"Да, не зря говорят, понедельник - день тяжелый" - подумал Вадим, собираясь на боковую. За этот день он настолько вымотался, что еле стоял на ногах - и потому с невероятным облегчением выдохнул, когда, наконец, оказался в собственной кровати.
И тут, как назло, раздался звонок в дверь.
-- Ну и кого там несет? - ворча, как разбуженный медведь, Вадим принялся подниматься с кровати.
Он никого не ждал, потому что был холостяком, а с друзьями виделся лишь по выходным. Звонок раздался еще раз и еще.
-- Да иду я уже, иду! - одев тапочки, Вадим полуголый, в одних лишь трусах, отправился к входной двери.
Но, глянув в глазок, он не увидел там никого.
-- Ну и кто тут так шуткует на ночь глядя? - разозлившись, Вадим резко распахнул дверь.
За дверью стояла какая-то полоумная старуха, из одежды на ней была лишь белая простыня с прожженными дырками в трех местах. В руках она держала небольшой серпик. Лицо же ее было совершенно белым, так как припорошено мукой.
"Под смерть она, что ли, косит?" - подумал Вадим.
Старуха, как будто услышав его мысли, произнесла:
-- Кошу, милок, кошу, всех поголовно кошу. А еще у меня появилась новая услуга - откос от армии. Правда, и от жизни тоже, но что поделаешь - специфика работы...
-- Э, дорогая, да вы не по адресу обратились-то. Вам в Кащенко надо, а вовсе не ко мне.
-- Ошибаешься, милок, к Кащею мне еще рано, он еще свое яйцо не разбил!
"У, как у нас все запущено-то" - подумал Вадим.
-- Да, ты прав, это упущение, и серьезное. Однако заговорилась я что-то, а ведь мне дали задание тебя выкосить.
-- Чего?! - возмутился Вадим и закрыл дверь.
Но не тут-то было - старуха прошла сквозь дверь. И вот тут-то у Вадима сердечко и екнуло, съежась от страха.
А карга начала размахивать серпом да приговаривать:
-- Думаешь, раз я косу свою сломала, так серпом не выкошу?
Серп начал двигаться быстрее; Вадим отступал.
И тут смерть вроде как замахнулась серпом на Вадима, но на замахе умудрилась отрезать себе голову.
Голова покатилась по полу, а руки продолжали вслепую махать серпом, отрезая от старческого тела все новые и новые куски - пока махать стало нечем.
В углу жалобно простонала голова:
-- Прицепи меня назад, помилую!
Но Вадим уже рассердился:
-- Ну уж нет, знаю я эти ваши посулы! - и выкинул голову в форточку, а останки сгрузил в мусоропровод, да вот жаль, не все...
-- Да уж, если ты и смерть моя, то какая-то ты нелепая, - произнес Вадим, укладываясь спать.
Внезапно он споткнулся об еще не убранную руку, которая, если можно так выразиться, подставила ему подножку, и упал, ударившись лбом о тяжелый подлокотник кресла, стоявшего неподалеку.
Его смерть действительно была нелепой.