Пузатая Маша очень переживала после случая с сережками-тригнусами*. Если кто не знает, тогда из-за неё в аварию попала известная в Баракуда-сити модель Клаудия Гриффер. Так случилось, что семилетняя Маша вылезла из канализационного люка посреди дороги, и белому лимузину мисс Гриффер пришлось врезаться в грузовик. Маша долго размышляла по этому поводу и всякий раз, думая об этом, её терзала совесть. Ведь она то совсем не пострадала, а вот мисс Гриффер теперь лежит обездвиженная и мучается в тяжких страданиях. Маше было очень и очень стыдно за свой поступок, хотя формально она себя оправдывала тем, что не знала, куда выведет этот чертов канализационный люк. Вообще говоря, это формальное оправдание придумал голос в её голове. Этот голос часто появлялся, когда Маше было за что-то стыдно и она хотела как-то выбраться из этой стыдливости. Этот голос, как верный друг, всегда приходил на помощь. Вот и теперь, день за днем, он нашептывал ей, что переживать собственно не из-за чего, что все это пустяки и мисс Гриффер скоро поправится и будет даже еще краше потому что, как известно, в больнице люди обычно худеют. Потакая этому голосу и слушая его советы, Маша даже выразила желание записаться на занятия по скрипке, чем сильно обрадовала маму с папой.
- Наконец-то! - воскликнули они на эту новость - У нашей дочери появилась цель в жизни!
- Ну да, ну да - пробурчала в ответ Маша, а папа тут же пошел звонить скрипичному репетитору, чтобы договорится о занятиях.
На следующий же день по указанию седовласой учительницы папа купил маленькую изящную скрипку, подходящую для худых ручек Маши. Дабы убить свою совесть Маша научилась неплохо играть уже на четвертый день занятий. Маша освоила скрипку так быстро потому, что надеялась, что совесть окончательно выветрится из её черепа. Маша была уверена, что совесть живет в черепе потому, что именно там жил голос, который её оправдывал.
Это был шестой урок. Череп Маши полнился стремительными музыкальными переходами Вивальди. Она чрезмерно сильно прижимала корпус скрипки к шее, будто пытаясь себя задушить. Смычок в её руках неистовствовал, вырезая из четырех струн водопад звуков. Маша играла с тяжелым сосредоточенным выражением на лице. В такт музыке её голова урывками подергивалась в стороны, черные пряди волос падали на белый лоб и ту же снова взмывали вверх. Маша буйствовала со скрипкой, чем приводила в восторг рядом стоящую учительницу. Она занималась в небольшой балетной зале. По бледно-зеленым стенам тянулась широкая полоса зеркала. В пестром сарафане и желтых гольфиках с бабочками она походила на цыганку виртуозку. Куда бы Маша не повернулась, всюду она видела себя. Это была та самая Маша, из-за которой мисс Гриффер - одна из самых красивых женщин на земле - теперь лежала в больнице с многочисленными переломами.
- Ты не могла поступить плохо - сказал голос в машиной голове, чувствуя что Маша снова начинает вспоминать мисс Гриффер - Ты ведь не знала, что на дороге полно машин.
В ответ на эти реплики Маша заиграла с еще большим отчаянием. Струны под её пальчикам начинали дымиться.
- Ну, посмотри на себя - продолжал говорить голос в её голове - Разве плохая девочка смогла бы так красиво играть?
И тут Маша уже не выдержала. Она оборвала длинный многообещающий писк одним движением руки. Рука со смычком опустилась к полу. Скрипка замолкла.
- Ты рассуждаешь, как ребенок - сказала Маша вслух и, чтобы не пугать учительницу объяснила ей, что она говорит по телефону с наушником глубоко в ухе.
После она извинилась за неоконченное занятие, убрала скрипку в футляр и побежала к станции метро.
Маша была бессильна. Ей жизненно необходимо было навестить мисс Гриффер, иначе совесть съела бы её с потрохами. Попасть к мисс Гриффер, однако, оказалось не так просто. Элитная больница, куда её поместили, охранялась целым взводом опрятных телохранителей, которым строго настрого запретили пускать внутрь девочку по имени Маша Смитт. Отличительная черта девочки - слегка выпирающий живот.
Маша поняла, что ей не рады, сразу как только увидела в фойе больницы свои фотографии в профиль и анфас. И если бы не совесть Маша бы спокойно ушла домой. Но она не могла уйти просто так, не увидевшись с мисс Гриффер. Маша выбежала из больницы, увидела на той стороне улицы огромного вельветового цыпленка с человеческими ногами, который раздавал флаеры на посещение новой куриной закусочной. Маша побежала через дорогу к этому костюмному цыпленку. Маша, разумеется, понимала, что там внутри человек. Она увидела лицо этого человека в широко открытом клюве. Человеку этому было лет 30- 40 и по виду он сильно ненавидел свою работу.
- Двадцать баксов за костюм - без предисловий сказала Маша.
- Идет - сказал цыпленок.
Через некоторое время этот же самый цыпленок ( но чуть покороче) вошел в фойе больницы. Цыпленок подошел к административной стойке и обратился к даме в белом халате за информацией о больной мисс Гриффер.
- А кто спрашивает? - дама в халате подозрительно вскинула бровь.
- Летняя акция "веселый цыпленок" каждая вторая порция бесплатно - протараторила Маша.
Дама в халате перегнулась через стойку, чтоб проверить не врет ли цыпленок. В руках у цыпленка действительно было большая соломенная корзинка, накрытая белым платком. Маша демонстративно подняла корзинку повыше.
Дама в белом халате купилась.
- Ладно - сказа она и сказала, как пройти в палату мисс Гриффер.
Цыпленок беспрепятственно прошел мимо двух амбальных охранников у дверей в коридор. Потом прошел еще трех охранников на диване в коридоре, потом остановился у белой двери с табличкой "мисс Гриффер". У дверей стояло еще два телохранителя. На вопрос "кто?" Маша так же протараторила свою скороговорку про цыплят.
Телохранитель даже не заглянул в корзинку. Он просто открыл для цыпленка дверь и Маша вошла в огромную белоснежную палату, уставленную самыми красивыми цветами в мире. От обилия синего, розового, красного, желтого и зеленого у Маши зарябило в глазах. Она подумала, что попала в филиал рая на земле. Комната щедро освещалась прямыми солнечными лучами из двух высоких широких окон. Однако всё это великолепие омрачалось алебастровым изваянием мисс Гриффер, покоящейся в горизонтальном положении на страшной медицинской кровати. Модель была перевязана с ног до головы, одна нога висела в воздухе, подвешенная за груз. Мисс Гриффер была похожа на мумию. Лишь её овальное красивое лицо, словно бриллиант в белой оправе, выглядывало наружу. Это лицо с подозрением смотрело на желтого цыпленка с человеческими ногами. Цыпленок, тем временем, нашел гостевую табуретку, придвинул её к изголовью и сел рядом с обездвиженной мисс Гриффер, глядя из глубины костюма глазами полными состраданиями.
- Простите меня, пожалуйста - сказала Маша и тут глаза мисс Гриффер вспыхнули странным светом. Мисс Гриффер поняла, что в цыпленке прячется маленькая девочка.
Эту вспышку в глазах Маша приняла за ужас и потому стала извиняться пуще прежнего. Она начала рассказывать о том, как всегда мечтала стать такой же красивой как модели на подиумах, о том , какой у неё уродский живот, о том, как много всего ей пришлось пережить из-за своей некрасивости. Всеми этими словами Маша хотела вызвать понимание со стороны мисс Гриффер. Затем Маша стала хвалить фигуру мисс Гриффер, говорила, что завидует её чудесным глазам, роскошным волосам и так далее и тому подобное....
Все эмоции мисс Гриффер могла выражать только мимикой лица. Все дело в том, что после аварии она испытала такой мощный шок, что электрохимические команды в мозгу, которые отвечают за воспроизведение речи, перестали доходить до адресата. В уме мисс Гриффер еще могла сформировать речь, но рот её молчал. Её немота являлась главной причиной того, что она могла погибнуть в течении ближайших дней. За несколько дней до прихода желтого цыпленка, в палату мисс Гриффер проник алеутский мых.
Для справки: Алеутский мых - древнее подвижное пресмыкающееся, весьма похожее на ацтекского гекона. Впервые был обнаружен на алеутских островах. Животное ночное. Дневной свет стимулирует выбросы тиреодиновых гормонов, что приводит к непредсказуемым последствиям. Одной из важных особенностей алеутского мыха является его природный дефицит кальция. Это одна из причин, почему алеутские мыхи часто селятся в медицинских комплексах. Сюда их привлекает запах гипса, который они с удовольствием поедают. Алеутские мыхи падальщики с гибким аппетитом. Могут питаться плотью недвижных, но еще живых больных, принимая их за мертвых.
Именно это и случилось с мисс Гриффер. Алеутский мых по ночам заползал в её гипсовый корсет, слизывал с внутренней поверхности сульфатные крошки, а на закуску впивался в кожу модели, отсасывал немного крови и иногда оттяпывал маленькими, но острыми зубками, кусок кожи. Накаченная анестезией мисс Гриффер не чувствовала боли, но она чувствовала что кто-то её потихоньку ест.
В тот момент, когда в её палату вошел желтый цыпленок, алеутский мых уже находился в гипсовом корсете мисс Гриффер. Он наелся до отвала гипса и теперь приступил к самой мисс Гриффер. Свет, который увидела в глазах мисс Гриффер Маша, означал не отвращение к ней, а мольбу о помощи.
Маша достала из корзины букетик голубых цветков и заодно сообщила мисс Гриффер, что её охрана никуда не годится.
- Представляете, даже в корзинку не заглянули - говорила Маша, устраивая букетик у самого лица мисс Гриффер. - А если бы у меня там пистолет или нож был? Нет, ну я ,конечно, не собиралась вас убивать, просто а вдруг...
Тут Маша заткнулась, заметив, что из глаза мисс Гриффер скатывается слеза.
- Вам, наверное, тут ужасно скучно - сочувствующе сказала Маша, полагая что причина слезы в тоске по движению.
- А я вас сейчас веселей сделаю!
Маша улыбнулась, вылезла из цыпленка, достала из корзинки фломастер и принялась раскрашивать гипс больной от ног до самой головы. Она рисовала желтое солнце с палками-лучами, зеленые деревья, синих дельфинов, пальмы с кокосовыми плодами. В азарте творчества Маша ползала по гипсу мисс Гриффер, разрисовывая его во всех местах.
Алеутский мых в это время находился в районе живота мисс Гриффер. Когда девочка забралась на забинтованную модель, зверь ощутил неприятное давление. Несколько зубов, которые впивались в кожу больной, сломались. Мисс Гриффер захрипела. Маша перестала рисовать, слезла с кровати на пол.
- А знаете, я вам сейчас сыграю! - воскликнула с радостью Маша.
Она расчехлила свою скрипку и прежде чем заиграть, побежала к двери и защелкнула её на задвижку. Маша понимала что её концерт может быть не входит в правила больничного покоя. Затем она встала на табуретку и задорно заиграла Вивальди.
Музыка подействовала на алеутского мыха, как волшебное заклинание. В Вивальди алеутский мых ощутил призыв Бога приблизиться к нему. И ящер стал выбираться из гипсового корсета. Это было ошибкой. Если бы не скрипка, мых наелся бы плоти мисс Гриффер, уснул бы на её животе и ночью убрался бы к себе в берлогу. Но музыка свела его с ума.
Маша играла с закрытыми глазами, иногда открывая их. Когда она открыла глаза, то увидела, как из алебастровой шеи мисс Гриффер вылазит заостренная зеленоватая мордочка ящера. Это мордочка была в темной красной крови. За полсекунды Маша поняла, что это за зверь. Она не пропускала не одной передачи про животных и знала, с кем имеет дело. Она поняла теперь, сколько боли и страданий пришлось вытерпеть мисс Гриффер уже в больнице. Маша не перестала играть. Она знала, что если перестанет, то ящер не вылезет наружу. Она играла с прежней легкостью и грацией. Ящер выбрался на свет всем своим тридцатисантиметровым телом. Медленно он сполз на грудь мисс Гриффер, а потом спрыгнул на пол.
Возбужденные глаза мисс Гриффер смотрели то на девочку, то на ящера.
Как только алеутский мых выбрался на солнечный свет, его кожа стала бомбардировочным полигоном для фотонов. Частички света за несколько секунд изменили гормональный фон зверя. Его кожа стала пузыриться, тело покрываться шишкам и увеличиваться в уродливых пропорциях.
Мых встал на задние лапы и открыл пасть. В его маленьком мозгу зрела одна мысль: проглотить это чудное творение Бога. На его чудовищных лапах выросли крючковатые пальцы.
Эти пальцы тянулись к голым икрам девочки. Маша выждала момент, прервала выступление и, взявшись за гриф, резко обрушила скрипку на отвратительную голову. Скрипка раскололась в щепки. Мых мигом опустился на все четыре лапы и запрыгнул на кровать мисс Гриффер. Он хотел снова залезть в гипсовый корсет, но уже не мог этого сделать физически. Дневной свет изуродовал его. Он был слишком большим. Тогда ящер повернулся к девочке и ощерил свою приплюснутую пасть, полную зубов.
Маша сжимала в руке отколотый острый кусок грифа.
- Ну, иди сюда - сказала она, глядя ящеру в его маленькие черные глазки.
Мых прыгнул на Машу с широко раскрытой пастью. Он повалил её на спину. Маше пришлось отпустить гриф. Обеими руками она сжимала ящера в области шеи. В двух миллиметрах от её лица щелкали огромные челюсти.
Пыхтя, Маша стала вдавливать свои худенькие пальчики в вязкую кожицу мыха. Свет продолжал изменять его. Пальцы передавили важный заглоточный нерв и мых, поперхнувшись, отпрянул в сторону.
Маша мигом взяла с пола сломанный гриф и прыгнула на ящера. Она вонзила острую отколотую часть грифа в мясистый бок ящера. Как раз в то место, где под высоким давлением находился мешочек с желчными выделениями. Машу обдало тугой струей желтой слизи. Мых извернулся и вцепился Маше в лодыжку. Маша взвыла, упала и, вынув гриф из бока ящера, вонзила его под нижнюю челюсть. Мых тут же опустил Машу.
Зверь явно обезумел и побежал на свет.
В это время дверь в палату сотрясалась под ударами телохранителей мисс Гриффер. Они услышали возню и заподозрили неладное. Они спешили на помощь к своей красивой хозяйке.
Маша отерлась от желтой слизи локтем и кинулась за мыхом вдогонку.
Мых прыгнул в раскрытое окно. Маша прыгнула за ним. Она вцепилась ящеру в хвост, перегнувшись через оконную раму. Зверь на весу шипел и, извиваясь, пытался укусить Машу. Маша втащила ящера обратно в палату. Не отпуская его хвоста она, закружилась вокруг собственной оси. Тяжелый ящер заскользил по полу, размазывая под собой кровяные следы. Маша раскрутила ящера так сильно, что он оторвался от пола. Для решающего удара Маша решила использовать центробежную силу. Вот почему она крутила ящера вокруг себя, словно олимпийская чемпионка по метанию молота.
Маша отпустила хвост, метясь ящером в глухую стену без окон. Мых пролетел над мисс Гриффер и врезался всем своим разлагающимся телом о бетонную стену. Сразу два десятка капилляров внутри ящера лопнуло. Четырехкамерное сердце не выдержало и остановилось. Ящер больше не двинулся.
Дверь в палату взломали. Один телохранитель бросился к Маше, другой к мисс Гриффер.
Машу переполняли чувства. Она жалела всякую тварь, которую убила. Она заливалась слезами, отмахивалась от охранника и не слышала, что он говорит. Она прошла к дальней стене, за изголовьем мисс Гриффер. Взялась за хвост убитого животного и, всхлипывая, поволокла его по полу из палаты. Маша хотела его похоронить где-нибудь в хорошем месте. В палату набегали врачи, медсестры, весь служебный персонал. Маша с поникшей головой, пробиралась сквозь суматоху толпы, волоча за собой убитого зверя.
И тут среди этой суеты и шума вдруг раздался крик. Это кричала мисс Гриффер. Электрохимические команды в её мозгу, наконец нашли верный путь к мотонейронам речевого аппарата.
- Маша! - кричала мисс Гриффер - Маша, подожди!
Маша отпустила хвост ящера и кинулась к ложу больной. Она забралась на кровать мисс Гриффер со своим обреванным лицом в желтой слизи ящера. Лицо у мисс Гриффер тоже было обреванное. В общем то они обе были девочками и поэтому плакали по всякому поводу.
- Как жаль, что я не могу тебя обнять - сказала мисс Гриффер, давясь слезами.