тот уже успел исчезнуть с экрана, за папками с документами. Аиму, стало плохо, от сказанного его другом, нет это не было первым предложением Ладо, посетить их, но привыкнуть к ним он так и не смог. Как не мог объяснить своему другу, что он, его жена Лее, их чудесные дети, и еще несколько друзей с множеством второстепенных персонажей, отчасти оцифрованный плод его и Айи воображения, созданный системой, по их с Айей желанию, чтобы им было не одиноко вдвоем в этом почти живом космическом склепе, в котором уже было невозможно отличить друг от друга настоящую жизнь и ее имитацию.
Да, и Ладо, и Лее, их дети, и их мир, были в некотором смысле живыми, потому что жили и развивались независимо от воли Аима и Айи, это было важным условием правдоподобия и естества их синтетического мира. Как и недопустимость знания об этом самими жителями этой виртуальной вселенной. Они не могли знать того что их мир жив лишь пока живы он Аим и Айя, и что как только их жизни прервутся, Система перестает вдыхать, в их виртуальную жизнь, свое процессорное время бытия и они единомоментно и безболезненно прекратят свое существование вместе с папкой их создателей Аимом и Айей. Вот что, так давило на Аима, и заставляло его беспомощно злиться, это понимание того что счастье уже давно ставших им близкими Ладо, Лее и их детей, полностью зависело от их собственной жизни. Сам он глядя на упрямую, в своей первозданной дикости, материю, порой отчаиваясь от этого, и теряя интерес к жизни, погружался в вязкую и ко всему безразличную депрессию. И тогда ему помогали обрести интерес к жизни они, счастливо жившие за пленкой цифрового Экрана, близкие ему люди.
Он не мог объяснить Ладо, что ему и Айе путь в их мир закрыт, потому что они слишком разные, и что они с Айей приговорены высшим судом жить в этой плотной реальности, искупая свои ошибки, выполняя высшую волю, нести в вечность крест своих физических тел. И что даже их жизнь не была в их собственной воле, и полностью принадлежала Системе, и только она - Система и те кто создали ее решали будут они Аим и Айя жить, и как они будут жить. Даже если бы Система предложила на выбор ему и Айе навсегда забыться оставив жизнь, и их бы это устроило, он не смог бы пойти на это из-за своих друзей и их мира что он и Айя когда-то создали, чтобы этим скрасить свое одинокое существование.
Сейчас система, недовольная результатами доверенного Аиму эксперимента, частично приостановила их с Айей жизнеобеспечение, уже несколько лет, как их словно забыли и игнорировали. Их тела старея изнашивались, Айя болела но система не позволяла ее лечить, и тем более не шло речи об омоложении, хотя бы последнее лично Аима не волновало. Система, пробуждая в нем этой мерой спасительный импульс страха смерти, ждала от него результата. Но получалось у нее это плохо, Аим давно забыл что такое смерть, и только эти счастливые в своем незнании виртуальные заложники, и страдания Айи давали ему силы работать и выкарабкиваться из приходящих одна за другой депрессий. Конечно, депрессии не могли быть проблемой для Системы, но она знала о их способности развивать личность, а потому запрещала их подавлять искусственным образом. Аим не судил тех кто стоял за Системой, у них были свои грандиозные интересы и цели, в которых их жизни с Айей, теряли собственную самоценность. Когда-то преодолев тот обещанный им Природой естественный предел, они неизбежно превратились в инструмент Системы.
По сути, они с Айей, были бессмертны, их с четкой периодичностью реинкарнировали, давая новые тела и не давая им стареть, а позже отправили в комфортную ссылку Умного дома связанного с Системой и послушно служившего ей, и только потом своим заключенным Аиму и Айе.
7.24.5 Система
Не обретет силы то что не испытывает к себе сопротивления.
Аим уже сбился со счета сколько раз он терял и обретал тело. Он уже давно стал частью этой Системы, слившись с ней психикой и памятью, это давало ему особые возможности, а рефлекторный страх потерять тело, вложенный в его мозг Природой, мотивацию добиваться и преодолевать трудности.
В окружавшем его системном мире все было рассчитано, только это позволяло ей выживать, оторванной от тверди, в жестоких условиях космоса. Необыкновенные возможности Системы и ее сила, органично соседствовали с жестокостью, в ней все имело свою цену, и жило только оправдывая свое существование. Рациональная жестокость стала ее естественной частью, помогая ей выживать, полагаясь только на самою себя. Казалось давая жизнь целым мирам и отбирала ее, Система поступала так же как это делают люди с одомашненными животными, не распространяя на них свою человеческую этику, мораль и т. п. привилегии общения с равными, но на самом же деле она нуждалась в тех с кем сможет общаться на равных, вытягивая их на свой уровень и их жестокость превращалась в надежду для их творений. Но как бы его мысль не оправдывала жестокость Системы, его сердце не принимало ее, он Аим оставался человеком, за что Система ценила его и Айю, не давая им уйти как обычным людям.
Она находила это, архаичное, человеческое свойство интересным, и перспективным пытаясь искупить чувство вины за вынужденную жестокость, что когда-то давно помогла им выжить и стать в полной мере независимыми от природных обстоятельств. Могущество, благополучие и отсутствие страха потерять все приобретенное, обернулось для них мукой сожаления о том на что им пришлось пойти ради выживания. И тогда они решили исправить положение создав мир в котором рациональное будет мирно уживаться с иррациональным, образовав огромный океан разумной жизни. Вот тогда-то он Аим и Айя стали их работниками, их кровь не раз оказывалась в основе создаваемой Системой жизни. Они Аим и Айя имели полное право считать себя прародителями этих миров и удовольствоваться этим, если бы не другие обязанности, диктуемые несовершенством тех творений что несли в себе их кровь и были дороги для них с Айей.
Система заставляла их принимать участие на любом изгибе судьбы близких им созданий, даже если от них приходилось избавляться по причине их несовершенства. Он Аим должен был принимать в этом активное участие, чтобы в следующий раз он относился к порученному ему делу ответственнее. Конечно, Система могла обойтись и без помощи Аима, если бы не ее озабоченность иррациональностью, которая и должна была зарождаться в душах прародителей этой новой жизни Айи и Аима, ибо по их мнению не обретет силы то что не испытывает себе сопротивления. С каждой неудачей, что неутомимо преследовали этот искупительный эксперимент, Аиму все тяжелее было находиться рядом со своим народом. Так было легче...
Озадаченный сборами, он вдруг подумал, что это даже очень неплохо что его старые знакомые вышли из тени, значит есть еще немного времени, чтобы попробовать исправить положение а не начинать все с самого начала, чего он боялся больше всего. А пока ему не оставляли выбирать а только действовать, а действовать он любил и мог делать это с редким упорством.
Эти черты может быть и не сделали его во всем счастливым, но сделали фактически бессмертным, Так что недостаток радости, мог быть с лихвой компенсирован гордостью за себя, только вот второе без первого вряд ли имело смысл. Тем не менее эту возможность нужно было оправдывать в глазах Системы, все это было очень дорого, и ощутив кожей холодный пот безвыходности ситуации он наконец-то справился с мешавшими ему эмоциями. И его встретил прохладный воздух бесчувствия. Он не любил, это стеклянное состояние, но в данной ситуации, навряд ли можно было придумать что либо лучшее!
Заглянув еще раз в частоту амфитеатра, он ничего не нашел, а значит их встреча закончилась. Чтобы удостовериться в этом, он переключился на основную частоту и увидел уже другую палату и находящегося в рассеянной задумчивости своего нового знакомого. Рядом с ним, на соседней кровати, сидел другой мужчина и выразительно не сводя глаз наблюдал за недавним секретарем. Спустя немного времени вырвавшись из оцепенения, знакомый достал из под подушки невзрачную тетрадь и стал в нее что-то записывать. И Аим, прервал сеанс связи.
Ему лишь осталось рассчитать время их следующей встречи, как тут же Экран предоставил ему время начала и конца комы. И он мысленно попросил разбудить его часа за два перед началом встречи. До встречи оставалось еще много времени и он решил хорошо выспаться. Мысленно отключившись от дел он направился к кушетке, и только сейчас понял как он устал. Повалившись ничком на ложе, он тут же провалился в глубокий сон.