Аннотация: "Красивая и добрая стилизация, где точно выдержан дух эпохи и мира. Начало показалось затянутым, но дальше пошло интереснее" (Леонид Каганов). "Шикарная дань памяти Стругацким" (Роман Злотников)
- Капитан Быков! Доложите, что произошло с вашим кораблем в конце перелета Земля-Юпитер.
- В девять часов двадцать минут бортового времени финишных суток фотонный транспорт "Тахмасиб Мехти" начал торможение термоядерной тягой для перехода с гиперболической пролетной траектории на иовиоцентрическую орбиту и последующим сближением с Амальтеей. Это ближайший спутник Юпитера...
- Мы знакомы с планетографией системы. Что помешало благополучному завершению перелета?
- В десять часов семь минут, когда мы находились в переиовии переходной орбиты, растущая плотность среды приняла характер метеоритной атаки.
- Встреча с роем стала для вас неожиданностью? Почему вы предварительно не выяснили метеоритную ситуацию?
- Сектор пространства, где мы столкнулись с метеоритами, был слабо изучен. Сведения о наличии там значительных обломочных масс на тот момент отсутствовали.
- Неисследованные сектора не рекомендованы для грузопассажирского сообщения. Не так ли?
- Да, это так.
- Что вы можете сказать о гравитационной ситуации?
- Мы находились глубоко в поле тяготения Юпитера. В двух радиусах от центра. Практически на границе экзосферы.
- То есть любая серьезная авария в таких условиях грозила кораблю катастрофой. Вы согласны с этим?
- Согласен. Но...
- Наличие и сочетание факторов потенциальной метеоритной опасности и сложных гравитационных условий однозначно делают сектор закрытым для навигации. И, тем не менее, вы проложили курс корабля через запретную зону.
- Причина была в срочности рейса. "Тахмасиб" выполнял спасательную миссию. После катастрофы с продовольственными складами на Каллисто ситуация в системе Юпитера была крайне опасной. Люди голодали. Груз требовалось доставить как можно быстрее. Расположение планет на тот момент было неблагоприятным, Земля и Юпитер находились по разные стороны от Солнца. Мы шли напрямик, оверсаном, на максимальной скорости. Нам удалось проделать весь путь всего за двенадцать дней. Но к Юпитеру мы, в результате, подходили с полюса, что осложняло маневрирование. К тому же, надо было как-то погасить набранную скорость. Мы решили тормозить в неисследованной зоне.
- Кем было принято такое решение? Штурманом Крутиковым?
- Решение принимал я, рассмотрев и одобрив разработанную Крутиковым финиш-программу. Тогда мы не знали, что встретимся с метеорно-пылевым кольцом Юпитера.
- А находившиеся у вас на борту известные планетологи Юрковский и Дауге не обращались к вам с просьбой провести исследования неизученного сектора?
- Не обращались!
- Но такие наблюдения проводились?
- Да! Для планетологов это был уникальный шанс.
- И вы даже откомандировали помогать им своего бортинженера?
- Когда возникла необходимость, бортинженер Жилин был немедленно отозван в рубку.
- Насколько известно комиссии, бортинженер прибыл на свое штатное место уже после первых метеоритных попаданий. Вы явно выражали беспокойство по этому поводу. Запись фиксирует вашу фразу: "Где, наконец, бортинженер?" Кстати, для Жилина ведь это был первый космический рейс?
- Да, он только что окончил Высшую школу космогации. С очень хорошими результатами.
- Но практики дальних полетов не имел. И во время учебы у него были сложности со сдачей тестов на перегрузки.
- Я считаю, что бортинженер Жилина отлично справлялся со своими обязанностями!
- Ваше мнение будет занесено в протокол. Капитан, насколько адекватным было ваше собственное состояние?
- Не понял вопроса!
- Каково было ваше самочувствие? Вам не требовался отдых? Комиссия располагает сведениями, что за трое суток, предшествующие инциденту, вы спали не более пяти часов.
- При оверсане приходится постоянно контролировать все системы. У экипажа в таких условиях почти нет времени для сна. Но я принял спорамин.
- Насколько известно комиссии, это было уже после решения о вхождении в запретную зону. К тому же, вы приняли сразу двойную дозу, что являлось дополнительной нагрузкой для нервной системы.
- Я чувствовал себя вполне удовлетворительно.
- Опишите подробно, как происходило управление кораблем в момент метеоритной атаки?
- На первом этапе управление осуществлялось автоматически. Киберштурман уводил корабль от столкновения с метеоритами по мере их обнаружения курсовым локатором. Маневрирование шло очень активно...
- Члены экипажа при этом были пристегнуты?
- Нет.
- Члены научной группы находились в амортизаторах?
- Такой приказ был передан по селектору, но члены научной группы его не выполнили.
- Комиссия обращает внимание на грубое нарушение служебных инструкций. Когда вы приняли решение о переходе на ручное управление?
- Когда начались попадания и стало ясно, что дальше уклоняться от метеоритов невозможно. Тогда я дал команду на отключение основного фотонного двигателя и переход на вспомогательную ядерную тягу.
- Кто должен был отключить основной двигатель?
- Штурман Крутиков. Пульт управления фотореатора находился рядом с ним.
- Он отключил двигатель?
- Не успел. Мы получили прямое попадание в отражатель.
- Комиссия располагает информацией, что основной двигатель не был отключен Крутиковым по причине того, что штурман попал пальцами в находившегося на пульте мимикродона, после чего пребывал несколько секунд в эмоциональном шоке. Откуда взялась на борту марсианская ящерица, капитан Быков?
- Это домашнее животное одного из членов научной группы.
- Почему оно находилось на пульте управления в рулевой рубке?
- Очевидно, проникло незамеченным. У этой ящерицы мимикрирующая окраска.
- Инструкции категорически запрещают нахождение в рубке во время ответственных операций кого либо, кроме членов экипажа. То есть, как пассажиров, так и их животных. Относительно последних разрешается перевозка исключительно в специально отведенных помещениях или контейнерах, но никоим образом не свободное их перемещение по кораблю.
- Не считаю, что ящерица оказала существенное влияние на события.
- Вы потеряли несколько секунд, капитан! В космосе это бывает очень важным. Итак, прежде чем штурман смог вернуться к исполнению процедуры, корабль получил попадание крупного метеорита в отражатель при продолжавшем работать основном двигателе. Что происходило дальше?
- Отражатель был серьезно поврежден, что вызвало перекос тяги. "Тахмасиб" закрутило в продольной и поперечной плоскостях. Бортинженера и штурмана выбросило из кресел и травмировало о приборы и элементы конструкции...
- Поскольку они, вопреки инструкции, не были пристегнуты. Где в этот момент находились вы, капитан?
- Я сумел ухватиться за кресло и пристегнулся. Сразу отключил автоматику и стал выводить корабль из потока на вспомогательных двигателях.
- Это чудо, что при таком отношении к инструкциям хотя бы кто-то из членов экипажа смог в решающий момент занять рабочее место! Пассажиры тоже получили травмы?
- Да. Одного бросило на оголенные провода в научной аппаратуре. Другой обварился на камбузе, где готовил обед.
- Метеоритная атака - не лучшее время для приготовления супа, не так ли?
- Тот, что был на камбузе, француз, плохо говорит по-русски. Видимо, не понял переданный селектором приказ лечь в амортизатор.
- Следовало продублировать сообщение на понятном для него языке. Капитан отвечает за безопасность пассажиров.
- Да, товарищ председатель комиссии!
- Как вы преодолели метеоритный пояс?
- Я отключил киберштурман и повел "Тахмасиб" напролом. При прохождении кольца были новые попадания, но система герметизации пробоин справлялась. В конце концов, мы вырвались в чистый сектор, но потеряли при маневрировании скорость.
- Она стала меньше орбитальной?
- Так точно. А при попытке вновь запустить фотонную тягу обнаружилось, что основной двигатель не действует. Набрать орбитальную скорость на вспомогательных двигателях на таком расстоянии от Юпитера мы были не в состоянии.
- Корабль стал падать на планету?
- Да. Шел вниз по спирали. Я использовал вспомогательные двигатели для еще большего торможения, чтобы не сгореть при вхождении в атмосферу.
- Отдаю должное вашей выдержке. Другие на вашем месте, напротив, стремились сразу прекратить мучения. Прежде чем мы продолжим, хотел бы спросить. После всего, что мы услышали, признаете ли вы, что проложенный вами курс подвергал корабль серьезному и неоправданному риску?
- Признаю серьезность риска. Неоправданность риска не признаю. Мы везли продовольствие, чтобы спасти людей от голодной смерти.
- Если бы вы выбрали менее опасный маршрут, и ваш корабль задержался с прибытием на несколько дней, станции на Амальтее и Каллисто могли продержаться на сокращенных пайках. А вот в случае вашей гибели люди там были бы обречены.
- Мы не погибли! И груз был доставлен!
- По крайней мере, его большая часть. Несколько грузовых отсеков всё же оказались раздавлены. Комиссия отдает должное силе вашего духа и вашему профессионализму. В тяжелейших условиях вы отремонтировали разбитое метеоритами бортовое оборудование. Сумели перенастроить фотонную тягу в деформированном отражателе. Запустили термоядерную реакцию в условиях плотной водородной атмосферы и подняли корабль на орбиту при восьмикратных перегрузках. Вы вправе считать себя героями! Вы первыми выбрались из бездн Юпитера! Но попали-то вы туда из-за собственных ошибок...
Тяжело отдуваясь, красный и потный Алексей Петрович Быков вышел из комнаты, где заседала следственная комиссия. В коридорах станции было темно и безлюдно. Все тут в этот час были при деле - наблюдали Юпитер. Только несколькими этажами ниже гремел кастрюлями на кухне повар Валнога. Наверное, готовил что-то вкусное для гостей. Для комиссии и подследственных.
Глупо, конечно, считать, что победителей не судят. Но чтобы так... Будто уши надрали мальчишке! А ведь как ликующе встречали их на Амальтее всего месяц назад! Ладно! Выпрут с флота, устроюсь на Марс. Хотя бы в мастерские к Захару Пучко. Ему механики гусеничного транспорта ой как нужны. А Крутикову давно пора переходить на преподавательскую работу. Может, штурманский факультет возглавит. Вот Ваньку Жилина жалко. За первый же рейс могут ему всю биографию испортить... Впрочем, не пропадет Иван, не те времена! Только бы в людях после этого не разочаровался.
Чтобы успокоить нервы, Быков поднялся на смотровую площадку под прозрачным спектролитовым колпаком. Юпитер стоял в зените. Он был жутко страшен даже отсюда. Нависшая над головой чудовищная бурая громада в косматых полосах черных, пурпурных, зеленых облаков закрывала, казалось, половину неба. Быков перевел взгляд на перекошенный горизонт планетоида. Где-то там над темными ледяными скалами возвышалась ажурная пирамида его корабля, притянутого тросами к площадке ракетодрома. Нет, отсюда не увидеть, заслоняет туша продовольственного танкера. Впрочем, Быков и так знал, что на "Тахмасиб" уже поставили вместо разбитого новый фотонный отражатель, только что доставленный с лунной орбитальной верфи. Вспомогательные двигатели заменили еще раньше, обшивку тоже подлатали. Корабль готов к старту. Только кто поведет его в следующий рейс?
Легкий порыв ветра пошевелил волосы на затылке. Словно на Земле под открытым небом. И шорох крыльев. "Две ласточки целуются за окном звездолета, в пустоте..." - вспомнилась вдруг песенка Шарля Моллара. Высоко, почти под самым куполом парили две фигуры - мужская и тонкая, девичья. При ничтожной здешней гравитации спортсмены-фигуристы не столько летали, сколько висели в воздухе, меняя положение взмахами прикрепленных к рукам ярких перепончатых плоскостей. Колоссальный слепой глаз Юпитера, казалось, недоуменно наблюдал за воздушными пируэтами крошечных крылатых людей в двух шагах от планеты-гиганта. Самой большой и самой страшной планеты.
В комнате Быкова сидели неразлучные друзья Юрковский и Дауге и рассеянно играли в магнитные шахматы на диване. Наверняка где-то рядом с ними пребывала в замаскированном состоянии и Варечка, чтоб ее, неладную!
- Алексей, ну как?!
- Да никак! Спишут, похоже, нас из космоса на берег земной.
- Да как они смеют! - взвился Юрковский. - Мы же столько всего открыли! Кольцо Юпитера, розовое свечение, радужные пузыри, "погибшие миры", наконец.
- Грош цена всем этим открытиям! - отмахнулся Дауге. - Даже спектрограф к перископу не приладили, съемка толком не велась. Мало ли чего нам тогда в Юпитере померещилось. Доказательств нет. Такую возможность упустили! Действительно, гнать нас надо из науки.
- Давно пора! - кивнул Быков. Пробрался мимо планетологов к зеркалу, стал внимательно изучать свою всколоченную шевелюру.
- Вот если бы вернуться, - произнес вдруг Юрковский вкрадчивым полушепотом.
Быков обернулся и пристально посмотрел на него.
- Нет, Алексей, действительно... Ты ведь пока капитан! "Тахмасиб", кажется, уже отремонтировали? Загрузим научное оборудование и быстренько вниз, в Джуп. Никто и не заметит, как мы...
- Владимир Сергеевич! Вы мне ничего не говорили, и я ничего от вас не слышал!
Несколько минут в каюте царило напряженное молчание, только искры трещали на ожесточенной расческе Быкова.
- Я тут подумал, - вновь заговорил Дауге. - Всё, что мы в Юпитере видели или померещилось нам. Это сейчас не самое главное. Самое важное ведь другое.
- Что?! - раздраженно переспросил Юрковский. - Что, по-твоему, сейчас самое важное?
- Самое важное из того, что мы выяснили, - при определенных условиях фотонный планетолет может попасть в Юпитер и уцелеть. Если скорость спуска будет не слишком велика, он не сгорит. Его не раздавит давление и не разъест коррозия, как думали раньше. Он сохранится. Корабль будет погружаться в плотные слои атмосферы, пока его вес не уравновесится выталкивающей силой окружающей газовой среды. И тогда планетолет станет плавать внутри, в сжатом водороде, как подводная лодка.
- Ну и что с того? Да, мы плавали, мы уцелели.
- Так ведь не мы там первые были! Экипаж Петрушевского! Они пропали в феврале. Помнишь, мы в Юпитере сначала приняли мираж - двойник "Тахмасиба" за их корабль.
- За "Данже"? Постой, ты думаешь, они могли....?
- Насколько мы знаем, у Петрушевского тоже был разбит отражатель. Он потерял скорость, задел экзосферу, но не сгорел, а провалился в атмосферу планеты. Как потом и мы.
- Петрушевский, скорее всего, взорвался в ураганной зоне, - пробурчал от зеркала Быков.
- Взрыва зафиксировано не было.
- Это что же! - широко распахнул глаза Юрковский. - Так они, выходит, живы!!!
- Нет! - бросил Быков, дунул на расческу и спрятал в нагрудный карман. - Полгода почти прошло.
- Кислорода у них на год. Воды, продуктов тоже. Энергии - из вспомогательных реакторов хоть один да уцелел.
- Чего же ты молчал всё это время! - Юрковский схватил Дауге за грудки и стал яростно трясти. - Знал и молчал! Там же Сережка Петрушевский! Вера Василевская! Иргенсен! Штирнер Гришка, тезка твой! Они же там, в Джупе, живые! Живые! А мы их, значит, похоронили заживо!
- Володя, прекрати истерику! - Быков усадил Юрковского на диван, закрепил ремнями, сунул в зубы грушу с водой. Юрковский жадно втянул, подавился, стал мучительно, со слезами и рыдающими всхлипами, кашлять, разбрызгивая плывущие по воздуху крупные капли.
- Не знал я! - обиженно оправдывался Дауге, отряхивая куртку. - Сам только сообразил.
- Мы сутки в Юпитере проторчали, и то обшивка начала разрушаться, - Быков хмурился, барабанил пальцами по стене. - Пять месяцев... Нет! Коррозия проест насквозь.
- У жилой гондолы оболочка с дополнительной защитой. Даже если разрушится внешняя обшивка, есть еще внутренние отсеки. Переборки между ними герметичные.
- Ты гравитацию тамошнюю вспомни? Как мы там еле ползали, сознание теряли. А у кого-то кровь из носа хлестала без остановки. Сколько бы они выдержали при тройной силе тяжести?
- Амортизаторные ванны, противоперегрузочные костюмы. Можно приспособиться.
- Да как их найдешь в Юпитере?! - Быков резко стукнул кулаком по стене. -Представляешь, какой объем пространства надо будет обследовать? В плотной газовой среде. Локатор, массограф, металлодетектор - всё это не поможет. Сам видел - сколько там обломков и щебня.
Дауге молчал.
- Хорошо, положим, спустимся мы в атмосферу на десять тысяч километров. Научимся там перемещаться в этом газе, у которого плотность бензина. А назад как? Обратно ведь только на фотонке! Повезло нам один раз, не взорвались, когда термояд в водороде запустили. Где гарантия, что второй раз повезет? А отражатель? Я за те сутки боялся, что зеркало помутнеет. Просидим там чуть подольше - и всё! Либо сразу сгорим, либо застрянем в Юпитере теперь уж навсегда.
- Алеша, я, конечно, не специалист, но если "Тахмасибу" спускаться в Юпитер, как прошлый раз, на вспомогательной тяге, а отражатель поместить в специальный антикоррозийный чехол? Потом, перед стартом наверх мы его сбросим, и отражатель будет как новый.
- Чехол на параболоид в семьсот метров? Сошьем тут на коленке, тайно от всех!
- Почему тайно? Ты, Алеша, Володьку, дурака, не слушай. Надо сейчас пойти к начальству и объяснить. Что есть шанс спасти наших товарищей, которых считали погибшими. Пусть не мы туда, в Юпитер, пойдем, пусть другие. Только ты, Алеша, сразу им скажи, что мы там уже были, поэтому у нас есть необходимый опыт для такой экспедиции. Скажи, не забудь!
- Михаила нельзя брать, - вздохнул Быков. - Он тогда-то еле перегрузки выдержал. И Жилин, хоть и хорошо работал, отключался несколько раз. Да и нельзя ему, мальку, снова на такой риск идти. А одному мне будет тяжело.
- Мы ведь тоже с тобой будем! - вскинул голову Юрковский.
- Вы мне в управлении кораблем не помощники.
- Тогда попроси Варшавского.
- Кого?!
- Варшавского Степана Афанасьевича.
- Иоганыч, ты сдурел? Капитана Варшавского?! Председателя следственной комиссии?!
- Ну и что, что председателя. Лучше его на Амальтее всё равно не найдешь. Нам, кстати, через час у него назначено. Вот ты к нему потом и подойди. Только на бумаге всё изложи заранее, чтобы было ясно и аргументировано.
- Это ж зверь, а не человек!
- Ну, Алеша, ты сам временами весьма звероподобен. Стоите вы друг друга.
- Думаешь, Варшавский согласится?
- В Юпитер за Петрушевским нырнуть? Конечно! А вот согласится ли он тебя с собой взять, дело другое.
- Возьмет! Пусть попробует не взять!
Сквозь обшивку проник мелодичный, поющий гул. Он постепенно усиливался, становясь всё выше и выше, дошел до пронзительного, почти не слышного свиста, от которого ныли зубы. Где-то рядом рождался экзосферный протуберанец. Накатившая от него волна заставила "Тахмасиб" грузно перевалиться с борта на борт. Быкова опять замутило.
- Что? На волжских глиссерах потише качало?
Капитан Варшавский в силовом экзоскелете поверх противоперегрузочного костюма напоминал толстую гусеницу в объятиях железного паука. Человеческой оставалась одна обросшая седой щетиной голова. Синие отечные мешки под глазами. Неживого бледного цвета щеки сползли складками на багровую шею. Отвисшая нижняя губа не закрывала желтые зубы. Но в прокуренных зубах у Степана Афанасьевича была по-прежнему упрямо сжата его знаменитая трубка, пусть сейчас и незажженная. Трубка эта здесь, наверное, с полкило весит. Откуда, интересно, он знает, что Быков работал лет двадцать назад мотористом в речном пароходстве? Нет, не думал тогда Лешка Быков, что будет плавать по сжатому водороду за миллиарды километров от родной Волги.
- Посмотрите, Алексей Петрович, не отнесло нас?
Быков втиснул лицо в нарамник перископа. Бескрайнее розовое ничто. Снизу чуть светлее - проникает слабый красноватый свет из глубины, где идут неизвестные пока реакции в слоях жидкого и кристаллического водорода. Наверху - темная, вязкая мгла, закрывающая звездное небо, солнце, весь остальной мир. Пришельцы извне - обломки астероидов и комет, затянутых гравитацией гигантской планеты, - оставались здесь навсегда, беспомощно повиснув в этом холодном застывшем чистилище, штилевой зоне между бушующей поверхностью Юпитера и адским котлом его загадочного ядра.
Быкова мало интересовал этот порядком поднадоевший пейзаж. В трех километрах по курсу был отчетливо виден планетолет. Юбка отражателя, колонна фотореактора, дисковидный грузовой отсек и шар кабины экипажа. В общем - всё как положено у фотонного транспорта первого ранга, такого же как "Тахмасиб". Быков сначала даже решил, что это очередной мираж, отражение в туманном слое его собственного корабля. Но тут же сообразил, что "Тахмасиб" как раз выгладит сейчас иначе - отражатель закрыт защитным коконом, а на пилонах вспомогательных двигателей вращаются винты, установленные для перемещения в плотной атмосфере. Так что это мог быть только "Поль Данже". Корабль, который был назван в честь погибшего в Юпитере планетолога и который сам, по трагическому совпадению, нашел свой конец в газовой толще планеты-гиганта. Вон как ему отражатель разбило, прямо навылет. Такой отражатель уж точно не запустить, как не крути с фокусировкой плазменного пучка. Михаил Антонович Крутиков на Амальтее совершил настоящий математический подвиг, спрограммировав нисходящую траекторию "Данже" и определив примерный район его погружения в атмосферу. Шанс найти пропавший корабль был, тем не менее, крайне мал. За прошедшие полгода газовые течения могли унести планетолет на другой конец планеты или низвергнуть в пучины, куда до него уже не добраться. Но "Тахмасибу", первому кораблю, повторно спустившемуся в Юпитер (на этот раз - после сумасшедшего броска через "око" урагана), повезло... Не прошло и семи дней, как они встретили своих.
- "Данже" прямо по курсу! Сближаемся! - доложил Быков
- Связи по-прежнему нет?
- Нет, Степан Афанасьевич. Но у них антенны должны были давно отвалиться.
- Всё равно, продолжайте вызывать. Возможен прием на корпус. Прожектором посигнальте! Передавайте морзянкой на линзы перископов!
- Есть!
Варшавский со скрежетом прошелся по рубке. За ним на полу оставались темные капли. Механизмы в экзоскелете от перегрузки сочатся маслом, или у старика опять кровь пошла? Хорошо, что скоро обратно. Сразу, как заберем ребят с "Данже". Отцепим балласт, грузовой отсек у "Тахмасиба" пустой, сработает в плотной газовой среде как дирижабль, вытянет наверх, к поверхности. А там отстрелим кокон с отражателя и запустим фотонную тягу. Даже перегрузки будут не серьезные, трех- или четырехкратные. Не больше, чем здесь всю последнюю неделю. А для команды Петрушевского - все последние полгода.
- Через двадцать минут подойдем вплотную!
- Хорошо бы пристыковаться к шлюзу. Чтобы не переходить через открытый космос. То есть, тьфу, как сказать? Через открытое пространство это внутриюпитерианское.
- Я понял, Степан Афанасьевич! Постараюсь сделать стыковку.
Вылезать наружу в жестких скафандрах, больше похожих на персональные батискафы, было, действительно, последним делом. Позавчера они попытались высадиться на крупную каменную массу - очевидно, проглоченный Юпитером бывший спутник, не уступавший по размеру Амальтее. Этому объекту даже присвоили имя, как настоящей планете - Гондвана! Вроде, кто-то из фантастов предсказал существование в недрах Юпитера такого вот летающего материка. "Тахмасиб" завис в считанных метрах над обширной каменистой равниной, заякорился на ней и спустил тросовый лифт. Но назначенные на выход Юрковский и Дауге так и остались в кабине подъемника. Чудовищное внешнее давление пережало гибкие сочленения скафандров, и планетологи по Гондване и шага не смогли сделать.
- Сближение! Касание! Захват! Идет стягивание! Есть стыковка! Пошло соединение!
- Молодец, Алексей Петрович! Вот так и надо всё делать - строго по инструкции!
- Так ведь, не было раньше стыковок внутри планет, Степан Афанасьевич! Отсутствуют инструкции на этот счет.
- Вот вы их, Алеша, и напишите! Ну что, готовьтесь к переходу на "Данже". Привет там передавайте от меня товарищу Петрушевскому и остальным!
- Сами скоро их увидите!
Чтобы пробраться через узкий стыковочный тоннель-лаз, пришлось снять и экзоскелет, и противоперегрузочный костюм. Быков с трудом полз по шахте, то на животе, то на боку. Всё время казалось, что у него вот-вот сломается позвоночник, или ребра проткнут бешено стучащее сердце.
- Ничего, - думал он. - Самое тяжелое уже позади!
Наконец он добрался до люка переходного отсека. Утопил кнопку автоматического замка. За откинувшимся люком "Тахмасиба" открылся такой же, но покрытый толстым ржавым налетом люк "Данже". Снаружи его можно было открыть только вручную, снимая болты. Первым делом Быков сунул в специальное гнездо рядом с люком щуп индикатора. Так, давление там, внутри, - нормальное. Кислород - в норме. Температура - жарковато, но ничего. Вредных примесей - есть. А где их нет?
Быков постучал в люк рукояткой ключа. Тишина. Ладно, буду открывать сам. Вздохнул и наложил ключ на первый болт. Когда открутил половину болтов, пришлось лечь на пол, жадно глотая ртом воздух, отдыхать несколько минут. Потом постучал в люк еще раз. Вновь без ответа. Он гнал прочь все мысли. Привстал со стоном на колени и снова стал откручивать болты. Один за другим. Когда открутил последний, и люк, заскрипев, упал, Быков почувствовал запах смерти.
- Ты думаешь, финал - только в гибели, только в трупах? Нет! Это - победа! Победа человека!
- Оптимистическая трагедия.
- Да, если хочешь. И без всякого черного сарказма!
- Они могли выжить. Если бы знали. Если бы знали, что дождутся. Что мы придет за ними через полгода. Продержались бы в амортизаторах, ваннах.
- Они были уверены, что их найдут, поэтому и не хотели ложиться в амортизаторы - всё равно, что самим лечь в гробы. А они хотели жить, жить ради человечества. Смысл жизни человека - в работе, в познании мира! Мы же не залезли в ванны тогда, в свой первый раз, хотя могли только наблюдать в перископы, обложившись одеялами. У них были все необходимые приборы, большая лаборатория. Да, они знали, что гравитация убивает их, но там, на "Данже", они жили по-настоящему и работали до конца. Не доживали, растягивая, последние дни на гибнувшем корабле, а создали форпост науки в самом сердце Юпитера. Видишь - сколько они успели! Да мы за двести лет не сделали бы столько, оставаясь на Амальтее. Понимаешь? Они победили Джуп! Вот в этих бумагах - все считавшие неразрешимыми загадки, все раскрытые тайны. Большие планеты - больше не terra incognita!
- Если бы мы успели! Если бы они остались в живых!
- Они живы. Они говорят с нами. В своих рукописях, статьях, книгах. И нам еще предстоит много работать вместе. Так, смотри, монографию Иргенсена о ядре Юпитера будем готовить к публикации в первую очередь. А эти заметки Василевской обязательно покажешь Крутикову. Кажется, Вера Николаевна сумела подобраться к основным формулам общей теории пространства и тяготения. Это уже не только к планетам-гигантам ключ. Это дорога к звездам!