Эдуард Антонович всегда улыбался, когда ему на глаза попадались научно-популярные статьи о Бермудском треугольнике. Иногда он даже пытался читать эти статьи.
Но минут через пять разочарованно прекращал. Как правило, это была явная чушь.
А немногие толковые авторы очень часто допускали одну-две грубые ошибки,
которые полностью обесценивали то, что они пытались донести до читателя.
И Эдуард Антонович имел на такие оценки полное моральное право. Потому что сам был
специалистом по Бермудскому треугольнику. Причём специалистом мирового масштаба.
Вообще-то Эдуард Антонович был океанологом широкого профиля. Будучи по образованию
географом, он за долгие годы работы сумел основательно изучить биологию, геологию,
метеорологию, многие разделы физики и химии. В общем, всё, что нужно для понимания того,
что же происходит в океане.
Этот удивительный человек ухитрялся работать за десятерых: руководил обширными
программами лабораторных исследований (и чисто научных, и прикладных),
был диссертационным руководителем для нескольких аспирантов сразу,
писал по несколько научных статей в месяц, лично участвовал во многих морских экспедициях.
Много раз спускался в глубины океана на научных подводных аппаратах.
И ещё успевал читать лекции в Университете.
Как ни странно, его любимым циклом лекций было "Введение в океанографию" для
первокурсников географического факультета. Обычно ему предоставляли одну из самых
больших аудиторий. На первых лекциях она была заполнена лишь наполовину. Но с каждым
разов студентов становилось всё больше и больше. А на последних лекциях вообще многие
стояли в проходах.
Объяснялось это очень просто - лекции были потрясающе интересными. Слух о них
очень быстро распространялся по Университету - и послушать необычного профессора
приходили не только географы, но и геологи, биологи, химики. Даже иногда физики, которые,
в общем-то, на все остальные факультеты смотрят свысока.
И никто не уходил с лекций разочарованным. Эдуард Антонович открывал перед слушателями
волшебный мир океана. Теория дрейфующих континентов. Влияние океанов на климат и погоду.
Океанские течения, в том числе самое знаменитое из них - Гольфстрим. Немыслимо суровые
условия, в которых вынуждена существовать жизнь на глубине нескольких километров.
Подводные оазисы - "чёрные курильщики". Таинственный Эль-Ниньо. И, конечно, удивительное
и загадочное Саргассово море, в том числе самая знаменитая его часть -
Бермудский треугольник.
Эдуард Антонович знал десятки приёмов, позволяющих сделать лекции ещё интереснее.
То он предлагал слушателям представить климат в Западной Европе без согревающего
влияния Северо-Атлантического течения - и всего за пять минут рисовал перед их взором
картину, заставляющую всех содрогнуться. То делился своими личными впечатлениями
во время научных экспедиций - в том числе о глубоководных погружениях. То рассказывал
смешные случаи, происходившие во время этих экспедиций - причём каждый из них обязательно
содержал научую "изюминку", и, в сущности, был таким же элементом учебного процесса, как
и серьёзные рассуждения.
* * *
Но однажды студенты заметили, что с их любимым преподавателем что-то не так.
Нет, он не сбивался и не замедлял темп лекций. Просто в его глазах, всегда весёлых и
сияющих, появилась какая-то грусть. Можно даже сказать - тоска.
У Эдуарда Антоновича действительно были неприятности. Он вдруг обнаружил, что начал хуже
слышать. С каждым днём всё хуже и хуже.
Это было неприятно и само по себе. Во-первых, музыка. Без неё наш профессор не мыслил
своей жизни. Во-вторых, социальные проблемы. Слабослышащий человек не может полноценно
существовать в современном мире.
Но главное было даже не это. Через полтора месяца должна была состояться комплексная
научная экспедиция в Саргассово море, о которой давно мечтал Эдуард Антонович. И вот
теперь с этими мечтами придётся расстаться. Глухому человеку не место на судне,
идущем в такую опасную точку Земли.
У врачей он уже обследовался. Очень тщательно - и в нескольких медицинских центрах сразу.
Результат был один - с органами слуха всё в порядке. Наружное и внутреннее ухо в норме.
Ушной нерв не повреждён. Вероятно, что-то сбилось в процедуре обработки слуховых сигналов.
Сначала даже подозревали микроинсульт - но и давление, и состояние сосудов у
пятидесятилетнего профессора оказалось, как у двадцатилетнего. Врачи даже ахнули, получив
такой результат. В общем, никакого микроинсульта в данном случае не могло быть в принципе.
Оставалась одна, последняя надежда - Андрей. Точнее, Андрей Сергеевич. Молодой, очень
талантливый врач-отоляринголог (в просторечии - "ухо/горло/нос"), вместе с которым
Эдуард Антонович вот уже почти два года проводил совместные научные исследования.
Казалось бы, какое отношение имеет врач-ушник к океанологии? Оказывается, самое прямое.
Наши учёные изучали влияние инфразвука на организм человека в условиях океанского
плавания.
Чтобы морально настроиться на предстоящий разговор с Андреем, Эдуард Антонович чуть-чуть
изменил порядок изложения лекций. И последние пятнадцать минут посвятил теме
"инфразвук и океан":
- Нас со всех сторон окружают звуки. Самые разные звуки. Некоторые из них тонкие и
писклявые - например, жужжание комара. Другие грубые и басистые - например, раскаты
грома. Из школьного курса физики вы должны помнить, что звук - это колебания воздуха.
Тонкие звуки ещё называют высокими, потому что их вызывают колебания воздуха высокой
частоты. Грубые звуки, соответственно, называют низкими. Человек слышит звуки только
в определённом диапазоне. Ниже этого диапазона находится инфразвук, выше - ультразвук.
Их человек не слышит. Но это не значит, что он их не ощущает. И инфразвук, и ультразвук
могут нанести существенный вред здоровью и даже жизни человека. И даже будучи относительно
слабыми, могут влиять на психику человека через его подсознание.
Далее Эдуард Антонович рассказал о знаменитом эксперименте, во время которого для того,
чтобы вызвать ощущение лёгкого ужаса во время показа кинофильма, было решено включить
во время кинофильма генератор инфразвука. Причём была выбрана частота, наиболее влияющая
на подсознание человека.
Но с мощностью генератора не рассчитали - инфразвук оказался слишком сильный.
В результате вместо лёгкого ужаса получился ужас панический. И зрители дружно ломанули
из кинозала, толкая и даже топча друг друга.
- А теперь самое интересное. Некоторые животные, похоже слышат инфразвук. Если исходить
из этого, знаменитые случаи, когда собаки перед землетрясением выскакивали из дома
с хозяйскими детьми, объясняются очень просто. Собаки не просто чувствовали
землятрясение - нет, они его слышали. В виде инфразвука, который, как известно, может
передаваться без потерь на многие сотни километров.
И Эдуард Антонович, сделав паузу, с расстановкой произнёс:
- А теперь представьте, насколько страшен был для собак этот звук, если он вызывал
у них такую паническую реакцию!
Любуясь полученным эффектом, лектор сделал короткую паузу и затем продолжал:
- Я догадываюсь, какой вопрос сразу же пришёл вам в голову. Если собаки слышат
землетрясение, почему мы не можем чувствовать его на подсознательном уровне. Ведь
инфразвук, вызываемый землетрясением, должен вызывать у человека лёгкое беспокойство -
а его можно заметить. Я долго думал на эту тему и пришёл к следующим выводам.
Во-первых, лёгкий звук заметить всё-таки гораздо легче, чем лёгкое беспокойство.
А во-вторых, человек по своей природе существо вообще очень беспокойное. И на лёгкое
беспокойство извне просто не реагирует. Точнее, считает, что оно вызвано какими-то
реальными неприятностями, которых у человека всегда очень много.
До конца лекции оставалось совсем чуть-чуть. И Эдуард Антонович, хитро улыбнувшись,
закончил:
- Вам, наверное, кажется странным, зачем я всё это говорю на лекциях по океанографии.
Причина проста. Иногда собаки чувствовали не только землетрясение, но и цунами.
Я думаю - просто за многие сотни километров слышали шторм, в результате которого эти
цунами возникали. Значит, шторм тоже излучет инфразвуки. А теперь представьте, что в
силу каких-либо причин этот звук оказывается сильнее обычного. Например, если он
распространяется над очень спокойным морем. А какое из крупных морей самое спокойное?
Саргассово! Ведь плавучие водоросли саргассы очень хорошо гасят волнение. Вот вам и
феномен Бермудского треугольника! В общем, сценарий такой. Где-то происходит шторм.
Во все стороны излучается инфразвук. Он проникает в подсознание - но люди до поры до
времени его не слышат. Наконец, инфразвук становится слишком сильным - и до сознания
всё-таки доходит. И людей охватывает ужас. Ужас становится всё сильнее и сильнее.
И люди, полностью обезумев, начинают прыгать за борт! Вот вам и покинутые корабли!
И, мельком взглянув на часы, Эдуард Антонович добавил:
- Но это всего лишь гипотеза. Одна из многих.
И не торопясь выключил ноутбук со слайдами, сунул его в дипломат и сошёл с кафедры.
На сегодня лекция была закончена.
* * *
Через сорок минут Эдуард Антонович уже разговаривал с Андреем. Молодой врач внимательно
выслушал его рассказ, и на минуту задумался. А потом, внимательно посмотрев на
собеседника, спросил:
- Вы меня извините, но я всё-таки не совсем понял, почему глухота настолько мешает вам
принять участие в экспедиции? Ведь вы могли почти всё время находиться в каюте, а на
палубу выходить только, когда там не ведутся никакие работы. Неужели же вам, с вашими
заслугами, не пошли бы в этом вопросе навстречу?
Профессор устало улыбнулся и отрицательно покачал головой:
- Нет-нет, тому есть несколько причин! Во-первых, я всю жизнь учил молодых учёных
серьёзному отношению к проблемам безопасности. И что, теперь нарушать мною же
проповедуемые принципы? Во-вторых, я не хочу подставлять уважаемых мною людей. Ведь
если что-нибудь случится, им обязательно припомнят, что они разрешили глухому
человеку выйти в море!
Андрей смотрел на своего собеседника ошарашенными глазами. В устах любого другого
человека эти аргументы выглядели бы бледно и неубедительно. Но для Эдуарда Антоновича
названные им причины были, несомненно, очень серьёзными.
Но тут на лице профессора появилась грустная улыбка, и он прибавил:
- Есть ещё одна причина - самая главная! Я не хочу быть наблюдателем там, где привык
быть активным участником.
- Что-то я не совсем понимаю! - недоумённо покачал головой Андрей.
- Знаешь - это вообще трудно объяснить. Попробую через небольшую аналогию. В детстве я
очень легко простужался. И вот однажды летом я принял решение - закаляться. И стал
купаться в любую погоду. Но не рассчитал своих сил - и однажды холодным утром
простудился. А погода после этого опять улучшилась. И вот представь себе сценку - жаркий
день, все купаются, а я сижу на скамейке возле пляжа во фланелевой куртке - и трясусь от
озноба. И с завистью смотрю на моих купающихся друзей.
И, посмотрев на недоумённое лицо Андрея, закончил:
- Вот примерно так я буду чувствовать себя, если отправлюсь в экспедицию и буду
отсиживаться в каюте.
* * *
- Таким образом, вы считаете, что ваш единственный шанс - это восстановление слуха?
- Да, именно так! Да и вообще быть глухим как-то не хочется!
- Ну что ж, - задумчиво произнёс Андрей - давайте исходить именно из этого. А для начала
я хочу посмотреть результаты диагностических исследований.
Следующие двадцать минут молодой врач внимательно изучал толстую пачку бумаг. А потом,
покачав головой, протянул обратно:
- Ну что я могу сказать? Оба уха и слуховые нервы у вас абсолютно здоровы. Проблема в
голове. Точнее, в той части коры головного мозга, которую принято называть слуховым
анализатором.
- Ну и как, это лечится? - с тревогой спросил Эдуард Антонович.
- Вообще-то в этом вопросе медицина пока бессильна. Есть, правда, одно новое лекарство -
но с ним очень большие проблемы!
И Андрей рассказал следующее. Недавно в лаборатории, где он занимается научными
исследованиями, обнаружили, что мозг обрабатывает не всю информацию, поступающую к нему
по слуховым нервам. Далеко не всю.
Часть поступающей информации просто блокируется.
- Но почему? - удивлённо воскликнул Эдуард Антонович.
- Этого никто не знает. Вероятно, по каким-то своим причинам мозг считает обработку этой
информации нецелесообразной.
- Но такого просто не может быть!
- Ещё как может! Вот вы, например, наверняка слышали, что процесс забывания - это
не стирание информации, а просто процесс её блокировки. И что под гипнозом многие люди
вспоминают в поробностях то, что произошло с ними много лет назад.
- Ты говорил о лекарстве, - напомнил Эдуард Антонович.
- Вы думаете, что я отвлёкся? Ничего подобного! Разработанное нами лекарство как раз и
позволяет снять блокировку обработки поступающей в мозг слуховой информации!
- Надеюсь, ты мне его дашь?
- Сначала я должен вам кое-что рассказать. Очень важное.
И Андрей поведал своему собеседнику следующее.
Прежде чем давать вновь разработанное лекарство человеку, его проверяют на животных.
Испытание на мышах, крысах и морских свинках прошло успешно. А вот когда лекарство дали
собаке, то испытуемое животное будто сошло с ума.
Оно несколько часов выло, не переставая. А потом собака умерла. Исследователи считали,
что от страха.
Со второй собакой произошло абсолютно то же самое...
* * *
Конечно, после случившегося о том, чтобы дать лекарство человеку-испытателю, не могло
быть и речи. А вдруг с ним случится то же самое?
- Значит, ты хочешь сказать, что ваше лекарство вызвало у собаки безумие? - решил
уточнить Эдуард Антонович.
- Да нет, не всё так просто! - возразил Андрей. Обычно безумие оставляет в мозгу хоть и
микроскопические, но, тем не менее, вполне наблюаемые биохимические нарушения.
Ничего этого у погибших собак не было. Как будто они умерли в ясном сознании - но от
страха. От сильного-сильного страха.
Тут в голову профессора внезапно пришла идея. У него даже перехватило дыхание, когда он
понял, насколько всё изменится, если идея окажется верной.
- Вы говорите, что принявший лекарство слышит больше звуков. В чём это проявляется?
- Ну... Снижается порог чувствительности.
- А если имеет место ещё один фактор: расширяется диапазон чувствительности. Животные
начинают слышать звуки таких частот, которые они раньше не слышали. А к этому они
психологически совершенно не готовы.
- Стоп! Ведь собаки уже слышат инфразвук!
- В определённом диапазоне. А мы этот диапазон вруг ещё расширяем!
- Так что, это тупик?
- Вовсе нет! Ведь люди, в отличие от животных, могут заранее психологически поготовиться.
* * *
Послеующие несколько дней пролетели, как один. С утра Эдуард Антонович решал
организационные вопросы. Надо было так оформить добровольное участие в эксперименте,
чтобы ни у кого, в том числе у Андрея, не было никаких неприятностей!
А во второй половине дня профессор занимался с прихологом.
Наконец всё было готово - и Эдуард Антонович торжественно принял таблетку, запив её
водой.
* * *
В первые минуту он не заметил никакой разницы. А потом вдруг почувствовал, как глухота
постепенно исчезает. И вместе с этим в сознание проникает что-то иное.
Да, инфразвуки выглядели необычно. И жутко.
Вполне возможно, что, если бы всё это случилось неожианно, то Эдуард Антонович сошёл бы
с ума. Но теперь он был психологически готов.
Но что это за необычный рокот на западе? И тут професссора осенило: он же находится в
Санкт-Петербурге! Это голос моря!
На секунду в голове мелькнула паническая мысль: неужели так теперь будет всё время?
Мелькнула и ушла.