Дождь закончился. Робкая смотрела сквозь деревья оживляемые капелью падающей воды, сквозь спиленный ствол оставленный на козлах и частично очищенный от веток с ножом, воткнутым рукоятью к почерневшим костям дома.
"Несложно проследить," побормотал Ягненок. "Оставляют сожженные здания везде на своем пути."
Возможно они подумали, что убили всех кто мог пойти по их следам. Она старалась не думать, что случится когда они заметят Ягненка и Робкую катящих за ними в шатком фургончике.
Когда то она думала, что всё, каждая секунда каждого дня, её, Ягнёнка, Cтока, Пита и Ро, все были на своем месте, со своей целью. Всегда смотреть вперед, в лучшее будущее, понятное как уже построенный дом. Трудно поверить, что с этого времени прошло всего лишь пять ночей под хлопающим покрывалом фургона. Пять рассветов с пробуждением занемевшей и больной, с солнцем зевающим как яма под ногами. Пять дней по следам через пустую степь и леса, с одним глазом на темном прошлом, с мыслями о том, какая часть его выползла из холодных объятий земли и украла ее жизнь, в которой она улыбалась завтрашнему дню.
Кончики ее пальцев нервно потерли ладони. 'Посмотрим?'
По правде говоря, она боялась того, что они могли бы найти. Боялась смотреть и не смотреть. Устала и боялась всего, с пустотой на том месте где были ее надежды.
'Я обойду сзади.' Ягненок обтер колени шляпой и начал обходить поляну треща ботинками по веткам и вспугнул стаю голубей в белое небо, дав всем поблизости ясный знак об их прибытии. Однако рядом никого не было. Из живых, по крайней мере.
Сзади был заросший огород, и неглубокая яма не более чем по колено глубиной. Рядом с ней мокрая простыня была растянута на чем то комковатом. Снизу торчала пара ботинок и пара костлявых голых ступней с грязью под голубоватыми ногтями.
Ягненок присел, взял один угол и приподнял. Лица мужчины и женщины, серые и обвисшие, оба с глубоко перерезанным горлом. Голова женщины откинулась, зевая влажной пурпурной раной на шее.
'Ах' Робкая прижала язык к зазору между передними зубами и уставилась в землю. Только оптимист мог ожидать чего то иного, а она им не была, но эти лица задели за что то в ней. Страх за Ро и Пита, или страх за себя, или просто плохие воспоминания о плохих временах, когда тела не были чем то необычным для нее.
'Оставьте их, ублюдки!'
Сначала Робкая заметила солнечный зайчик на конце стрелы. Затем руку, держащую натянутый лук - белые костяшки на темном дереве. Последним было лицо сзади - паренек около шестнадцати, сбитые соломенные волосы приклеенные потом к бледной коже.
'Я вас кончу. Без балды!' он выступил из кустов ища ногами твердую землю чтобы идти, тени скользили по сжатом лицу и дрожащей руке с луком.
Робкая заставила себя оставаться на месте, что было непросто с двумя горящими инстинктами напасть или убежать. Каждый ее мускул желал сделать то или то, и было время когда Робкая бы пошла бы у них на поводу. Но так как обычно они вели неприятной дорогой прямо в дерьмо, она позволила им идти куда вздумается и просто встала, смотря мальчику прямо в глаза. Испуганные глаза, что было неудивительно, широко открытые и сияющие по краям. Она оставила голос мягким, как будто они встретились на ярмарочных танцах, и между ними не было ни сгоревших домов, ни мертвых тел, ни натянутых луков.
'Как твое имя?'
Его язык мазнул по губам, дрожащий кончик стрелы заставил ее грудь ужасно зачесаться там, куда был нацелен.
'Я Робкая. Это Ягненок.'
Глаза мальчика метнулись в сторону, как и его лук. Ягненок не дернулся, просто положил простыню на место так как было и медленно встал. Глядя на него свежим взглядом, он выглядел как угодно, только не безобидно. Даже с этой спутанной бородой, можно было понять, что надо быть очень неосторожным с бритвой, чтобы случайно заработать такие шрамы. Робкая всегда думала, что он получил их в какой то войне на Севере, что он когда то был воином, но теперь в нем не осталось воинственности. Какой же трус, как она всегда говорила. Но мальчик этого не знал.
'Мы идем за кое какими людьми.' Робкая держала голос мягким, мягким, притягивая глаза мальчика и ее стрелу назад к ней. 'Они сожгли нашу ферму около Сделки. Они сожгли ее, убили человека который работал на нас, и они забрали мою сестру и маленького брата...' Ее голос сломался и ей пришлось сглотнуть и напрячься, чтобы смягчить его снова. 'Мы идем по их следам.'
'Вижу они здесь тоже побывали.' сказал Ягненок.
'Мы выслеживали их. Около двадцати, быстро едут.' Кончик стрелы начал опускаться. 'Они остановились еще на паре ферм по пути. Тоже самое. Затем мы пошли за ними в леса. И сюда.'
'Я охотился,' тихо сказал мальчик.
Робкая кивнула. 'Мы были в городе, продавали урожай,'
Я вернулся, и ... ' конец опустился к земле, к большому облегчению Робкой. 'Я ничего не мог сделать.'
'Нет'
'Они забрали моего брата'
'Как его звали?'
'Эвин. Ему было девять лет.'
Тишину разбавила капель с деревьев и мягкий скрип, ослабленной тетивы.
'Ты знаешь кто это был?' спросил Ягненок.
'Я их не видел.'
'Ты знаешь почему они забрали твоего брата?'
'Я же говорю, меня тут не было. Не было.'
'Хорошо.' сказала Робкая успокаиваясь, 'Я знаю.'
'Вы преследуете их?' спросил мальчик.
'Просто пытаемся удержаться.' сказал Ягненок.
'Собираетесь вернуть сестру и брата?'
'Будь уверен,' сказала Робкая, как будто уверенный тон делал это неизбежным.
'Можете вернуть моего тоже?'
Робкая посмотрела на Ягненка, он взглянул в ответ и ничего не сказал. 'Мы можем попробовать.' сказала она
'Тогда я иду с вами.'
Опять пауза. 'Ты уверен?', спросил Ягненок.
'Я могу сделать, что надо сделать, ты старая развалина!' - завопил мальчик с налившейся венами шеей.
Ягненок не дернул и мускулом. 'Мы не знаем еще что надо будет делать.'
'В фургоне есть место, если ты хочешь присоединиться.' Робкая протянула мальчику руку, он посмотрел на нее секунду, затем шагнул вперед и пожал ее. Он сжал слишком сильно, как человек пытающийся показать, что он круче чем есть.
'Мое имя - Лист.'
Робкая мотнула головой в сторону тел. "Твои родичи?"
Мальчик сморгнул, глядя на них. "Я пытался похоронить, но земля слишком твердая, а мне нечем копать." Он потер сломаные ногти большим пальцем. "Я пытался."
"Помочь?" спросила она.
Его лицо исказилось, он повесил голову и кивнул, махнув мокрыми волосами.
"Время от времени всем нам нужна помощь." сказал Ягненок. "Я вытащу лопаты."
Робкая протянула руку, секунду помедлила, мягко положила свою руку на плечо мальчика. Она почуствовала как он напрягся, и подумала, что он ее сбросит, но он не стал и она обрадовалась. Может быть ей это было нужно сильнее, чем ему.
И они поехали дальше, трое вместо двоих, но кроме этого мало что изменилось. Тот же ветер, то же небо, те же следы, та же напряженная тишина между ними. Фургон рассыпался на выбитой колее, раскачиваясь сильнее с каждой милей вытянутой этими терпеливыми волами. Одно из колес практически рассыпалось на куски внутри своего железного обода. Робкая почуствовала сочуствие, за своей личиной она была сама разбита на куски. Они выгрузили снаряжение, и отпустили волов попастись. Ягненок крякнув поднял одну сторону фургона и держал, пока Робкая пыталась залатать поломку с теми инструментами, что были и половиной мешка гвоздей. Лист был бы рад помочь, но его не требовалось больше, чем подавать ей молоток, когда она просила.
Следы привели к реке и свернули к броду. Кальдер и Скейл не очень хотели переходить, но в конце концов Робкая перевела их через реку к высокой каменной мельнице в три этажа. Те за кем они шли, не попытались сжечь ее, и колесо все еще мирно плескало болтливую воду. Двое мужчин и женщина были повешены вместе как гроздь на окне чердака. У одного сломанная шея была вытянута слишком далеко, ноги другого были обожжены до мяса и болтались в шаге над грязью.
У Листа округлились глаза. "Что за люди творят такое?"
"Просто люди," сказал Робкая. "Чтобы это сотворить не надо быть особенным." Хотя иногда ей казалось, что они преследуют что то иное. Какой то безумный шторм бездумно летящий над покинутым краем, поднимающий грязь и оставляющий бутылки, дерьмо, сожженные дома и повешенных людей на своем пути. Шторм который крадет всех детей, и кто знает зачем? "Можешь подняться, Лист, и срезать этих ребят?"
Он выглядел недовольно, но достал нож и пошел внутрь, чтобы сделать это.
"Чуствуется нам частенько приходится заниматься похоронами," пробормотала она.
"Хорошо, что ты взяла сдачу с Глины лопатами," сказал Ягненок.
Она рассмеялась этому, а потом поняла над чем смеется и превратила смех в уродливый кашель. Голова листа показалась в окне, он нагнулся, начав срезать веревки, и заставил тела закачаться. "Кажется неправильным, что мы убираем за этими ублюдками."
"Кому то надо." Ягненок протянул одну из лопат ей. "Или ты хочешь оставить их болтаться?"
Ближе к вечеру, когда низкое солнце зажгло края облаков, а ветер заставил танцевать деревья и рисовал фигуры в траве, они пришли к лагерю. Большой костер дымил под сучьями - круг обгорелых ветвей и промокших углей шириной в три шага. Робкая спрыгнула с фургона, когда Ягенок еще заставлял Скейла и Кальдера остановиться. Она достала нож и ткнула в костер - некоторые угли еще горели.
"Они были здесь ночью," предположила она.
"Мы нагоняем, в таком случае?" спросил Лист, спрыгивая вниз и прикладывая стрелу к луку.
"Дума да." Хотя Робкая не могла не сомневаться было ли это хорошо. Она вытащила длинную изношенную веревку из дравы, нашла порванную паутину между кустами около деревьев и обрывок ткани на сучке.
"Кто то пошел сюда?" спросил Лист.
"Больше чем один. И быстро." Робкая пошла по следу, пригибаясь сползла по грязному склону, с предательской скользкой грязью и упавшими листьями под подошвами, пытаясь сохранить равновесие и уставилась в сумрак -
Она увидела Пита, вниз лицом около упавшего дерева, выглядещего таким маленьким среди узловатых корней. Она побежала, упала на бок в облаке мертвых листьев и побежала снова. Она присела у него, его затылок - узловатое месиво, вытянула трясущуюся руку, не желая видеть его лицо и нуждаясь в том, чтобы его увидеть. Она задержала дыхание, когда переворачивала его, его тело маленько, но жесткое как доска, стряхнула листья приставшие к его лицу непослушными пальцами.
"Это твой брат?" пробормотал Лист.
"Нет." Ее почти тошнило от радости. Затем от вины, что она обрадовалась, когда этот мальчик был мертв. "Твой?"
"Нет," сказал Лист.
Робкая пропустила руки под мертвым ребенком и подняла его, поднялась по склону с Листом позади нее. Ягненок стоял и смотрел между деревьев наверху - темная фигура очерченная сиянием заката.
"Это он?" услышала его треснувший голос. "Это Пит?"
"Нет," Робкая положила тело на примятую траву, с торчащими в стороны руками и жестко запрокинутой головой.
"Во имя мертвых" Ягненок запустил свои пальцы в седые волосы, хватаясь за голову, как будто она могла взорваться.
"Может быть попытался убежать, и они сделали из него пример." Она понадеялась, что Ро не пыталась. Понадеялась, что она была слишком умной. Понадеялась, что она была умнее Робкой в ее возрасте. Она прижалась к фургону, повернувшись к остальным спиной, плотно сжала глаза и вытерла слезы. Поплакала и хватит.
"Еще блять копка," сплюнул Лист, врубаясь в землю, как если бы она украла его брата.
"Лучше копать, чем быть закопанным," сказал Ягненок
Робкая оставила их копать, волов - пастись, и пошла кругом, пригнувшись, пальцы причесывают холодную траву, пытаясь найти знаки в потухающем свете. Пытаясь почуствовать, что они сделали, и что сделают дальше.
"Ягненок"
Он кряхтя присел около нее, вытряхивая грязь из перчаток. "Что такое?"
"Кажется трое из них тут откололись и пошли на юго-восток. Остальные поперли на запад. Что думаешь?"
"Я не пытаюсь. Ты - следопыт. Хотя без понятия, когда ты так хорошо выучилась."
"Просто информация к размышлению." Робкой не хотелось признаваться, что преследование и быть преследуемой - две стороны одной медали, и в роли добычи у нее было два года жесточайшей практики.
"Они разделились?" спросил Лист.
Ягненок почесал ухо глядя на юг. "Что то вроде размолвки?"
"Может быть," сказала Робкая. "А может быть они послали их сделать круг и проверить, не следят ли за ними."
Лист потянулся за стрелой, нервно осматривая горизонт.
Ягненок отмахнулся. "Если они хотели бы проверить, то уже бы увидели нас." Он продолжал смотреть на юг, вдоль деревьев на низкий хребет, на путь которым, как думала Робкая, пошли эти трое. "Нет. Думаю им надоело. Может быть для них это было слишком. Может быть они подумали, что следующими оставят болтаться их. В любом случае мы пойдем за ними. Надеюсь поймать до того как у нас развалится фургон. Или я," добавил он сморщившись, залезая на облучек.
"Дети не с этими тремя." сказал Лист, становясь угрюмым.
"Нет." Ягненок вернул на голову шляпу. "Но они могут указать верный путь. Нам надо починить фургон как следует, найти новых волов и добыть лошадей. Нужна еда, может быть эти трое --"
"Блядский старый трус."
Повисла тишина. Потом Ягненок кивнул Робкой. "Мы с ней годы пережевывали эту тему, и тебе к ней ничего не добавить." Робкая посмотрела на них, мальчик стоял на земле распаленный, большой старый мужчина смотрел всерху спокойно и ровно со своего сиденья.
Лист поднял губу. "На надо идти за детьми или -"
"Залезай в фургон мальчик, или будешь идти за детьми один."
Лист снова открыл свой рот, но Робкая раньше ухватила его за руку. "Я хочу их поймать также как и ты, но Ягненок прав - их там двадцать человек, плохих вооруженных мужчин, готовых на все. Мы ничего не сможем сделать."
"Но на придется встретиться рано или поздно, так?" бросил Лист, тяжело дыша. "Может быть можно и сейчас, пока наши братья живы!"
Робкая признала, что в его словах есть смысл, но мало толка. Она задержала его взгляд, и сказал в лицо, спокойно и твердо. "Залезай в фургон, Лист."
На этот раз он сделал как сказано, и устроился среди снаряжения, тихо сидя повернувшись к ним спиной.
Робкая устроила свой избитый зад рядом с Ягненком, когда он хлопнул поводьями и заставил двигаться Скейла и Кальдера. "Что мы сделаем когда поймаем этих трех?" пробормотала она, держа голос тихим, чтобы Лист не услышал. "Скорее всего они тоже вооружены и опасны. Лучше вооружены чем мы, это уж точно."
"Думаю мы будем опаснее, в таком случае."
Ее брови поднялись. Этот большой мягкий северянин, который бегал смеясь через пшеницу с Питом на одном плече и Ро на другом, которы сидел на закате с Стоком, в тишине передавая бутылку часами, которы никогда не поднял на нее руку, несмотря на все ее отвратительные выходки, говорил о том, чтобы обагрить руки по локоть в крови как о пустяке.
Она знала, что это не пустяк.
Она закрыла глаза и вспомнила лицо Джега, когда она воткнула в него нож, чертова шляпа натянута на его глаза, качающегося и бормочущего, "Дым, Дым." Этот продавец в магазине, уставившийся на нее, когда его рубашка потемнела. Вид Додда, глазеющего на ее стрелу в своей груди. Зачем она это натворила?
Она жестко потера лицо одной рукой, неожиданно вспотев. Сердце стучало в ее уши также как тогда и она ворочалась внутри своей грязной одежды, как если бы она могла извернуться от прошлого. Он оно было тут, нагнав ее. Ради Пита и Ро, ей придется снова обагрить руки. Она свернула пальцы вокруг рукояти ножа, глубоко вздохнула и выдвинула подбородок. Никакого выбор. Теперь никакого выбора. И нечего плакать о людях подобных тем, кого они преследовали.
"Когда мы найдем их." ее голос тонко прозвучал в собирающейся тьме, "можешь делать как скажу?"
"Нет," сказал Ягненок.
"Да?" Он делал как она скажет так долго, что другое и в голову не приходило.
Когда она посмотрела на него, его старое покрытое шрамами лицо скривилось как от боли. "Я обещал твоей матери. До того как она умерла. Обещал заботиться о детях. Пит, Ро, и думаю это включает и тебя, так?"
"Наверное," пробормотала она, ни в чем не уверенная.
"В жизни я нарушил много обещаний. Позволил им быть смытыми как листьям на воде." Она протер глаза тыльно стороной руки в перчатки. "Это - я выполню. Так что, когда мы их найдем .. ты делай, что скажу. В этот раз."
"Хорошо," Она могла бы согласиться, если это помогало ему.