Тамара взяла колоду карт, уселась удобно на диван и машинально перетасовала ее. "Погадаю на Катерину", - решила она и стала раскидывать карты прямо на диване.
Катя была ее племянницей, одной из двух дочерей старшей сестры Анастасии, которая сейчас находилась в Ленинграде с меньшей из девочек. Тамара родилась в многодетной семье, имела трех сестер и двух братьев. Все они уже давно обзавелись семьями, детьми. У нее у самой рос сын Димка. Но Катюша была ей ближе, интереснее и симпатичнее всех прочих племянников. Сейчас девушка сдавала вступительные экзамены в одесский водный институт, и тетушка немного волновалась за нее. В Катиных способностях Тамара нисколько не сомневалась, но ей чудились злостные махинации в приемных и экзаменационных комиссиях.
Женщина кинула две карты в верхний ряд над бубновой дамой и вздрогнула. Пиковый туз своим черным хвостом метил точно в лицо даме. Тамара быстро смешала карты и убрала их. Предчувствие чего-то недоброго и неизбежного охватило ее. Во всем облике застыла тревога. Она закрыла глаза, с силой потерла виски. "Не стоит паниковать раньше времени", - бессмысленно уговаривала себя женщина.
Катя пересекла вестибюль и подошла к колонне, вокруг которой столпились абитуриенты, разглядывая вывешенные листки. Это были списки неудов по математике, сданной 7 августа. Катя протиснулась ближе к колонне и быстро стала просматривать фамилии, пока не наткнулась на свою. Рухнули последние надежды. Опустив голову, она выбралась из толпы. Рядом радостно прыгали две девчонки. Катя почти болезненно отвела от них глаза. Зависть царапнула ее душу.
Откровенно говоря, этот результат не был для девушки неожиданностью. Сдав в экзаменационную комиссию свою письменную работу по математике, Катя прихватила листок с переписанными задачами и своими решениями. Наскоро перекусив в буфете, она сразу села на лавочке и повторно перерешала все задания. К своему удивления она обнаружила, что, несмотря на верный ход решений, ответы оказались иными. Только уравнение решено было правильно, но и тут из какого-то непонятного рвения она умудрилась подгадить результат - неверно начертила никем незатребованный график.
Почему всё так получилось? Катя никак не могла ответить на этот вопрос. Какое-то наваждение. Задания не были сложными, она без труда с ними справилась, но напутала в вычислениях, в элементарной арифметике. Еще и график этот зачем-то приплела.
Катя окончила школу с пятибалльным аттестатом, точнее 4,8 балла. Учеба давалась ей легко, начальная база была крепкой. К старшим классам она даже разленилась, больше спала, чем готовилась к урокам и выезжала на старых знаниях. В своем поступлении Катя, как и вся ее семья, была практически уверенна. Но судьба - капризная и ревнивая дама. Если ты вдруг в чем-либо уверился на 100%, она обязательно преподнесет тебе сюрприз. Вот и случился такой удар! Это, наверное, возмездие за излишнюю самонадеянность!
Люди по-разному переживают стрессы. Русский человек чаще всего начинает пить горькую. Женщины обычно льют слезы, бьются в истериках. Кто-то замыкается в себе. У других наблюдается резкий скачок агрессивности. Всё это реакции человеческой слабости, и вызваны они исключительно жалостью к себе любимому.
Те, кто когда-либо испытывал неудачи, у кого рушились планы, легко поймет Катино состояние. Девушка не хотела возвращаться в общагу, ей до тошноты противно было отвечать на вопросы, видеть и сочувствующие (гордость одолевала), и радостные (как же, конкурент отсеялся) взгляды. Она без всяких мыслей брела по улице, не понимая, куда движется, не осознавая, что вокруг происходит. Она находилась в какой-то прострации. Даже четкие мысли отсутствовали. Вертелась только одна: "Что ж теперь будет?"
Неверно сформулированный вопрос не может дать конкретного ответа. Если бы Катя спросила себя: "Что же теперь делать?", то возможно ей стало бы легче. Во всяком случае, мысли могли бы работать в определенном, чисто практическом направлении. Например, вырабатывать план дельнейших действий, предположим, собрать свои вещи, сдать белье кастелянше, забрать документы из приемной комиссии, уехать домой, заняться поисками работы, готовиться к поступлению в институт на следующий год и так далее. К сожалению, Катя просто передвигалась, преследуемая единственным неотвязным вопросом, на который не могло быть ответа.
Она не заметила, как свернула с улицы Советской Армии на Садовую и оказалась перед зданием почты-телеграфа. Видимо ноги сами принесли ее туда, поскольку именно этот маршрут девушка проходила наиболее часто, чтобы позвонить домой. В знакомом месте Катя очнулась, как бы вернулась в реальность, появились простые, будничные мысли: "Надо домой позвонить". Катя вошла в здание, наменяла пятнадцатикопеечных монет, уныло отстояла очередь, вошла в кабинку и набрала номер домашнего телефона. Тамарин голос ей ответил:
- Алло...
- Тетя Тома, это я...
- Катенька, ну как ты?
- Плохо!
- Понятно! Когда приедешь?
Катя не удивилась, что Тамара ничего не расспрашивает, наоборот она была ей очень благодарна за это. Такой лаконичный разговор несколько приободрил девушку, последний вопрос заставил напрячься, пошевелить мозгами.
- Сейчас схожу, подам заявление на аппеляцию, завтра посмотрю работу, а потом видимо и домой отправлюсь.
- Правильно, обязательно посмотри, чем они там недовольны.
Катя не стала ничего больше объяснять тете, попрощалась и повесила трубку. Жизнь вернулась в ее тело. И хотя она не была приятной, вызывала отвращение, но заставила действовать. Девушка вернулась в институт, написала заявление-протест, получила приглашение для просмотра своей работы на следующий день. Потом она, превозмогая почти физическое омерзение, потащилась в общагу.
Абитуриенток разместили в каком-то конференц-зале, потому что в общежитии полным ходом шел ремонт. Напихали полста коек и вдвое меньше тумбочек, между колоннами поставили, а может быть он и всегда там стоял, длинный стол, за которым постоянно кто-то сидел и что-то жевал. По той же причине не работала столовая. Питаться приходилось либо в буфете вареной колбасой, бульоном и чаем, либо сухим пайком, либо за пределами общаги. Почитать, порешать, позаниматься можно было только на своей койке, мысленно отключившись от постоянного голосового фона. Спали кто, когда мог. Одни сидели за столом полночи, потом полдня дрыхли. Они даже не скрывали, что уехали от родителей под предлогом поступления в институт, чтобы погулять и повеселиться, никакие экзамены, в общем-то, и не собирались сдавать. Это были, как правило, "старожилы", первые поселенцы, занявшие лучшие места у окошка. Другие, накрывшись одеялом, пытались уснуть с вечера, чтобы утром встать и провести день в общепринятом режиме.
Был у девчат постоянный гость Петя - старшекурсник, оставленный на лето для ремонтных работ. Семнадцатилетним дурехам он казался настоящим взрослым мужчиной. У него была аккуратная, густая борода и большие, завораживающие глаза. Девчонки всегда встречали его с огромной радостью, угощали, чем могли. Он приходил с гитарой, приятным голосом пел одесские песенки, рассказывал заОдессу и ее жителей. "Одесситы очень трепетно относятся к своему городу, они называют его мягко Оде-е-с-са, а никак не Одэса - это слишком грубо. Настоящий одессит никогда не скажет, поговорим об Одессе, только - за Одессу. Буква г у них произносится не так звонко, как в России, как бы застревая в дыхании, гэ-э-э. например, га-а-ад", - поучал Петя своих поклонниц. Все девчата смотрели на него, раскрыв рот. Те, кто посмелее, откровенно жались к нему, буквально висли на парне.
Катя, оформляясь в общежитие, познакомилась с Леной. Девушка приехала из Первомайска. Она была из семьи военнослужащего и у нее в Одессе училась старшая сестра в институте холодильников. Когда после всех формальностей, они наконец-то добрались до своей комнаты, то в первый момент даже растерялись от таких масштабов. Девушки заняли две соседние кровати и одну на двоих тумбочку между ними. Тихонько переговариваясь, разложили вещи и отправились в буфет поесть чего-нибудь горячего. Там они смогли обменяться впечатлениями.
- Какой бардак! - Негодовала Лена. - Как там можно жить и сдавать экзамены?
- Да, я тоже не представляю возможным вести в таких условиях нормальный образ жизни, - согласилась Катя. - Даже не думала, что оно такое, это общежитие.
- Да, брось ты! Далеко не все общаги такие. Моя сестра живет в нормальной комнате на трех человек. Возможно заселение четырех студентов, но не больше.
- Это все из-за ремонта, наверное, - догадалась Катя.
- Ну, знаешь ли! Мы ведь тоже люди!
Вечером пришел Петя с гитарой, началось веселье, закончившееся далеко за полночь. Потом еще несколько часов продолжалась возня самых неугомонных. Катя с Леной плохо выспались в эту первую ночь. Утром, спустившись в буфет, обнаружили там все ту же колбасу, титан с бульоном и титан с чаем.
- А у вас что-нибудь кроме этого бывает? - Раздраженно спросила Лена у буфетчицы.
- Конечно, но только когда закончится ремонт.
Позавтракав, девушки вышли на воздух. День только начинался, обещал быть погожим, солнечным, приятная прохлада освежила их.
- Нет, я здесь больше не останусь, - решила Лена.- Мне тут все не нравится! Комната на пятьдесят человек - проходной двор, этот Петя не дает возможности толком даже переодеться, постоянная возня мешает выспаться, в буфете нечего есть, душ не работает. Сегодня же перееду к сестре. Все, сейчас съезжу к ней, предупрежу, потом перевезу вещи. Койку оставлю за собой на всякий случай.
- Да, конечно, - поддержала Катя подругу, - если есть возможность устроится получше, надо ею воспользоваться. Мне, правда, будет очень не хватать тебя. Я ведь здесь никого не знаю. И девчата эти не понравились. Мне просто некуда податься, поэтому я остаюсь.
В тот же день Лена съехала из общежития, и Катя больше никогда ее не видела. Оставшись одна, девушка совсем загрустила. Заселялись новенькие, Катя с ними общалась охотнее, чем с остальными, но ни с кем больше не сдружилась.
Вернувшись из института в свою злополучную комнату, Катя наткнулась на несколько десятков любопытных глаз. Кто-то сразу спрятал их, прочитав всё на лице девушки. Беспардонная светловолосая девица напрямик спросила:
- Ну, чо?
- Неуд, - тихо проронила Катя.
После экзамена Катя передала свой вариант заданий тем, кто был заинтересован, помогла их разобрать, подсказала решения. Теперь девушки старались отвести взгляд от нее, у каждой были свои мысли на этот счет, но они не старались ими делиться. Да и Катин вид не располагал к общению. Только светленькая никак не унималась:
- Ну и плюнь! Походи, позагорай, в море покупайся, отдохни, как следует. Смотри погода, какая хорошая, а ты все занимаешься, извелась вся. Ну, чего молчишь? Домой, поди, собралась? Брось! Куда спешить? К родителям что ли? Так они тебя по головке не погладят.
- Отстань от нее, - оборвала блондинку темноволосая девушка из Новороссийска.
- Подумаешь, что такого? Я просто хотела как лучше.
- Тебе так нравится, другим иное подходит, - вмешалась рыженькая.
Катя разделась и, молча, легла, хоть спать и не хотелось. На следующий день она посмотрела свою работу, попыталась доказать, что ход решений верен, но ей объяснили, что это не имеет принципиального значения, так как ответы не сошлись. Вечером Катя вернулась домой.
На перроне ее встречали Тамара с сыном Димкой. Они подхватили Катину сумку и, взяв ее как маленькую за руки, повели к дому. Всю дорогу они что-то говорили, но Катя, отдавшись на волю родных, опять ушла в себя и ничего не слышала. Отец встретил ее более сурово, и это снова вернуло девушку к действительности. Она, как смогла, поведала обо всем, что с ней случилось, показала свои задания по математике. Отец тут же принялся их решать, запутался, дочь помогла разобраться.
- Ну и правильно тебя оценили на двойку. Я бы тоже за такие ошибки больше не поставил, - подытожил отец.
Тамара негодующе увела Катю в отведенную ей с Димкой комнату.
- С нами пока поспишь, - решила тетушка. - Ты бы поела что-нибудь, а то ведь смотри, как похудела. Что тебе приготовить?
- Ничего не хочу.
- А когда ты в последний раз ела?
- Не помню.
Тамара была крайне обеспокоена состоянием племянницы. Она сразу заметила, что девушка периодически как бы отключается, хотела ей помочь, но не знала как это лучше сделать.
- Возьми, почитай. Вот это интересная книга о Пушкине, и Тынянов - автор замечательный. Тебе понравится.
Катя послушно взяла предложенный еще новенький том, но дальше первой страницы не могла продвинуться, читала и ничего не понимала, бесконечно перечитывая одно и то же. Тогда Тамара предложила съездить на пляж. Втроем, пока отец был на работе, они поехали к речке на троллейбусе. В десять утра транспорт не был слишком перегружен, и они свободно расселись на сиденьях, Катя с Димкой, Тамара сзади.
На одной из остановок вошел парень лет двадцати пяти и внес странную конструкцию, состоящую из сваренных трубок на колесах от детской коляски, сверху с сиденьем в виде горизонтальной доски, а сбоку с корзинкой из универсама. Вслед за ним вошла женщина-калека. Ее деформированные, раздутые стопы ног как будто болтались и направлены были вовнутрь. Цепляясь за всё, что ей попадалось, женщина как-то умудрялась самостоятельно передвигаться. Не понятно было, как она вообще переставляет свои изуродованные конечности. Калека опустилась на ближайшее сидение, и троллейбус поехал дальше.
Катю поразила вошедшая пара. Девушка не сомневалась, что они едут вместе, хоть и сели на разные сиденья. Сначала она не могла отвести взгляд от женщины, но потом ее мысли переключились на парня. Молодой человек, скорее всего, ухаживал за калекой, она могла быть его матерью. А конструкция, которую он внес, помогала ей передвигаться там, где не за что было держаться, она служила опорой, на нее можно было присесть, отдохнуть.
Катя заметила бесконечную усталость и отрешенность на лице парня. Его явно тяготила роль опекуна, но он не мог ее бросить. Молодость требовала совсем другого образа действий, но ответственность перед беспомощностью родного существа предъявляла свои права. Он разрывался между двух огней, устал от этой борьбы, смиренно волочил свою жизнь дальше. Но это был сильный молодой человек. Он не опустился, несмотря на все трудности, и продолжал нести свой крест. Во всяком случае, парень был достаточно опрятно одет, да и конструкция выглядела самодельной, сделанной своими руками. Непонятным образом в этом молодом человеке уживались две противоположности, и что-то неуловимое подсказывало, что благородное чувство долга возьмет верх над приземленными страстями удовольствий.
Кате стало стыдно. Из-за какой ерунды она так сильно расстроилась. Вот перед ней человек, который оказался в гораздо худшей ситуации, но не распустил сопли, а живет, хоть и видно, как тяжело ему это дается. На его фоне собственные неудачи показались девушке такими мелкими и ничтожными, что кровь мгновенно прихлынула к щекам.
"Всё! - Решила Катя. - Начинаю новую жизнь!".
Луч света
Надежда спешила с работы домой, летела точно на крыльях, переполненная радостью. Душа её ликовала, счастье захлестывало всё её естество. Наконец-то, после пятнадцатилетних мучений в коммунальной "хрущёвке" с соседкой-пьяницей, она с семьёй будет жить в отдельной двухкомнатной квартире. Впрочем, место жительства они не меняют, и прибавилось к их жилплощади всего-то неполных девять квадратных метров, да и те, немилосердно засиженные клопами. Зато не будет больше постоянно пьяной соседки на тесной кухонке, не будет неделями не убираемых вонючих тазиков с замоченным грязным бельём в ванной комнате, не будет бесстыдно загаженных уборных. Хорошо, что эта опустившаяся женщина оказалась матерью-одиночкой, да ещё блокадницей. Вот ей как раз и дало государство отдельную однокомнатную квартиру. А Надежда с мужем и совершеннолетним сыном выхлопотали себе эту вторую комнатку.
Жизнь Надежды не назовёшь лёгкой. Во время войны её мать со своим свёкром дедом Мишей и детьми была эвакуирована на чужбину в далёкую и непонятную Среднюю Азию. Сначала умер дед, а когда Надюше пошёл седьмой год, умерла мать. Дети остались одни. С войны отец привёз в дом мачеху. Ксения Васильевна оказалась доброй, аккуратной женщиной, своих детей у неё не было, и она искренне пыталась заменить им мать. Но Надюша тянулась за старшими сестрами, которые уже работали и жили самостоятельно. К тому же науки ей были не по зубам. Поэтому, как только стукнуло Надежде четырнадцать лет, она поступила в ремесленное училище, а оттуда - на завод, где и повстречала своего ненаглядного Мишеньку.
Супруга, лопоухого, носатого, с редкими волосёнками и маленькими глазками, сутулой спиной и впалой грудью, Надежда не только уважала и любила, но даже восхищалась им. Он ей казался необычайно умным, волевым, энергичным, весёлым. О том, как Миша, поступая в техникум, указал преподавателю на какую-то ошибку в математической задаче, за что якобы и не был принят в этот техникум, Надя слышала раз сто и готова была слушать ещё столько же. Он тоже любил её, но как-то по-своему, грубовато, без особой нежности. И может быть, их взаимная любовь помогла бы им преодолеть все трудности, если бы не слабость Миши к алкоголю. Но еще больше Надежду беспокоил их единственный сын Гена. Лицом наследник был копией отца, переняв у него не только внешнее сходство, но и живость характера, и папашины слабости.
А сейчас Надежда торопилась. Надо быстро поужинать и успеть в магазин, купить какую-нибудь люстру в новую комнату, которую на прошлой неделе отчистили, продезинфицировали, подремонтировали. Апартаменты эти предназначались сыну. Но когда Надежда пришла домой, его там не оказалось, наверное загулял где-то с друзьями. Пришлось в магазин идти вдвоём с мужем.
Выбор светильников оказался невелик. Надежда с Михаилом решили, что собственно люстра-то им и не нужна, для такой маленькой комнатки достаточно будет чего-то простенького с абажуром. Муж присмотрел светильник с белым плафоном в форме летающей тарелки, размером с таз для стирки белья и золотистым ободком по выпуклому контуру. Бог знает, чем приглянулся он ему. Но Михаил, как и всё, что он делал, стал воодушевлённо, с жаром отстаивать свой выбор:
- Нет, ты только посмотри, какой замечательный колпак! Очень современный, модный. И золотистый кантик будет красиво смотреться, когда лампочку включишь, - объяснял супруг, размахивая своими узловатыми руками.
- Я сам его поставлю. Как-никак твой муж - монтёр и при том неплохой монтёр!
Надежда не спорила, и новый светильник был приобретёт.
Рано утром Михаилу не терпелось водворить покупку на предназначенное ей место. Геннадий, поздно вернувшийся, всё ещё спал. Надя стряпала на кухне Новогодний ужин.
- Надь, я пойду повешу новый колпак. Ты мне только табуретку дай.
- Что тебе неймётся! Погоди, Генка проснётся, поможет тебе. Надо ведь осторожно, чтоб не разбить. Да и разбудишь сына.
- Что ты, Надюша, я же тихонечко, а помощники мне не нужны, я - чай монтёр с двадцатилетним стажем! Надь, а где моя отвёртка? И плоскогубцы?
Надежда поняла, что отвертеться от мужа не удастся, полезла за инструментом, потом отнесла в маленькую комнату табурет.
- Миша, может тебе подержать колпак-то?
- Нет, нет. Всё. Мне больше ничего не надо, иди, Надя, занимайся кухней.
Михаил со светильником в руках залез на табурет, бережно примерил его к потолку, полюбовался им. Было видно, что результатом он доволен. Потом покосился на спящего сына, хотел видимо поделиться с ним впечатлением, но Генка крепко спал. И тут монтёр с двадцатилетним стажем вспомнил, что отвёртка с плоскогубцами остались лежать в стороне. Дотянуться до них он не мог. Слезать тоже не хотелось.
- Гена, Геночка, сынок, - позвал отец.
- Ну, чего тебе? - недовольно отозвался отпрыск.
- Инструменты только подай мне и спи дальше.
Сын приподнял голову, удивлённо посмотрел на отца.
- Это что?
- Нравится? Вот мы с мамой купили подарочек в твою комнату на Новый Год!
Геннадий ничего не ответил, молча, сунул отцу инструменты и пошёл умываться.
- Надя, иди сюда, посмотри, - позвал Михаил.
Прибежала Надежда.
- Чего кричишь? А где Гена?
- Вышел куда-то.
- Разбудил всё-таки?
- Да ладно, пора вставать. Ты лучше погляди, как она, ничего?
- В общем нормально. А этот провод так и будет висеть?
- Знаешь, - сказал задумчиво Михаил, когда в комнату вернулся сын, - можно провод продеть в медную трубку, тогда его не будет видно. У меня как раз есть такая. Должно красиво получиться. Вы как думаете?
Генка пожал плечами.
- Можно попробовать, - отозвалась Надежда.
Работа закипела. Михаил пыхтел с трубкой и проводами.
- Надь, ты держи крепче колпак, чтоб не уронить. Генка, подай плоскогубцы, а отвёртку возьми, подержи пока. Так, вроде всё. Ну, смотрите. Здорово?
Сын пожал плечами:
- Ничего вроде.
- Надь, ты отойди и погляди.
- Не могу. Я ведь колпак держу.
- Отпускай. Я сам подержу, - заверил супруг.
- Ты хорошо держишь? Не упадёт?
- Да, отлично, я же понимаю!
Надежда убрала руки, светильник молниеносно полетел вниз, увлекая за собой провода, выскользнувшие из трубки, и звонкий треск оборвал этот стремительный полёт. Михаил стоял на табурете, крепко сжимая в руках медную трубку. Удивлённые глаза отказывались воспринимать действительность. В полной тишине все трое замерли на мгновение. Первой опомнилась Надежда:
- Интересно, за что ты его держал?
- За трубку. Надь, как же так?
Супруга собралась уже отчитывать мужа, но, заметив его убитый вид, остановилась.
- Ладно, пап, не расстраивайся. Мам, ты не ругай его. Со всяким бывает. Давайте, я сбегаю в магазин, новый куплю, - предложил сын.
- Геночка, сынок, - обрадовался отец, - сходи, пожалуйста, купи. Ты запомнил, какой он был?
- Не волнуйся, всё будет тип-топ!
Когда Геннадий через несколько часов вернулся, родители сначала даже опешили:
- Не купил?
- Что, магазин закрыт?
- Почему не купил? Купил!
- Да где же он? - терял терпение Михаил.
- Вот! - сын показал на небольшой свёрток.
- Как же он там поместился?
- Очень просто, - ответил Гена, доставая плафон размером с литровую банку из рифленого стекла.
- Да, он ведь не такой, - недоумевал отец.
- Ну и что, этот даже лучше!
- Не скажи, - не согласился Михаил и недовольный ушёл в свою комнату.
Геннадий сам повесил новый светильник. Теперь на его лице сияло отцовское удовлетворение. Он позвал родителей.
- Оцените. Нормально?
- Ничего, - пожал плечами отец. - Но тот лучше был и современнее.
- Нет, - возразил сын, - этот самый модный. Да будет свет!
Гена щёлкнул выключатель, комната осветилась мрачноватым светом, на потолке отразились причудливые тени треугольников.
- Темновато как-то, - заметил отец.
- Мне сойдёт, - отозвался сын. - Только надо бы обмыть это дело. Мам, есть охота.
- Пошли к столу.
После нескольких стопок Михаил повеселел:
- Вообще-то этот новый колпак тоже ничего. Да и не в плафоне дело. Главное, чтобы свет был!
В дурака по-ленинградски
В странной компании оказалась Алла - в мужской, среди воинов-афганцев. Впрочем, не совсем. В Афганистане служили Юра Сидоров и Миша Рябинин, которых Алла хорошо знала, а так же Толик, Слава и Женя, незнакомые ей. А вот Николай, Сергей и Вова Малышев не были воинами-интернационалистами. Вова был другом Юры, Аллы и Миши. Присутствовали и две девицы Нина с Мариной, Алла их видела на заводе, на котором они все работали, но не была с ними знакома.
Эту туристическую поездку в Киев Алле предложил Юра Сидоров - ее приятель и муж подруги Татьяны, которая осталась дома с их полугодовалым сыном Валей. Команду сам Юра и подбирал. Так как не все заводские афганцы пожелали или смогли принять участие в поездке, то на вакантные места Юра записал тех, кто ему лично симпатичен. Вот, например, Николай и Сергей - это Юрины бригадиры, один бывший, другой нынешний. Правда не понятно было, откуда появились Нина с Мариной, но ребята до этого и не докапывались.
В аэропорту Пулково их группу пополнили туристы из других предприятий и сопровождающий Семен Романович. Женского пола сразу прибавилось. Пришлые тетки быстро оценили обстановку, засверкали глазками. Мужики расплылись как коты перед сметаной. Стали образовываться парочки. Только Юра с Мишей сохраняли невозмутимость.
Вообще поездка Алле очень нравилась, было интересно, Киев произвел огромное впечатление. Не то, чтобы она никогда не видела города, но это было давно. Сейчас столица Украины выросла, похорошела, стала еще величественнее. К тому же интуристовская гостиница приятно удивляла комфортом и роскошью. И друзья оказались веселыми, заводными.
По давнишней традиции Юриных приятелей принято было собираться всем вместе, чтобы пообщаться, чайку попить и так далее у того, у кого наиболее благоприятные условия. Сидоров с Николаем поселился в двухместном номере, поэтому Юра приглашал всех к себе. Номер битком набивался молодыми, здоровыми парнями, которых украшали четыре девушки. К Алле и Нине с Мариной, присоединилась Наташа из объединения "Луч". Встречались после ужина, уставшие от экскурсий, играли в "дурака" три на три. Проигравшая тройка выполняла желания выигравшей, а потом уступала место следующей тройке. Обычно они вели себя весьма умеренно, не очень шумели и не сильно засиживались.
Нынче в номер поднялись из ресторана, где ели за свой счет. Поводом к этому послужил тот факт, что ужин выдали сухим пайком. Всю оставшуюся на столе выпивку прихватили с собой. Народ пока еще крепко держался на ногах. Последними подошли Толик и Слава.
- Вы чего так долго? - Спросил Юра.
- Мы опять не в тот лифт сели,- объяснил Толик.
- Понимаешь, это привычка, выработанная проживанием в общагах, - Слава отличался многословием. - Я когда подхожу к лифту, машинально нажимаю на все кнопки. Ну, понятно чтоб быстрее. В смысле, какой лифт первым подойдет, в тот и садимся. Но, забываю посмотреть, куда этот буржуйский лифт едет, вверх или вниз. А мы после ресторана в номер забежали за этим, как его, ну в общем надо нам было. Вот. Тут ведь близко совсем, два этажа подняться - и мы у вас. Так этот лифт потащил нас через самый низ. А это ж круг какой! Вот и задержались.
- Да хорош болтать, Полумесяц. Вас ждем. Берите стаканы, уже все налито, - поторопил Сергей.
Наташа держалась рядом с Аллой, чувствуя, что та ближе к ребятам, лучше их знает и пользуется видимо определенным авторитетом, они даже звали ее зачастую Николавной.
- А почему он Полумесяц? - Тихонько поинтересовалась Наташа у соседки.
- Ты еще не знаете эту популярную историю? - Удивилась Алла.
- Мы тоже не в курсе, - отозвались Нина с Мариной.
- Слышь, Полумесяц, расскажи быстренько девчонкам о своем соседе, - потребовал Юра.
Слава отложил пустой стакан. Он был тронут оказанным вниманием. Глаза засверкали. Парень даже как-то увеличился в размерах, выпрямившись и расправив плечи.
- К нам с Толиком в номер навязался этот наш сопровождающий, как его? - Начал Полумесяц.
- Семен Романович, - подсказала Алла.
- Ну да, точно. А вы же помните, как долго мы заселялись в гостиницу. В смысле, пока из одной перебирались в другую, столько времени прошло! Потом толком не поужинали из-за спешки, и вечером жрать захотелось - сил нет терпеть!
- Конечно, помним. Всем есть охота было! - подтвердил Николай.
- Ага, - благодарно кивнул Слава. - Так вот, мы уже легли спать, а не уснуть, лежим, слюни глотаем. И вдруг я чувствую, вроде жрачкой запахло, и не то треск, не то чавканье слышится. Я поднимаю голову, а это наш сосед под одеялом хавает.
Захмелевшие глаза у Славы округлились, чуть из орбит не вылезают, брови приподняты, лоб наморщен, такое удивление на физиономии, будто он привидение увидел.
- Представляете, держит половину лаваша, огромного такого, полумесяцем, сплошь усыпанного колбасой, аж на руке не умещается, и точит в одну харю. И даже не поделился! Вот куда ему столько? Сам с виду мелкий, неказистый, а трескает как штангист-тяжеловес. Ведь чудовищных размеров этот лаваш, большущий, полумесяцем, - не унимался Слава, выставляя руку с воображаемым бутербродом.
- Обязательно, за тем и собрались, - поддержал Миша. - Николавна, ты с нами как обычно?
Алла согласно кивнула. Их команда с Мишей и Юрой уже давно сложилась. Вова играл с Наташей, к которой неровно дышал и с тихим Женей. Бригадиры Николай с Сергеем брали в свою тройку Толика Кузнеца. Кузнецом он был потому, что на заводе в кузнице работал. Со Славой Полумесяцем никто играть не хотел, потому что он был уже пьяненьким, невнимательным, имел все шансы на проигрыш. Но его очень тянуло на подвиги и он уговорил Нину с Мариной составить ему компанию. Вытянули жребий на очередность игры.
Первыми сыграли тройка Юры с Вовиной. Последние с треском проиграли, им даже повесили погоны. Юра пошептался с Аллой и Мишей и объявил желание:
- Значит так, вы должны изобразить цыганский табор. Романс какой-нибудь исполните.
- И "Цыганочку" с выходом, - вставила Алла.
- Ой, - взвизгнула Наташа. - Ну, почему нам такое трудное задание выбрали?
- Это трудное? - Возмутилась Алла. - А билеты в метро проверить не хотите?
- В метро нет билетов, - уточнил Женя.
Юра с Аллой переглянулись и рассмеялись.
- Помнишь, Николавна? - всё еще улыбаясь, спросил Сидоров. - Я так никогда не забуду. Это ведь Александр Васильевич придумал.
- Да, - подтвердила Алла. - И сам принимал самое активное участие в этой афере. А мы подыгрывали. Ты еще всё напутал тогда.
- Ничего я не напутал, - оправдывался Юра. - Мы же договорились с ним, что когда он к нам подойдет, спросит наши билеты, мы ему заплатим штраф 1 рубль. И деньги даже приготовили.
- Вот-вот, именно так ты и сделал, пихал постоянно свой рубль. А договор был, что сначала я предъявлю билет. Александр Васильевич мне даже вручил какой-то талон от электрички, он ведь только из загорода приехал. Так называемый контролер должен был посмотреть на билет и сказать, что проезд оплачен только до "Нарвской", а мы уже на "Владимирской", поэтому должны заплатить штраф.
- Послушайте, а как же другие пассажиры реагировали на этот произвол? - полюбопытствовал Вова.
- Очень по-разному, - отозвалась Алла. - Кто-то откровенно ругался, были люди с чувством юмора и пониманием, такие просто улыбались. А один нашелся сочувствующий нам, он правда был, что называется навеселе, в общем не совсем трезвым.
- Точно, - Юра упивался воспоминаниями. - Этот тип к нам подбежал и так доверительно говорит: "Ребята, может быть, вы не знаете, но в метро нет билетов! Вас обманули. Это не контролер!"
- А я отвечаю ему: "Да что вы! У него даже красная книжечка есть, он нам ее предъявил!" Так наш сердобольный заступник пристал к Александру Васильевичу: "Покажи книжечку!"
- У него ведь вроде действительно были какие-то корочки? - припомнил Сидоров.
- Были, он их предъявил, но товарищ оказался бдительным, очень хотел рассмотреть их повнимательней. Мы еле отвязались от него, выскочив все дружно из вагона. Вот такая история, - подытожила Алла. - Ну, так что, оставляем цыганский табор?
Проигравшие согласились. Вова с Женей, чудовищно перевирая мотив, заголосили "Очи черные". Наташа медленной поступью вышла на средину комнаты, вытанцовывая "Цыганочку". Ребята захлопали в ладоши, поддерживая ритм. Слава подскочил к Наташе и пустился "вприсядку", несколько раз заваливаясь на пол. Веселье накалялось.
Потом команда Юры проиграла бригадирам с кузнецом. Но победители никак не могли придумать интересное желание.
- Хотите, мы будем Зимний штурмовать? - предложил сам Сидоров.
Все дружно одобрили идею. Юра подозвал Мишу с Аллой и тихонько зашептал:
- Ты, Мишка, будешь матросом со штыком, а ты, Алла, - Анкой-пулеметчицей. Я изображу кавалериста. С криками "Ура!!!" понеслись к окну. Договорились?
Они согласились, и Юра с командой под общий смех "проштурмовал Зимний". Вдруг раздался стук в дверь, и на пороге появилась гладко причесанная женщин в строгом костюме.
- Я - дежурный администратор, - представилась она. - У вас очень шумно, вы мешаете отдыхать нашим гостям.
- А мы кто? - Удивился Юра. - Тоже гости и тоже отдыхаем.
- Разумеется, - согласилась женщина. - Но вы не должны докучать другим. Ведите себя, пожалуйста, потише.
Она вышла и закрыла дверь. Ребята немного сникли. Толик взял бутылку, наполнил стаканы:
- Давайте выпьем что ли?
- Но всё же надо вести себя не так шумно, - забеспокоился Николай.
- Что ж теперь, даже смеяться нельзя? - опешила Нина.
- Да можно, конечно, - успокоил Миша.
Началась игра победителей со Славой Полумесяцем в компании девочек. Партия затягивалась, Слава туго соображал, медлил.
- А здорово мы вас отделали, генералы вы наши! - Сказал заскучавший Юра, подтолкнув Вову в бок.
- Да не повезло нам просто. Карта не шла, а то бы еще неизвестно, как закончилась бы партия - оправдывался тот.
- Вова, что ты все время ноешь? - упрекнул Миша. - Если бы да кабы.
- Точно, спустись на землю, мечтатель, - ухмыльнулся Юра.
- Ну, что вы на него напали? - вступилась Наташа. - И пусть мечтает, что в этом плохого?
Наташа не так сильно жалела Вову, как хотела привлечь внимание к себе. Если уж до конца откровенно, то она охотно предпочла бы Вове Юру, который был и остроумнее, и увереннее, и представительнее. А Вова производил впечатление молодого, неопытного теленка, над ним часто подтрунивали. Но именно он, а не Юра увлекся ею.
- А чего хорошего? - неожиданно и с вызовом вмешалась Алла. Ей почему-то неприятна была Наташа, несмотря на ее приязнь к Алле, а может быть именно в силу этого подобострастия. - Мечтатель - бесполезный и даже вредный элемент. Он ничего не создает, прозябая в своих грезах. Это приятное, но абсолютно пустое времяпрепровождения ведет в никуда. Нельзя жить иллюзорным будущим. Нормальный, здоровый человек должен жить настоящим. Сегодня, сейчас. Только так можно хоть что-то создавать или, по крайней мере, пытаться что-либо сделать.
- Но мечты способны натолкнуть на что-то новое или даже прекрасное, - не сдавалась Наташа.
- Ничего подобного, - возразила Алла, все больше заводясь, почти ожесточаясь. - Мечты останутся мечтами, то есть пустотой, если ничего не делать. Еще раз повторяю, необходимо жить каждое мгновение. Допустим, у тебя появилась идея. Можно обсасывать ее со всех сторон, слюнявить, наслаждаясь, то бишь мечтать. А можно трезво взвесить необходимость и реальность идеи, при положительном результате, составить план ее воплощения и заняться реализацией.
Наташа не была такой уж наивной, чтобы не понимать происходящего. Она давно заметила внутреннюю силу Аллы, поэтому старалась расположить ее к себе, но всякий раз натыкалась на безжалостный отпор.
- У тебя слишком прагматичный подход к жизни, - обиженно поджала губки Наташа. - А в мире существует изобретательство, творчество, где без мечты просто не обойтись.
Глаза у Аллы сузились. Она стала спокойнее, точнее хладнокровнее и безжалостнее прежнего. Казалось, что она решила "добить" соперницу. Так вот где собака зарыта! Конечно. Как всякая женщина Алла чувствовала в Наташе соперницу. Ведь это ее мужчины, хоть они и относились друг к другу как друзья. А какая-то пришлая вертихвостка пытается влиять на ситуацию, строить глазки, флиртовать. Вот почему Алла инстинктивно пыталась унизить Наташу.
- Отнюдь! Скорее реалистичный с хорошей долей прогрессивности. Если только воображать, то ничего не создашь. И творчество, и изобретательство со всеми открытиями - это ежедневный кропотливый труд. Чем больше грезишь, тем меньше создашь. Хочешь что-то сотворить - начинай немедленно и иди к цели, сколько бы времени на это не потребовалось. А вот наслаждение мечтами очень быстро становится привычкой. И весьма дурной, между прочим, потому что превращает человека в элементарного трутня!
Девочек прервали. Партия закончилась победой бригадиров с кузнецом, но они никак не могли придумать задание проигравшим. Им стали подсказывать все, кому не лень.
- Может отправить их продавать что-нибудь, - предложил Вова.
- Еще не хватало, - одернул Сергей.
- Мало тебе администратора? Никто из номера не выйдет, - заключил Николай.
- А пусть Полумесяц своих девчонок соблазняет, - хитро улыбнулся Толик Кузнец.
На том и порешили. Девушки обсудили со Славой мизансцену, он встал на колени спиной к дверям лицом к публике, Нина с Мариной по обе стороны от него. Они соблазнительно изогнулись, обвивая молодого человека руками. А он, взирая на них снизу осоловелыми глазками, поглаживал девичьи зады. Ребята заливались смехом, позабыв об осторожности. Веселье достигло апогея, когда дверь открылась, и вошел милиционер. Зрители притихли. Глядя на них и почувствовав неладное, выпрямились девушки. Только Слава продолжал свою роль, ничего не замечая. Из-за блюстителя порядка высунулась администратор.
- Вот, видите, - взвизгнула дама.
Юра быстро вышел вперед и, не обращая внимание на разгневанную женщину, сказал:
- Товарищ лейтенант! Понимаете, мы просто играем в карты, в дурака, но не на деньги, а на желания. Ну а какие у нас желания? Мы ведь их Ленинграда приехали. Поэтому вот Зимний штурмуем или еще что-нибудь такое. Понятно, штурмы тихими не бывают, виноваты. Но ничего такого криминального мы не делаем.
Страж порядка уже еле сдерживал улыбку.
- В общем, пошли отсюда, - скомандовал он кому-то в дверях. - Пьяных здесь нет, разврат, сексуальные домогательства, драки, разборки тоже отсутствуют, - пояснил администратору. - Но вы, ребята, однако постарайтесь потише штурмовать нашу гостиницу, все-таки час ночи уже, - добавил он, широко улыбаясь.
Незваные гости покинули номер. Слава все еще стоял на коленях. Недоуменно хлопая хмельными глазенками, он спросил:
- А что тут такое было?
- Да ничего, вставай, - ответил Толик, поднимая друга.
- Ладно, ребята, давайте по-тихому допиваем и расходимся по койкам, - решил Николай.
Разлили остатки спиртного, молча, выпили.
- А ты, Юрка, молодец, - похвалил Сергей.
- Да ладно, - махнул тот рукой. - Уходите уже. Николавна, позвони нам в номер завтра утром, разбуди.
- Хорошо, - пообещала Алла, выходя в коридор.
Последний поход
Памяти А.А.Филиппова
Мужчина неопределенного возраста шёл не спеша, часто останавливаясь, пьяно покачиваясь не то от тяжести выпитого, не то от тяжести пережитых невзгод. Мысли путались. Тогда он переставал двигаться, пытаясь очевидно что-то сообразить.
Как же это всё случилось? Он понимал, что его жизнь нельзя назвать несчастной или ещё каким-либо трагическим эпитетом. Нет! Он может вспомнить сколько угодно замечательных и даже забавных моментов. Он, пожалуй, сказал бы, что его жизнь была полной чашей интересных событий.
Вот хотя бы ежегодные походы. Сколько верст отмахал он со своим стареньким другом-рюкзаком? Никогда не считал, да и не всё ли равно? Многие называли его чудаком. Ну и ладно. Это лучше, чем дураком. Зато сколько всего посмотрел, какие великолепные места посетил! Природа родного края такая разнообразная, одна местность не похожа на другую и каждая хороша по-своему. Об этом можно было бы написать несколько томов книг, если б Бог наделил его писательским талантом. Впрочем, в Бога он не верил. Вот в крепость страховочной верёвки и товарищеской руки - да, ну ещё в свои собственные силы конечно. А всякая там мистика ничего не стоит. Уж если есть этот Бог, то, как же могло случиться такое, чтобы его родной заводской пионерлагерь оказался проданным?
Для него это место не просто дорого - это его второй дом, его пенаты, его вотчина, это часть его жизни и его самого. Когда после сильнейшего приступа цирроза печени врачи еле откачали его, он долго едва передвигался с палочкой. Местом реабилитации стал, конечно, же пионерлагерь, в который его взяли работать сторожем, помня о былых заслугах. Пал Палыч и лагерь слились воедино и не существовали порознь. Но последний продан и уже как бы исчез, растворился. Вот и он Пал Палыч не то, чтобы живёт, а вроде как ещё не помер.
Да и что удивляться. Эка невидаль - лагерь продали, когда заводы стоят. А если и работают, то как? Он - квалифицированный электрик слоняется целыми днями без надобности. Цеха полупустые. Одни станки растаскивают, латая оставшиеся. Смешно сказать, на "закрытом" предприятии, где выпускали кингстоны для секретных подлодок, коптят рыбу, пекут суфле и шьют боты! Хозяева завода, а ведь это те, что среди нас крутились, готовы продать всё, что угодно, лишь бы карманы набить. Собственно, чего стесняться, коли и страны, в которой ты родился, уже не существует! А всем плевать и на тебя, и на Отчизну, и на завод, и на лагерь!
Всё, стоп! Хватит. Иначе сердце сейчас выскочит из груди.
Он опять попробовал сделать несколько шагов, потом остановился, глубоко вдохнул прохладный воздух. Вспомнилось, как начальник лагеря Людмила Романовна пригласила ребят из заводского туристического клуба поработать вожатыми.
Пал Палыч Александров и на заводе, и в клубе, и в пионерлагере - везде считался фигурой заметной. И вовсе не благодаря высокому росту. Была в нём уверенность в себе и в то же время весёлая бесшабашность, спокойная рассудительность и принципиальная грубость, достоинство и тщательно скрываемая нежность.
Вообще-то он и сам удивился, что возня с детишками доставила ему столько удовольствия. Дети - создания чистые, они в большинстве своем еще максималисты, для них существует либо черное, либо белое, никаких полутонов. Зато и прямолинейны: это - хорошо, а это - плохо. Никаких подвохов. Если розыгрыш, то веселый, если в чем-то их убедишь, то никаких обид, если справедлив, то друг, если сволочь, то не обижайся. Всё просто и ясно. Это со взрослыми беда, вечно изворачиваются, лукавят, врут, зачастую нагло льстят тем, кому выгодно. Противно! Нет, с детьми проще и легче. А уж как пионеры к нему прикипели, даже в туристическом клубе его разыскивали, назначали встречи после того, как сезон в лагере заканчивался. Он "вырастил" с девятого по первый отряд целое поколение ребят. Помнят ли они его ещё? Сейчас ему очень хотелось, чтобы не забыли. Но жизнь так изменилась. Все старые устои рушатся. Всё меняется. Может быть, и пионеры изменились, ведь они уже давно не дети, а взрослые самостоятельные люди.
От этой предательской мыслишки защемило в груди. Мужчина поморщился. Потемнело в глазах. Он тряхнул головой. Вроде ничего. Мысли вернулись.
Потом Пал Палыч стал ездить в лагерь физруком. Эта работа ему понравилась даже больше, чем вожатого. Ну, разумеется, ведь последних много, а физруков - один-два, так что авторитет бесспорен (ведь положа руку на сердце, он всегда был тщеславен). К тому же у физрука ответственности меньше (хоть это и не главное, потому что ответственность никогда его не пугала), а свободного времени больше. Александров к тому времени считал, что своё уже "отпахал", пусть теперь молодёжь попотеет.
Да сейчас бы он не то, что вожатым, дворником бы пошёл, лишь бы лагерь работал, и ребята в нём отдыхали. И пусть в последние годы не всё ему там нравилось, не со всем он был согласен - это всё ерунда, потому что пионерлагерь функционировал, жил!
Мужчина рассеянно посмотрел куда-то в сторону. Странное нынче время. Непонятное. Неприятное. Другие как-то смогли приспособиться, а он нет, правильнее, наверное, не захотел. Не в его характере было подстраиваться. Мог бы конечно, если бы душа лежала. А тут, как говорится, всё нутро отторгало, не принимало этих перемен. Вот и не стал себя ломать, не захотел переступить. Так и живёт прошлым.
Мужчина тяжело вздохнул, оглянулся вокруг, не понимая, где он находится. Какая разница? Он поднял голову, посмотрел в небо, и былое опять нахлынуло на него.
Конечно, жизнь его состояла не только из работы, походов и лагеря. Были и другие радости. Женщины, например. Поговаривали, что у него их много было, называли сердцеедом. Может и много, но это уж, он полагал, его личное дело и делиться ни с кем не собирался. Правда и удерживать (неволить, как ему казалось) тоже не считал нужным. Да и как можно заставить взрослого, вполне состоявшегося человека "плясать под чужую дудку" - делать что-либо против воли, то, что считают нужным другие? Это абсурд. Он точно знал, что невозможно перевоспитать зрелый индивид. Особенно нелепа такая затея из уст пожилых, опытных мамаш (к его матери это, слава Богу, не относилось), сватающих своему отпрыску невесту: "Не волнуйся, сынок, мы ее перевоспитаем!" Воистину, таких жизнь ничему не научила. Никого вы не переделаете. Тут только три варианта: либо смирись с тем, что имеешь, либо оставайся один, либо самое сложное - ищи свою вторую половинку. Где она и какая никто не знает. Вот вроде бы уже и нашел, а пригляделся повнимательней - нет, опять ошибся. Или того хуже, тебя как будто всё устраивает, а вот ей чего-то не хватает. Чаще всего женщина - собственница, хочет владеть тобою безгранично, как вещью. А ведь мужчина - не шмотка какая-то, он - личность со своими привычками и интересами. Даже общность взглядов и пристрастий не всегда помогают оставаться вместе, потому что рано или поздно, например, с рождением ребенка, обязанности и задачи становятся разными, соответственно меняется образ жизни и взглядов. Есть ли такие женщины, которые способны понять мужскую натуру? Шут его знает, всё возможно, наверное. По правде, говоря, ему хорошо было с женщинами. Наверное, им тоже с ним было не плохо. По честному, он в этом не сомневался. Сейчас конечно всё не так. В последнее время ему часто приходилось слышать: "Кому ты нужен?" Никогда не думал, что доживёт до такого. Однако случилось! Он подумал, что сегодня эта мысль даже не задевает его, как прежде. Не нужен? Ну и чёрт с вами!
Вообще-то он пытался изменить свою жизнь. Женился, родились дети. Он как бы остепенился, готов был, как говорится, начать всё с чистого листа. Но внезапно что-то такое случилось, словно в стране произошла катастрофа, бытие покатилось вниз по наклонной плоскости и ничто уже не могло предотвратить падения. Сначала он не желал этого ни понять, ни принять. Всё казалось какой-то незначительной суетой, лично его нисколько не касающейся. Да, теперь уже его действительно ничего не касается, и он на самом деле стал лишним на этом празднике жизни, как это не горько осознавать. Всё куда-то движется вперёд, а он остался там, в прошлом, потому что тогда ему было хорошо, это было его время. Так что собственно и жалеть-то не о чем.
Мужчина двинулся дальше, но ноги плохо слушались его, он часто спотыкался. Пройдя несколько метров, он упал. Попытался встать, не получилось. Немного полежав, он повторил попытку с тем же успехом. Было холодно. Мужчина подумал, что надо бы пошевелиться, но не смог и решил, что и так сойдёт. Он не знал, сколько так пролежал, когда вдруг увидел яркий свет. "Что-то знакомое", - мелькнуло в мозгу. И тут он всё понял, но остановиться уже не мог, потому что огромное и неодолимое Нечто безудержно влекло его в небытие.
![Рожденные в СССР [Никитенкова А.М.]](/img/n/nikitenkowa_a_m/ccch/10004.jpg)