Утром пришло сообщение, что отступающие из Сан-Франциско не поступят к нам в подкрепление - по пути следования обе группы были атакованы ВВС Евразийского Союза, и те наши солдаты, что не погибли сразу, здорово завидуют мертвым.
Еще на прошлой неделе силы Юго-Западного фронта насчитывали двадцать миллионов бойцов, большая часть из которых имела неплохие военные навыки, пройдя стычки едва ли не на всех пяти континентах. Кто мог знать, что к этому дню от непобедимой армады останется всего-то сто тринадцать человек?
Вчера из нашего расположения, срезав воинские знаки отличия, дезертировали все, кто считал, что евразийцы не убивают безоружных трусов. Плюс к этому ушли все оголодавшие, потерявшие надежду и те, кто окончательно свихнулся, глядя на горы гниющих трупов, наваленных в брустверы. Зато взамен прибыло два десятка сопливых резервистов, вооруженных списанным оружием.
А разведка неутомимо докладывает, что на нас надвигается мощь в шесть корпусов китайской армии и две российские экспедиционные дивизии, переброшенные из раскатанного в блин Вашингтона. Мы оказались в котле.
Ходят слухи, что застрелился наш командующий, полковник Бруэр. Говорят, он положил всех ребят в районе Карсон-Сити, а когда понял, что дальнейшее сопротивление невозможно, закусил ствол пистолета и проглотил пулю. Дурак.
Стуча о стены окопа тощим вещевым мешком, ко мне подполз толстый мальчишка с каким-то совсем уж закопченным лицом. На вид я не мог дать ему больше двадцати. Он представился:
- Резервист Доусон. Разрешите держаться рядом с вами?
- С хера ли? - поинтересовался я.
В ответ он поднял свой охотничий карабин и пояснил:
- Отцовский. Но патронов к нему не осталось.
- Хочешь пережить меня и взять винтовку? - спросил я, указав на свое оружие.
Доусон кивнул. В другие времена я бы свернул ему челюсть, но этот безусый малец... улыбался.
Он улыбался с такой непринужденностью, с такой заразительностью, что мои губы сами собой растянулись в дурацкой улыбке, которую паренек принял за согласие и разрешение остаться около меня.
Грязными пальцами мальчишка полез в кармашек своих рваных штанов, откуда достал что-то маленькое, завернутое в обрывок газеты. Доусон взял меня за ладонь и вложил в нее одну малюсенькую конфету M&M"s - когда-то красную, а теперь серую и с прилипшими кусочками газетной бумаги. Вторую он закинул себе в рот и захрустел ею.
Вдалеке послышался гул двигателей бронетранспортеров, и наш сержант отдал команду встречать неприятеля.
Доусон наклонился ко мне и заговорщицки шепнул:
- У меня есть еще две.
- Поделишься после боя, - ответил я, разжевал конфету и передернул затвор.