- Знаете, Ватсон, от каких расследований я принципиально отказываюсь?
- От противоречащих вашей морали?
- Ну, не всегда.
- Тогда, наверное, от тех, которые кажутся вам неинтересными.
- Большинство дел, которые я расследовал, дорогой Ватсон, именно такие. Если бы я от них отказывался, на что бы тогда жил? Это, увы, мой горький хлеб.
- В таком случае, Холмс, не знаю. Другой мог бы предположить, что вы не беретесь за дело, раскрыть которое считаете для себя невозможным, но я, зная вас...
Мой друг рассмеялся:
- Браво, Ватсон! Вы практически угадали! Видите ли, есть особые преступления, в расследовании которых я бессилен.
- Разве ваш дедуктивный метод не является универсальным? Хотя, если представить преступление алогичное, совершенное сумасшедшим...
- Нет, Ватсон, я имел в виду области, где действуют свои, специфические законы и правила. Там, где нужны узкие специалисты - детективы-искусствоведы, детективы-археологи... Или какой-нибудь палеонтолог, как в вашем случае. А я всего лишь сыщик-универсал, хотя и работавший, как вы знаете, в химической лаборатории при госпитале ....
- В моем случае?
- Бросьте, Ватсон! Я отлично вижу, что вы хотите предложить мне заняться происшествием в Музее естественной истории. Вы ведь должны знать сэра Оуэна, директора музея, по своей кенсингтонской практике. К кому еще он обратился бы в первую очередь, чтобы встретиться со мной?
- Но, Холмс, я сам толком не знаю, что там случилось этой ночью!
- Я тоже, но предполагаю, что при обычной краже дело ограничилось бы полицией. Боюсь, однако, разочаровать сэра Оуэна. Судя по бисквитам и чаю, которые принесла миссис Хадсон, он появится здесь с минуты на минуту.
Тут у входа действительно позвонили.
- Прошу прощения, что я попросил доктора Ватсона устроить встречу так срочно, - взволнованно говорил сэр Оуэн, - но речь идет об исчезновении ценнейшего экспоната нашей коллекции. Не просто ценнейшего, уникального! Пропади всё остальное, мы бы имели шансы получить когда-нибудь новый экземпляр. А этот... Проще было бы достать луну с неба!
- Так что же у вас пропало? - пробурчал Холмс, раскуривая трубку.
- Марсианин! Последний марсианин!
Перед моим мысленным взором сразу промелькнули страшные события недавнего прошлого. Толпы беженцев. Зарево пожаров. Запорошенные черной пылью мертвецы на пустых улицах Лондона. Теперь трудно поверить, что всё это происходило с нами всего пять лет назад. Бейкер-стрит при нашествии почти не пострадала, но в двух милях от нас, в Реджин-парке, марсиане устроили свой главный лагерь. Еще и деревья не успели вырасти на месте зловещего котлована, где нашли смерть от земных микробов инопланетные захватчики, а их мертвые тела стали жертвой прожорливости бродячих собак. Уцелел всего один труп, который и был выставлен на всеобщее обозрение в Музее естественной истории.
Через час мы были уже в Южном Кенсингтоне. Через анфиладу музейных залов с собраниями древних скелетов и каменных отпечатков нас провели к образцам марсианской жизни, показывавшим, возможно, и будущее Земли. Центральный постамент, на котором раньше стоял прозрачный шар с марсианином, пустовал. На полу блестели осколки, всё еще пахло денатуратом. Пока Холмс изучал стеклянное крошево, со мной заговорил оказавшийся в зале инспектор Лестрейд:
- Кому, интересно, понадобился этот мертвый спрут? Коллекционеру, собирателю диковин?
- Это не кража! - изрек Холмс, закончив с осмотром. - Грабители не стали бы разбивать колбу. Переносить марсианина в ней несравнимо удобней.
- Кто же, по-вашему, ее разбил? - спросил с вызовом Лестрейд.
- Исходя из разлета осколков, можно сделать вывод, что колба была расколота изнутри...
- Опять вы шутите, Холмс! - обиделся инспектор. - Думаете, я поверю, что марсианин ожил после пяти лет пребывания в девяностоградусном спирте...
- Как-то в Каире мумия, забальзамированная пятьдесят веков назад, зашевелилась и села, разбив стеклянную витрину.
- Я помню этот случай, - вступил в разговор сэр Оуэн. - В каирском музее был нарушен режим влажности воздуха. Частично отсырев, мумия превратилась в сжатую пружину. Но в герметичном сосуде...
- Сосуд мог лопнуть при росте внутреннего давления. От солнечного нагрева, от биохимических процессов в растворе. Нельзя исключать, наконец, и дефекта стекла...
- Хорошо! Но куда в таком случае делось тело?
- В вашем музее есть кошки?
- Коты! Пять штатных котов для охраны экспонатов от грызунов. Однако не понимаю, к чему вы...
- Кроме следов нашей славной полиции я обнаружил только отпечатки кошачьих лап. Видимо, это они расправились с марсианином.
- Наши коты?! Они приучены к порядку! К тому же марсианин ведь был проспиртован.
Холмс развел руками:
- Я не специалист по вкусовым пристрастиям кошек, однако в конце войны лондонские собаки дрались за куски гнилого марсианского мяса, хотя вокруг лежали и лошадиные, и людские тела...
Нашу беседу прервало появление двух полицейских, тащивших что-то завернутое в кусок брезента.
- Сэр! Вот, нашли на чердаке.
Сначала я подумал, что передо мной куча грязно-маслянистых, перекрученных тряпок. Но это оказалось растерзанным в лоскуты марсианином. Рядом с ним лежали и три раздувшихся кошачьих трупика.
- Как я понимаю, дело исчерпано, - заключил Лестрейд. - Благодарю за помощь, Холмс. Хотя, как видите, мы бы обошлись и без вас.
Всю ночь из нашей гостиной доносились звуки скрипки и запах крепкого табака, а под утро, когда за окном стояли серые сумерки, Холмс постучал в мою дверь:
- Ватсон, собирайтесь! Нужно срочно найти двух оставшихся музейных котов. Возьмите с собой револьвер. У вас хватит мужества стрелять в кошку?
На улице нас ждал вызванный через телефон мотор-кэб.
- Знаете, какая мысль не давала мне покоя? - крикнул Холмс сквозь стрекот электрического двигателя. - Как котам удалось затащить марсианина на чердак.
- Африканские леопарды иногда затаскивают на деревья даже небольших буйволов. Следуя аналогии...
- Нет, Ватсон, леопард мог справиться с этим один, а кошкам требовались совместные усилия.
- Действительно, групповые действия нетипичны для кошачьих. Хотя древние львы...
- Действия музейных котов направлял чужой разум...
- Кто-то их выдрессировал на это?
- Известно ли вам, Ватсон, что марсиане обменивались мыслями без посредства физических органов?
- Да, Холмс, я читал об этом...
- Причем речь идет не просто о телепатии, а о способности полного ментального подчинения другого существа.
- Но, Холмс! Марсиане умерли пять лет назад.
- В утробе мертвого марсианина могли сохраниться живые зародыши! Обладающие разумом, наследственной памятью и телепатическими способностями.
- Но ведь известно, что марсиане размножались наружным почкованием. И никакого зародыша на том трупе не было.
- Наши знания о марсианах очень неполны. У них могло быть несколько способов размножения. В том числе - с внутренним вынашиванием и последующим помещением зародыша в другой организм. Как у некоторых наших насекомых... Возможно, марсиане сделали выводы из первой своей неудачи и собирались существовать как паразиты в земных животных, управляя ими и пользуясь их иммунной защитой. Думаю, марсианам это далось не просто. Массовый мор собак, попробовавших марсианской падали, не был случайным совпадением. И сейчас из пяти котов издохло трое. Поэтому так важно отыскать двух оставшихся. Ватсон! Вы видите это?! Стреляйте же! Стреляйте!!!
Мы были уже на Эксибишн-роут. Над крышами домов розовела, освещенная утренней зарей, башня Естественнонаучного музея, справа открывался вид на недавно открытый Имперский военный музей. На тротуаре около ограды лежал полицейский, у его головы возился большой черный кот. Кэбмен-шофёр затормозил, я выскочил наружу, но не стрелял, боясь попасть в полисмена. Кот зашипел и бросился между прутьев. Я выпустил вслед шесть пуль, но не попал ни разу. Холмс также тщетно опустошил барабан своего револьвера, потом ловко полез через ограду. Я последовал за ним, но догнал только на ступенях у входа. Кот к тому времени успел проникнуть внутрь музея, разбив стекло в зарешеченном окошке. Мы изо всех сил молотили в дверь, чтобы вызвать сторожа.
- Плохо дело! - пробормотал Холмс. - Здесь собраны все боевые устройства марсиан.
Что-то сверкнуло ослепительным зеленым светом, по ушам ударил оглушительный грохот, и я лишился чувств.
В газетах страшную катастрофу, уничтожившую и Имперский музей, и изрядную часть Южного Кенсингтона, объясняли экспериментами с генераторами тепловых лучей марсиан в музейных лабораториях. Я же, как и Холмс, пребываю в полной уверенности, что виновником мощнейшего взрыва был кот, вернее - марсианин в кошачьем облике. Это он запустил один из тепловых генераторов, которые люди уже отчаялись привести в действие. Но то ли грозное оружие с течением времени испортилось, то ли контролировать его работу кошачьими лапами оказалось слишком сложно... Не исключаю и того, что взрыв был произведен преднамеренно. Марсианин мог пожертвовать собой, чтобы лишить человечество доставшихся ему инопланетных трофеев. Мы с Холмсом уцелели чудом. Взрывная волна отбросила нас к орудию с миноносного тарана "Сын грома", установленному в качестве памятника перед входом в музей. Свалившись с постамента, пушка прикрыла и защитила нас своим броневым щитом.
Прошли года, и я стал забывать обстоятельства этого странного дела. Сэр Оуэн умер в почтенной старости. В Музее естественной истории был выставлен новый марсианин - умело сшитый из сохранившихся фрагментов разных тел. Однажды вечером, когда я читал у камина очередной мемуар о великой войне, Холмс вручил мне раскрытый лист газеты. На нем был фотографический снимок летательного аппарата, привезенного в Англию американцами братьями Райт. Они как раз совершали турне по Европе, рекламируя свое изобретение. Я ознакомился со снимком и прилагаемой статьей и, не найдя в них ничего примечательного, повернулся к Холмсу. Тот так же молча протянул мне книгу с заложенной страницей. Раскрыв ее, я обнаружил фотографию воздушной машины марсиан. Ее сходство с аэропланом американцев было очевидным.
- Что ж, Холмс, наверное, Райты тоже видели этот снимок, когда задумывали свой аппарат.
- Видеть мало. До них никому не удавалось повторить достижения марсиан.
- Значит, они оказались первыми, у кого это получилось...
- Или им помогли...
- Кто?
- Марсианин.
Холмс откинулся в глубоком кресле, так что отблески огня освещали только его острые худые колени.
- Я не говорил вам, Ватсон, но тогда, у Имперского музея марсианин вступил со мной в ментальный контакт. Подчинять они могут исключительно животных и людей с низким интеллектом. На меня, во всяком случае, телепатический гипноз не подействовал. Но он попробовал убедить, показать преимущества сотрудничества... И один краткий миг я чуть было не поддался. Чистый холодный разум - не к этому ли я стремился всю жизнь? Мудрость цивилизации, опередившей нас на тысячи лет... Я преодолел соблазн, но помните, Ватсон, последний кот из музея так и не был найден. Какие теперь нас ждут великие открытия? Куда они приведут наш бедный мир?
Когда я спускался с Бейкер-стрит, я увидел вдали над деревьями, на светлом фоне заката, колпак гиганта-марсианина, который и издавал этот вой. Я ничуть не испугался. Я спокойно шел прямо на него. Несколько минут я наблюдал за ним: он не двигался. По-видимому, он просто стоял и выл. Я не мог догадаться, что значил этот беспрерывный вой.