Одиссей лениво шел по берегу. За ним трусили его бывшие друзья. Они жалобно хрюкали и подставляли пятачки теплому солнцу. Одиссей обернулся и замахнулся на поросят веслом. "Одиссей! - визжали поросята. - Как ты можешь? Мы ведь твои корефаны". "Какие вы мне друзья, холодцы!" -- плевался Одиссей. - Вот я вас на тушенку!" Тут он замер. Мысль была даже очень занимательная.
Через несколько часов Калипсо, вся потная, увлеченно разделывала тушки. Одиссей помешивал в котле мутное варево, отходил к закаточной машинке и ожесточенно закатывал. На готовые банки он лепил наклейку "Дружбаны в собственном соку" фирма "Одиссей и К". "Бренд должен пойти", -- задумчиво шептал он, далеко отставив банку от глаз и оглядывая ее со всех сторон. Только Калипсо была недовольна тем, что от ее имени оставили лишь букву К. Назревал производственный конфликт.
***
Солнечным утром Онегин очнулся на помойке. Голова болела. Накануне он как всегда отправился на пати, к знакомому бомжу Егорычу, и вот теперь его правый ботинок обнюхивала любопытная крыса. "Твою мать", -- подумал Онегин и попытался подняться. Тело повиновалось с трудом. И тут он вспомнил все. Как Егорыч познакомил его с местной гранд-дамой Люськой. Как они удалились в камыши. Как Люська восторженно отозвалась о его "Ролексе"... Дальше был провал. Онегин пощупал себя за запястье - часов не было. "Ох, эта преступная страсть к разнузданному времяпрепровождению, -- подумал он. - Однако надо завязывать с тусовками". Шатаясь, он поплелся домой. В аллее сада его обогнала коляска. В ней сидела Татьяна с мужем-генералом. "Опять Евгений пил с бомжами, -- сказала Татьяна, поморщившись. - Что за моветон!" Генерал внушительно молчал. Он смотрел на блестящие сапоги и мысли его занимало производство ваксы в России.
***
Рахметов аккуратно ощупал гвозди рукой и приятно осклабился.
— Новенькие, трехдюймовки, — любовно прошептал он и громко добавил:
— Ложись, Вера Павловна, специально для тебя новье купил.
Вера Павловна брезгливо фыркнула:
— Вот еще! Был бы пуховичок, а то выдумал — на гвоздях любовью заниматься!
Рахметов медленно налился кровью.
— Не хочешь, говоришь, — прошептал он. — А как же мировая революция, стерва двухмужняя?!
С этими словами он взмахнул кроватью и запустил ею в Веру Павловну. Гвозди впились в панбархатное платье, и Вера Павловна с кроватью на спине выбежала в двери. За дверями стояли девушки из пошивочной мастерской. Они с визгом разбежались. На бегу одна другой говорила с придыханием: "Вот что мировая революция с людьми-то делает!" "Ништяк!" — вторила ей подруга.