Ольга была медиумом. Только через неё Макруб мог говорить с оставшимися жильцами странного дома. Всё это я выяснил немного позднее. Весь ритуал проходил в Ольгиной квартире, поэтому нам пришлось тащить её вниз, на второй этаж. Точнее не нам, а Серафиме потому, что она была самой сильной. Тетка закинула худую девушку на плечо, как мешок с костями. Виталя вытащил из кармана Ольги ключи от квартиры и пошел вперед открывать двери.
В квартире моей заступницы пахнет фруктами, ванилью и подгоревшим жиром. Серафима принесла Ольгу в гостиную, вид которой вызвал во мне еще больший шок, чем гробы из квартиры повыше.
Здесь нет ни диванов, ни кресел, ни ковров, ни даже телевизора. В комнате, лишенной мебели, с потолка свисает пара цепей. Эти цепи крепятся к двум металлическим кольцам на штырях, вбитых в потолок почти у самых стыков противоположных стен. Стальные широкие браслеты на концах цепей болтаются над голым дощатым полом на полутораметровой высоте. Место с цепями большим полукругом окружают толстые потухшие свечи. У линии свечей я замечаю медный таз с водой на расправленном белом полотенце. Электрического света в гостиной нет. Весь свет падает от лампочки в прихожей. И от этого повсюду танцуют страшные тени.
Серафима аккуратно ставит Ольгу на ноги между висячими цепями и после этого поддерживает её в вертикальном положении, пока Виталя нацепляет на запястья девушки стальные браслеты. С прилипшим к нёбу языком, скованный ужасом, я стою у свечей и рассматриваю боковые стены. Взору открываются большие красные пентаграммы с латинскими надписями в разных секторах, нанесенных прямо на бежевые обои.
Какое-то время в комнате слышится только лязганье цепей и грузное сопение Серафимы. Вскоре стальные браслеты смыкают хрупкие запястья. Серафима отпускает девушку и та безжизненно повисает на вытянутых, как у Иисуса, руках. Её согнутые колени не достают до пола еще сантиметров пятнадцать.
Тем временем, Виталя зажигалкой подпаляет свечи на полу. На потолке оживают гигантские тени. Как я понял, полукруг из свечей отмечает некую границу, которая отделяет нас от медиума. Моя догадка подтвердилась, когда Виталя велел мне не переступать линию свечей, пока Ольга будет контактировать с духом Макруба. Однако на свечах приготовления не заканчиваются.
Виталя садится перед тазом с водой на колени и вдруг со дна достает бронзовую пластину размером с ладонь. На одной её стороне влажно блестит барельеф китайского дракона. Виталя кладет эту штуковину на полотенце рядом, а таз отдает Серафиме, чтобы та сменила воду на свежую. Когда таз поднимается, я замечаю на полотенце еще один предмет -ритуальный нож с тонким лезвием.
Завороженный освещением, я сажусь рядом с Виталей на колени и интересуюсь насчет бронзовой пластины с драконом.
- Печать это, - отвечает Виталя, сосредоточенно глядя на Ольгу, чье лицо закрывают длинные волос., -Ты её не трогай. Сейчас вообще ничего не трогай.
- Господи, у вас тут что, клуб сатанистов?
Виталя и ухом не повел.
- Нельзя недооценивать такого могущественного демона, как Макруб, - спокойно так говорит, продолжая на Ольгу смотреть. - Нам понадобилось время, чтобы найти способ общаться с ним без вреда для здоровья.
- Понятно, - говорю со скепсисом. - А можно еще вопрос?
- Что ещё? - раздражено бросает Виталя.
- А за кого вы меня приняли, когда хотели голову отсечь?
- За брата, - отвечает Виталя.
- За чьего брата?
- За Дэниэла- брата Макруба.
Здесь наш увлекательный разговор прерывает Серафима, вернувшаяся с тазом, в котором плескается свежая вода из-под крана. Её крупное лицо окутывает сигаретный дым. Она ставит таз на прежнее место, затем садится на колени рядом с Виталей и, продолжая курить, выдыхает густую струю дыма на обездвиженную Ольгу. Клубы дыма разрастаются на пентаграмных стенах причудливыми извилистыми тенями.
Виталя бесцеремонно берет изо рта тетки дымящую сигарету и молча глубоко затягивается.
- Ну что, готова, Серафима? - спрашивает, передавая сигарету обратно.
Я слышу в его вопросе легкое волнение.
Серафима тушит сигарету между большим и указательным пальцем, затем демонстративно лязгает лезвием ножа об пол.
- Начинай, - говорит, - За меня не тревожься. Ты соседу вон скажи, чтобы не учудил чего.
- Ты все понял? - еще раз меня Виталя спрашивает.
- Да понял, понял, - говорю, а у самого все нутро горит страшным предчувствием.
Виталя опускает бронзовую печать на дно таза с водой. После берет в правую руку ритуальный нож и резко рассекает им свою левую ладонь. На его лице появляется и исчезает гримаса боли. Он сжимает порезанную ладонь в кулак, капает кровью в таз. Вода в тазу мутнеет, затем начинает пузыриться.
Вот, блин, думаю, что за...
Через минуту или около того Виталя достает из кармана куртки платок, заматывает порез и вновь извлекает печать. К моему величайшему восторгу печать горит алыми очертаниями дракона. Наверное, в тот момент глаза мои горят с той же яркостью, ведь я впервые вижу такой необычный фокус.
В самом фокуснике, однако, не наблюдается никакой радости. Достав печать, он быстро поднимается на ноги. Серафима встает с ним почти одновременно. Я тоже было рыпаюсь, но Виталя тут же шикает, чтобы я оставался за линией свечей.
Невысокий подросток и тетка, которая на полторы головы его выше, обступают привязанную девушку.
Первой над Ольгой колдует Серафима. Она быстро расстегивает пуговицы на небольшом декольте старомодного платья. Там, на белой обнаженной груди розовеют рубцы шрама круглой формы.
- Держи её, - говорит Виталя строго, смотря на шрамированную грудь.
Серафима заходит Ольге за спину, наматывает её длинные волосы на мощный кулак и слегка натягивает на себя. Голова Ольги закидывается вверх. Её глаза закрыты, лицо кажется мертвым.
Виталя, тяжело дыша, встает перед Ольгой за два шага от неё и после протягивает печать к шраму. Со стороны может показаться, что он собирается кормить с руки тигра.
Как только печать касается рубцеватой кожи медиума, Виталя тут же отдергивает руку назад. Печать с горящим алым барельефом дракона остается на её груди. Из-под нагретой бронзы шипит и дымится кожа. На бледном лице и шее Ольги вздуваются и начинают пульсировать синие вены. Когда она открывает глаза, я чуть не падаю от страха на пол. В этих глазах нет ничего человеческого. Они огромные, с желтыми кошачьими зрачками. В них горит ярость.
Демон резко дергается вперед, гремит цепями, пытается схватить Виталю за шею, но кулак Серафимы натягивает накрученные волосы сильнее.
Виталя для большей безопасности отступает на пару шагов и громко обращается с вызовом:
- Макруб! Ты слышишь меня?
В ответ звучит чудовищный грудной рык, близкий к львиному, но намного громче. Этот рык обволакивает, проникает во все мои внутренности и поднимает все волоски на теле.
Демону не нравится, что его заковали и держат за волосы. Совсем, как зверь, он начинает трясти головой из стороны в стороны. Серафима, напрягая бицепс, старается не выпустить из кулака копну русых волос. Она хорошо справляется, пока демон внезапно не отрывается от пола, прыгая к потолку. Одновременно с этим Серафиму лягают ногой в живот, отчего она отлетает на самый подоконник, где своей мощной спиной с дребезгом проламывает стекло. Она без сомнения упала бы прямо в лоджию, если б не кирпичная кладка, выросшая в минувшую ночь.
Это все происходит так быстро и неожиданно, что я не успеваю придумать для себя объяснения происходящему. Я просто смотрю вверх. Мы все смотрим вверх.
Демон прилепляется спиной к потолку, а после скользит вперед. Цепи мгновенно натягиваются. Сила Макруба едва не вырывает закованные руки из тела. Демон яростно рычит, пытаясь неистово вырваться из цепей, но скоро снова валится на пол, где цепи возвращают его в вертикальное положение.
Мы слышим повторный рык. Сквозь длинные пряди волос желтые глаза демона обретают осмысленный взгляд.
- Макруб? - повторно обращается Виталя.
- Как ты смеешь сковывать меня, жалкий червь? - отвечает демон громовым басом, исторгая страшное зловоние.
Я не знал, чувствует ли сейчас что-то сама Ольга, но я точно не хотел оказаться на её месте. В лице девушки не осталось ничего человеческого. Скулы заострились и заметно выступили вперед, кожа на лбу натянулась, нос вырос и загнулся крючком. Ногти отросли в длинные когти. Чудовищная сила внутри хрупкого тела чувствовала себя тесно.
- Я сковал тебя для нашей общей пользы, - говорит Виталя и в этот раз голос его не дрожит. - Ты же знаешь, что не можешь себя контролировать.
Слова Витали действуют на демона. Он перестает дергаться и даже выдает некое подобие улыбки.
- Ты слишком умен для человека, червяк.
- Что случилось, Макруб? - дальше спрашивает Виталя. - Почему ты нас запер?
- Время пришло, червяк. Теперь отсюда никто не выйдет, пока дело не будет сделано.
- Я тебя не понимаю.
- Дэмиэл внутри, - с мягкими нотками удовлетворения изрекает демон - Он попался в мою ловушку. И теперь вы убьете его!
Виталя достает сигарету из кожана, поворачивается к демону спиной, садится на корточки и прикуривает от свечи.
- Вот как? - дымит он, оборачиваясь к демону - И где он?
- В подвале, - на страшном сине-белом лице щерится ряд кривых черных зубов. - Слышал последние новости, червяк?
- Маньяк, отсекающий головы, - кивает Виталя. - Я видел его следы недалеко от дома пару дней назад. Я подозревал, что это он.
- Мой брат, - с нарочитым подобострастием шипит демон и страшное лицо искажается улыбкой. - Он пришел за чистой душой, которую я храню для него.
- За чистой душой?
- Калека, которого я держу в укромном месте.
- Что ты хочешь от нас?
- Спусти калеку в подвал, - почти флиртует демон. - Пусть Дэмиэл сожрет его.
- Зачем нам отдавать калеку? - хмурит брови Виталя. - Мы убьем Дэмиэла сами.
- Не сможете - демон гневно вскидывает голову и весь флирт пропадает, а цепи натягиваются до предела. - В калеке особый яд..он страшнее острых мечей. Этот яд моё изобретение. Сейчас он струится в нежных кровяных руслах, но отравлять начнет только после того, как сердце приманки замрет.
Виталя начинает понимать всю чудовищность замысла Макруба.
- И что это за калека? - спрашивает он настороженно.
- Он в этом доме, червяк. Он здесь много лет, просто ты о нем не знал.
- Ты можешь сказать, где он, точнее?
- В ванной. Я подключил его к протеиновому питанию и поместил в сладкие грезы. Он не знает ни боли, ни страданий. Он ничего не подозревает.
- В какой квартире?
- Не знаю, - тут демон недовольно шипит.
- Что значит, не знаешь?
В ответ демон впервые взглянул на меня. Я думал, умру от этого взгляда.
- Спроси у своего нового друга, - демон продолжает выжигать меня желтыми зрачками.
- У него? - Виталя удивлено оборачивается ко мне. - Он мне не друг.
Несколько мгновений Виталя одаривает меня своим презрением, а после снова обращается к демону:
- Что он сделал?
- Он убил мое тело, червяк.
- Он говорит, что защищался, - отвечает Виталя за меня, поскольку я теряю дар речи. - Ведь так?
Последний вопрос адресован мне.
- Так, - отвечаю я и сам не узнаю свой голос.
- Зачем ты хотел его убить, Макруб? - спрашивает Виталя демона. - Зачем ты хотел убить постороннего человека?
- Ты задаешь слишком много вопросов для червяка.
- Хорошо, можешь не отвечать, но я все равно не понимаю, почему ты не можешь вспомнить, где эта чертова ванная?
- Все данные пространственных координат остались в прежнем теле. Они утеряны, червяк.
- Но ты сказал, что Дэмиэл в подвале.
- Потому что подвал здесь один, глупый человек.
- Ты предлагаешь нам проверить каждую ванную в каждой квартире?
- Есть и другой способ... - заискивающе лебезит демон.
- Какой?
- Убери цепи и я сам найду калеку.
Виталя улыбается во все зубы, глубоко затягивается и выдыхает демону в лицо густым дымом.
- Даже не надейся. Ты же знаешь, ослаблять поводок нельзя.
- Тогда ищи его сам и больше не задавай тупых вопросов!
- Я найду его, Макруб, но обещай... Обещай, что после всего освободишь нас.
- Не торопись, червяк...
- Что-то ещё? - тяжело вздыхает Виталя.
- Яд не убьет, если калека не согласиться принести себя в жертву по доброй воле.
- Что? - на лице Витали смятение. - Кто же согласится пойти на это добровольно?
- Я вас выбрал не просто так, - искусительно-сладким голосом напоминает демон, - Прояви красноречие. Убеди! Иначе сгниешь в этих стенах!
Виталя, оглушенный последней просьбой, опускается на пол и хватается за голову.
- Подлый демон, ты просишь слишком много.
- Не знал, что ты сентиментален, - загоготал Макруб и цепи залязгали в унисон его смеху. - Но и это еще не все.
Тут демон перестает смеяться, вновь натягивает цепи так, что сыпется штукатурка.
- Когда убьешь Дэмиэла, - продолжает Макруб, - разруби его на шесть частей. Собери все части в мешок и оставь в черном тоннеле. После этого вы все получите свободу. Даю слово. Слово Макруба.
- Хорошо, я понял, - Виталя медленно встает на ноги. - Это всё?
- Это всё... И помни червяк, ваше время ограничено. Дэмиэл не будет сидеть в подвале вечно. Я придавил его трубой, но это не надолго и я чувствую.... - тут Макруб шумно вдыхает ноздрями, - ....я чувствую, кровь демона уже питает зубастых тварей. Ты знаешь, что бывает с теми, кто отведает крови демона, червяк? Подумай, сколько их будет здесь скоро, чтобы исполнять его волю.
Виталя демонстративно спокоен. Он вдыхает последнюю затяжку и бросает бычок в таз.
- Сколько у нас времени?
- Меньше, чем ты думаешь,- рычит демон - Надеюсь на твои таланты, червяк.
Здесь Виталя едва заметно кивает той, что стоит за спиной демона.
- До встречи в аду, Макруб, - подмигивает он с жуткой непринужденностью.
Серафима выплывает из тьмы позади демона большим розовым призраком. Её огромный кулачище молотом опускается на спину медиума.
Бронзовая печать немедленно отлепляется от белой груди. Дымясь, она прилетает прямо в ладони Витали. Тот чертыхается, перебрасывает её из рук в руки, после чего швыряет обратно в тазс водой.
Тело Ольги, лишившись буйной силы, повисает на цепях, как использованный маскарадный костюм. Медленно к ней возвращаются прежние человеческие черты.
- Он ушел? - спрашиваю в напряженной тишине, поскольку никто не торопится снимать Ольгу с цепей.
- Да, - после паузы кивает Виталя - Теперь, думаю, ушел.
Мы все вместе освобождаем Ольгу от цепей и опускаем на пол. Серафима слегка шлепает её по щекам. Наконец, Ольга открывает глаза. В этот раз они карие и совсем не кошачьи.
- Как ты? - спрашивает Виталя.
- В порядке, - звучит в ответ слабый голос. - Унесите меня отсюда.
Виталя тушит свечи. Серафима взваливает Ольгу на плечо и мы покидаем жуткие сумеречные покои.