- ... мракобесие правящего режима.... темнота внешняя и тьма внутренняя... серые тени конформизма... горящие угли народного гнева.... светоносная поступь революции... факел надежды над мглой угнетения... сияние грядущей победы...
Надоедливые фразы царапали мозг, продавливаясь сквозь вязкую толщу полусна. Иногда методичка Центра была не лучше официальных инфоблоков. Пакет пришел поздно, за окном уже светало. Революция, конечно, революцией, но и поспать когда-то надо.
Наконец, трансляция закончилась, и Мика собрался отключить связь. Но тут вдруг влез его линейный.
- Товарищ Олу! - резкий голос выдернул Мика из забытья. - Вам, как резиденту терминала дано задание через два часа встретить товарища Лю из Северной Америки!
Американец! - Мика уже не вслушивался в то, что говорил ему линейный. - Небось загорелый! Еще бы, наверное, целый день сидит там у себя в Америке на солнышке, когда у нас даже дети света нормального не видят. Это всё они, американцы, придумали! Отняли у народа последнее - яркое солнце, голубое небо!
Мика стоял в условленном месте, скрытый отключенным на ночь билбордом. В назначенный час появился... Появилась она! Необыкновенно симпатичная девушка со смешливыми черными глазами. И тут у Мика разом прошла вся его злость. Да и весь сон куда-то испарился... Он не помнил, как они вышли в глухую ночь. Всё, что он хотел - идти, слыша рядом тихие шаги американки, ее негромкий шелестящий голос с забавным акцентом, ловить, оборачиваясь новый миг ее красоты...
- Странно, - товарищ Лю с интересом оглядывала пустой город. - Будто случилась какая-то катастрофа. И все люди разом пропали!
Мика, щурясь от непривычного света, посмотрел на вымершую ночную улицу. Да никуда они не делись, эти люди! Храпят у себя по домам, задернув занавески, набираются сил для новой рабочей смены. Ждут, когда кто-то вернет им дневной свет.
Внезапно послышался свист приближающегося мобиля. В комендантский час это могла быть только полиция. Мика не ошибся. На перекресток выскочил броневик с раздутым зобом десантного отсека. Злые солнечные зайчики сверкали на лобовом триплексе.
- Беги! - Мика толкнул Лю в подвернувшийся переулок, а сам, отвлекая огонь на себя, бросился через дорогу. Он начал стрелять сразу с двух рук - по бронемашине, по выскакивавшим из нее лакировано-черным фигуркам полицейских. Потом пластик мостовой взорвался под ногами. Мика упал. В лицо ударило ослепительное ночное солнце.
- Боюсь, вы не оставляете нам выбора! - следователь с показной грустью смотрел на растянутого в фиксирующем кресле Мику.- Или всё же имеет смысл последний раз воззвать к вашему благоразумию?
Мика ничего не ответил, только сглотнул. Осторожно, чтобы не царапать язык об обломки зубов. Этот следователь был добрый. И болтливый. Давал передохнуть, пока трепался.
- Вы ведь образованный человек, Олу. Поймите, что протестуя против нынешнего положения вещей, вы выступаете против прогресса, необходимого условия развития человечества.
- Подумайте! Вот, допустим... Допустим, вашим товарищам удастся задуманное. Закон о едином планетарном времени будет отменен. И что потом? Всей глобальной экономике придет конец! Знаете, какие финансовые кризисы случались в старину, когда на биржах Нью-Йорка, Лондона, Токио было разное время? Надо срочно заключать контракт, а у ваших компаньонов рабочий день еще не начался, или уже закончился. Целостный, стабильный мир будет разрезан на дольки часовых поясов. Человечество, дотянувшееся почти до звезд, вернется к хаосу прежних веков, карликовым государствам с карликовыми возможностями.
- Что вам не нравится? То что все пятнадцать миллиардов людей работают и отдыхают по единым часам? Да, в ряде секторов теперь темный день и светлая ночь. Прогресс стоит маленьких неудобств. А если вам это так не нравится - найдите себе работу в ночную смену. Или переезжайте в Америку! - следователь, похоже терял терпение. - Живо говори, как выйти на штаб!! ...
Низкий потолок затрещал и просел, открыв между световыми панелями зияющую черным широкую щель. В туче валящихся на пол обломков вниз пружинисто спрыгнуло несколько людей в пыльных комбинезонах. В одном Мика узнал Лю - с плечевым пулеметом, с сузившимися от гнева темными глазами.
Следователь согнулся и живо прыгнул в сторону, но упал, срезанный очередью.
- Отключи кресло, пульт вон там, - прошамкал Мика, но Лю уже наклонилась к его израненным губам с таким болезненным и таким сладким поцелуем.
В открытые настежь окна вливался яркий свет. На украшенной революционными голограммами площади громоздились остатки многодневного праздника. У прохожих были красные глаза - переход к локальному времени давался не просто.
Через фильтр до Мика долетали рубленные фразы товарища Председателя:
- ... не успокаиваться на достигнутом ... возрождение подлинной самобытности.... отмена универсального языка... от дифференциации хронитарной к дифференциации лингвистической... воссоздание естественной языковой среды... не половинчатые реформы, а новая и новая революция...
Мика украдкой перешел на телеком. Лю долго не отвечала, так что он всерьез забеспокоился - не случилось ли что там у них, в Америке? Наконец включилась картинка. Соблазнительно неодетая Лю сверкнула глазками из-под сдвинутых бровей и прошипела предельно злым голосом:
- Ты что, сдурел? Знаешь, сколько времени! Три часа ночи!!!