День начался как обычно. Близился рассвет, на темно-синем морозном небе выделились прямоугольные силуэты жилых домов, пятна высоких деревьев, а на белом снежном фоне стали хорошо видны кусты у подъезда, навес над автобусной остановкой в конце утоптанной тропинки с растекшейся толпой потенциальных пассажиров вокруг него. 'Ну, вот, - сказал Миха своей совести: - что толку, если бы я вышел на десять минут раньше? Все равно тут стоял бы'.
Движение на шоссе было оживленное, но наметанный глаз пассажиров сразу разглядел вдалеке рейсовый автобус по своеобразной верхней подсветке. Пассажиры непроизвольно перегруппировались. Что до Михи, то он занял выгодную стратегическую позицию сбоку от крепкого детины с угрюмым выражением лица, такой точно влезет, а если Миха 'непроизвольно' окажется перед ним, то и его заодно впихнет в автобусный салон.
Автобус подошел, с третьей попытки приоткрыл заднюю дверь, откуда сразу же свесились задницы счастливчиков, зацарапавшихся туда на предыдущей остановке. Поднатужившись, они выдавили наружу щуплую потрепанную старушонку, и старт был дан. Угрюмый почти с разбегу тараном бросился на живой редут, вдавив в него подвернувшегося на пути Миху, который оказался последней каплей переполненного пространства. Михе удалось ухватиться как за соломинку за поручень, а вот угрюмому не повезло. В последней надежде он дернул Миху за полу дубленки, верхняя недавно пришитая пуговица держалась стойко, и только вместе с клочком искусственной замши вылетела из автобуса, трофей угрюмого.
Водителю, наконец, удалось закрыть двери.
- Передаем деньги за проезд! - взвыла кондукторша.
Никто не отреагировал на ее слова, люди стояли так плотно, что не могли поднять руки, если бы даже в них были зажаты приготовленные деньги. Водитель резко притормозил, людская масса колыхнулась, и после этого стало возможно шевелиться, начали передавать за проезд.
Автобус проигнорировал несколько остановок, где никто не выходил. Миха не слишком расстроился из-за пуговицы, у него дома еще оставалось несколько запасных, все нормально - день складывался удачно, он приедет на работу без опоздания. Не говори 'Гоп!', пока не перепрыгнешь. На остановке 'Вторые ворота' везение кончилось. Людей на этой остановке было много, и на беду нашлись пассажиры, желающие на ней выйти, причем своевременно пробиться к выходу они не смогли, поэтому, чтобы им выйти, нужно было выйти сначала стоящим у передней двери. Дураков нет! Выйти-то ты выйдешь, а вот попадешь ли обратно, большой вопрос. Кондуктор убедила было пассажиров выпустить выходящих, но как только двери приоткрылись, в автобус втиснулась решительная девушка, сразу заявившая расшумевшимся пассажирам, что она уже ждала полчаса, опаздывает на экзамен и никуда отсюда не уйдет. За дверными стеклами были видны сомкнутые ряды желающих последовать ее примеру. Ситуация казалась неразрешимой. Кондукторша подала сигнал водителю кнопкой и объявила.
- Автобус дальше не поедет, пока не выпустите пассажиров!
Уже совсем рассвело и даже временами проглядывало солнышко.
Народ внутри автобуса активизировался, стали ужиматься, исхитряясь подталкивать выходящих к двери. Кондукторша с возвышенного места руководила процессом.
- Справа, выдохните! Мужчина в серой куртке, подтолкните женщину!
Минут через десять все, кому это было нужно, собрались у входной двери. Беда была в том, что ее невозможно было открыть. Кондукторша отодвигала верхнюю створку окна и кричала, призывая выпустить людей. Снаружи соглашались, но, как только двери приоткрывались, бросались сразу же лезть внутрь. Ситуацию разрешил водитель, он отъехал метров двадцать от остановки и открыл дверь. Освобожденные выходящие радостно благодарили его, а их места тут же заняли те, кто разгадал его маневр и успел добежать. Автобус наконец тронулся.
* *
Миха опоздал на работу на пять минут. Ничего нет хуже опоздания на пять минут! Это недопустимая небрежность, выдающая несобранность и безалаберность сотрудника. Если вам придется опаздывать на пять минут, не торопитесь, прогуляйтесь вокруг работы, зайдите в магазин, займитесь чем-нибудь, но не приходите на работу раньше, чем через полчаса. Во-первых, за полчаса легче оправдаться, начальство гораздо больше верит таким оправданиям. Во-вторых, может, и оправдываться не придется, потому что начальник отдела кадров, контролирующий приход сотрудников, к тому времени уйдет с наблюдательного поста к себе в кабинет.
Миха же попался по-глупому.
- Шевелев, - задушевно прошипел начальник отдела кадров и спецчасти Абрамов: - Решай свою проблему сам. Можешь считать это последним предупреждением. Сейчас объявим тебе выговор, а в следующий раз - уволим по статье.
В рецептуре теста, из которого лепят московских начальников отделов кадров, напрочь отсутствует сочувствие, оно там запретный ингредиент. Угроза увольнения Миху не напугала, он бы и сам уволился, да не мог. Он - 'молодой специалист' и еще год должен оттрубить в ОИЦ АСУС Мосгорисполкома. Уволить его по статье, это слишком даже для Абрамова, а вот из-за выговора снимут премию, это очень болезненно.
Непосредственная Михина начальница Зоя Марковна ему посочувствовала.
- Ты, Миша, в следующий раз звони от метро. Что-нибудь придумаем.
Чем хороша оперативная информация, которой занимался их центр, так это тем, что она не только поступала к ним в отдел, но и передавалась дальше, вышестоящему начальству или в заинтересованные ведомства не реже, чем раз в неделю. А еще были внеочередные поездочки с исправлениями, дополнениями и уточнениями.
Сотрудники отнеслись к происшествию по-разному. Лилечка Нагиева поджала недовольно губы. Она тоже жила в Подмосковье и добиралась до работы больше полутора часов, и никто ее не жалел. Но нужно же учитывать, что она ездила на электричке, совсем другое дело. Москвичи высокомерно жалели бедолагу. Главспецу Александру Сергеевичу, сидевшему за соседним с ним столом, вообще было пофигу. А пожилая экономист Анастасия Георгиевна вдруг сказала:
- Тебе, Миша, надо квартиру поменять на Москву. Сколько можно мучиться!
Миха поразился. Как это возможно? Кто же уедет из Москвы?
- Разные у людей обстоятельства, может, кому наоборот Балашиха нужна, - ответила она на его невысказанный вопрос.
Слово было сказано! В том, что слова формируют реальность, сомневаются только упертые материалисты. Миха же уже видел мысленным взором, как утром он подходит пешечком к станции метро, спускается по эскалатору и садится в синий вагон. Видение было такое явственное, и он понял, что вступает в новую фазу своей жизни - фазу надежд, дерзновений, успеха.
В обеденный перерыв Миха увязался за Анастасией Георгиевной в столовую, куда сам никогда не ходил, предпочитая чебуречную на соседней улице.
Старушке понравилось его внимание, и она охотно поучала, перемешивая мутный соус из-под тефтелей с гречкой.
- Перво-наперво, дай объявление в газету, бюллетень называется. Съезди в Банный переулок, там городское бюро по обмену, и дай. Вообще потолкайся там, поспрашивай, как люди делают. Под лежачий камень вода не течет.
Ах, как права была мудрейшая Анастасия Георгиевна. Прямо из столовой Миха добежал до газетного киоска у метро, бюллетень уже был раскуплен.
- Эк, хватился, - проворчал желчный киоскер: - Да его за пятнадцать минут разбирают.
О! Люди-то, оказывается, не сидят, сложа руки, шуруют вовсю! Миха прикинул в уме, конечно, в этом киоске бюллетеня может и не быть, он находится у самого метро, те, кто идет на работу его никак не пропустят. Но в здании Моссовета тоже продают газеты, народ там хорошо устроенный, квартиры получают по своей внутренней очереди, обмен их не интересует. Уговорить Зою Марковну поручить ему отвезти очередную перфорированную таблицу в Мосгорисполком было делом техники. И расчет оправдался, толстый газетный бюллетень, действительно скучал на витрине моссоветовского киоска. Спрятавшись за широкой колонной, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из своей конторы, Миха развернул этот атлас в новую жизнь. Бюллетень был строго структурирован, рубрики - 'Съезд', 'Разъезд', и мелким текстом предложения квартир, начиная с четырехкомнатных и кончая комнатами в коммуналке. Нет, не комнатами, Миха с огорчением увидел, что в самом конце шли предложения по обмену Московской области на Москву и наоборот. Это был совсем малюсенький раздельчик. А что вы хотели? Если бы все было так просто, то все жили бы на Арбате. Да, предложений мало, но они все-таки есть! Значит есть и надежда.
Вечером Миха уже шагал от метро 'Проспект Мира' к Банному переулку. Еще по пути ему стали попадаться бумажные объявления с заголовками 'Меняю', а в Банном переулке плотность их размещения стала максимальной. Многие так выцвели и скукожились, что даже под фонарем ничего невозможно было разобрать. Это не страшно, по старым объявлениям люди небось давно поменялись, нужно читать только новые. Но, увы! Здесь тоже никто не собирался меняться на Московскую область. Единственное предложение исходило от обладательницы комнаты на улице с отталкивающим названием 'Проектируемый проезд 5384', которая к тому же честно предупреждала, что до метро ехать полчаса. На всякий случай Миха сорвал три надрезанных ленточки с телефонными номерами, там, где речь шла об обмене большей площади на меньшую без указания района. Похоже, эти люди хотят не переехать поближе к центру, а получить доплату, смекнул Миха, а значит, им можно будет предложить и область, заодно узнать цену вопроса.
Бюро уже закрылось, объявление разместить не получилось. Миха наскреб двухкопеечных медяков и занял очередь к телефонной будке. Первые два абонента категорически отвергли его вариант и попросили больше им не звонить. В дверь телефонной будки недовольно постучали и сообщили, что здесь действует правило - один разговор за один раз, занимай очередь по новой.
- Неправильно соединили! - нашелся Миха и торопливо набрал последний номер.
Ответил голос немолодого мужчины с характерным южным акцентом, так говорил Михин однокурсник родом из Сочи. Он внимательно выслушал Миху, задал даже вопрос про этаж и балкон, затем попросил оставить свой номер телефона и обещал в ближайшее время с ним связаться. Миха дал служебный телефон, спохватился и спросил.
- А как вас зовут?
- Николай Никанорович. У вас телефон служебный? Кого спросить?
- Михаила Шевелева, - радостно прокричал Миха.
Николай Никанорович позвонил Михе через месяц, когда тот уже забыл об их разговоре. За это время Миха провернул кучу дел. Он дал-таки объявление в бюллетень, наклеил кучу своих объявлений в Банном переулке и около станций метро, пока только на своей ветке, поскольку знал Москву не очень. Он изучил правила обмена жилой площади, даже освоил аббревиатурную формулу квартир. 26(16,5),6,2/5п,с/с,б/б,40мин, например, его квартира - однокомнатная общей площадью 26 квадратных метров, жилой - 16,5, кухня - 6 метров, на 2-ом этаже 5-ти этажного панельного дома (унылого как казарма), санузел совмещенный, без балкона, до метро 40 минут езды. Квартира, кстати, досталась ему от бабушки. Когда родители развелись, они не стали разменивать свою двухкомнатную квартиру, которую отец получил на работе, и очень ее дорожил. Вместо этого они умудрились прописать Миху к бабушке, 'по уходу', мол, та не может обойтись без посторонней помощи. Затея удалась, а бабушка через некоторое время переехала жить к другой дочери в Брест. Родители разделили лицевые счета и остались жить в старой квартире, а бабушкина осталась в полном Михином распоряжении. Жалко только, телефона там не было, бабушка стояла в очереди на установку, но это не раньше, чем через шесть - семь лет. Хорошо еще, что удалось переоформить телефонную очередь на Миху без добавления срока.
Отсутствие телефона сильно затрудняло обменный процесс, говорить по служебному не всегда было удобно, телефон стоял в общей комнате, Миха старался использовать обеденный перерыв, задерживался на работе, подлавливал моменты, когда никого не оказывалось поблизости, но все равно заметил, что кадровик Абрамов стал посматривать на него исподлобья.
- Чего это он? - спросил Миха как-то Александра Сергеевича.
- По телефону много болтаешь, - невозмутимо ответил коллега: - А у нас все телефоны на прослушке.
- Как на прослушке! Это что? КГБ?
- Хрен его знает. Может и они. Но я тебе ничего не говорил.
Холодок подобрался к груди. Ничего себе! Телефоны прослушиваются! Миха стал лихорадочно вспоминать, что он такого наговорил, и от волнения ему стало казаться, что все, что он говорил имело крамольный смысл. Надо сказать, что на его газетные и рукописные объявления почти никто не откликнулся, позвонили только из того самого Проектируемого проезда, оказалось, это коммуналка с соседом-пьяницей. Пенсионерка, желающая поменяться на отдельную квартиру в области, горячо уверяла, что его почти никогда нет дома, он подолгу сидит в ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий для алкоголиков). Да и плох он уже совсем, помрет, можно будет его комнату присоединить, и получится двухкомнатная квартира.
- Простота, она в шашки лучше играет, - сказала на это добрый ангел Анастасия Георгиевна: - Кто же тебе одному комнату присоединит? На каком основании? А если она такая умная, чего ж сама не остается, а хочет переехать? А потому и хочет, что отлично знает, никто комнату присоединять не будет. Разве что, ты стоял бы на очереди, а так - никогда.
Других предложений не было, а сам Миха делал по нескольку звонков в день. Он обзванивал москвичей, желающих поменять район, и убеждал их, как хорошо жить в области - свежий воздух, зелень, тишина, до метро чуть больше получаса. Врал, конечно, но он же не знал, что рабочий телефон прослушивается.
По счастью Миха сам взял трубку, когда позвонил Николай Никанорович.
- Я могу поговорить с Михаилом Шевелевым? - спросил характерный мужской голос.
- Я вас слушаю.
- Скажите, Михаил, вас все еще интересует обмен?
Миха вспомнил тот разговор месячной давности по характерному говорку, обрадовался, но и испугался, из-за прослушки. Поэтому ответил сдержанно.
- Да.
- Вам неудобно разговаривать?
- Да.
- Давайте встретимся сегодня в метро, посередине платформы станции Спортивная, полвосьмого?
- Хорошо.
И быстро положил трубку, чувствуя себя по меньшей мере диссидентом или шпионом.
* *
Николай Никанорович оказался моложе, чем у Михи создалось впечатление по телефону. Невысокий плотный мужчина лет не больше пятидесяти в натуральной дубленке и ондатровой шапке. Он сам подошел к Михе и спросил:
- Простите, вы не Михаил?
Миха подтвердил. Мужчина изучающе на него посмотрел, потом пожал ему руку и еще раз представился Николаем Никаноровичем.
- Ну, что, Михаил, как ваши дела с обменом? Есть подходящие варианты?
- Не так, чтобы очень, - огорченно пробормотал Миха и выложил Никаноровичу всю историю своих боевых действий.
Тот слушал и согласно кивал, как бы подтверждая самому себе собственные выводы.
- Все правильно, дорогой. Возможно, кому-то и удалось поменять без потерь область на Москву, но в моей практике такого не случалось. А практика у меня богатая, уж поверьте.
Миха сразу поверил. Новый знакомый нравился ему все больше и больше, он казался таким надежным, как тот угрюмый мужик перед дверью переполненного автобуса. С такими не пропадешь, с такими прорвемся.
- А что же делать?
- Нужно строить цепочки. Я сейчас как раз занимаюсь одной, но она уже сложилась, готовим документы, ты туда не попадешь. А вот в следующую могу тебя включить, если хочешь.
- Хочу. А что от меня нужно.
Николай Никанорович засмеялся и довольно хлопнул Миху по плечу.
- Молодец! Правильный подход. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих! Придется потрудиться, Миша. Машина у тебя есть?
- Нет. Но права получил.
- Хоть что-то. А как со свободным временем?
- Только по вечерам и в выходные. Днем тоже могу, но изредка.
- Ладно, посмотрим, как пойдет. Ты можешь сейчас пойти со мной, здесь недалеко?
Миха тут же согласился.
Дом, куда они направились, действительно стоял на углу улицы в квартале от метро. Он был панельный, но панели какие-то особенные, рельефные, окна высокие, пятиэтажный дом смотрелся как семиэтажный. В подъезде их поджидал лифт. Живут же люди! Панель панели рознь. Дверь открыла приятная немолодая женщина в очках, обрадовалась их приходу и пригласила войти. Внутри квартира производила странное впечатление, стены и потолок были покрыты светлыми крапчатыми плитами, по виду пенопластовыми. Они сняли дубленки в просторной прихожей и прошли на кухню. Кухня тоже была не тесная, метров десять, и вся она была заполнена газетами, в которых Миха узнал обменные бюллетени. Они стопками лежали на подоконнике, на стульях, на полу и на широком столе. За столом кроме хозяйки сидела еще девушка, похожая на нее, наверное, дочь. Она что-то аккуратно выписывали в толстые тетрадки с пластиковым переплетом.
Никанорович представил их друг другу, Вера Алексеевна и Наташа, пробежал глазами аккуратные записи и дал задание Михаилу. Он должен был найти варианты - две двухкомнатные квартиры, или одна большая двухкомнатная и однокомнатная на съезд в трехкомнатную, и выписать все в тетрадь, включая чего хотят.
- Понимаешь, Мишенька, это очень важно. Съезжаются, скажем, двое, трое, или даже четверо человек из двух двухкомнатных квартир, а выбрать могут только трехкомнатную, потому что в четырехкомнатную их не пропишут. Это наш золотой фонд. Мы расселяем коммунальную трешку, для этого делим одну из их двушек, которая получше, при этом кого-то отправляем в область вместо тебя. Ферштейн?
- А надо искать трехкомнатные на разъезд?
- Нет. Если трешка подает на разъезд, скорее всего, они и без нас разъедутся. Чтобы что-то выиграть, мы должны расселить коммуналку, такие объявлений не дают, их нужно самим искать.
- А как?
- На следующей недели покажу.
Не то, чтобы Миха все понял, но догадался, что ход этот верный, и набросился на бюллетени. Часа два он не разгибался, лишь изредка обмениваясь короткими репликами с товарищами по работе, исписал несколько листов и почувствовал голод. Вера Алексеевна предложила кофе, Миха с благодарностью согласился и даже сглотнул слюну, глядя, как хозяйка насыпает растворимый индийский кофе и кладет в дымящуюся чашку полную столовую ложку сгущенки. Разговорились. Миха с удивлением узнал, что Вера Алексеевна и Наташа ищут квартиру на пятом этаже пятиэтажного дома, и обязательно без лифта, они обе математики, часто работают дома, не выносят малейшего шума. Да... правильно говорят, математик - не профессия, а диагноз. Но Миху это воодушевило, вон, на свете сколько чудиков, и на его долю хватит.
Целый месяц Миха, выкручиваясь на работе, мотался с Николаем Никаноровичем по коммунальным квартирам и ЖЭКам, а вечерами работал над выборкой вариантов у Веры Алексеевны. От нее Миха мог вволю звонить по обменным делам, он даже оставлял ее номер для связи. И в конце концов, нашел прекрасный вариант на съезд. Шикарная двушка с кухней 14 метров где-то в Раменках и однокомнатная гостиничного типа на ВДНХ. Переговоры вел некий Леонид Львович, им нужен был вполне конкретный дом в Измайлово и ничего другого он рассматривать не желал. Набравшийся опыта Миха понял, что это то, что надо. Он пробил по бюллетеням двушку на разъезд и убедился, что варианты есть. Желаемая цель начала обретать конкретные контуры. Чтобы не быть нахлебником, Миха приносил в гостеприимный дом конфеты, печенье, пил чудесный индийский кофе со сгущенкой и болтал с хозяйками. Вера Алексеевна прониклась к нему доверием и рассказала, что Николай Никанорович - опытный маклер, которого ей порекомендовали знакомые. Он просто мастер своего дела, вот только берет дорого. Миха насторожился, с деньгами у него было туго, его зарплаты еле хватало на жизнь, а рассчитывать на помощь родителей, для которых главное было выяснение отношений друг с другом, не приходилось. До Михи им не было никакого дела, они считали, что и так его пристроили лучше всех.
От слова 'маклер' веяло чем-то незаконным, преступным. Вкупе с прослушкой телефона, ситуация пугала Миху все больше и больше. Что такого незаконного он делает, пытаясь обменять квартиру? Или делает? У него же есть квартира, так какое же право он имеет желать еще чего-то, разве он это заслужил? То, что нельзя членораздельно объяснить, пугает нас больше всего. Даже неопытный Миха чувствовал, что от обменной деятельности за версту несло самоуправством. Вроде бы разрешено, а вроде бы и нет. Как бы чего не вышло. И Миха решил порвать с Николаем Никаноровичем. Он сам доведет свой обмен до конца, недаром он уже два месяца постигал азы обменного искусства. Он перестал ездить вечерами к Вере Алексеевне, а когда Николай Никанорович позвонил ему на работу, снял трубку - он ждал его звонка и первым бросался к телефону - и коверканным голосом пробормотал:
- Он уволился.
После этого испугался еще больше. Что подумают те, кто прослушивают служебные телефоны, может, это кадровик сам слушает? На пару недель он прекратил всякую деятельность, решил посмотреть, что будет. Но ничего не случилось, и пора было приниматься за дело. Напросившись на очередную служебную поездку, Миха с коробкой конфет отправился в Измайлово. Осмотрел предмет желаний Леонида Львовича - кирпичный семиэтажный дом сталинской архитектуры, узнал у старушки около подъезда, где находится их ЖЭК, и отправился туда. Никанорович научил Миху, как правильно давать взятки. Неправильно просто сунуть шоколадку или коробку конфет в окошечко, нужно настроить себя на живое сочувствие сотрудницам ЖЭКа, выполняющим ежедневную муторную работу за маленькую зарплату, да еще каждый норовит обвинить их во всех неурядицах и высказать свое фи. Почти всегда это лимитчицы, рассчитывающие после десяти лет этой кабалы прописаться в служебной квартире. Опытный Миха подошел прямо к паспортному столу, искренне улыбнулся женщине в окошке, протянул коробку конфет и сказал:
- Добрый день! А я вот вам принес чайку попить.
Женщина улыбнулась в ответ, охотно забрала конфеты и спросила:
- Вы что-то хотели, молодой человек?
- Я хочу расселить коммунальную квартиру в вашем доме. Есть у вас такие, где живут пьющие люди?
Миха был откровенен неспроста. Во-первых, искренность располагает, во-вторых, работникам ЖЭКа пьяницы доставляют только неприятности, и они всегда рады от них избавится.
- Вам какую квартиру нужно? Трехкомнатную?
-Да.
Миха получил не только номер квартиры, но и все ее параметры и сведения из домовой книги о прописанных в ней жильцах. Фантастическое везение! Расклад чудесный! В каждой комнате было прописано по одному человеку. Два алкоголика и молодая женщина. Миха сразу же отправился в квартиру 16.
Дверь ему открыла женщина неопределенных лет, Марина, как значилось в домовой книге, посмотрела вопросительно.
- Я насчет обмена квартиры.
Дверь сразу распахнулась. Болтаясь с Николаем Никаноровичем по квартирам, Миха насмотрелся всякого, но такого еще не видел. Да... жильцы уделали квартиру капитально. В заваленном хоамом коридоре были обшарпанные засаленные обои, вспученные полы, вместо люстр лампочки на проводе, туалет без крышки, облупившаяся ванная.... А запах! Миха засомневался, согласится ли Леонид Львович меняться на квартиру в таком состоянии. Марина смотрела на Миху с надеждой, тут он приобрел союзника, еще бы, конечно, ей несладко с соседями - алкашами. Конечно, квартира гостиничного типа была общей площадью меньше ее комнаты - там санузел был не просто совмещенный, а совмещен еще и с кухней, унитаз за невысокой перегородкой и душ с поддоном около раковины - но это была отдельная квартира. Договорился, если получится, завтра вечером провести осмотр и встречу со всеми жильцами. Женщина сказала, что она здесь бывает не часто, у нее сын живет у мамы, она туда ездит, но дождется Ванечку и Мефодича и доставит их на встречу. Удивительно, но в квартире был телефон.
Миха честно рассказал Леониду Львовичу, что есть квартира для обмена в этом доме, но состояние ужасное. Тот обрадовался.
- Прекрасно! Это не важно, в каком она состоянии, я все равно буду делать перепланировку и ремонт.
На следующий день в квартире состоялся общий сбор. Миха приехал с Леонидом Львовичем. Тот оказался немолодым интеллигентным евреем в очках, с аккуратной бородкой и небольшой плешью на лбу. По дороге он рассказал, что съезжается со своими престарелыми родителями, что это первый вариант, который ему предложили в этом доме, а в другой родители ехать не согласны.
Вид жильцов шестнадцатой квартиры вогнал бы в уныние всякого. Марина, измученная молодая женщина, худая и усталая. Иван Никикин - мужчина лет тридцами, выглядевший моложе своих лет, но отнюдь не из-за правильного образа жизни, а по причине полной стерильности в мозгах. Ванечка смотрел в сторону, туда же старался и дышать, но до Михи все же донесся омерзительный перегар дешевого одеколона. Виктор Мефодьевич Кикин - возраст можно определить только по паспорту, если удастся что-то разглядеть в этом истрепавшемся документе. Спившийся вонючий бродяга. Может быть, Ванечке приходилось употреблять одеколон с гигиенической целью, чтобы заглушить вонь старой мочи, пропитавшей и Мефодича, и квартиру.
Миха бодро изложил им перспективы. Ванечке предлагалось уехать в Балашиху в отдельную квартиру, на что он неожиданно легко согласился, сказав, что у него в Балашихе есть друг. Мефодичу посулили отдельную квартиру.
- На что мне отдельная? - проворчал он: - Помрешь, никто и не хватится.
Марина при этих словах вздрогнула, а хитрый алкаш продолжал.
- Мне можно и комнату, но переезд за ваш счет, и мне компенсация за беспокойство.
- Сколько же вы хотите?
- Тысячу!
Миха задумался, по идее, доплачивать должен был он, как выгодоприобретатель, но это было бы ему не по карману, зарплата сто десять рублей с налогами. Может удастся включить в цепочку кого-нибудь, кто хочет доплатить за переезд из коммуналки или скинуться по цепочке.
Соглашение худо-бедно было достигнуто, и Миха приступил к решению своей проблемы. Он опасался появляться у Веры Алексеевны, откуда можно было свободно звонить, все-таки нехорошо вышло. Ничего плохого ему не сделали, сам струсил. Но береженого Бог бережет. С работы тоже не назвонишься, поэтому он облюбовал телефонную будку на тихой улице неподалеку от работы. К его удивлению, желающие съехаться в двухкомнатную квартиру, не заинтересовались Раменками, даже с четырнадцатиметровой кухней. Только на третий день женщина проявила живой интерес к этому варианту, Наталья Поликарповна съездила с ним на квартиру к родителям Леонида Львовича, она ей понравилась. К тому же, ей нужно было меняться срочно, и у нее были знакомые в обменбюро. В общем, то, что нужно.
Смотреть квартиру для Михи поехали после работы. Она оказалась практически в центре, внутри Садового кольца. Прошли пешком дворами от метро Курская минут двадцать, могли бы и быстрее, но Наталья Поликарповна - женщина грузная, и Миха подстраивался под ее шаг. Улицы освещались только светом из окон, выглядели довольно запущенными, но зато от Курской до его работы было всего три станции метро. Квартира была небольшая и на последнем этаже, но дом старый, кирпичный. На его углу висела табличка с облупившейся краской, можно было только разобрать 'Ул. Ча...'.
- Чагинская, - подсказала Наталья Поликарповна.
Миха был вне себя от счастья! Наконец-то! Попасть из панельной балашихинской пятиэтажки в центр Москвы! Только бы не упустить этот волшебный вариант. Комнату где-то на окраине города он даже не стал смотреть, туда поедет Мефодич, тому и самому-то без разницы. Надо договориться с Ванечкой, показать ему свою квартиру. Позвонить можно было прямо отсюда, в квартире был телефон. Какая роскошь!!! Трубку сняла Марина, она последнее время жила в своей комнате, пасла соседей-забулдыг. Прошло довольно много времени, Миха уже начал волноваться, когда он услышал голос Ванечки.
- Какой Михаил? - искренне удивился тот.
Миха насторожился, но терпеливо напомнил Ванечке об их договоренности и предложил завтра посмотреть квартиру в Балашихе. Ваня, казалось, был крайне удивлен.
- У тебя же друг живет в Балашихе! - увещевал упрямца Миха.
- Кто? - попытался уточнить Иван.
- Я не знаю кто, это ты вчера сказал, что там твой друг живет.
- Так он уехал. Он в прошлом году туда ездил.
- Короче, Ваня. Ты поедешь смотреть квартиру в Балашихе или нет?
- Когда? Завтра? Ну, давай.
Миха с облегчением выдохнул. Наталья Поликарповна внимательно прислушивалась к разговору. Потом участливо спросила - она вообще видно, женщина жалостливая, это в ней подкупало.
- Что? Пьющий?
Миха кивнул и добавил:
- Там еще один такой, даже хуже.
- Эх, милок, так ты с ними долго будешь возиться, нужно что-то предпринять?
- Ничего, я постараюсь побыстрей, завтра съездим, увидит отдельную квартиру, сразу зашевелится.
- Плохо ты эту публику знаешь, - она сочувственно вздохнула, потом продолжила.
- Я бы подождала, но я делаю обмен для дочери, ей рожать скоро, она ждать не может. Нужно получить у них нотариальные доверенности, а самих на это время отправить куда подальше. Хорошо бы в ЛТП.
- Как отправить?
И Наталья Поликарповна объяснила.
На следующее утро Миха был в шестнадцатой квартире раньше, чем приезжал на работу, была суббота. Ванечку он застал в дверях.
- Ваня, ты куда?
- Я сейчас.
- Поехали, по дороге зайдем, куда тебе надо? - старался сохранить контроль над ситуацией Миха.
- Куда поехали?
- В Балашиху?
- Я сейчас только ребят предупрежу, - бросил жаждущий и, проскользнув мимо Михи, нырнул в лифт.
Когда Миха пересказал Марине разговор с Ванечкой, и она расстроенно уверила его, что сегодня тот уже не вернется. Придется действовать по плану, предложенному Натальей Поликарповной. Миха подождал на всякий случай полчасика, потом спросил у Марины, где сидит их участковый, и двинул туда.
Опорный пункт милиции находился в торце соседнего дома. Он был открыт, в узком коридоре на допотопных стульях сидели посетители, человек пять. Миха тяжело вздохнул и вежливо спросил, кто последний. По счастью они все оказались по одному вопросу. Когда они ввалились в кабинет, то сразу подняли страшный шум, слов было не разобрать, только вырывался визгливый женский голос. Очень быстро дверь открылась и парень в милицейской форме, стоя в дверях, настойчиво выпроваживал посетителей.
- Не приходите больше по этому вопросу. Насчет телефона вам надо в МГТС.
Увидев Миху, парень многозначительно посмотрел на часы и недовольно спросил:
- Ко мне? Заходи.
Миха не стал ходить вокруг до около, сразу перешел к делу и выложил предложения по расселению неблагополучной квартиры. Живописал плачевное состояние жилого фонда, асоциальное поведение граждан Кикина и Никикина, с ними невозможно иметь дело, абсолютно деградировавшие личности, старался как мог, и кажется, небезрезультатно. Контакт с участковым уполномоченным был найден, и Миха выложил последний убойный аргумент. Он открыл дипломат и вытащил три книги из серии 'Иностранный детектив'. Собственно, его была только одна, вторую он 'зачитал' у приятеля, а третью дала Наталья Поликарповна, добрейшей души человек, она и посоветовала этот ход.
- Читал? - спросил он, пододвигая стопку к милиционеру, и сразу понял, что план сработал.
Участковый не смог удержаться, чтобы сразу не заглянуть в оглавление, при этом восторженно присвистнул, потом запер книги в шкаф.
- Я верну, - лицемерно сказал он: - Теперь по делу. Пусть соседка напишет на них заявление, вот, возьми образец. Давай, одна нога здесь - другая там, оформишь сегодня, на следующей недели упакуем обоих в ЛТП в Дмитров, они как раз места предлагали, плана у них не хватает.
Вот так! Все вопросы решаемы, если правильно к ним подойти.
Участковый не подвел. Когда Миха с Натальей Поликарповной подходили к дому, около подъезда стоял милицейский фургончик - Рафик с пассажирами внутри. Из подъезда выводили упирающихся мужиков.
- Наши! - заволновалась Наталья Поликарповна.
Как же нотариус? Не успели! Да и успеть не могли. Где соседи смогли с утра набраться, заразы! Мефодич был озлоблен, бузил, грозил легавым своими дружбанами, которые за него им всем шею свернут, а идиот Ванечка тупо улыбался, разя во все стороны одеколонным перегаром. Наталья Поликарповна переговорила о чем-то с водителем и поблагодарила подошедшего участкового за то, что очищает город от грязи.
- Их бы все-равно ни один нотариус в таком состоянии не принял. Придется ехать в Дмитров. ЛТП - это хоть и исправительное, но лечебное учреждение, главврач может заверить доверенность.
Дальше события понеслись как снежный ком. На работе вышла вакансия старшего инженера, но на должность назначили Лилечку, которая пришла на полгода позже и даже не имела высшего образования. А Миха спорить не мог, его постоянные отлучки раздражали уже не только Абрамова, но и коллег. Он съездил в Дмитров, выпросил старенький Москвич у Александра Сергеевича с обещанием починить печку. Печку починить не удалось, но не по Михиной вине, тут требовалась реанимация, а не ремонт. По совету Натальи Поликарповны он выклянчил у друзей и коллег тушенку для взяток в Дмитрове, еле наскреб четыре банки. Она поехала с ним, единственный человек, реально помогающий и сочувствующий ему. Окна почти сразу же покрылись инеем, Наталья Поликарповна всю дорогу терла стекло, чтобы Миха мог видеть дорогу, а ему был виден только зад едущей впереди машины. Миха даже загадал, если удастся доехать и вернуться обратно, то с обменом все будет хорошо. Потом они ездили на квартиру главврача, вручили ей тушенку, она поехала с ними в профилакторий, вызвала Мефодича и Ванечку - спитым одеколоном несло от обоих, где они его берут, чертовы парфюмеры - подписала приготовленные Натальей Поликарповной доверенности и поставила печать. Нужно побыстрее забыть этот профилакторий, обитель печали, на всех жалелки не хватит.
Другие участники цепочки довольно быстро собрали документы, все вместе сдали в обменбюро, и, наконец, получили долгожданные ордера. Этот момент стоил всех треволнений! Свершилось! Да, возможно, кто-то скажет, что Миха действовал не самым достойным образом, но цель оправдывает средства.
Все участники выписались со старых квартир и подали документы на прописку по новым адресам. Миха пожаловался Наталье Поликарповне, когда та приехала в Балашиху прописывать Ванечку и заодно передать Михе ключи от его новой квартиры, что на работе страшные скандалы, не знает, как выберет время на прописку, а еще надо паковать вещи, готовиться к переезду. Она предложила:
- Давай свой паспорт, я сама отдам на прописку и завезу тебе на работу.
Золотой человек. Через три дня Миха получил паспорт с новенькой пропиской в Москве, и попрощался с Натальей Поликарповной, поблагодарил за все.
- Ой, а у меня даже телефона вашего нет, на новоселье пригласить.
- Ничего, не переживай, я сама тебе позвоню.
В транспортном агентстве пришлось ждать неделю. За это время Леонид Львович перевез Ванечкины вещи, их сложили плотно у стены, вернется хозяин - будет разбираться. В квартире стало не повернуться. Наконец, наступил день переезда. Миха заранее договорился, что водитель поможет переносить вещи, вдвоем, они погрузили вещи в грузовичок и тронулись. Ехали они долго, сначала по МКАД, потом кружили по незнакомым улицам, Миха даже немного укачало, и он задремал. Очнулся он, когда машина остановилась.
- Где это мы? Мы не туда заехали, - воскликнул он.
- Как это, не туда? Вот, пожалуйста, в путевке указано Чагинская улица дом 13 строение 6. Вот и на углу написано 13 стр.6.
- Но это же не та улица!
Водитель разозлился.
- Что значит не та? Ты, парень, давай, не дури. Будем вещи разгружать?
Миха вылез из машины, огляделся, неподалеку высилась башня с пылающим факелом.
- А это что?
- Ты совсем дурной? Это же Капотня.
Это какой-то плохой сон. Миха еще раз посмотрел документы, все верно. А может, тут квартиры 42 вообще нет? Квартира нашлась на первом этаже в третьем подъезде, причем, Миха с ужасом обнаружил, что ключ, выданный ему Натальей Поликарповной, к двери прекрасно подошел. Он не хотел показывать свое отчаяние перед водителем, тот давил на него, хотел побыстрее освободиться и плевать хотел на его проблемы. Что же делать? Не везти же вещи назад, да и ордер, и прописка... Разгрузили. Прежде чем водитель уехал, Миха спросил у него, не знает ли он, как отсюда добираться до метро?
- Автобус идет минут сорок пять до Печатников, только остановка далековато-то, в квартале отсюда....
* *
Миха узнал у Леонида Львовича телефон квартиры в Раменках и позвонил дочери Натальи Поликарповны, чтобы найти ее мать.
- Ой, она вовсе не моя мать. Мы никак не могли выбраться из Капотни, знакомые посоветовали маклера. Она просто творит чудеса, только берет дорого, - сказала девушка.
Сама Наталья Поликарповна так и не позвонила. Миха потом нашел тот дом, со стертой уличной табличкой, даже зашел в 'свою' квартиру. Мужчина довольно грубо сказал, что он не менял квартиру и не собирается. У кого мог быть ключ, он понятия не имел, он уезжал на неделю и оставлял его соседке, она поливала цветы, ее зовут не Наталья Поликарповна. Улица называлась Чаплыгина.