Природа - это единственная книга с великим содержанием на каждом листе.
Иоганн Вольфганг Гёте
Лёгкий морозный ветерок пробежал по густым кронам вековых деревьев. Он ослабел, голова его кружилась. Ему очень хотелось лечь в снег. Но безошибочный инстинкт словно предостерегал его: Держись ! Или станешь добычей для других хищников. Надо было срочно возвращаться в логово, отлежаться, зализывая раны. Ему достался трофей - зайчишка. Хищник в полном упоении лакомился тёплой зайчатиной.
Поиски пищи завершились пиршеством. Тяжело дыша и обливаясь кровью, волк зажал половину парной тушки косого и направился по своему следу в надёжное убежище. Надо было срочно отлежаться и зализать раны. Её образование безгранично расширилось в одном направлении: он понял, что представлял собою очень маленькую частицу всего того удивительного мира на земле, который лежал под звездами и луной, и поэтому безумно хотел ознакомиться с ним до конца, но уже без всяких драк и ранений.
Одноглазый был начеку и вскакивал на ноги при малейшем шорохе. Он не доверял движущимся теням, треск сухой ветки заставлял вздергиваться его верхнюю губу, и, если в воздухе появлялся чужой запах, клыки его угрожающе сверкали. Несколько дней он отлёживался в логове, пока раны не зарубцевались.
Остаток тушки косого он прикончил. Теперь надо было снова выходить на охоту. Для холодных зимних ночи он был недосягаем в своём убежище. Старая гарь на болоте, поросшая густым ельником служила надёжным щитом от посторонних глаз и пронзительного злобного ветра. Прислушался... Тишина ... значит всё в порядке.
Где - то рядом пискнула мышь и глухой стук. Это молодой дятел спозаранку, принялся своим стальным клювом, долбить сухую валёжину ища под корой личинок короедов. Пернатая уже усиленно тренировала свой крепкий, словно стальное лезвие клюв, находя под толстой корой сухого соснового ствола прокорм для себя. Дятла по достоинству называют лесным доктором, поскольку именно эта птица способна спасти дерево, захваченное насекомыми - вредителями, от гибели.
Вблизи логова осыпался снег с еловой лапы. "Ещё слышу" - подумал он. Потухали звёзды и забрезжил серый рассвет. Ночь уходила бесшумными шагами, покидая дикие дебри соснового бора за Шептуновым водопоем. За чернеющими верхушками могучих многовековых деревьев постепенно наливалась заря.
Усталая луна бочком прильнула к горизонту. По кронам деревьев дерзко пробежал предрассветный ветерок, чуть - чуть коснувшись вершин сосен. Над сибирской тайгой занимался серый и унылый морозный рассвет. Грустное и тоскливое раннее утро за спиной волка золотило заснеженную хвойную чащу, но здесь, солнечный свет не имел силы.
Утро плотно упиралось в бескрайнюю, ледяную Сибирь. В лесу было пустынно, ни звука, ни шороха и ни единого следа, всюду покой, будто никому и не нужен этот новый холодный день.
Только мороз, крутой, колючий, беспардонно и настойчиво шарил по чаще в поисках жертвы, да изредка с макушек ближайших деревьев сыпались комки снега. Утро разгоралось. Из - за макушек высоких елей лениво выползло красное солнце. Горело небо.
Стальными клювами стучали дятлы, по стволам деревьев добывая корм, цвиркали поползни, пищали синицы и тренькали красногрудые снегири. Никогда ещё молодой одноглазый волк не ощущал себя таким одиноким. И его волчьему мозгу представлялось, будто всё, что он видел и чувствовал в течение последних недель, было сном, а теперь он очнулся и вновь обнаружил суровую реальность жизни.
Пробудилась сибирская тайга, побежало по сонному бору печальное эхо и затерялось где - то далеко - далеко в утреннем пространстве. Хищник легко встал с нагретой лёжки, хотел потянуться, но вздрогнул от холода и злобным взглядом из норы окинул ближайшую округу. Одноглазый лениво зевнув, стряхнул с себя прилипшие прошлогодние листья и хвою, которые служили ему тёплой подстилкой в норе. Выбрался наружу. ...
Молодой волк пристально оглядел береговой лес, окутанный морозной испариной, покосился на зарю и, подняв морду к небу, протяжно и тоскливо завыл. Это был голос многочисленных поколений предков прорезаться в его дикой и первобытной душе, закалённой в борьбе за существование, в непрестанных тревогах и невзгодах, в битвах с голодом, холодом и с самой смертью.
Голос этот возвещал миру о жизни, но также и о смерти. Он разносился повсюду: сквозь ветер и сквозь расстояние, - единственный звук среди всех остальных, который внушал страх, покорность, воодушевление или благоговейный ужас. И население таёжного мира дрожало, и пытаясь укрыться, спрятаться, бежать от него, - и настораживало широко раскрытые уши, чтобы его услышать.
Великая тоска и непреодолимое бесконечное одиночество проникали в его дикое сердце, хотя постичь причину этой тоски, ему было не дано. Потому что он был дикий хищник.
Широким намётом бежал хищник, радуясь свободе. Вихрился снег под сильными лапами, навстречу неслись ветер и тайга. Отмахав несколько километров, волк долго трусил рысью. Над тайгой гулял вольный ветер - бродяга. Гудел в морозных сучьях, раненным зверем, стонал в дуплах, выл и попискивал. Кругом лежал плотный снег, его даже ветер не мог сдуть.
Он плотно облепил пни, как высокими шапками, забился в кедровую хвою, змеился по сучьям. На пригорке возле Пасечного озера от порыва ветра грохнулся могучий кедр - сухостой - отстоял своё. Огромная валёжина подмяла под себя молодую поросль.
Волчара постоял, внимательно прислушиваясь к шорохам, затем сел на хвост - полено, поднял морду в небо, где плыли курчавые облака, и завыл. Не мольба, не стон были в его вое, а злоба и отчаяние ! Ожесточение на весь мир, на всё, что его окружало. Пусть любой идёт сюда, на этот холодный пригорок, он встретит противника во все оружие, чтобы драться.
Тугой, протяжный звук рванулся по ветру, эхом пролетел над Шептуновым водопоем и упал в глубокую низину, зарывшись в снегу. Одноглазый держал путь к Камышевке через Сосняк. Перепрыгнув через небольшой куст, он внезапно столкнулся с крупной пёстрой пернатой чёрно - белого окраса. Дятел испуганно присел на хвост, оттолкнулся лапками и взлетел, предупреждая кого - то об опасности:
-Трык ! Трык ! Трык !
Пушистая белочка спрыгнула с кедра, поднялась на задние лапки, быстро поводила головой по сторонам, но, не заметив ничего опасного, поскакала по снегу в поисках шишки. Ведь с кедров ветер - бородач сдул ещё глубокой осенью всё, а шишки могли быть только под снегом. Нашла.
Заработала лапками, разметала снег по сторонам, выхватила целехонькую парную - из снега - шишку, как пекарь из русской печи булку хлеба, проворно пробежала зубками по шелухе, очистила от неё шишку, надкусила сверху орех, не вытаскивая его из шишки, осторожно вытянула зерно. Вкуснота ! Хорошо ! Зубки точат орехи, лапки придерживают шишку, всё споро и ловко.
Вот она простучала зубом по другому ореху - звук, как у пустой бочки, не стоит зря тратить времени, надо брать орех с зерном. Белочка подняла голову, будто ей что - то подсказала тайга. Встретилась глазами со страшным зверем, серым и огромным.
Гур ! Гур ! Гур ! Гур ! - испуганно вскрикнула и молнией метнулась на кедр.
Шишку серому чудовищу оставила. Волк подбежал к шишке, нюхнул - пахло смолой и белкой, а что толку !
Цок - цок - цок ! - начала белка бранить с дерева грозного хищника.