Аннотация: Продолжаем. Критиковать и вносить предложения - приветствуется.
Рэм перестал есть, и в его взгляде промелькнуло затравленное.
Поведение художника навело Макса на очередную мысль, что пора систематизировать в голове бардак, наведенный двумя годами жизни с Рейчел.
-Кто говорил? - Рэм попытался разыграть равнодушие.
-Многие... - неуверенно тянул свое тот.
-Так. Понятно, - тяжело вздохнул художник и с отчужденным лицом вновь вернулся к еде.
-Может, а может нам чего-нибудь выпить? - Макс знал короткую дорогу из затруднительных положений.
- Неплохо придумано, - без усилий отозвался талант. - Художнику необходимо время от времени выходить за рамки астрального тела. Жаль, возможности не позволяют. Хорошо старику Ван Гогу, его вообще шизофрения вынесла...
Это Макс слышал, обрадовано закивал головой. Обернулся за выпивкой.
Такой поворот изменил настроение художника к лучшему, и он по-другому посмотрел на собеседника. Из рукава пальто сверкнула запонка, на пальце чернел перстень "Фараонова голова", но взгляд их обладателя был такой доверчивый и безмятежный, что это могло растрогать самую закоченелую душу.
-Сам то я дилетант, конечно, - говорил Макс через пять минут, раскачивая в ладони светло-карие блики мартини в стакане. - Меня поражает более процесс, а не конечный результат. Я видел вас за работой, а это что-то волшебное...
-Ага, - сказал Рэм. - И все-таки - кто вам про меня говорил?
- Ни одного плохого слова, клянусь вам! Это все критики, знаете ли? Их работа - ругать. Иначе они быстро скучают. А Рейчел...хм... Рейчел Лоуренс, та, которая ведет свою рубрику в "Артист Мэгезин" и Эртони Хопкинс... Вообще, вас всегда ставят в пример.
Похоже, голубоглазый растяпа заблуждается, но как сладко щекочет такое заблуждение!
-Слова, слова... Куда деваться от слов? А вы знаете, сколько мне платят? Двадцать долларов в неделю - бывает меньше? Вот вы бы, мистер...
-Травинский, - подсказал тот.- Да Максом зови, - и расчувствованно съехал на "ты".
- А вы бы смогли жить тна двадцать в неделю? И работать? Холсты с той недели подорожали, а краски, краски - вечная головная боль! Кисти? Деньги стоят дешевле бумаги, на которой их напечатали. Искусство доступно теперь только богатым бездельникам. Хотел бы я иметь такого родственника. Но даже дом мой разбомбили при первой войне. Кому надо было лишать меня крова и семьи?! И теперь идти в их дурацкие ополчения... Тебя призывали? - вдруг он бдительно осмотрел Макса
-Конечно... А как же... Закон - один для всех, - попытался увильнуть Макс.
-Как бы не так, - сварливо хмыкнул Рэм. - На все времена есть один закон - деньги.
В утешение ему наполнили стакан, но это не помогло.
-Нет денег - и ты сдохнешь на передовой. Цапнешь пулю. Или кончишься в лазарете, при полном одобрении вшей.
- А вы воевали?
Макс до сих пор не понял, как относиться к художнику - прост, но талантлив, обласкан славой, но вроде не в чести, еще и войной зацепило...
-Я? - Рэм выдернул взгляд из стакана. - Нет... Я служил, - сказал он полновесно.
Макс кивнул.
- Я служил, когда все еще было спокойно. Хотелось романтики, идиот. Полтора года по контракту, мне хватило, и когда со мной заговорили о пролонгации, я засмеялся им в лицо! Заметьте, это было когда мы еще не ввязались в глупое союзничество, то есть, как говорят сейчас - в мирное время. Тогда еще не было повсеместной военной обязанности.
-Когда вы успели написать такую уйму картин?
Рэм быстро пересчитал в уме все свои шедевры, и острая горечь разочарования осветила ему масштаб заблуждения собеседника.
-Милый юноша, - сказал он, кисло и развенчано улыбаясь... Иногда в нем сказывался законченный школьный курс, и, как казалось, к месту - удавалось завернуть какой-нибудь витиеватый оборот. - Поверьте: всего несколько грамм проницательности вас не испортило бы.
- Я и не говорил, что разбираюсь в живописи, - ответил задетый Макс, и обиженно поджал нижнюю губу. Хватит и того, что Рейчел терзала его попреками подобно крокодилу, а чего стоил этот ее навечный приказ молчать на раутах!
-Похоже, и в людях вы не много то разбираетесь, - не удержался от занудства Рэм. Безденежье окончательно испортило его характер... Расчувствовался. Поверил!
-Вполне возможно! - Макс дернул шарф и второй белоснежный конец уехал за воротник пальто. - А жаль!
-Действительно, - хмыкнул Рэм. Ум и деньги никогда не были достойной парой. Судьба снова щелкнула его по носу кисточкой хвоста... С кем спутали - с Рэмбрантом! Ни один сопливый мальчишка, который доставлял в мастерские краски и мешал белила для рекламных щитов, не дошел до этого! Гения! Не похороненного в забвении эпох... Шедевры мирового значения, замурованные в галереях мультимиллионеров... А Рэм - всегда был против примитивного искусства возрождения, этого лицемерия и чистоплюйства! Любой идиот мог бы почувствовать разницу!
Оказывается, не любой.
- Значит, знакомое имя? Кому то удалось впечатать вам в мозг все-таки имя хотя бы одного художника? Маленький нюанс: тот жил несколько сот лет тому назад, всего лишь...
- Я понял, - прервал Макс и нервно поднялся, схватился за шляпу. - Мне то в конце концов какое дело!
Рэм засмеялся, развел руками, глядя снизу вверх на собирающегося уходить.
-Не совпало, да? Хотелось выпить с Рэмбрантом запанибрата? А потом кому нибудь рассказать об этом? Блеснуть в салоне Эртона? Простите, что испортил вам это удовольствие. А вернее, тем позерам, с которыми вы там якшаетесь! Отдал бы свою двадцатку, что бы посмотреть на это! Итак, не вышло, да?
Макс растерянно кивнул, поспешно отправил на голову шляпу.
- Только... Мне все равно понравилось то, как вы рисовали, - сказал он на прощанье, окончательно втаптывая Рэма в землю. Еще никогда тот не чувствовал себя таким униженным.
Молодой человек в безукоризненном пальто расплатился с хозяином и ушел, как показалось художнику, навсегда - из его жизни. Ну и ладно.
Даже жесточайший бюджет не научил Рэма обращаться с деньгами правильно. Начиная с середины недели он начинал поститься, бродить по улицам, отбирать хлеб у уличных мальчишек - оброненные людьми мелкие монетки и с нетерпением ждать пятничного праздника - получения жалования. Талант должен быть голодным - с этим изречением тупорылых лицемеров он был категорически не согласен. Всю работоспособность в корне гасил запах с кухни салона, путешествующий по захламленным лабиринтам мастерских.
Единственное, что отвлекало сейчас Рэма от желудочных мыслей - досадный осадок, оставшийся после встречи с голубоглазым пижоном. Как-то не так они расстались, не о том говорили... В глубине души Рэму хотелось еще раз с ним увидеться, и тогда уже не постесняться и сказать пареньку, какой же тот недоумок. Почему деньги в этом мире принадлежат недотепам, даже не умеющим толком вписаться в свой оплаченный рай и на отцовские ассигнования получить нормальное образование? Мир несправедлив.
За окном прояснилось, выглянуло солнце. Домой не хотелось, поскольку отдавать последнее кондуктору - выше его представлений о разумности. Изображать школяра и путешествовать на подножке трамвая? Почти угасшее чувство собственного достоинства еще удерживало его от подобного ребячества за хлястик плаща. Остаться в мастерской? Тогда надо купить хотя бы булку.
Решившись, Рэм покинул свою каморку. Проходя мимо парадного подъезда салона, он увидел брошенную на скамейку газету. Хоть немного повезло! Рэм свернул ее в небрежный свиток, надеясь на приятное времяпровождение у окна своей кладовки... Если бы раздобыть еще сигарету, можно было бы посчитать себя везунчиком. Тут внимание его привлекла афишка на последней странице, оказавшаяся на внешней стороне. Сердце вяло встрепенулось. А что? Пожалуй, можно попробовать. Ведь под воротником плаща была зашита заветная монета, какого случая, если не этого, она ожидала?
Бросив кондуктору плату, словно милостыню, он водрузился на скамью трамвая и развернул газету, как делал это в незапамятные времена киношного благополучия. Мир показался ему чуть симпатичнее, когда в глубине площади он увидел сияющие буквы городского ипподрома.