Прошло ещё семь дней. А утром следующего - восьмого - дня занятия начались очень необычно.
Алгур Иргуш сел в большое кресло и жестом предложил своему ученику сесть в маленькое. А потом улыбнулся и сказал:
- Всё, теперь вы достаточно сносно знаете наш язык. Теперь можно и поговорить.
Степан поразился его терпению. За всё время обучения преподаватель не задал ему ни одного вопроса!
Ученик, тоже, соответственно, вопросов не задавал. Неудобно было это первому делать...
С другой стороны - какой бы разговор получился, когда один из говорящих еле-еле язык знает?
Зато теперь полноценная беседа была вполне возможна...
- Мой самый первый вопрос, - вмиг стал серьёзным Алгур Иргуш, - кто вы такой?
Степан напрягся. Быстро же его вычислили!
- Но как вы поняли... - начал он.
- Очень просто! - снова улыбнулся его собеседник. - Вы были одеты в одежду народа Дагбар - но при этом не знали на языке этого народа ни одного слова!
С другой стороны - служители Длинного Пути рассказали, что вначале рядом с вами был человек народа Дагбар. И обращался он с вами вполне уважительно.
Так что я с нетерпением жду от вас разрешения этой загадки!
Степан задумался. Можно было, конечно, придумать что-нибудь правдоподобное. Но не лучше ли начать общение с правды?
Ну что ж - была ни была!
- Я прибыл издалека. Очень-очень издалека. Из настолько отдалённого от вас места, что я даже не знаю, как это объяснить...
Алгур Иргуш даже не удивился. Только задал вполне естественный вопрос:
- Очень издалека - это как понимать? Из-за моря?
- Нет. Дальше. Гораздо дальше.
- Дальше - это как? Из-за очень-очень далёкого моря?
- Нет, даже не так. Любое из ваших морей гораздо ближе, чем то место, где я раньше жил.
- А! Я, кажется, понимаю... Держите!
И в руках Степана оказалась картина примерно так сорок на тридцать сантиметров.
То, что на ней было изображено, поначалу показалось совершенно непонятным. Какие-то островки странной формы - конические, с плоскими, будто срезанными, верхушками.
И бурное море между ними.
В общем, было неясно, какое отношение имеет это изображение к ведущемуся разговору.
Несмотря на непонятный сюжет, картина не оставляла равнодушной. При взгляде на неё ощущались беспокойство и тревога. С примесью лёгкого ужаса.
Как достигался такой эффект, было совершенно непонятно. Вероятно, художник, написавший это произведение, был большим мастером. Иначе как бы ему удалось передать жуть, исходящую от кипящих между островками волн? Хотя, казалось бы, ничего особенного, - вода и вода.
Ракурс тоже был выбран очень умело. Один из островков был расположен к зрителю ближе всего. Так близко, что его плоская вершина занимала чуть ли не полкартины.
Степан решил всмотреться в неё более внимательно.
Всю вершину занимало озерцо, в котором были причудливо разбросаны островки разного размера. Поверхность этого озерца была абсолютно спокойна. Ни лёгкой ряби, ни даже малейшей морщинки.
По периметру озерцо было окружено каменной грядой, не дававшей воде из него стекать вниз.
Очертания островков что-то смутно напоминали. Степан всмотрелся в них - и понял, что совершенно неправильно оценил масштаб. Изображённое на рисунке было больше, чем ему вначале показалось. Гораздо больше.
И в этом новом масштабе картина вызывала не лёгкую тревогу, а самый настоящий, леденящий душу, ужас!
Дело в том, что островки в центре озера довольно точно повторяли карту, висевшую в каюте Степана. Так что на самом деле это не маленькие островки, а огромные континенты! А сам остров, на вершине которого находится озеро, - это целый мир! И на вершине его вовсе не маленькое озерко, а целый мировой океан!
Тогда соседние острова - это целые миры. Вот так-то!
А что за море плещется между этими мирами? Океан! Да, но не просто океан, в что-то запредельно-космическое!
А что за волны в этом океане? И какого они размера? Тысячи километров? Нет, даже больше!
В общем, земные фильмы ужасов отдыхают!
Степан поднял голову и встретил заинтересованный взгляд Алгура Иргуша.
- Ну как, - спросил тот, - это именно так выглядит?
Что тут можно было ответить? Что всё совсем не так? Что миры - не острова c плоской вершиной, а шарообразные планеты, летающие в чёрном безвоздушном пространстве?
Стоп! Это было бы так, если бы он прилетел сюда на звездолёте! Но ведь переход произошёл по-другому. Было перенесено его сознание. При этом непонятно куда - то ли к другой планете, то ли вообще в параллельное пространство.
Вроде такой переход - проще, чем космический перелёт.
А проще ли?
Субъективно - да. Не надо одевать скафандр, залезать в космический корабль, лететь неизвестно сколько времени. Заснул в одном мире, а проснулся в другом. Как просто!
Да, но только с внешней точки зрения. А в сущности - гораздо сложнее, чем космические полёты!
Взять хотя бы физические принципы. Как летают ракеты, человек XXI, имеющий серьёзное образование, в принципе понимает. А вот как должны действовать порталы, не понимает никто. Даже самые продвинутые физики.
Так что 'прокол пространства' в виде портала - это гораздо более серьёзная процедура, чем космические полёты!
И что это означает? Преувеличил неизвестный художник трудности межпространственного перехода? Да нет, нисколько не преувеличил!
Так что же отвечать? Степан вздохнул и заявил:
- В общем и целом картинка правильная. Но в только не в деталях. Бездна, которую я преодолел, ни на что знакомое вам не похожа . Поэтому автор этой картины был вынужден изображать всё иносказательно.
- Ну это я понял. А как глубина этой бездны? Сильно ли художник её преувеличил?
- Преувеличил? Да нет, пожалуй, он её преуменьшил!
Алгур Иргуш задумчиво потёр лоб и грустно улыбнулся:
- Да уж, обрадовали вы меня!
После этого он быстро закончил разговор - и ушёл думать над своими проблемами.
А Степану тоже было о чём подумать...
С одной стороны, всё было вроде бы очень неплохо! Он начал общаться с местными людьми. Причём как-то неожиданно легко. Ещё утром думал, что пока ещё не знает местный язык. Оказалось - уже знает!
И объяснение собственного попаданства как-то легко прошло. Просто неожиданно легко.
По крайней мере его немедленно не убили, не объяаили демоном, не посадили в клетку, не заковали в кандалы. А остальное можно пережить.
Тем более что он тут не первый попаданец. Кто-то ведь написал эту необычную картину?
Интересно, а что с тем, первым, попаданцем произошло? Жив он или нет?
Этот немудрящий вопрос сразу же направил мысли в более грустное русло. А чему он, собственно говоря, обрадовался? Что его не тронули? А, может быть, это всё только пока. Узнают от него, что надо, - и устранят нежелательного свидетеля? Возможно такое? А почему и нет?
Но если его и оставят в живых - то на каких условиях? Светит ли ему освобождение - или вся жизнь иак и промается в неволе? Ведь в разговоре до этого важного вопроса так и не дошло!
Может быть, ему не стоило сразу рассказывать о своём попаданстве? Придумать какую-нибудь небылицу о дальних странах?
Но что было бы потом, когда бы выяснилось, что это не так? Начинать общение с обмана - это как-то совсем неправильно!
Было и ещё одно соображение. Кто вытянул Степана из его мира? Кто-то из таинственного народа Дагбар! Значит, если и есть у него шанс отправиться обратно, то с помощью представителей этого же самого народа!
А как у них отношения с 'бело-жёлто-синими'? Не исключено, что враждебные! Тогда излишняя откровенность с одними может помешать налаживанию отношений с другими...
Да, как-то опрометчиво он повёлся...
С другой стороны, что толку сейчас себя терзать? Как получилось, так и получилось. Главное, больше так легкомысленно не поступать. По крайней мере, все важные вопросы обдумывать заранее.
Теперь надо было успокоиться. Как это лучше всего сделать? Правильно - прогуляться по палубе.
Через час опять проследовал вызов к Алгуру Иргушу.
На этот раз тот не стал задавать вопросов, а разрешил задавать их Степану. Тот сразу же спросил о своём статусе. Его собеседник в ответ грустно улыбнулся:
- Хотелось бы мне сразу же сказать, что вы свободны. Но нет, не могу. И тому есть целых две причины...
Первая - в сотрудничестве с вами заинтересованы очень серьёзные люди. И им нужны гарантии, что вы внезапно не исчезнете из их поля зрения. А кто знает, что вам стукнет в голову, если вы внезапно станете свободным?
- А если я дам вам торжественное обещание, что, получив свободу, продолжу работать с вами столько, сколько будет нужно? Этого что, для вас будет недостаточно?
- Конечно нет! Во-первых - вы уж меня извините - я пока не знаю, что вы за человек. И поэтому совершенно не представляю, насколько весомо данное вами слово. Во-вторых - даже если вы мне искренне что-то пообещаете, у вас может возникнуть внезапное желание уйти. Потом-то вы, скорее всего пожалеете, - но уже будет поздно. Потому что, оказавшись один в незнакомой стране, зная язык не самым лучшим образом, - вы станете лёгкой добычей. И опять попадёте в рабство. Но уже гораздо худшее, чем сейчас. И практически без шансов на освобождение.
- А если я расскажу своим новым хозяевам, что я из другого мира?
- Можно, конечно, попробовать. Но вряд ли вам кто-то поверит. Я, знаете ли, в этом плане приятное исключение!
И чуть-чуть помолчав, продолжил:
- Но если даже кто-то другой вам и поверит - радости вам это не доставит. Сотрудничество с нами для вас гораздо выгоднее, чем с любым из наших возможных конкурентов!
- Ну а если я в это не поверю? Точно так же, как вы не верите мне?
- Вам вовсе не требуется нам верить. Здесь чистая логика - и ничего больше!
- Люди, которых я представляю, имеют в нашей стране большой вес. Нам удобнее всего вести дела в открытую. Тем более что здесь вы оказались вполне законным образом, и с этим проблем никаких не будет.
А вот представьте себе, что вы попали в руки других людей. Например, они вас похитили и задержали. И что, им есть смысл в этом признаваться? Наоборот, удобнее всего выкачать из вас всё, что можно, а потом тихо прибить.
Степан поёжился. Перспектива, действительно, была неприятная.
- Всё, что я сейчас сказал, - продолжал Алгур Иргуш, - это развёрнутые пояснения первой причины. Но есть и вторая - не менее важная. Ваше освобождение должно быть оформлено юридически безупречно - во избежание проблем в будущем. Это гораздо проще сделать в столице - там, куда мы в настоящее время плывём.
Это была серьёзная причина. Оставалось только согласиться с такой постановкой вопроса.
После этого Степану позволено было задать пару десятков вопросов об устройстве 'бело-сине-жёлтого' государства. И на большинство из них получил ответы.
А потом опять отправился на палубу - осмыслять полученную информацию.
Следующие пять дней проходили по одной и той же схеме. С утра и до обеда - занятия языком. После обеда - два-три часа разговоров.
Ну как сказать разговоров... Спрашивал исключительно Степан. Алгур Иргуш отвечал. Ну и по ходу дела помогал язык совершенствовать.
А вечером ни занятий, ни разговоров не было. И это было очень кстати. Ведь надо же когда-то и осмыслять полученную информацию!
Вопросы в основном были о 'бело-жёлто-синей' стране. География, история, политическое устройство, обычаи.
Ответы на вопросы были достаточно подробными и, даже можно сказать, откровенными.
Если верить сказанному, то страна, в столицу которой они плыли, выглядела достаточно симпатично (конечно, с поправкой на эпоху). Но очень многое в её жизни выглядело неожиданно, интригующе и даже странно.
Глава шестая. Здравствуй, Арайон!
Страна эта имела два названия. Первое - торжественное и официальное - имело описательный характер - 'Страна Четырёх рек'. Второе - простое и короткое - звучало так: 'Арайон'.
Четыре реки, фигурировавшие в названии, были по-настоящему большими. Хотя и среди них существовала определённая иерархия.
Первые три реки были большими без каких-либо дополнительных эпитетов. Назывались они просто и бесхитростно: Жёлтая, Синяя и Зелёная. Все эти три реки впадали в одно и то же огромное озеро, имеющее пафосное название Великое.
Из этого озера вытекала река просто колоссального масштаба. Называлась она Белой. Именно по этой реке и шёл сейчас корабль.
Любили же обитатели этой страны цветовые названия! Причем имена рек явно перекликались с названием страны. Только вот зелёный цвет явно был лишним...
Страна была разделена на семь 'цветных' провинций: две синих, две белых и три жёлтых.
Во главе каждой провинции стоял правитель, назначаемый центральной властью. Назывался он довольно пафосно: царь. Но фактически, конечно, был не монархом, а чем-то вроде губернатора.
Верховный правитель тоже назывался 'царь'. Но не простой царь, а 'царь над царями'.
Одна из 'синих' провинций считалась старшей, так как в ней находилась столица всей страны. Получается, что 'синие' завоевали 'жёлтых' и 'белых'? Не совсем так...
Алгур Иргуш рассказал, что ядром государства были две 'синие' провинции (тогда ещё - царства), объединённые в результате династического брака. Потом к ней присоединилось одно из 'жёлтых' царств - то самое, которое расположено на берегах Великого озера.
Дело в том, что это 'озёрное' царство попытался завоевать северо-восточный сосед (тоже, кстати говоря, являвшийся 'жёлтым' царством). Попытка завоевания была очень жёсткой. Озёрная территория была оккупирована, а правящая династия погибла при очень непонятных обстоятельствах.
Но у завоевателей ничего не получилось. Совершенно неожиданно в завоёванной стране вспыхнуло партизанское движение, а затем восстание. Как выяснилось уже позже, очень большую (можно сказать, решающую), помощь оказало объединённое синее царство, руководители которого резонно опасались, что завоеватель, войдя во вкус, в конце концов нападёт и на своих южных соседей.
В результате иностранные войска были изгнаны, а объединённое 'синее' царство приобрело репутацию лучшего друга озёрных жителей.
