Доктор, брюнет с щегольской бородкой, отшатнулся от двери. Возникший в темном проеме привратник, негр в белом облачении, вдруг показался ему поставленным на ноги обезглавленным телом. Через секунду доктор справился с волнением и вошел в особняк, который был похож на укрепленный замок. Непонятно, зачем такие высокие стены здесь - на одиноком островке посередине горного озера, куда можно добраться только на частном гидроплане.
В мрачном кабинете навстречу гостю поднялся из-за стола и протянул затянутую в перчатку руку столь же мрачного вида джентльмен с массивным подбородком. Серые глаза пристально смотрели через стекла очков в толстой черепаховой оправе.
- Здравствуйте, Иван Арнольдович! А мы ведь уже встречались. Помните? Двадцать третий год, Лондон, хирургический конгресс. Вы там были с профессором Преображенским, а я с Доуэлем. Тогда нас и представили друг другу.
- Да, кажется, так. Извините, не могу вспомнить вашего отчества...
- Зовите меня просто профессор Керн.
- В таком случае и вам будет удобней звать меня доктором Борменталем.
- Хорошо, коллега! - Керн указал гостю на соседнее кресло. - Рад вас видеть у себя! Жаль, вы приехали один.
- Увы, Филипп Филиппович нездоров, - доктор с любопытством разглядывал хозяина дома. - Если честно, он был весьма удивлен, получив ваше письмо. Мы думали, вас нет в живых. Парижские газеты определенно писали...
- Что я, вызванный в полицию, застрелился, - Керн пожал плечами. - Пришлось обставить своё исчезновение подобным образом. Оставаться во Франции мне было нельзя, и я перебрался в Швейцарию. Здесь у меня теперь своя клиника по омолаживанию.
- Дела ваши, вижу, идут недурно!
- Не жалуюсь, - Керн забарабанил черными пальцами по столу. - Впрочем, профессор Преображенский, кажется, тоже вполне успешно зарабатывает на том же. Только вы у себя в Москве пересаживаете железы, а я здесь... Впрочем, если вы не слишком устали с дороги - приглашаю сразу ознакомиться с моими успехами. А потом поужинаем и поговорим.
После сумрака комнат и коридоров яркий свет операционной резал глаза. В белом сиянии остро блестели инструменты в стеклянных шкафах, матово отсвечивали сложные медицинские аппараты. Впрочем, Борменталь удивился разве только размерам зала, более подходящему военному госпиталю, чем частной клинике. Керн проводил пересадку головы старой таксы на тело щенка сенбернара. Ему ассистировали толстый помощник, представленный как доктор Локк, и миниатюрная сестра, названная миссис Ольсен. Это была молодая дама весьма эффектной внешности. Ну, насколько Борменталь мог оценить по тому, что видел между шапочкой и краем маски - окаймленными изогнутыми ресницами глаза пронзительно-голубого цвета на фоне очень смуглой кожи. Впрочем, вскоре Борменталь и думать забыл о смуглой красавице, насколько его стала занимать работа Керна. Его длинные, необычайно подвижные пальцы, казалось, могли сгибаться в суставах и вбок и даже вверх.
- Ну вот, - проговорил профессор, делая ассистентке знак накладывать последние швы, - через неделю можно будет наблюдать появление новых зубов.
После ужина доктор Локк и миссис Ольсен (ее лицо без маски оказалось действительно миловидным, хотя и хмурым) торопливо откланялись, оставив хозяина дома и гостя у разожженного камина. Борменталь потихоньку расстегнул пиджак... Он с удовольствием остался бы в рубашке и подтяжках, как в памятные вечера на Пречистенке, но в присутствии Керна, который не снял даже перчаток, такое нарушение этикета казалось решительно невозможным. Раскуривая предложенную сигару, доктор разглядывал утонувшего в кресле знаменитого хирурга с искренним сочувствием. Усталое лицо над высоко поднятым воротником казалось старческим, с глубокой складкой между бровей. Вообще на вид Керну было гораздо больше положенных ему лет.
- Профессор! - Борменталь выдохнул ароматный дым. - До сей поры я был убежден, что моему учителю как хирургу нет равных в Европе...
Керн самодовольно улыбнулся:
- Только в Европе?
Доктор задумался:
- Однажды я присутствовал на демонстрации Сальватора из Аргентины. Это был бог ланцета!
Керн сухо ответил:
- Да, помню. Одно время Доуэль сотрудничал с ним. Талантливый хирург, но с большими чудачествами. Всё мечтал о создании совершенного человека.
- Так и Филипп Филиппович о евгенике беспокоится, - горячо заговорил Борменталь, - об улучшении человеческой породы! Не ради же денег его нынешняя практика. Операции по омоложению - вынужденная необходимость, чтобы изыскать средства для занятия наукой...
- Для обычных людей восстановление репродуктивных функций куда важнее вечной жизни, - Керн раздавил в пепельнице остаток сигары. - Но я омоложение получил как побочный результат при первой капитотрансплантации. Думаю, подобная методика действенней замены отдельных органов, как это практикует, например, Зауэрбрух. Основная трудность состоит в технике соединения. Вшить новое сердце или почку - о, с этим справится сейчас любой. А вот попробуйте совместить шейные срезы! При всем однообразии человеческой анатомии каждое тело имеет индивидуальные особенности. Различий может быть очень много, и все они крайне важны.
- Но вы с этим справились?
- Конечно! - с торжеством заявил Керн. - Хотя это было не просто. Я разработал технологию универсальных переходников и сейчас могу пересадить любую голову на любое тело. На любое!
- Однако, если у вас всё так хорошо, почему вы так заинтересовались работами профессора Преображенского?
- Приходится думать о расширении дела. Достать тела в нужном виде непросто. Труп мало того, что должен быть самым свежим, все его состояние, кроме головы, требуется близкое к идеальному. Вам ведь известно, что случилось с самым первым моим опытом? Маленькая ранка на ноге - и вынужденная обратная декапитация вскоре после пересадки. Лучший вариант - гильотинированные преступники, однако качество такого материала обычно невысоко, а мои клиенты очень требовательные. Особенно женщины! - Керн раздраженно дернул головой и тут же с явным испугом схватился за шею.
- Вам нехорошо? - участливо спросил доктор.
- Ничего, легкий спазм. - Керн вернулся к своему обычному спокойствию. - Подбирать животных было бы легче, но вряд ли найдется желающий выложить деньги, чтобы его голова оказалась на теле шимпанзе или свиньи. Разве в качестве временного носителя. Поэтому меня и заинтересовали новости из Москвы. Итак, профессор Преображенский пересадил человеческий гипофиз в мозг собаки, и эта собака превратилась в подобие того человека, у которого была взята питуитарная железа. Это так?
Доктор поёжился:
- Жуткая история! Филипп Филиппович был очень строг к себе за этот эксперимент... Но он всё равно совершил величайшее открытие! Гипофиз действительно определяет данное человеческое лицо. Он в миниатюре сам мозг, способный полностью перестраивать под себя всё окружение.
- А атавизм? - быстро спросил Керн. - Я слышал, опыт окончился неудачно из-за атавистической реакции.
- Это была версия для властей, чтобы избежать обвинения в убийстве. Мы сами прервали эксперимент, - неохотно ответил доктор и испытующе посмотрел на Керна. - Неужели вы задумали вместо голов пересаживать гипофизы? Одумайтесь, профессор! Метаморфизмы выглядели настолько омерзительно, можете мне поверить.
- Ну да, вы получили гадкого карлика. А если взять собаку размером побольше? Или вообще, привить гипофиз в мозг человека
- При подсадке в человеческий мозг личность его владельца может подавить личность владельца гипофиза. Даже собачья индивидуальность пыталась бороться с человеческой, это было заметно при появлении речи. Поэтому трансплантация возможна только в мозг низшего существа. Да и в этом случае я не уверен, что через гипофиз можно сохранить личность, а не только один психотип. Во всяком случае, амнезия была налицо.
- Но была ли она необратимой?
- Не знаю. Филипп Филиппович считал, что еще через две недели человеческое сознание полностью вытеснило бы собачье. Но мы не могли ждать эти недели.
- Амнезия вполне преодолима. Но, представьте, какие открываются перспективы омоложения. Предлагать не только новое тело, но и новую голову... Материалы по вашему опыту сохранились?
- Дневник наблюдений я сжег.
- Жаль. Но вы бы могли мне помочь воспроизвести этот эксперимент?
Доктор погрузился в раздумье. Наконец он сказал с отчаянной решимостью:
- Будь по-вашему! Но тогда я попрошу об ответной услуге.
- Слушаю вас, - Керн учтиво склонил голову.
- Дело в том, что недавно с Филиппом Филипповичем случилось несчастье. Его сбил авто. Сломана шея, профессор Преображенский лежит в параличе...
- Какое несчастье!
- Подождите, дайте я скажу... - доктор преодолевал сильное волнение. - Я вас прошу, профессор Керн, приехать в Москву и пересадить голову профессора Преображенского на моё тело! Этот величайший ученый не должен умереть!
Керн иронично вскинул брови:
- Жертвуйте жизнью во имя науки! А согласится на это профессор Преображенский?
- Филипп Филиппович не должен ничего знать! - Борменталь покраснел. - Я напишу записку, что вынужден уехать, а вы ему потом скажете, что использовали тело из анатомического театра.
- Благородно! - Керн несколько раз хлопнул в ладоши. - Но проще будет действительно поискать в мертвецких. Впрочем, к вам в Россию я в любом случае не поеду.
- У меня есть золото! Скажите, сколько?!
Керн медленно покачал головой:
- Давайте по-прежнему говорить как коллеги-ученые. Я предлагаю обмен опытом. Я вас учу своей методике по трансплантации головы, и вы сами потом сможете сделать в Москве такую операцию кому вам угодно. Понятно не на собственное тело, этому я вас научить не смогу! Вы же, в свою очередь, помогаете мне освоить пересадку гипофиза, я ведь раньше почти не занимался мозгом. Ну как, согласны?
- У меня нет выбора! Да простит меня за это Филипп Филиппович!
Последующие дни и недели доктор Борменталь работал на износ, проводя всё свое время в операционной. Он там и завтракал, и обедал за наскоро сервированным прозекторском столом, каждый раз вспоминая гнев Филиппа Филипповича, когда домком предложил ему в порядке дисциплины отказаться от столовой. Теперь у доктора в столовой бывал лишь поздний ужин, когда хотелось лишь быстрее прожевать и добраться до постели. Керн выдерживая ту же гонку удивительно стойко, хотя Борменталь не раз боялся, что профессор вот-вот, говоря по-русски, даст дуба. Но не раз уже на следующее утро после сложнейшей операции Керн появлялся удивительно бодрым, посвежевшим, расправившим согбенные плечи и спину. Доктор подозревал, что Керн принимает наркотики или какое-то сильное тонизирующее средство. За это говорила подмеченная особенность - обновленный профессор всегда избегал браться за скальпель, хотя до того демонстрировал чудеса хирургии.
Борменталь вполне овладел техникой пересадки головы, благо Керн тщательно проработал все детали этой операции. Применяемые переходники позволяли практически сразу обеспечить функциональное соединение тканей, сосудов и волокон. Тело превращалось в подобие конструктора, набор деталей, которые можно было складывать любым нужным образом. Убедившись, что доктор вполне готов к самостоятельным пересадкам, и считая первую часть соглашения выполненным, Керн из учителя перешел в разряд учеников. Но для начала сам доктор должен был повторить сложнейшую операцию в глубине мозга, при которой он был однажды лишь ассистентом. Тут дело пошло куда с большим трудом, и не проходило и дня, чтобы над трубой крематория в дальнем конце острова не поднимался густой отвратительный дым от сожженных двух, трех, а иногда и полдесятка собачьих трупов. Однако постепенно у Борменталя, а следом и у Керна стало что-то получаться. И вот настал наконец тот день, когда совместно прооперированная ими собака не издохла и отправлена была не в печь, а под наблюдение в палату вивария. Не стоявший на ногах Керн приказал на этот раз и ужин подать в операционную. Есть, впрочем, они от усталости не смогли, лишь выпили за первый успех.
- Пора переходить к полноценным опытам, на человеческом мозге! - дряблые щеки профессора даже не порозовели от бокала крепкого киршвассера.
- Не рано ли? - засомневался доктор.
- Нет, время пришло! - слова Керна звучали как приказ. - Однако проводить дальнейшие операции мы будем не здесь.
- Где же?
- В одном месте, где нам будет гораздо удобнее с материалом. Кстати, доктор Борменталь, - Керн посмотрел с некоторым сомнением. - Как у вас обстоят дела с происхождением.
- Социальным? - попытался пошутить доктор. - Не очень хорошо для Советской России. Мой отец был ковенским судебным следователем.
- То есть, он был из дворян, - с удовлетворением отметил Керн. - И, возможно, даже из остзейских немцев. Весьма неплохо!
Той же ночью доктора разбудил осторожный стук. Накинув халат, он распахнул дверь и тут же смущенно прикрыл рукой голое горло. Перед ним на фоне мутного окна во внутренний дворик чернел тонкий женский силуэт.
- Простите, фройлен...
- Тише! - узкая ладонь легла ему на губы. Борменталь поймал себя на том, что впервые слышит певучий, но твердый голос смуглой медсестры. - Один человек хочет вас видеть!
Доктор был настолько ошарашен, что безропотно позволил провести себя по темному коридору в дальнее крыло здания, где никогда прежде не бывал. Они спустились по ступенькам винтовой лестнице. Внезапно слепяще вспыхнуло электричество. Проморгав, Борменталь обнаружил перед собой то, что принял сначала за высушенную человеческую голову на высокой подставке из никелированных трубок. Потом доктор понял, что обтянутая сухой сморщенной кожей голова смотрит на него живыми глазами. Изо рта головы со свистом выходил пропускаемый через перерезанное горло воздух. У нее был большой заостренный нос, похожий на клюв хищной птицы, и узкий подбородок. Борменталь вспомнил, кого напоминали ему эти жесткие черты лица, и не смог сдержать возгласа:
- О, боже мой! Доктор Сальватор!?
- Всё, что от меня осталось, - прошипела голова со своего нашеста.
- Керн заманил доктора Сальватора к себе, предложив совместную работу, а потом отрезал голову, - пояснила медсестра.
- Для чего?
- Чтобы завладеть его телом! Керну были нужны руки величайшего хирурга в мире! Он собрал здесь целую коллекцию тел на все возможные случаи, стал сторуким чудовищем из древних мифов. Руки лучшего хирурга для операций, руки лучшего стрелка для убийств, руки лучшего медвежатника для вскрытия банковских сейфов... Просто молодые руки вдобавок к молодому телу, чтобы освежить свои мозги новой кровью. Ваши руки он тоже приберет к себе, доктор Борменталь!
- Мои-то руки ему зачем?!
- Потому что мои скоро умрут, - сказала голова.
- Тело доктора Сальватора сильно изношено, - торопливо объясняла Ольсен. - Керну нужны руки перспективного молодого хирурга! Но до того этот хирург должен получить опыт конкретной операции, такой, чтобы движения стали рефлекторными. Тогда наработанная практика сохранится при трансплантации. А у Керна большие планы по пересадке гипофиза...
- Неужели так много желающих омолодиться с помощью такой рискованной операции?
- Какое омоложение?! - девушка гневно сдвинула брови. - Керн создает чудо-солдат для германского рейха! Оборотней с волчьими сердцами! Амнезия после операции пойдет им только на пользу. Их головы будут полностью свободны для безумных идей их фюрера. Ради чего, вы думаете, была устроена ночь длинных ножей? У них теперь тысячи гипофизов мертвых штурмовиков, готовых к пересадке! Эти операции Керн предложит делать вам, а если вы откажетесь, он сам воспользуется вашим телом. А если вы согласитесь, потом он всё равно отрежет вам голову.
- Что же делать?! - Борменталь метался взглядом между медсестрой и головой Сальватора.
- Всё должно решиться завтра! - твердо сказала Ольсен. - Мне удалось накормить Локка гедоналом. Без своего приспешника Керн не сможет пересадить свою голову и не будет готов к операции. Ему понадобитесь вы. Действуйте решительно, и тогда мы сможем добиться своего - вернуть доктору Сальватору тело и свободу!
- Вы хотите, чтобы я шантажировал Керна, когда его голова будет у меня в руках? - Борменталь задумался. - Это недопустимо! Я же врач, а он в этот момент будет моим пациентом!
- Тогда очень скоро ваша собственная голова будет в руках Керна! - медсестра схватила Борменталя за рукав халата. - А потом она окажется вон там, рядом с головой доктора Сальватора.
- Я не смогу! К тому же, для успеха пересадки головы нужен особый препарат, мне обещали дать его перед отъездом в Москву. Если я убью Керна, профессор Преображенский погибнет.
- Коллега! - подала голос голова Сальватора. - Если удастся задуманное, я сам приеду в Москву и прооперирую профессора Преображенского без всякой пересадки головы. Я о многом передумал здесь. Наверное, действительно, не стоило бросать вызов богу. Надо помогать, лечить, но не исправлять природу... А Керна достаточно просто припугнуть.
- Керна надо уничтожить! - возразила Ольсен. - Страшно представить, что он может натворить, скольких погубить.
- Не беспокойтесь, Гута! - сипло засмеялась голова. - Эта посредственность если и погубит, то самого себя. Без моих указаний Керн не сможет собрать новых переходников для трансплантаций. Он просто разорится через год.
- Нет! - настаивала медсестра. - Керн и так уже готов отказаться от клиники ради проекта "Вервольф". Он поедет в Германию делать новых чудовищ...
- У него ничего не получится! - первый раз улыбнулся Борменталь. - Керн, конечно, отличный хирург, но надо и головой думать. Или хотя бы сообразить подождать пару месяцев результата. Из обычной научной осторожности.
- Ассимиляция? - быстро спросила голова. - Так вы с самого начала знали, с первого опыта?
- Да, с Шарика. Иначе бы он тогда умер. Вы думаете реально приживить обратно железу, пролежавшую месяц в формалине? Когда при повторной операции профессор Преображенский открыл турецкое седло, мы увидел, что человечий гипофиз уже начал ассимилироваться. Оставили всё, как есть, и закрыли черепную крышку. Так что потом следователю Филипп Филиппович сказал чистую правду. Самовозвращение в дооперационное состояние. Потом этот же эффект наблюдал доктор Мосс в Нью-Йорке, только он экспериментировал с эпифизом. Керн похоже, не был знаком с этими работами, а у меня хватило ума сказать, что мы прервали опыт.
- А вы знаете, коллега, это ведь приговор Керну! - прошипела голова. - Если их вервольфы через полгода превратятся в свору обычных собак, вряд ли у них там в действительности настоящие волки, как они хвастаются... Говорят, в Германии, ввели публичное обезглавливание топором, так сказать, возрождение традиций. Едва ли Керн думает сейчас, что это - по его голову!
Рано утром за невыспавшимся Борменталем пришли два охранника и провели его в большой зал с бассейном. В нем плавали десятки безголовых тел. Из шей выходили резиновые шланги, которые тянулись к приборам по краям бассейна. В углу зала доктор увидел сдвоенный стол, окруженный сложной аппаратурой и горящими электрическими светильниками. На одной половине стола лежало старческое тело с дряблой кожей. Рядом с другой, свободной, стоял Керн. На нем были только очки, да еще шею ниже кадыка охватывала черная лента трансплантационного переходника. Молодое сильное тело ниже повязки контрастировало с изборожденной морщинами головой.
- Прошу прощения, что вынужден вас побеспокоить, но коллега Локк внезапно заболел. А я без него совершенно беспомощен. - Керн улыбнулся, не разжимая тонких губ. - Как вы видите, я воспользовался своим открытием и сменил тело. Теперь же я хочу вернуть себе временно старое.
- Зачем? - спросил Борменталь.
- Ну, оно мне более удобно, я к нему привык. А вы, я вижу, не очень удивлены. - Керн остро взглянул на доктора.
- Я, в общем, догадывался, что у вас несколько тел, профессор, - хмыкнул Борменталь. - Вы даже двигались по-разному.
- А вы аналитик! - Керн снял очки и лег на вторую половину стола. - Хорошо, приступайте! Методику вы знаете, но будьте осторожны. Мои люди могут не простить вам случайной ошибки!
Доктор расстегнул ошейник и стал разъединять контакты головы и шеи, тут же подключая сосуды к гибким трубкам искусственного кровообращения. Наконец голова Керна была отделена от тела. Борменталь вставил в дыхательное горло воздушный шланг и приоткрыл клапан.
- Теперь скажите вашим людям, чтобы они пригласили сюда миссис Ольсен вместе с головой доктора Сальватора!
- Борменталь, вам всадят пулю в голову, прежде чем вы дотронетесь до меня хоть пальцем!
- Я держу левую руку на клапане баллона со сжатым воздухом. Он полностью открыт. Если ваши люди меня застрелят, ваша голова, профессор, либо лопнет прямо здесь на столе, как воздушный шарик, либо полетит ракетой вверх и разобьется о потолок! Я жду. Моя рука уже начала уставать.
- Хорошо! Но уговор, потом до смерти друг друга не убивать!
- Это моё тело! - просипел Сальватор, едва его тележка появилась в зале с бассейном. - Верните его мне!
Борменталь дал знак Ольсен, чтобы она перехватила его руку на воздушном клапане, и подкатил Сальватора к столу. Керна злобно скосил взгляд, впрочем, его дребезжащий голос остался предельно спокойным:
- Коллега Сальватор! Зачем же именно старое? Тут есть и молодые тела. Возьмите хотя бы это, которое уже лежит рядом готовое на столе.
- Чужого мне не надо! Подсоединяйте меня ко мне!
Когда контакты были совмещены, Сальватор несколько секунд лежал недвижно, так что Борменталь успел испугаться, что убил старого врача. Затем аргентинец открыл глаза и хрипло засмеялся.
- Вот я и дома! А самое забавное, что это я сам когда-то предложил Керну попробовать поменяться телами, когда придумал переходники. А сейчас - на волю!
Борменаль переложил голову Керна на опустевшую тележку и, продолжая держать руку на клапане, покатил ее к выходу. Ему помогали Сальватор, еще плохо державшийся на ногах, и Ольсен. Перед тем, как уйти, Борменталь с грохотом опрокинул в бассейн стоявшие у стола хирургические лампы. Мутная жидкость закипела и задымилась от электрических разрядов. Плававшие в ней тела задергались, как стая взбесившихся осьминогов. У наружных дверей их уже ждал десяток охранников с американскими, гангстерского вида автоматами.
- Прикажите им держаться подальше! - потребовал Борменталь от Керна. - И пусть освободят дорогу к пристани!
Ольсен пустила в небо ракету. Скоро вверху заворчал моторами аэроплан с поплавками под крыльями. Он медленно снижался кругами и наконец, подняв тучу брызг, заскользил по озеру. Подрабатывая мотором, воздушная машина подплыла к причалу. Из кабины выглянул широкоплечий блондин.
- Эгей! Привет, дорогая! Быстрее все сюда!
- Забирайтесь в аэроплан! - крикнул Борментль Сальватору и девушке.
- А вы? - спросила Ольсен. - Бросайте этого мерзавца в воду! Пока они будут его вытаскивать, мой муж прикроет вас огнем.
- Вы обещали! - сипло прошептал Керн.
- В машину и взлетайте! - крикнул Борменталь. - Прикажите своим людям не стрелять, профессор! И еще, - доктор шепнул на ухо Керну. - У вас осталось последнее тело. Локк поправится и поставит на него вашу голову. Но, добрый совет, не надо трогать гипофиз. Лучше уж вшивайте семенники...
Доктор стоял и ждал, пока самолет не отошел от берега, и, разогнавшись, поднялся в воздух. Тогда он закрыл клапан и побежал по пристани. Дорогу ему преградил один охранник, второй. Первого он свалил кулаком, второго перебросил через плечо. Он прыгнул в озеро, стараясь уйти в глубину. Сквозь толщу воды доносился механический голос Керна:
- Стреляйте! Стреляйте! Спустите катер! Тащите сюда пулемет!
- Пожалуй, убьют, - подумал Борменталь, некстати вспомнив финал фильмы "Чапаев", на которую его затащила однажды в Москве гражданка Васнецова. Но тут рядом возникла стремительная серебристая тень, мелькнули круглые стеклянные глаза, зеленые перепончатые лапы. Одна из них ухватила доктора за руку, а вторая поднесла ко рту маску, откуда струились пузырьки воздуха...