Нико Лаич : другие произведения.

Каип-4: В октябре шестьдесят шестого

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В этом мире Вторая Мировая война закончилась совсем по другому. Из бывшихсоветских территорий независмой осталась только Сибирская Республика. Небольшое повествование о знаменитой бригаде спецназа "Сокол". Все совпадения с Миром ВСДО Андрея Лазарчука совершенно случайны.

Нико Лаич

"В октябре шестьдесят шестого"

Михаилу Шевлякову (Панцеру)

и его любимому Автору

посвящается.

  -- Училище, равняйся! Смирно! Равнение на середину! - скомандовал зычным голосом начальник Ишимского военного училища.
   Офицеры и курсанты с удалой лихостью, присущей всем военно-образовательным учреждениям, выполняли отдаваемые команды. Согласно всем писаным и неписаным требованиям строевого устава, пятки были вместе, носки врозь, подбородки тянулись вверх, тела были наклонены вперёд, при равнении каждый видел грудь четвёртого человека, и правое ухо было выше левого.
   Дождавшись выполнения последней команды, старый генерал чётко развернулся, и молодцевато печатая строевой шаг, пошёл навстречу председателю государственной комиссии. Начальник училища, несмотря на свои шестьдесят два года, смотрелся более выигрышно в сравнении с представителем министерства обороны. Моложавый, но уже заплывший жирком, столичный генерал не попадал в такт ударам барабана и смешно семенил навстречу рапортующему. Старый генерал остановился за два шага до старшего начальника, и красиво отдав воинскую честь, отрапортовал:
  -- Гражданин генерал-лейтенант! Личный состав Ишимского высшего военного танкового училища имени Уральских Добровольцев для проведения торжественного выпуска молодых офицеров построен! Начальник училища генерал-майор Кердивар!
   Оба генерала развернулись лицом к строю, и председатель комиссии поздоровался с военнослужащими:
  -- Здравствуйте граждане офицеры, сержанты и курсанты!
   В ответ раздался рёв сотен "лужёных" глоток:
  -- Зрав... жла... гражд... гнерал... летнант!
   Стайка птиц, испуганных многоголосым рёвом, взлетела в воздух. Столичный генерал, набрав побольше воздуха в лёгкие, начал торжественную речь:
  -- Двадцать четыре года назад курсанты Киевского танко-технического училища, от которого ведёт славную историю ваше училище, остановили под Кунгуром рвущиеся на восток танки Гёпнера. Они задержали германских танкистов на трое суток, всего лишь на трое суток. Но благодаря этому Вторая Сибирская армия смогла закрепиться на новых оборонительных рубежах, о которые потом и разбились яростные атаки германской армады. В последующие годы курсанты и выпускники училища принимали участие в завершающих боях германской войны, в наступательных операциях сибирско-японской войны, выполняли специальные задания правительства в странах Азии и Африки. Шесть выпускников училища удостоены высокого звания Героя Сибирской Республики, более трехсот - награждены орденами и медалями. Сегодня путевку в жизнь, новую жизнь командира и воспитателя, получает когорта молодых офицеров - выпускников юбилейного тридцатого выпуска, - генерал-лейтенант на секунду прервался, чтобы перевести дыхание. - Дорогие выпускники! Поздравляю вас с выпуском и производством офицеры! Желаю вам удачной службы!
  -- Ур-р-ра! Ур-р-ра! Ур-р-ра!
  

*****

   При получении документов Гартмана ожидало большое разочарование. Вместо ожидаемого назначения в приграничную танковую бригаду Дальневосточного военного округа он получил предписание к другому месту службы - в воинскую часть с ничего ему не говорящим номером 34465 в Центральный военный округ. Он, конечно, попытался возмутиться и расставить все точки над "е". Но жалкая попытка протеста разбилась о невозмутимое спокойствие начальника отдела кадров училища. Майор Сильченко, съевший на кадровой работе собаку, да, наверное, ещё и не одну, дал сразу обескураживающий, но ничего не объясняющий ответ. Подняв вверх указательный палец, он многозначительно изрёк:
  -- Распоряжение сверху. Изменения в проекте приказа о распределении выпускников сделаны по личному распоряжению начальника управления кадров министерства обороны.
   Недоумевающее выражение лица Гартмана развеселило майора, и он, отставив начальственный тон, дружелюбно добавил:
  -- Не журись, хлопец. По номеру части вижу, что это Военно-Воздушные Силы, а, как известно там всегда было лучшее обеспечение.
  -- А для чего я там, гражданин майор? Я ведь танкист, а не лётчик, и не авиационный техник...
  -- Ну, выпускнику сухопутного училища там светит или рота охраны, или рота аэродромного обслуживания. Да не переживай, ты так, хорошее место службы - никаких тебе полевых выходов и ночных стрельб.
  

*****

   Штаб Центрального военного округа размещался в здании, которое до переезда правительства в Томск занимало военное министерство. Сидя в приёмной начальника управления кадров, Гартман с грустью взирал в окно на площадь Адмирала Кузнецова. Памятник создателю и первому руководителю суверенной Сибирской Республики работы известного скульптура Вучетича возвышался как раз напротив штаба округа возле бывшего здания парламента. Василию казалось, что бронзовый адмирал, устало идущий вперёд в распахнутой настежь морской шинели, осуждающе смотрел на молодого подпоручика, пожелавшего оспорить приказ вышестоящего начальника. Гартману от чего-то стало совестно, и он пожалел, что затеял эту кутерьму. Но как раз из кабинета главного кадровика вышел предыдущий посетитель, и Василий решился довести всё-таки дело до конца. Он постучался в дверь и, дождавшись разрешения, вошёл.
  -- Гражданин полко... - начал Гартман доклад, но маленький полковник, торопливо что-то строчивший в большой рабочей тетради, прервал его:
  -- Гартман?
  -- Так точно, гражд...
  -- Извините, подпоручик. Совсем зашиваюсь с делами. Присаживайтесь, - полковник разговаривал с Гартманом, не поднимая головы и не прекращая писать.
   Гартман, выполняя распоряжение полковника, присел. Полковник тем временем продолжал говорить.
  -- Я ознакомился с вашим делом по существу. Желание ваше понятно, но я бессилен чем-нибудь помочь. Не выполнить приказ министра обороны я не имею права. Единственный выход из положения - по прибытии к месту назначения подать рапорт по команде с просьбой о переводе в другую часть. А лично посоветовал бы вам сперва послужить в этой части, а потом уже решать - переводиться или продолжать в ней службу. Всё будет хорошо! Знаете поговорку: "Меньше взвода не дадут, дальше фронта не пошлют"?
  -- Так точно, гражданин полковник.
  -- Вот и чудесно. Тогда не смею вас задерживать, - впервые за весь разговор полковник поднял голову и посмотрел на Гартмана смешливым взглядом.
  -- Спасибо, гражданин полковник, - пробормотал расстроенный неудачей Василий и вышел из кабинета.
  -- Желаю удачи! - донеслось ему вслед.
   Приехав на вокзал, Гартман купил билет на первый же поезд, проходящий через Жерлов, и через сорок минут уже ехал в купейном вагоне рейса "Курган-Кемерово". Потягивая "Адмиральское светлое", он вспоминал слова отца, напутствующего его перед отъездом:
  -- Запомни, сынок. На службу не напрашивайся, но от службы не отказывайся.
   Василий подумал, хорошо, что он не стал рассказывать отцу о своих попытках изменить место назначения. Старик обязательно бы расстроился.
  

*****

   Гартман сошёл с поезда на станции Жерлов в пять утра. Подхватив чемоданы, он решительно направился к голове состава, где возле тепловоза должен был находиться дежурный по станции.
   Дежурным оказалась молодая симпатичная девушка, заинтересовано стрельнувшая глазками по молодому подпоручику. Опустив вещи на перрон, Гартман приложил ладонь к козырьку фуражки:
  -- Разрешите обратиться?
   Девушка очаровательно улыбнулась.
  -- Можно, но только осторожно... Меня Галей зовут.
  -- Подпоручик Гартман... Василий то есть...
  -- Очень приятно, подпоручик Василий.
   Гартман окончательно смутился:
  -- Мне тоже. Галя, а вы не подскажите, как можно добраться до войсковой части 34465?
  -- Ой, а я и не знаю такой части... точнее, я по номерам их не знаю. У нас здесь много частей. Вам какая нужна? Пехота, егеря или десантники?
  -- Инженерная бригада ВВС.
  -- А-а-а... "Сокол". Так бы сразу и сказали. Это далеко, Вы пешком не доберётесь.
  -- Ну, а всё-таки? Мне к долгим переходам не привыкать.
  -- Далеко, далеко. Это Вам сперва нужно добраться до Витенок - это противоположная окраина города, и идти потом в сторону военного аэродрома. За аэродромом будет городок связистов - это "Чайка". А вот за ней километров через пять и будет Ваш "Сокол".
  -- А таксомоторы в вашем городе есть? - спросил, не особенно рассчитывая на положительный ответ, Гартман.
  -- Ой, а я и забыла про них! Конечно же, есть, - обрадовано воскликнула девушка, - только это дороговато выйдет. В неурочное время таксисты могут и цену заломить, особенно для приезжего... Я придумала. Пойдёмте, я вас посажу на такси, скажу, что вы мой родственник, так вам дешевле выйдет.
   Гартман даже не успел возразить, как Галя схватила чемодан поменьше и понесла его в сторону привокзальной площади. Василий легко догнал девушку и забрал чемодан. Когда их руки соприкоснулись, они оба вспыхнули и поняли, что эта встреча будет не последней.
  

*****

   Когда Гартман подъехал к контрольно-пропускному пункту бригады, ещё не было и шести. Таксист, неразговорчивый усатый дядька, внешне похожий на Тараса Бульбу в исполнении актёра Алексея Грибова, буркнул:
  -- Приехали. Это и есть ваш "Сокол".
   Расплатившись и забрав из багажника свои вещи, Василий, не дожидаясь отъезда такси, зашагал в сторону ворот части.
   Дежурный по КПП немолодой сержант-сверхсрочник, тщательно проверив предъявленные документы: удостоверение личности и предписание, объяснил подпоручику, что сейчас в бригаде никого из командования нет, и до половины восьмого никого не будет. После чего предложил Гартману отдохнуть в комнате для посетителей. Василию оставалось только согласиться. Усевшись в специально открытой для него комнате в мягкое кресло, Гартман расслабился и незаметно для себя уснул. В половине девятого его разбудил дежурный по КПП.
  -- Извините, гражданин подпоручик. Закрутился тут с утречка и запамятовал про вас. Всё можно в штаб идти: командир на месте. Дежурному по бригаде я уже позвонил, так что вас ждут.
   Василий, быстренько ополоснув лицо холодной водой в умывальнике, привёл себя в порядок и, оставив вещи на КПП, заторопился в штаб.
   На крыльце его встречал подпоручик с повязкой помощника дежурного по части - молоденький поручик с улыбкой до ушей.
  -- Привет, молодому пополнению! - добродушно поприветствовал он Василия, и отрекомендовался, - Вадим Тимошенков.
  -- Василий Гартман, - поздоровался с ним Василий.
   Поручик поторопил его.
  -- Давай, Василий, к командиру быстрее. Ему уже доложили о твоём прибытии и он тебя ждёт. А Янычар не любит когда ему долго приходится ждать...
   Гартман растерялся.
  -- А кто такой Янычар?
   Поручик рассмеялся.
  -- Это мы командира так за глаза зовём. Ладно, пойдём, я провожу тебя.
   Тимошенков довёл Василия до самого кабинета и, пожелав удачи, быстро ретировался.
   Гартман, собравшись с духом, несильно постучал в дубовую дверь, и услышав: "Войдите!", вошёл в кабинет.
   За массивным столом сидел коренастый полковник со щегольскими усиками. На левом борту кителя висел внушительный ряд наградных планок.
  -- Разрешите обратиться, гражданин полковник?
  -- Обращайтесь, - разрешил полковник и поощрительно улыбнулся.
   Гартман, ободрённый улыбкой командира, принял строевую стойку, и лихо, взметнув ладонь правой руки к околышу фуражки, представился:
  -- Гражданин полковник, подпоручик Гартман прибыл в Ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы!
   Полковник легко подскочил с кресла и мягким "кошачьим" шагом подошёл к молодому офицеру.
  -- Будем знакомы. Командир 33-й бригады специального назначения Военно-Воздушных Сил полковник Краско. В неслужебное время - Андрей Иванович, - назвался полковник и протянул ладонь для рукопожатия.
   Гартман с готовностью поздоровался. Хватка у командира, как и предполагал Василий, оказалась стальной. Краско махнул рукой в сторону стульев:
  -- Присаживайся, подпоручик. Как по имени-отчеству величать?
  -- Василий... Иванович, - ответил Гартман и послушно сел на ближайший стул.
  -- Василий Иванович? Как Чапаева, - прокомментировал полковник и присел на стул рядом. Достал из кармана куртки портсигар и предложил:
  -- Закуривай.
  -- Спасибо, гражданин полковник. Я не курю.
   Краско убрал портсигар обратно и сказал:
  -- Молодец! Я тоже не курю. Так держу при себе на всякий случай для угощения. Ну, давай, Василий Иванович, расскажи о себе подробнее.
   Гартман кашлянул в кулак и бойко затараторил:
  -- Родился 30 сентября 1945 года в Томске. В 1962 году закончил "десятилетку" и поступил в Ишимское танковое училище. В этом году его закончил.
  -- Диплом "красный"?
   Гартман смущённо замялся:
  -- "Синий", гражданин полковник. На последнем курсе по защите от оружия массового поражения "удовлетворительно" схлопотал.
   Краско хохотнул:
  -- Как гласит народная мудрость: "Лучше иметь "синий" диплом, но красное лицо, чем "красный" диплом и синее лицо". Каким спортом занимался?
   Василий расправил плечи и с гордостью заявил:
  -- Офицерским троеборьем. В этом году на чемпионате вооружённых сил занял третье место и выполнил мастерский минимум. Ну и так факультативно - бокс, самбо и шахматы.
   Полковник засмеялся.
  -- Шахматы - это хорошо. Братья, сёстры есть?
  -- Брат. Младший. Десять лет, в школе учится.
  -- Родители живы?
   Гартман уже вспотел от волнения, но продолжал отвечать:
  -- Я вообще-то детдомовский. Родных родителей не знаю. Отец усыновил меня, когда мне четыре года было. Матери никогда не было. Отец нас с братом один поднимал. Брат тоже детдомовский, но мы с ним роднее родных.
  -- Ясно... - протянул комбриг. - Отец воевал?
  -- В германскую на Западном фронте.
  -- А где?
  -- В 16-й армии генерала Лукина. При выходе из окружения был тяжело ранен. Потом три года по госпиталям... За оборону Смоленска был награждён орденом Красной Звезды.
  -- Кадровый?
  -- Смоленское военно-политическое училище в 41-м закончил, младший политрук.
  -- Деда откуда знаешь?
   Гартман искренне удивился:
  -- Какого деда, гражданин полковник?
  -- Генерал-майора Семёнова.
  -- А-а... Наши отцы - давние друзья, воевали вместе. Так вот и я... немного знаком - ответил Гартман.
  -- Понятно, - сказал полковник.
   Гартману же в отличие от командира понятно ничего не было. Генерала Семёнова, старшего сына основателя знаменитого торгового дома "Семёнов и сыновья" Григория Львовича Семёнова - старинного приятеля отца, Василий видел несколько раз. И пару раз участвовал, в общем разговоре на армейские темы. Но какое отношение генерал мог иметь к его новому месту службы Гартман даже не мог предположить. Ведь насколько он помнил, генерал-майор Семёнов служил в воздушно-десантных войсках.
   Полковник встал, Гартман поспешил подняться вслед за ним. Командир бригады вновь улыбнулся:
  -- Ну что ж, Василий Иванович. Считай, что тебе повезло, ты удостоен чести служить в части, лучшей в ВВС, а может быть лучшей и во всех Вооружённых Силах. Официально наша часть называется инженерной бригадой специального назначения и предназначается для испытания новейших образцов авиационного вооружения. На самом деле всей этой техническо-инженерным проектом занимается лишь третий батальон, а первый и второй предназначены для выполнения специальных заданий командования по уничтожению в глубоком тылу противника командных пунктов, узлов связи, ракетных и авиационных объектов, а также для деблокирования и освобождения военных и специальных объектов, захваченных противником. Наша бригада сформирована на базе батальона быстрого реагирования, созданного по личному приказу генерала Сафонова в 1961 году после событий на американской авиабазе в Шатилово. Слышал, что там случилось?
   Гартман неуверенно кивнул головой:
  -- Краем уха, гражданин полковник.
  -- Ничего страшного. Узнаешь скоро и подробности. Наша часть создавалась и формировалась при непосредственном участии Деда, так мы в спецназе называем генерал-майора Семёнова. Он и порекомендовал тебя к нам. А это дорогого стоит, так что не подведи его.
   Гартман весь собрался.
  -- Постараюсь, гражданин полковник!
  -- Молодца! - Краско одобрительно кивнул молодому подпоручику, - А сейчас можешь представиться моим заместителям и начальникам служб. Потом познакомься со своими командирами, ты назначен во вторую группу пятого отряда. Две недели в составе команды молодых офицеров - курс вводного обучения, после чего окончательно вступишь в свою должность. Вопросы есть?
  -- Никак нет, гражданин полковник!
  -- Тогда не задерживаю.
  -- Есть, гражданин полковник! - Гартман козырнул и, развернувшись через левое плечо, вышел из кабинета командира.
  

*****

   Рано проснувшись и сделав зарядку, Гартман сполоснулся под душем и решил погладить перед первым выходом в город свою форму. Взяв китель, рубашку и брюки, он направился в бытовую комнату. Там, как ни странно уже была очередь. "По всей видимости", - решил Гартман, - "умные мысли приходят всем одновременно".
   Гартман поздоровался с присутствующими и, усевшись в кресло, стал терпеливо ждать своей очереди, перелистывая от нечего делать развлекательные журналы, имевшиеся в бытовке.
   Спустя несколько минут оказалось, что Василий пришёл ещё одним из первых, в бытовку пришли ещё трое молодых офицеров, как и Гартман, новоиспечённые выпускники военных училищ. Один из них, увидев очередь, чертыхнулся и, развернувшись, ушёл обратно. Двое же других остались, присев, рядом с Гартманом за журнальный столик. Василий ещё вчера столкнулся с ними в офицерской столовой, но познакомиться толком так и не успел. Разговор тут же зашёл о том, кто какое училище закончил.
   Когда один из утюгов должен был вот-вот освободиться, в бытовку вошёл высокий широкоплечий парень с чубом шикарным даже по курсантским меркам. Обтягивающая белоснежная майка выгодно подчёркивала его прекрасно развитую мускулатуру. Улыбаясь, атлет спросил:
  -- Всем привет! Кто первый в очереди за утюгом?
   Гартман, не особо вдумываясь в смысл вопроса, машинально ответил:
  -- Я первый.
   Здоровяк нагловато ухмыльнулся и заявил:
  -- За мной будешь!
   Гартман напрягся, утро обещало перестать быть прекрасным, но он постарался ответить с достоинством:
  -- Наглость людская не имеет границ. Чего борзой такой?
   Усмешка моментально сошла с лица здоровяка. Он злобно оскалился.
  -- Смелое заявление, мальчик, не пожалеешь потом? Может сразу извинишься?
   Через пару секунд Гартман и здоровяк уже стояли друг перед другом, напоминая собой двух приготовившихся к драке молодых петушков. Присутствующие уже собрались вмешаться в ссору, чтобы предотвратить драку. Но неожиданно для всех, и в первую очередь для Гартмана, здоровяк рассмеялся и, хлопнув по-дружески своего оппонента по плечу, сказал:
  -- Молодец, парень! А ты не из робкого десятка. Будем друзьями? - здоровяк протянул руку и представился. - Икоша.
   Василий, приготовившийся к неминуемой драке, с облегчением в душе пожал руку здоровяка и назвался в свою очередь:
  -- Гартман. Гартман Василий Иванович.
   Здоровяк заразительно рассмеялся.
  -- Вот это да! Совсем, как Чапая, легендарного "красного" начдива!
   Все кто был в бытовой комнате, поддались бесшабашности здоровяка и засмеялись, довольные тем, что конфликт разрешился таким вот мирным образом.
   Здоровяк, посчитал необходимым дать дополнительные разъяснения по поводу своего необычного имени.
  -- По документам-то я Иконников Олег, но друзья зовут меня Икошей. Да мне и самому так больше нравится.
   Так необычным образом Гартман заполучил в друзья хорошего товарища.
  
   В город Гартман отправился вместе с Иконниковым. Доехав до центра на бригадном автобусе, друзья вышли возле почтамта. Первым делом они решили сообщить близким, что они прибыли к месту службы и у них всё нормально. Василий отправил только одну телеграмму, а Иконников - целых восемь!
  -- Куда столько много? - поинтересовался у него Гартман.
  -- Две телеграммы родным: матери и дядьке, а остальные - девчонкам, - пояснил Икоша, и хвастливо уточнил, - самым близким.
   Закончив с этим мероприятием, офицеры решили пообедать и, выяснив где находится лучший ресторан, отправились туда. Гартман с интересом рассматривал достопримечательности города, попадающиеся по пути: фонтан, памятник егерям, погибшим при обороне города во вторую мировую войну, политическую тюрьму, в которой сидел первый президент республики, мемориальные доски на стенах домов. Иконников тоже рассматривал достопримечательности, но совсем другие. То и дело он делился своими впечатлениями:
  -- Вася, глянь-ка, какая девчонка прошла!
   Гартман послушно оборачивался на девушек и, хотя некоторые из них ему даже нравились, он предпочёл бы снова встретиться с железнодорожницей Галей. Сейчас Василий досадовал на себя, что не догадался тогда поинтересоваться где она живёт.
  -- Вася, посмотри налево. Какие красавицы... да ещё в офицерских чинах, - отвлёк его от невесёлых дум Иконников.
   Гартман взглянул в указанном направлении и увидел двух молодых женщин-офицеров в полевой форме. Обе они были действительно красивы, но совершенно по-разному: светленькая поручик была типичной славянкой, а татарочка-подпоручик - жгучей брюнеткой.
  -- Пошли! - Икоша, не спрашивая Василия, потянул его за собой. Сопротивляться было бесполезно.
   Через несколько секунд они уже были у цели.
  -- Привет, девчонки, можно с Вами познакомиться? - Икоша как всегда был напорист в отношениях со слабым полом.
   Девушка с погонами поручика, неожиданно для Иконникова схватила его за причинное место. По несчастному выражению лица молодого подпоручика было ясно, что хватка у поручика была железная.
  -- А ты, сможешь, "зелёный"?
   Икоша скривился от боли, но, преодолев муки, просипел:
  -- А что так слабо-то?
   В ответ поручик усилила хватку, и очень эффективно и видимо серьезно - из могучей груди Икоши вырвался писк. Но тут же за писком последовало самонадеянное заявление:
  -- Хи-хи... ой, блин... да меня щуки сильнее кусали... ой-йо-йой... шучу же!!!
  -- А ну-ка скажи: тётенька, прости засранца.
  -- Милая девушка-красавица, отпустите! Я больше не буду!
   Поручик смилостивилась и, ослабив хватку, спросила:
  -- Фамилия, "зелёный"?!
   Первоначально за вопросом последовал облегчённый стон, а потом бодрый ответ, отрапортованный, превозмогая боль:
  -- Гражданин поручик, позвольте представиться. Подпоручик Иконников Олег Евгеньевич, 1945 года рождения, не женат, детей не имею... У-ух, и уже, похоже, не буду иметь.
   По всей видимости, бесстрашие и весёлый нрав молодого офицера понравились девушкам.
   Поручик, возможно с сожалением, отняла свою руку, и сказала с усмешкой:
  -- Живи, "зелёный".
   Иконников только что избежавший неминуемой опасности для своего здоровья, превозмогая посттравматические последствия чересчур близкого знакомства с поручиком, игриво спросил:
  -- А можно с Вами?
   Ярость поручика была неподдельной.
  -- Что?!!!
   Икоша, проявляя благоразумие, прикрыл кое-что эффектным блоком и извинился:
  -- Шутка, мэм... шутка.
   Поручик сменила гнев на милость.
  -- То-то же... Ты кто таков? Откуда будешь?
   Иконников, приняв надутый вид, заявил с апломбом:
  -- А мне мама с незнакомыми девушками не разрешает знакомиться!
   Девушки рассмеялись.
  -- Ну, ладно, хохмач, будь здоров! Мы с тобой ещё встретимся на узкой дорожке. А мама твоя правильно говорит, слушайся её.
   Когда они отошли, Гартман позволил себе заметить с восхищением:
  -- Славные девчата.
  -- Угу... особенно светленькая, - поддержал его Иконников, - чуть мне яйца не оторвала! А ты говоришь славная... Хотя я бы с удовольствием с ней на сеновале раз девять покувыркался.
  -- Ага, - отозвался на его шутку Василий, - если бы первые восемь раз дала!
  

*****

   Через неделю молодые подпоручики уже полностью втянулся в распорядок жизни офицера-спецназовца. Утром - пробежка по пересечённой местности, зарядка; после завтрака - утреннее построение и развод на занятия, продолжавшиеся до обеда; с обеда до 18.00 - снова занятия, после совещания командиров следовало вечернее построение и подведение итогов, а после которого начиналось свободное время.
   Обучаться было очень интересно. Тактика войск специального назначения, управление летательными аппаратами, водолазная подготовка, управление электронно-вычислительной техникой, парашютно-десантная подготовка и многие другие предметы были в диковинку не только Гартману. И даже такие привычные по училищу предметы, как огневая подготовка, вождение колёсной и гусеничной техники, военно-инженерная подготовка были настолько углублены по сравнению с учебной программой военных ВУЗов, что Василию казалось, что он совершенно ничего до этого времени не знал.
   Отдельно можно было сказать про физическую подготовку. Все молодые офицеры, отобранные в спецназ, были хорошо подготовленными спортсменами. Практически каждый второй из них был мастером спорта. Но многим по началу было тяжело, потому что здесь основной упор делался на кроссовую подготовку (бег), преодоление специализированных полос препятствий и рукопашный бой. Гартману, как бывшему троеборцу, было полегче в первых двух позициях, чем тем ребятам, которые специализировались по одному виду спорта, но по рукопашному бою... все "отдыхали" в сравнении с инструкторами.
   Рукопашный бой вели командиры отрядов: майор Захватов и капитан Ли. Никто из новобранцев не смог выстоять против них и минуты. Исключение составил лишь подпоручик Иконников: против Захватова он продержался полторы минуты, против Ли - две с половиной.
  

*****

   Гартман спешил к дому Смоляковых, предвкушая встречу с любимой девушкой. Негромкие голоса, раздававшиеся из сада, привлекли его внимание. Вне всяких сомнений первый голос был женским и принадлежал Гале, второй же голос был мужским. Василий замедлил шаг и внимательно прислушался. Мужской голос не был голосом отца или брата Гали. По обрывкам разговора Василий догадался, что это был бывший ухажёр его подруги - местный хулиган Веня. Уязвлённое чувством ревности, сердце Гартмана учащённо забилось. Оказавшись невольным свидетелем чужого разговора, он застыл в растерянности, не зная, что предпринять. Густые кусты смородины надёжно скрывали его от глаз (взора) собеседников. Разговор между теми перешёл на повышенные тона. Веня зло выговаривал девушке:
  -- Так что же? Ты меня больше не любишь?!
  -- Нет, Веня, не люблю. Извини.
  -- Ах, ты, падла!
   Звонкий удар пощёчины заставил Василия выскочить из укрытия. Веня ещё не успел опустить руку, которой он ударил девушку. Гартман подскочил к отвергнутому ухажёру и, развернув его к себе, влепил ему удар в ухо. Тот, даже не успел понять, что произошло, наглая ухмылка сползла с его физиономии, сменившись полным недоумением. Закатив глаза, Веня повалился на землю.
   Василий ожидал, что Галя если не бросится на шею своему спасителю, то хотя бы поблагодарит его. Но всё получилось наоборот. Она заплакала и сквозь слёзы бросила упрёк:
  -- Так ты меня подслушивал?!
   И это не было вопросом, это было утверждением. Василий начал оправдываться, но Галя не стала его слушать и убежала в дом.
  

*****

   Дежурный по бригаде, наблюдая за тем, как Василий любовно протирал свой пистолет, заявил:
  -- А мне больше нравится обычный армейский "кольт": и по своим характеристикам, и так внешним видом. Я бы сказал, что "кольт" внушает уважение противостоящему противнику...
   Разговор был прерван звонком телефона. Дим Димыч лениво потянулся и попросил Гартмана:
  -- Вася, ответь телефону.
   Василий снял трубку и представился:
  -- Помощник дежурного по "Соколу" подпоручик Гартман.
  -- Помощник оперативного дежурного по "Рубину" подполковник Карабет. Примите группы цифр.
  -- Записываю, гражданин полковник, - ответил подполковнику Гартман, и, зажав трубку ладонью, сообщил Донскову, - Дим Димыч, округ, передают группы.
   Донсков, махнул рукой, мол, записывай. Василий послушно взял ручку и приготовился записывать передаваемые группы в специальный журнал.
  -- Зайка 3452 6354 5699 3546... - начал диктовать помощник оперативного.
  -- Зайка 3452 6354 5699 3546... - послушно повторял и записывал Гартман.
   Всё это дело заняло минут пять.
  -- Хоксер 2393 7732 7981 6197... - записал последнюю группу цифр Василий.
  -- Группы передал подполковник Карабет. Томское время восемнадцать двадцать четыре.
  -- Группы принял подпоручик Гартман. Томское время восемнадцать двадцать четыре.
  -- Конец связи.
   Записав группы, Василий взял у дежурного ключи и достал из сейфа "тревожные" пакеты и начал сличать их кодировку с переданными группами. Это была рутинная работа, за дежурство подобные тренировки происходили раз пять-шесть. Гартман лениво сличал номера на пакетах с номерами в журнале. Первые три пакета ни одним номером не совпадали. Устало вздохнув, Василий взялся за последний. Просматривая последнее четырёхзначное число в группе, он не поверил своим глазам - цифры совпадали! Он тщательно проверил ещё два раза - цифры были одинаковыми.
  -- Гражданин капитан, Хоксер 6197 совпал!
  -- Что? - переспросил Донсков.
  -- Получена команда вскрыть пакет Хоксер 6197!
   Капитан рванулся к журналу, несколько раз сличив цифры, он схватил телефон и набрал номер командира. Тот, как будто что-то чувствуя, сразу взял трубку.
  -- Гражданин полковник! Получен приказ вскрыть пакет "Хоксер"!
   Командира Гартман не слышал, но по ответам дежурного понял, что пакет "Хоксер" обозначает что-то серьёзное.
  -- Есть вскрыть пакет!
  -- Так точно!
  -- Есть!
  -- Будет исполнено!
   Закончив разговор с командиром, Донсков набрал телефон начальника штаба и также доложил ему о поступившей команде. После чего он повернулся к Гартману и хитро улыбнувшись, сказал:
  -- Чапай, веришь - нет, всегда мечтал вскрыть один из этих пакетов. Давай ножницы!
   Через пять секунд всё завертелось и закрутилось.
  

*****

   Краско устало обвёл всех присутствующих оценивающим взглядом и заговорил:
  -- Две новости: хорошая и плохая. Хорошая - войны, слава Богу, пока не предвидится. Плохая - в Забайкальском военном округе поднят военный мятеж, мятежники захватили в заложники Президента...
   Все были ошеломлены этим известием. Всем казалось, что такое просто невозможно. Ладно, переворот в какой-нибудь азиатской стране, но чтобы в благополучной Сибири... Офицеры недоумённо переглядывались.
   Полковник Краско продолжал:
  -- Подробности пока неизвестны. Есть информация, что мятеж возглавил главком сухопутных войск генерал армии Коняев; министр обороны, сопровождавший Президента, предположительно убит. Мною получен приказ поднять бригаду по тревоге и выдвинуться на аэродром соседнего авиаполка.
  

*****

   К контрольно-пропускному пункту "Сокола" подъехал мотоцикл с седоками. По последней моде глушаки на "харлее" были обрезаны, и он оглушительно тарахтел. Не успел мотоцикл остановиться, как пассажир спрыгнул с него и побежал к КПП. Помощник дежурного, стоявший возле ворот, увидел, что это был не парень, а девушка в джинсах, и быстро оглядев её с ног до головы, оценил по собственной шкале красоты на "отлично". Девушка об этом, конечно, не догадывалась, иначе она бы стала действовать более настойчиво. Она подбежал к бравому солдату и, не успев отдышаться, заговорила:
  -- Здравствуйте. А можно вызвать на КПП подпоручика Гартмана? Мне необходимо срочно с ним поговорить по одному очень неотложному делу. Скажите, что его Галя Смолякова спрашивает.
   Солдат развёл руки в стороны и сказал извинительно:
  -- Прошу прощения, но не могу. Он убыл в командировку.
  -- А когда он вернётся?
  -- Извините, Галя Смолякова, не могу сказать. Военная тайна.
   Галя закусила губы. Она была зла на себя, что не успела сразу извиниться перед Василием. Вдруг её осенила идея.
  -- А с подпоручиком Иконниковым я могу поговорить?
   Солдат мотнул головой.
  -- Никак нет. Он тоже в командировке.
  -- А с капитаном Полянским?
  -- В командировке.
  -- А с подполковником Козловым?
  -- В командировке.
  -- Ну, а с командиром части?
   Помощник дежурного был непреклонен.
  -- Не получится. Полковник Краско в командировке.
   Галя была в отчаянии, она боялась, что если она сейчас не сможет объясниться с Гартманом, то они больше никогда не встретятся, а она так не хотела, чтобы это произошло.
   Солдату было жалко девушку, и он хотел хоть как-то ей помочь. Он понизил голос до шёпота и заговорщицки подмигнул.
  -- Знаете, что... вы напишите записку, а я попробую передать ему, через час улетает самолёт в ту сторону, - спохватившись, он на всякий случай добавил, - но твёрдо обещать не могу. Сами понимаете.
   Галя благодарно улыбнулась солдату.
  -- Спасибо. Я сейчас.
   Она поспешно достала из сумки записную книжку и, безжалостно вырвав из неё листок, написала: "Вася, прости! Люблю! Надеюсь и жду! Галя." Сложив записку вчетверо, она написала сверху: "Подпоручику Гартману. Лично в руки!!!". Передавая её солдату, она с надеждой спросила:
  -- Вы точно её передадите?
   Солдат вздохнул и твёрдо сказал:
  -- Я постараюсь.
  -- Спасибо, миленький! Я Вам очень благодарна. Спасибо! До свиданья!
   Девушка пошла обратно к мотоциклу, по дороге оборачиваясь к помощнику дежурного, как бы в очередной раз, напоминая, чтобы он не забыл выполнить своё обещание. Сел на мотоцикл, она что-то прокричала солдату, но тот её не услышал, потому что мотоциклист завёл свой аппарат и громкий рёв заглушил остальные звуки. Мотоцикл круто развернулся на месте и умчался в сторону города.
   Солдат, проводив взглядом удаляющийся мотоцикл, зашёл на КПП. Дежурный сержант, разгадывавший в это время кроссворд, спросил равнодушно:
  -- Кого там приносила нелёгкая?
  -- К подпоручику Гартману подружка приезжала.
   Сержант оживился.
  -- Чёрненькая?
  -- Да...
  -- Это его невеста. Красивая дивчина. А что она хотела?
  -- Хотела повидаться с ним по важному делу, расстроилась, что его нет. Оставила для него записку. Товарищ сержант, может быть я сбегаю во второй батальон, отдам кому-нибудь из оставшихся записку, чтобы подпоручику передали.
   Сержант махнул рукой.
  -- Дело благородное, Иванов. Беги, а то улетят.
   Солдат обрадовано козырнул и побежал к казармам.
  

*****

   Лысый полковник прокашлялся и продолжил доводить обстановку:
  -- Сегодня утром Президент Гурьянов прибыл с группой высокопоставленных государственных и военных деятелей в Борзинский гарнизон Забайкальского округа, чтобы принять участие в торжественных мероприятиях Дня Гвардии. В десять тридцать Части Второй гвардейской дивизии подняли военный мятеж, который возглавил главнокомандующий сухопутными войсками генерал армии Коняев. Президент захвачен мятежниками. В результате стычки с мятежниками погибли министр обороны и начальник Генерального Штаба. Сотрудники службы охраны Президента практически все перебиты при его аресте. Под давлением мятежников Гурьянов выступил с обращением к народу, которое сняли на кинокамеру. В обращении Президент объявил о введении в стране чрезвычайного положения и создании Особого Верховного Совета во главе с генералом Коняевым, которому передаётся вся высшая исполнительная и законодательная власть в республике на неопределённый срок. Погибшие генералы Белобородов и Драгунский были обвинены в попытке совершения государственного переворота с целью узурпации власти.
  -- По докладам наших агентов, находящихся в мятежном гарнизоне и сообщениям, полученным от перебежчиков, вырисовывается следующая картина. После убийства министра обороны и ареста Президента заговорщики довели до личного состава дивизии, что в стране совершён военный переворот, одним из главарей которого является убитый верными присяге офицерами генерал Белобородов. После чего Президента каким-то образом заставили выступить в каждой части с обращением, в котором он дал негативную оценку действиям "заговорщиков" и поблагодарил воинов дивизии за то, что они выполнили свой конституционный долг, оставшись верными законной власти, и дали отпор противоправным действиям военной хунты. Таким образом, офицеры и солдаты дивизии уверены, что они защищают правое дело, и что мятежники мы, а не они.
  -- Разрешите вопрос? - спросил, подняв руку, подполковник Козлов.
  -- Да, пожалуйста.
  -- А что разве нельзя разъяснить сложившуюся ситуацию личному составу дивизии с помощью средств массовой информации? Телевидение там, радио...
   Полковник горько усмехнулся.
  -- Не представляется такой возможности по техническим причинам. Руководители заговора предусмотрели такую возможность контрпропаганды и одним из первых мероприятий, выполненными ими после ареста Президента, было развёртывание для боевой работы дивизионной роты радиолокационной борьбы. Остальным непосвящённым отсутствие теле- и радиовещания объясняется противодействием "заговорщиков", т.е. нас.
   Отпив воды из стакана, видимо от долгих разговоров у него пересохло в горле, он продолжил:
  -- Попытка мятежников захватить столичный телецентр провалилась, но им удалось взять под свой контроль Читинский телецентр и показать в прямом эфире кинозапись выступления Президента, после чего они взорвали аппаратуру и попытались скрыться. Была сделана попытка захватить их живыми, к сожалению, она не увенчалась успехом.
  
  -- Предположительно Президент Гурьянов содержится в здании штаба дивизии, именно там его неоднократно видели наши агенты и перебежчики. Вторым местом, где его могут содержать - запасной командный пункт дивизии. По всем параметрам именно ЗКП дивизии больше всего подходит для этой цели, поэтому я предлагаю выбрать в качестве первоочередной цели ЗКП, а штаб атаковать меньшими силами, - заявил Тер-Наторян.
  -- Альберт Александрович, насколько достоверны эти сведения? - спросил Краско.
  -- Процентов на шестьдесят-семьдесят. Вполне возможно, что он укрыт в одной из казарм, или в каком-нибудь другом месте.
  -- Так какого хрена, мы полезем в осиное гнездо наугад?!
  -- Потому что на большое времени у нас не осталось. Счёт идёт уже на минуты.

*****

   Полковник Тер-Наторян вывесил на стойке план военного городка и повернулся к аудитории. Взял указку и лекторским тоном начал докладывать план операции. Суть его сводилась к следующему.
   В час "Ч" будет прервана подача электроэнергии в военный городок дивизии, одновременно на территории городка высадится первая группа спецназа с задачей обеспечить высадку основных сил десанта.
   "Ч" + 0.05 - начало отвлекающей атаки пехотными подразделениями правительственных войск внешнего кольца обороны мятежников.
   "Ч" + 0.05-0.15 - высадка основных подразделений спецназа. Задачи: установить местонахождение главы государства и освободить его, подготовить дивизионный плац для приёма десантных планеров.
   "Ч" + 0.25-0.30 - высадка передового отряда десантно-штурмовой бригады на планерах. Задачи: "зачистка" военного городка, обеспечение эвакуации Президента, после этого - замена в боевых порядках подразделений спецназа.
  

*****

   Самолёт первой группы, гудя работающими двигателями, уже стоял перед выездом на взлётную полосу. В него загружали химшашки - большие жестяные банки. С их помощью ребята Козлова должны были обозначить периметр зоны высадки. Пятнадцать лучших бойцов первого батальона во главе с комбатом, сам он был шестнадцатым, построились возле самолёта. Полковник Краско, ничего не говоря, всё уже было говорено не раз, подошёл к каждому офицеру и обнял на прощанье. Потом перекрестил всю группу и пожелал:
  -- С Богом, ребята!
   По команде командира батальона козловцы стали забираться в самолёт, последним был подполковник Козлов. Как только за ним закрылся люк, взревели двигатели и пилот вырулил самолёт на старт.
  
   Через пятнадцать минут после взлёта самолёта с передовым отрядом, началась погрузка в самолёты остальных отрядов бригады. Их провожали генерал Сафонов и полковник Тер-Наторян.
  

*****

   Внизу был ад. На плацу дивизии горели выложенные огни. Всё-таки группа Козлова выполнили поставленную задачу. Всё пространство военного городка насквозь простреливалось огненными чёрточками трассирующих пуль. Очагов перестрелки было несколько, по всей видимости, приземлиться сосредоточено у ребят не получилось.
   Неожиданно на одной из караульных вышек вспыхнул прожектор - мятежникам удалось запустить дизель-генератор. Хищный луч заметался по небу в поисках парашютистов. Вот луч нащупал одного из них и цепко впился в свою жертву. Как по команде, с земли ударило несколько автоматных и пулемётных очередей. Фигурка на стропах обмякла, а купол парашюта загорелся и пылающим кулем устремился вниз. Луч же начал искать новую цель.
   Вдруг луч ударил прямо в глаза Василию. Сердце предательски ёкнуло, и на мгновение руки и ноги стали ватными. Это длилось доли секунды. Вспомнив то, чему учили все эти месяцы, Василий резко потянул стропы влево - качнувшись в сторону, бросил их и судорожно стал вытягивать стропы правой стороны. Ему удалось вырваться из смертельного снопа света. Луч прожектора снова заметался в поисках ускользнувшего противника, но не долго - видно одному из козловцев удалось расстрелять его - прожектор погас.
  
   Гартман, приземлившись, отстегнул лямки парашютного ранца и перекатился вправо метра на полтора. В то место где он только что был, ударила пулемётная очередь. Вскочив на ноги, Василий бросился в направлении вражеского пулемёта. Пробежав метров пятнадцать, он упал на асфальт, спрятавшись за бордюром, огораживающим плац. Вот когда он с благодарностью вспомнил многочисленные тренировки по тактике. Действуя на уровне автомата, Гартман отполз влево на три метра и, приподнявшись, дал несколько очередей по пулемёту, который вёл огонь из окна на втором этаже ближайшей казармы. Пулёмёт замолк, но из другого окна по нему начали стрелять из автоматической винтовки, пули просвистели в сантиметрах от головы. Василий сделал кувырок вперёд и, вставая, дал пару коротких очередей уже в это окно.
   Что творилось вокруг ему некогда было рассматривать, всё его внимание ограничилось несколькими окнами трёхэтажной казармы к которой он бежал. По казарме стреляли слева и справа от Василия, а значит он был не один. Окна первого этажа озарились вспышками автоматного огня. Кто-то справа, почти рядом с Гартманом, громко вскрикнул. Василий не оборачиваясь, подбежал ближе к казарме и, вытащив гранату из подсумка, рванул чеку. "Раз, два...", на счёт "три" он швырнул гранату в окно и упал на дорогу. От ударной волны взрыва его осыпало осколками стёкол. Не обращая внимания на порезы и царапины, он броском достиг стены казармы и, подпрыгнув, забрался в оконный проём. Очутившись внутри, Гартман дал очередь веером, освещение было отключено и он толком ничего не увидел. Быстро заменив магазин, Василий достал фонарик и включил его, направив влево и поводя затем вправо. Слева возле одного из окон корчился на полу раненый, визжа на высокой ноте, справа на подоконнике мешком повис убитый мятежник.
   С улицы кто-то громко спросил:
  -- Эй, парень, ты живой?!
   Василий не узнал голос, но догадался, что кто-то из своих.
  -- Живой, живой. Забирайся.
  -- Чапай, ты что ли?
   Через подоконник перевалился командир отряда.
  -- Я гражданин капитан.
   Полянский, вытерев кровь, стекающую по виску, хлопнул Гартмана по спине.
  -- Молодец, Чапай! Пошли наверх! В какой стороне тут лестница? - быстро сориентировавшись в расположении казарменных помещений, капитан побежал влево, Василий последовал за ним.
   Минут через пять, казарма была очищена от мятежников. Полянский, оказавшись старшим командиром в захваченной казарме, деятельно распоряжался подготовкой её к временной обороне. Как только он распределил бойцов по местам, в казарме появился комбриг. Он был в дурном настроении.
  -- Как успехи, Саша?
   Полянский бодро доложил:
  -- Казарму захватили. У противника пятнадцать убитых, двадцать восемь пленных, в основном раненые. Наших здесь сорок шесть человек, в основном мой и шестой отряды.
  -- А где Махобей? - поинтересовался полковник Краско за командира шестого отряда.
   Полянский развёл руками.
  -- Не знаю, командир. Здесь его точно нет. Может быть при десантировании в сторону отнесло, а может... - продолжать он не стал, всё и так было понятно, каков был второй вариант.
   Комбриг нахмурился.
  -- Чёрт! Нас ждали! Наверняка консультантами выступили наши коллеги из "сухопутки". Слишком большие потери... Ладно, Саша, бери общее командование вместо Махобея, собирай оба отряда и выполняйте поставленную задачу. Вполне возможно, что Президент будет именно в штабе дивизии.
  -- Есть, командир.
  

*****

   Гартман влетел в комнату вслед за Полянским. Саня успел дать несколько коротких прицельных очередей и два офицера-мятежника, пытавшихся скрутить президента, рухнули на пол. Полянский подал сигнал Гартману, чтобы тот проверил шкафы, а сам бросился к президенту.
   Гурьянов лежал на спине и жадно хватал ртом воздух, на белоснежной рубашке стремительно увеличивалось в размерах кровавое пятно - один из мятежников всё же успел выстрелить.
  -- Гражданин Президент! Гражданин Президент! - тряс его за плечо Полянский.
   Президент на несколько секунд собрался и прохрипел, выплёвывая кровавую слюну:
  -- Я не Президент... я актёр... я отказался... далее участвовать... в этом фарсе...
   Капитан Полянский заорал на "двойника" Президента:
  -- Где Президент?!
   Актёр ещё раз собрался с силами и уже не прохрипел, а едва прошептал:
  -- Он... не здесь... его держат... в караул... - очевидно, это напряжение отняло его последние силы, и он совсем затих.
   Полянский прикрыл незадачливому "двойнику" глаза, и быстро поднявшись на ноги, скомандовал:
  -- Чапай, рацию! Дай мне Янычара!
   Василий торопливо сорвал рацию со спины.
   Полянский схватил гарнитуру и, нажав тангенту, заорал:
  -- Янычар! Ответь Пятому!
   В наушниках забулькало искажённым ЗАС-устройством голосом радиста комбрига:
  -- Я Первый, кто говорит? Говорите медленнее, я Вас не слышу.
   Полянский чертыхнулся, он в запарке забыл об этой особенности переговоров при включенной ЗАС, и старательно растягивая слова, произнёс:
  -- Первый, это Пятый! Дай срочно Янычара!
   После этого ответил другой голос:
  -- Янычар на связи!
   Гартман совершенно не узнал голос командира.
  -- Янычар, это Пятый. Мы нашли Птичку, но это не он. В штабе был его двойник. Настоящий находится в караульном городке.
   После секундной паузы раздался ответ Краско:
  -- Понял, Пятый! Птичка находится в караулке. Если есть раненые, организуй доставку их на инженерный городок, а с оставшимися двигай к караулке.
   Полянский подтвердил приказ:
  -- Понял Янычар. Раненых - на инженерный городок, остальных - к вам.
  -- Действуй. Конец связи.
   Полянский сунул гарнитуру в руки Гартману и коротко бросил:
  -- Отходим, Вася.
   После чего выскочил в коридор и стал подавать свистком условный сигнал - три коротких, один длинный. Это был сигнал сбора в запасной точке возле объектом.
  

*****

   В запасной точке собрались не все. Не было Фёдорова и Штро. Трое спецназовцев были ранены.
  -- Где Лёха? Где Егор? - спросил Полянский у старших "троек".
  -- Убит... убит... - почти одновременно прозвучали ответы.
   Капитан бегло осмотрел раненых. Ранения были неопасными.
  -- Так, парни, расклад такой: Президент находится в караульном помещении. Командир приказал отправить раненых на инженерный городок. Остальные следуют к караулке в такой очередности: первой идёт "тройка" Батищева, замыкает группу "тройка" Коноплёва.
  
   Каричев и Голубев закинули автоматы за спину и скрестили руки в замке, обхватив запястья друг друга. Иконников и Гартман подсадили Тимошенкова и помогли ему поудобнее устроиться в импровизированном сиденье. Раненый тихо простонал сквозь стиснутые зубы. Обняв "санитаров" за шеи, он прошептал:
  -- Я готов.
   Бессонов, взвалил на спину тяжелораненого Касьяна, потерявшего к этому времени сознание. Полянский скомандовал:
  -- Всё ребята, в путь. Желаю удачи!
   Икоша с ручным пулемётом наперевес двинулся первым. За ним Каричев с Голубевым, потом Бессонов. Гартман шёл замыкающим.
  

*****

   В кабинет к генералу армии Коняеву вошёл полковник Пугач.
  -- Разрешите, гражданин генерал армии?
  -- Да заходите, полковник. Где генералы Дмитриев и Маслов?
  -- Дмитриев убит при нападении спецназа на штаб дивизии. Погиб и двойник президента. Маслов пропал без вести, вероятнее всего пленён на ЗКП дивизии. И это не самые плохие новости. Караульный комплекс захвачен противником, Президент соответственно в их руках.
   Генерал Коняев устало потёр виски, вдобавок ко всему у него подскочило давление. Сделав для себя окончательные выводы, он заявил своему помощнику:
  -- Полковник, я принял решение. Пока мы ещё не зашли далеко, я приказываю прекратить боевые действия и начать переговоры с правительственными войсками о капитуляции.
  -- Что?! - заорал Пугач, лицо его исказилось в зверином оскале. - Капитулировать?! Да, вы в своём уме, генерал?! У нас в руках такой козырь - Президент, и мы управляем от его имени. Сейчас армия и флот находятся в нерешительности, не зная какую из сторон поддержать. Всё решают буквально считанные часы. Реально кроме ВВС у правительства сейчас ничего нет...
  -- Полковник, вы сильно заигрались. Президента у нас уже нет, как нет и актёра, искусно заменявшего его в наших мероприятиях. Я приказываю немедленно начать мирные переговоры - вы ведёте дело к гражданской войне, - возразил решительно генерал Коняев, - я вам этого не позволю!
   Полковник Пугач зло рассмеялся.
  -- Вы правильно заметили, генерал - дело ведём действительно мы. А вы всего лишь знамя, марионетка, прикрывающая наши действительные планы.
   Полковник поднял трубку коммутатора.
  -- Соедините с начальником узла связи.
  -- Это полковник Пугач. Приказываю отключить все телефоны в этом кабинете. Всё понятно? Выполняйте!
   Положив трубку, Пугач злорадно посмотрел на Коняева.
  -- Генерал, я вынужден вас изолировать, чтобы вы в приступе запоздалого раскаяния не наделали глупостей.
   Старый генерал, потрясённый открывшейся правдой, подавленно молчал. Пугач хотел, было ещё что-то сказать, но передумал. Выйдя из кабинета, он закрыл за собой дверь на ключ. Генерал Коняев с ненавистью посмотрел вслед вышедшему полковнику.
   "Сволочи! Это они втянули меня в эту авантюру, - с отчаянием подумал генерал. - Сосунки, жизни не видели, Когда я воевал, командуя армиями и фронтами, они ещё только штаны на школьных скамьях протирали.
   Убелённый сединами генерал горестно усмехнулся. Что ж, он сделал ставку - и неудачно, вся его карьера, жизнь и честное имя пошло псу под хвост. Коняев вытащил из кобуры именной "воеводин" и приставил его к виску.
   Громко прогремел пистолетный выстрел.
  

*****

   До инженерного городка добрались почти без проблем, только обстреляли однажды возле военных складов. Инженерный городок являлся основным районом сбора. Кроме второго отряда капитана Донскова, обеспечивающего прикрытие района, там было ещё несколько человек из шестого отряда: из пятерых раненых трое были тяжёлых. Рядом с ними хлопотали оба бригадных врача. Увидев новую партию раненых, старший бригадный врач майор Хромов, дал необходимые распоряжения своему помощнику и бегом бросился к Касьяну. Гартман вместе с военврачом помогли Бессонову бережно опустить на землю раненого. Хромов пощупал пульс. Увидев недовольство на лице врача, Гартман понял, что дела Григорьича плохи. Хромов, буркнув себе под нос какое-то ругательство, схватил маскировочную куртку за лацканы и разорвал её, не церемонясь с расстёгиванием пуговиц. Припав ухом к груди раненого, он напряжённо наморщил лоб и прикрыл глаза, прислушиваясь к биению сердца. Гартман с Бессоновым тревожно переглянулись. Печальный вздох доктора подтвердил их догадку.
   Хромов, тяжело поднявшись на ноги, спросил:
  -- Ребята, сигареткой кто-нибудь угостит?
   Бессонов поспешно полез во внутренний карман и, достав пачку "Лаки страйк", щелчком выбил одну сигарету из пачки. Доктор взял губами сигарету, и Бессонов поднёс ему зажженную зажигалку. Хромов подкурил и с наслаждением затянулся табачным дымом. Курил он без помощи рук, одетых в окровавленные медицинские перчатки.
  -- Что с Тимашенковым? - деловито поинтересовался врач за второго раненого.
  -- Да вот, Герман Леонидович, зацепило осколком правую ногу, - виновато ответил ему сам раненый, которого к этому времени уже бережно уложили на плащ-накидку.
  -- Потерпите? Сейчас я докурю и займусь вашей раной.
  -- Подожду, мне теперь торопиться некуда.
   Выполнив задание командира по доставке раненых, Иконников посчитал должным предупредить военврача о своём уходе.
  -- Гражданин майор, мы всё, уходим...
  -- Да, да, любезнейший, я Вас не задерживаю.
   К уходящим спецназовцам подошёл капитан Донсков. Виноватый его вид говорил о том, что находясь в стороне от боя, капитан не находил себе места, осознавая свою невозможность поддержать сражающихся и гибнущих товарищей.
  -- Икоша, Янычару передай, что у нас всё нормально.
  -- А что у тебя радиостанция не работает?
  -- Есть. Но другое дело, что ты наше положение видел своими глазами, - начал объяснять Донсков, а потом выпалил правду, ради которой и затеял этот разговор, - скажи ему, что здесь будет достаточно одной-двух "троек". Пусть нас к себе вызовет.
  -- Хорошо, Дим Димыч, я передам, но навряд ли Янычар вас вызовет.
   Донсков вздохнул.
  -- Знаю, ну ладно, счастливо ребята! Ни пуха, ни пера!
  -- К чёрту!
   Иконников повернулся к своим и скомандовал:
  -- Пошли.
   Гартман, Бессонов и Каричев с Голубевым тронулись в новый путь. Остающиеся желали им удачи.
   Не успела группа Иконникова покинуть территорию инженерно-химического городка, как начался сильный дождь. Спецназовцы разразились проклятиями в адрес небес.
  -- Что за хрень! - выругался Голубев. - Нам же обещали лётную погоду. Как теперь взлетят вертолёты.
   Поручик был прав. Непогода ломала полностью весь план операции.
   Зато Бессонов был невозмутим, как всегда. Он мудро изрёк, переиначивая старинную поговорку:
  -- Метеоролог предполагает, а Господь располагает.
   Успешно доставив раненых на инженерный городок, спецназовцы непозволительно расслабились, за что тут же и поплатились. Пробираясь вдоль забора одного из парков боевых машин, они лицом к лицу столкнулись с отрядом мятежников. На какие-то доли секунды спецназовцы опередили противника и открыли огонь первыми. Но силы были неравны, тем более что сразу Бессонов был убит наповал, а Голубев смертельно ранен в грудь. Спецназовцам пришлось отступать, Гартман с Каричевым тащили на себе Голубева, а Икоша прикрывал их, скупо отстреливаясь короткими очередями. Темнота и, наверное, везение позволили ребятам оторваться от преследователей и укрыться на спортгородке. Гартман с Каричевым с трудом опустили Голубева в окоп на полосе препятствий. Спустя несколько секунд в окоп кубарем скатился Икоша. Увидев, что Василий с Витей пытаются перевязать раненого, спросил:
  -- Ну, что как он? Есть шанс?
   Каричев отрицательно мотнул головой. Из груди Голубева, развороченной пулемётной очередью, толчками выходила кровь и три индивидуальных пакета, использованные для перевязки не могли остановить её.
  -- Подождём, время ещё есть, - сказал устало Иконников.
   Долго ждать не пришлось, через несколько минут Голубев умер.
  

*****

   Когда группа Иконникова добралась до караульного городка, он уже был взят штурмом. Кругом валялись тела погибших, и нападающих, и защитников. С северной стороны караульного городка перестрелка не прекращалась. Большая группа мятежников пыталась отбить караулку и вернуть себе свой главный козырь - Президента.
   Дождь перешёл в ливень. Все давно уже промокли до нитки, и не обращали на потоки воды, обрушивающиеся на них с небес, никакого внимания. Иконников с Гартманом пошли искать своих командиров. Увидев замкомбата, Икоша окрикнул его:
  -- Товарищ майор, вы Полянского не видели?
   Майор Доморацкий устало обернулся и односложно ответил:
  -- Убит.
  -- А командир батальона?
  -- Убит комбат. Теперь я за него. Большие потери, ребята, из батальона хорошо два десятка человек набралось бы. А вы вообще откуда?
   Икоша доложил:
  -- По приказанию командира отряда сопровождали раненых в основной район сбора. После выполнения задания прибыли сюда, как было назначено. В дороге попали в перестрелку с мятежниками, потеряли двух человек.
  -- Кого?
  -- Бессонова и Голубева.
  -- Хреново. Боюсь, что не дотянем мы до утра. Ну, ладно пошли к Янычару. Сами ему и доложите.
  

*****

   Когда рассвело, Краско позвали наблюдатели. Гартман вместе с ним подобрался к окну в столовой.
   Мятежники демонстративно укладывали на дороге перед входом в караульный дворик трупы убитых спецназовцев. В две ровные шеренги клали тела ребят, несколько часов назад ещё бывших живыми, здоровыми, полными силами и надежд.
   Краско вполголоса выругался. Большая часть его ребят лежала на асфальте дороги.
  -- Командир, посмотри на вышку, - тихо сказал Захватов.
   Все посмотрели на вышку антенны. На ней, зацепившись парашютом, повис один из спецназовцев. Он был давно мёртв, его останки были сильно изуродованы, не хватало половины головы и ног.
  -- Сволочи! Из "березина" в упор расстреляли.
   Гартмана передёрнуло. Ужасная смерть: крупнокалиберными в упор, а ты беспомощный висишь на стропах.
  -- Кто это, Лёша? - спросил наблюдателя Краско.
   Захватов, не отстраняясь от бинокля, ответил:
   - Не знаю, командир. Опознать тяжело, немного от парня осталось. Я думаю, что это кто-то из группы Козлова. Нам-то уже легче было десантироваться.
  

*****

   Полковник Пугач пришёл в бешенство, когда ему сообщили о самоубийстве генерала Коняева. Подчиненные офицеры, привыкшие к его постоянному образу до флегматичности спокойного человека, были потрясены его преображением. Пугач метался по кабинету, который ему уступил начальник штаба дивизии, и дико орал, расталкивая присутствующих и расшвыривая вещи с письменного стола.
  -- Слабак! Испугался трудностей и сразу поджал хвост! Что он, пуская себе пулю в лоб, надеялся остаться чистеньким?! Не выйдет, "товарищ" генерал! Всё равно в истории главным злодеем останетесь Вы! А мы ещё поборемся за "счастье народное"!
   В какой-то момент (внезапно) Пугач остановился и замолчал. Никто из присутствующих не смел заговорить.
  -- Урбанский! - назвал Пугач одного из офицеров.
  -- Я, гражданин полковник.
  -- Бери дивизионный разведбат, и чтобы через час Президент был у меня! Задача ясна?!
  -- Так точно, гражданин полковник!
  -- Выполняй.
  -- Есть!
   Урбанский, довольный тем, что ему посчастливилось покинуть общество Пугача, поспешно выбежал из кабинета.
  

*****

   Поставив ещё ряд задач подчинённым, Пугач спустился в подвал, где в учебном классе по мобподготовке допрашивали пленных. Когда полковник зашёл в класс, как раз был закончен допрос одного из спецназовцев. Окровавленное тело выволакивали из комнаты за ноги.
  -- Живой? - поинтересовался Пугач.
  -- Так точно, гражданин полковник! - браво доложил майор-контрразведчик. - Слабоват оказался, потерял сознание. Сейчас следующего буду допрашивать. Поприсутствуете?
   Пугач кивнул в знак согласия. Майор отдал команду и через минуту в помещение завели другого пленника. К удивлению полковника, спецназовец оказался женщиной, причём очень красивой. Форма офицера была перепачкана грязью и кровью. Из-под бинтов на голове выбивались короткие волосы, осветлённые гидроперитом.
   Увидев волосы, Пугач сразу узнал её. Да это была Она. Когда-то три года назад в его подчинение поступила эта красавица, тогда ещё подпоручик. Полковник попытался склонить её к близости, но она отказала, и мало того залепила ему прилюдно пощёчину.
   Первым побуждением полковника было спрятать своё лицо в спасительную тень, но, вспомнив при каких обстоятельствах происходит их новая встреча, он передумал и зло усмехнулся. Тем временем контрразведчик начал допрос.
  -- Ваше имя?!
  -- Ирина...
  -- Отвечать полностью!
  -- Ляпунова Ирина Алексеевна.
  -- Воинское звание и занимаемая должность?!
  -- Поручик, командир группы.
  -- Подразделение и часть в которой Вы служите?
  -- Войсковая часть тридцать четыре четыреста шестьдесят пять, Военно-Воздушные Силы Республики.
  -- Конкретнее...
  -- Да пошёл, ты! На все вопросы, разрешённые Уставом, я ответила!
  -- Отвечай, с...ка! - хлёсткий удар по лицу сопроводил команду.
   Офицер, выплюнув на бетонный пол сгустки крови и пару зубов, повторила, как заведённая:
  -- Да пошёл, ты на...
   Рассвирепевший майор снова её ударил по лицу.
  

*****

  -- Чапай, - негромко окрикнул Икоша своего напарника.
  -- Чего?
  -- Давай поговорим, а то что-то в сон клонит.
  -- А ты ещё таблеточку выпей.
   В ответ раздался смешок.
  -- Таблетки уже не помогают. Давай лучше поговорим.
  -- Давай, - согласился Гартман.
  -- Ты до училища, чем занимался?
  -- Как чем? - удивился Василий. - В школе учился.
  -- Да в школе и я учился. А кроме школы? Как досуг проводил?
   Гартман, напрягая глаза, всматривался в предрассветные сумраки, его насторожили какие-то странные перемещения мятежников в его секторе наблюдения.
  -- Не пойму, что там за "броуновское" движение? - высказал он свои мысли вслух.
  -- Где?
  -- В районе второго ориентира.
   Иконников, посмотрев в указанном направлении, констатировал:
  -- Подкрепление прибыло, к новой атаке гады готовятся.
   Шевеление прекратилось и снова воцарилась тишина. Иконников продолжил разговор.
  -- Я на "гражданке" спортом занимался, хотел стать профессиональным бейсболистом. Я ведь классным пинчером был, меня сам Майкл Доган к себе в команду звал, - нотки сожаления прозвучали в голосе Икоши.
  -- А что не срослось-то? - спросил Гартман, больше для того чтобы поддержать разговор, чем из-за любопытства.
   Его собеседник ответил не сразу, а после некоторых раздумий.
  -- Да, всё эта чёртова политика! Будь она не ладна! Связался в девятом классе с "имперцами"...
  -- С какими? С "белыми" или "красными"?
  -- С "красными"... - со вздохом ответил Икоша. - Восстановление СССР в границах 1941 года, реабилитация Сталина и всей ВКП (б)... вообщем обычная хрень для малолетних придурков.
  -- И чем занимались? - неожиданно заинтересовался Василий прошлым своего друга.
  -- Всякой ерундой. Слушали басни ветеранов партии про героических большевиков прошлого. Ходили на демонстрации протеста. Расклеивали листовки. Дрались с республиканцами и "белыми". Короче катился я по наклонной плоскости. Может быть, ты не в курсе, но радикальные партии умеют заинтересовывать молодёжь - для активистов устраивают загородные конференции с выпивкой и девочками. Особо отличившимся подарки дорогие делают, премии всякие разные.
  -- А тебя чем купили?
  -- Предложили оплатить обучение в Читинском университете, я же без отца рос, мне три года было, когда он Арктике погиб. Мать одна нас с сёстрами поднимала. Хорошо хоть дядя Миша, отцов брат, помогал нам по мере возможности... Вот дядя Миша меня и вытащил из этого омута "революционной борьбы".
   Затянувшаяся передышка располагала к разговору по душам. Многие из тех, кому ещё предстояло погибнуть сегодня, вели вот такие же разговоры "за жизнь". С обеих противоборствующих сторон молодые, полные здоровья и любви к непрожитой жизни, мужчины торопились вот также, как и Икоша, выплеснуть все, что наболело на душе, что мучило в последние минуты затишья, а для большинства из них и жизни.
  -- И как же дядя тебя вытащил из этого... - Гартман испытал затруднение с подбором подходящего слова, - вертепа?
   Иконников закурил, пряча огонёк сигареты по-боевому в кулак.
  -- Чудом, Вась, чудом. У меня тогда уже конкретно голову снесло. К концу десятого класса я стал заместителем руководителя боевой группы городской молодёжной организации. Сейчас и вспоминать стыдно какие дела творили: дрались на демонстрациях, избивали активистов противоборствующих партий, устраивали экспроприации. Несколько раз я буквально вырывался из рук полицейских. Вообщем, как говорится: тюрьма по мне плакала. Когда до матери дошли слухи о моих художествах, она попыталась со мной сама поговорить, но куда там! Кроме классиков марксизма и партийных боссов для меня авторитетов не было. Тогда мать телеграммой вызвала дядю Мишу. Он на следующий же день прилетел в город. Остался со мной на один и говорит, рассказывай, мол, про свои жизненные планы. Мне лестно стало, ну, я и начал, как пописанному, про борьбу угнетённого пролетариата, про мир во всём мире, про советские границы 1941 года. Он меня внимательно выслушал и говорит...
   Дослушать Икошину историю и узнать, как ему помог дядя, не получилось - мятежники снова пошли в атаку.

*****

   Из сна, даже не сна, а скорее какого-то непонятного полузабытья, Василия вырвал чей-то противный голос, звучащий через ретранслятор. Сперва Гартман не разобрал сути вещаемого. Но когда до него наконец-то дошёл смысл речи представителя противника, остатки сна, как рукой сняло. От этих слов веяло ужасом прошлого. Противник равнодушно вещал:
  -- Граждане офицеры и солдаты! Одумайтесь. Вы выступили против законной власти и защищаете интересы кучки заговорщиков. Немедленно освободите Президента и сложите оружие. В случае вашего упорства мы будем вынуждены применить крайние меры. Если вы откажитесь выполнить требования командования правительственных войск до десяти часов, то, начиная с десяти часов пяти минут, мы будем расстреливать каждые десять минут по одному вашему сообщнику из числа захваченных с оружием в руках.
   После небольшой паузы текст стал снова повторяться:
  -- Граждане офицеры и солдаты! Одумайтесь. Вы выступили против...
   Василий взглянул на часы. Было без двух минут десять. До истечения ультиматума оставалось совсем ничего. Он взглянул на Иконникова, и может быть впервые за всё время их знакомства, увидел его совершенно серьёзным. На осунувшемся лице, посеревшем от грязи, пролегли глубокие складки, губы были стиснуты в бессильной ярости.
  -- Икоша! - осторожно окликнул его Гартман. - Давно это крутят?
   Иконников обернулся в сторону Василия и, выругавшись, ответил:
  -- С половины девятого... И ведь сделают гады, что обещают!
  -- А что же Янычар? Что он собирается сделать?
   Иконников промолчал, недоумённо пожав плечами.
   Их беседа была прервана изменением в вещании. Ретранслятор заговорил другим, более жёстким голосом:
  -- Ваше время истекло! Пеняйте теперь на себя. Через пять минут первый ваш подельник отправится на тот свет! И жизни ваших сотоварищей будут на вашей совести!
   Из одного из укрытий на открытое пространство вытолкнули связанного спецназовца. В первое мгновение никто не понял, кто это был. Но, всмотревшись в распухшее от побоев лицо, все с удивлением узнали в искалеченном человеке первую красавицу бригады и взвыли от негодования. Ляпунова еле могла стоять на ногах, но пыталась изо всех сил держаться достойно.
   Неожиданно для всех (врагов, да и для своих) из караульного помещения выскочил Янычар и быстрым решительным шагом направился к Ляпуновой. Он шёл один и без оружия. Гартман, увидев это, подался первому порыву и, отложив в сторону автомат, схватил две гранаты и бросился за командиром бригады. Догнал его он уже возле калитки. Полковник Краско, услышав за собой шаги, обернулся и зло бросил:
  -- Назад, Чапай!
  -- Я с Вами, командир, - категорично возразил Гартман.
   Командир, увидев непоколебимую решительность в глазах Василия, понял, что спорить бесполезно и махнул рукой.
  -- Чёрт с тобой пошли.
   Василий последовал за командиром. Краско не стал возиться с открыванием калитки, бывшей ему всего лишь по пояс, а просто перемахнул через неё. Гартман не отставал от него.
   Навстречу им вышли двое офицеров мятежников, преградив путь к Ирине. Янычар сходу потребовал:
  -- Старшего офицера сюда! Живо!
  -- Кто вы тако... - начал было один из мятежников, но Краско его перебил.
  -- Мать твою! Кто ты такой?! Я буду разговаривать только с вашим командиром, - оттолкнув в сторону оппонентов, полковник подошёл к девушке и обнял её.
  -- Как ты, Ирочка?
   Та, едва сдерживая слёзы, прошептала, еле ворочая разбитыми губами:
  -- Нормально, командир.
   Полковник ласково потрепал её по плечу.
  -- Всё будет хорошо, Ирочка.
   В это время к ним подошли ещё несколько мятежников, причём с оружием в руках. Гартман демонстративно показал им две гранаты с выдернутыми чеками. Первый из подошедших заявил:
  -- Я подполковник Урбанский, - Василий сразу узнал этот голос, обещавший по ретранслятору убить пленных. Подполковник продолжал, - вы приняли правильное решение, полковни...
   Краско не дал ему договорить, развернувшись, он нанёс подполковнику короткий удар в горло. Никто из мятежников даже не успел дёрнуться. Урбанский, схватившись за перебитую гортань, повалился на землю. Янычар заорал:
  -- Кто его заместитель?!
   Всё произошло так быстро, что один из офицеров, не успев адекватно воспринять ситуацию, машинально ответил:
  -- Я...
   Командир спецназовцев молча набросился на него. Заместитель Урбанского упал, заливаясь кровью из разбитого носа. Янычар схватил его за горло.
  -- Гниды, вы, что в гражданскую войну поиграть захотели?!
   Несколько мятежников попытались оттащить Краско от поверженного майора, но он вцепился в того, как клещ. Гартман заорал, что было сил:
  -- Назад! Руки прочь! Взорву всех к чертям собачьим!
   Мятежники отстранились от Янычара, а тот продолжал шипеть в лицо майору:
  -- Сволочь, я тебе клянусь, что если хоть один волос упадёт с какого-нибудь из моих ребят в захваченных в плен, то тебе не жить! Каждый из нас будет считать своим долгом найти тебя и предать самой страшной смерти!
   Майор уже прощался с жизнью. Краско же высказав своё предупреждение, отпустил жертву. По доброму улыбнувшись перепуганному до самой глубины души офицеру, он ласково похлопал его по щеке.
  -- Ну, что майор? Ты будешь благоразумным?
   Тот, ещё не веря, что остался жив, радостно закивал головой.
   Полковник посерьёзнел и сурово потребовал:
  -- Дай слово офицера, что мои ребята останутся живы.
   Майор задыхающимся голосом пообещал:
  -- Слово офицера!
   Краско улыбнулся и, расстегнув куртку майора, достал из правого внутреннего кармана его офицерское удостоверение. Прочитав интересующие сведения, полковник вернул его на место, и помог подняться на ноги майору.
  -- Ну, что ж майор Бабкин, я тебе верю. А теперь прощай, будем воевать дальше, - Янычар отошёл от майора к поручику.
   Он обнял Ляпунову и, поцеловав её в губы, сказал:
  -- Прощай, Ирина.
  -- Прощай, командир!
   Развернувшись, Краско направился в сторону караульного помещения. Гартман поспешил за ним. Василий шёл, как и командир не торопясь, хотя ему страстно хотелось броситься бегом к спасительным стенам караулки, которые могли ему обеспечить защиту. Внутри у него всё похолодело, каждую секунду он ожидал выстрела в спину, но побежать он не мог. Те несколько десятков секунд, которые Василий шёл к караулке, показались ему несколькими часами.
   Когда Гартман вошёл в караулку, его заколотило в припадке запоздалого страха.
  

*****

   В двенадцатом часу спецназовцы отбили пятую атаку. Как только наступила передышка, офицеры распределились по сменам, и свободные от наблюдения сразу же завалились спать. Моросил мелкий противный дождик и надежда на скорую подмогу становилась всё более призрачной. Хуже всего было то, что боеприпасы подходили к концу.
   Янычар, железный человек, но его организм тоже начал сдавать, не дожевав галету, полковник задремал прямо возле рации. Присутствующие старались не шуметь, чтобы случайно не разбудить уставшего командира. Вдруг Икоша окликнул комбрига громким шёпотом:
  -- Слышите, гражданин полковник?
   Все напряглись, вслушиваясь, но ничего подозрительного слышно не было.
  -- И что я должен услышать? - недовольно спросил проснувшийся Краско.
  -- Вертолёты! - заулыбался Иконников.
   И точно через пару минут уже все явственно различали далёкий стрекот вертолётных турбин. Через несколько минут из-за леса вынырнули четвёрка вертолётов. Янычар заорал:
  -- Шашки! Обозначить периметр обороны! - и схватив сигнальный пистолет с патронташем, выпустил в небо одну за другой три зелёные ракеты. Спецназовцы тем временем зажгли дымовые шашки и бросились бегом их расставлять, поспешно обозначая периметр обороны.
   Вертолётчики заметили сигналы. Заложив крутые виражи, три вертолёта обрушились на позиции, занятые мятежниками, поливая их пулемётным огнём и обстреливая ракетами с подвесных установок. Мятежники не остались в долгу, открыв ответный огонь.
   Краско продолжал командовать:
  -- Огонь по противнику! Не давайте поднять им головы!
   Но спецназовцы, не дожидаясь команды, уже открыли огонь, не давая возможности мятежникам прицельно обстреливать вертолёты.
   В то время как три "сикорских" обстреливали позиции мятежников, четвёртый стал заходить на посадку. Он сел во внутреннем дворе гауптвахты. Пилот не стал глушить двигатели. Из десантного люка выскочили пять человек, четверо стали спешно выгружать ящики с боеприпасами, пятый - капитан-десантник бегом направился к приближающимся спецназовцам.
  -- Полковник Краско? - спросил он утвердительно Янычара.
  -- Он самый, - подтвердил комбриг.
  -- Капитан Гулевич, Первая десантно-штурмовая бригада. Доставил вам боеприпасы и пакет от генерала Сафонова. - десантник протянул Янычару пакет.
  -- Капитан?! Что за хрень?! Где десант?! - взревел Краско. - Или ваши пять человек - это вся подмога?!
   Капитан, стоя с конвертом в протянутой руке, ответил спокойно:
  -- Так точно, гражданин полковник. Вертолёт рассчитан на восемь человек, но мы старались захватить побольше боеприпасов. Десанта пока не будет, авиация из-за погоды не может действовать. Президента приказано эвакуировать этим вертолётом, подробности в письме командующего ВВС.
   Взбешённый Краско выхватил конверт из руки капитан и, разломав печать, стал читать письмо. Длилось это пару секунд. Закончив с чтением, он бросил капитану:
  -- Извини. Спасибо за боеприпасы. Чуть погодя я определю вам позицию.
   Повернувшись к своим офицерам, комбриг начал отдавать приказы:
  -- Икоша, Чапай, ведите сюда Президента. Хромов давайте всех тяжелораненых к вертолёту. Пал Палыч возьми людей и помоги десантникам перетащить ящики.
   Все бегом бросились выполнять приказания, потому что понимали дорога каждая секунда. Сам же полковник Краско, тут же на планшетке стал торопливо писать записку для генерала Сафонова.

*****

   В кабинете раздался противный звонок полевого телефона. Пугач взял трубку одновременно с отвращением и надеждой. С надеждой - потому что он надеялся на чудо. С отвращением - потому что понимал, что ничего хорошего этот звонок не принесёт. Так оно и вышло. Звонил майор Бабкин, заменивший Урбанского.
  -- Гражданин полковник! Только что появились вертолёты "заговорщиков". Три машины обстреливают наши позиции, а четвёртая села на территории, занятой спецназом противника. Скорее всего, они попытаются вывезти Президента...
  -- Не дай им уйти, майор! - заорал в трубку, перебивая собеседника, Пугач. - Сбить, расстрелять на земле, открыть по вертолётам огонь из всех видов оружия! Всё! Хватит с ними цацкаться! Огонь на полное уничтожение!
   Полковник ещё продолжал орать по телефону, отдавая малоосмысленные приказы, даже когда Бабкин, ответив "Есть", отключился.
   Немного успокоившись, Пугач набрал коммутатор:
  -- Дайте мне срочно начальника ПВО!
   Через пять секунд он услышал в трубку бравый голос главного дивизионного зенитчика:
  -- Слушаю Вас, гражданин полковник.
   Услышав слово "слушаю", Пугач рассвирепел:
  -- Это я вас слушаю, полковник! Чем вы занимаетесь?! Почему на территорию гарнизона дивизии прорвались вертолёты противника?!
   Зенитчик растерялся и принялся оправдываться.
  -- А что я могу сделать, гражданин полковник? Офицеры третьей батареи несколько минут назад заявили, что они отказываются принимать участие в братоубийственной войне...
  -- Что?! Немедленно расстрелять этих слюнтяев, назначить на их места толковых сержантов!

*****

   В вертолёт загрузили четверых раненых и самого Гурьянова. Командир вертолёта, перекрикивая шум турбин, торопил спецназовцев. Краско схватил Гартмана, только что помогшего президенту забраться в вертолёт, за рукав и сказал:
  -- Василий, полетишь с Президентом.
  -- Командир...
  -- Это приказ. А приказы не обсуждают. Передашь это письмо генералу Сафонову лично в руки. Вопросы?
  -- Никак нет.
  -- С богом! - комбриг улыбнулся и хлопнул на прощанье Гартмана по плечу.
   Василий даже ничего не успел сказать в ответ, как Янычар выскочил из вертолёта, а второй пилот стал закрывать двери. Одновременно первый пилот защелкал тумблерами и поднял вертолёт в воздух. Гартман, не успевший сесть и пристегнуться, упал на одного из раненых. Второй пилот ловко, как обезьяна, протиснулся мимо Гартмана и раненых, и плюхнулся в своё кресло. Василий стал пробираться вслед за ним, чтобы занять место напротив Гурьянова. Но не успел он выполнить задуманное, как пилот рывком бросил вертолёт, только что оторвавшийся от земли, в правый крен. В лицо Гартману стремительно метнулась обшивка, и он основательно к ней приложился. Из носа потекла кровь, но Василию было не до этого, судорожно цепляясь за ремни, он всё-таки уселся в жёсткое сиденье десантника. И вовремя. Пилот резко бросил машину вперед, наклонив нос. Двигатели взревели на форсаже. Краем глаза Василий заметил в иллюминатор, как они пронеслись над самой крышей караулки, чуть не коснувшись ее, и полетели дикими зигзагами, стремительно набирая высоту.
   Неожиданно крупнокалиберная очередь ударила по хвосту вертолета, машина вздрогнула и пилот крутанул ее волчком. Теперь вертолёт летел боком. Стараясь исправить положение, пилот бросил машину в левый разворот, и это спасло Гартмана. Пулемётная очередь перерубила ближайшего к нему раненого практически пополам, кровь хлестнула Василию прямо в лицо. Вертолет бросило к земле, Гартман, заподозрив самое плохое, взглянул на пилотов. Его догадка подтвердилась, оба вертолётчика безвольно повисли на ремнях в своих креслах. Василий отстегнулся и бросился в кабину пилотов. Окинув вертолётчиков быстрым взглядом, он увидел, что второй пилот убит - ему снесло полчерепа, разбросав мозги по потолку, первый пилот ещё дышал, но был без сознания.
   Гартман схватился за ручку второго пилота и изо всех сил потянул ее на себя. Мелькнувшая на расстоянии вытянутой руки земля пронеслась смазанным серым пятном, и он потерял линию горизонта. Раздирая пальцы в кровь, Василий не расстегнул, скорее, разорвал, ремни удерживающее тело убитого и, столкнув труп на пол, уселся в кресло. Судорожно вспоминая всё чему учили на занятиях по управлению летательными аппаратами, Гартман старался удержать машину на противозенитном курсе.
   По вертолёту снова попали. Первая очередь прошлась по обшивке кабины где-то позади Гартмана, вторая... Острая боль пронзила тела подпоручика, и он закричал. В первую секунду Василий даже не понял, что произошло, точнее не захотел понимать. Но действительность поражала своей реальностью. Он был ранен, причём ран было несколько, но ему некогда было заниматься. Два фактора занимали всё его внимание: боль и задача спасти Президента.
   Двигатель кашлянул, выплюнув струю масла на спину раненого пилота, и машина вновь клюнула носом. Гартману удалось удержать вертолёт, на ощупь он нашел левой рукой ручку шаг-газ и вцепился в нее изо всех сил.
  -- Господин Президент! - заорал он, - Господин Президент, вы живы?
   Сзади донеслось хриплое:
  -- Да, да... - и президент коснулся рукой его плеча.
   "Только держаться, только держаться", - Гартман ловил глазами линию горизонта. Он с трудом удерживал ручки управления и шаг-газа, которые пыталась вырваться из рук, скользких от крови - и его и пилота. С каждым усилием из него толчками вытекала кровь, левый рукав набух и потемнел. Видимо раны были серьёзными, но он старался не думать об этом... ноги холодели, и он уже почти не чувствовал их. Он никак не мог справиться с педалями, он почти не ощущал их, но чувствовал по судорожным рывкам вертолета, что хреновый из него вышел пилот, машина то задирала нос, то вновь клевала, все время порываясь развернуться...
   До безопасной зоны за позициями правительственных войск Гартман довёл вертолёт, истекая кровью. Увидев подходящую площадку, он направил машину к ней. Внезапно оба двигателя смолкли. Гартман поспешил резко перевести ручку "шаг-газ" вниз. Ему повезло, частота несущего винта не замедлилась, и он перешёл в режим самовращения. Василий, уже теряя сознание, потянул ручку управления на себя, "сикорский" послушно задрал нос, но продолжал быстро снижаться к земле. За секунды до приземления подпоручик резко дёрнул ручку "шаг-газ" вверх, производя "подрыв" несущего винта и вертолёт, как и положено, по инструкции приземлился на правое колесо. Но резкого увеличения силы тяги несущего винта всё же не хватило, стойки шасси подломились, и вертолёт тяжело рухнул на "брюхо".
   Завидев аварийную посадку вертолёта, к нему со всех сторон бросились люди. Но Гартман их уже не видел. Уже практически бессознательно он кричал, как ему казалось, президенту:
  -- Господин Президент! Передайте пакет генералу Сафонову!
   На самом деле Гурьянов, едва разобрал шёпот умирающего офицера. Он пообещал, хотя его уже никто не слышал:
  -- Хорошо, я передам!
  

*****

   Через пять минут к вертолёту примчалось множество машин: командирских и санитарных. Приехавшие медики принялись лихорадочно осматривать Президента, которому уже помогли выбраться из вертолёта. Тот не давался, отсылая их всех к спецназовцам и лётчикам. Только когда двое врачей отошли всё-таки к телам спутников Президента, Гурьянов согласился, чтобы осмотрели и его. Один из медиков - майор, быстро проверил вертолётчиков. Второй пилот был убит наповал. У первого пилота еле прощупывался пульс, и майор, сделав ему пару уколов, скомандовал санитарам осторожно выносить раненого.
   Президенту тем временем обработали все ссадины и порезы, на голову, разбитую при посадке сделали аккуратную героическую повязку. Пока ему оказывали помощь, он не имел возможности увидеть, что сталось с Гартманом. Когда перевязку закончили, он отстранил полковника медицинской службы и спросил:
  -- Что с подпоручиком?
   Медик, склонившийся в кабине над спецназовцем, аккуратно прикрыл обнажённое тело остатками распоротой формы и сказал устало:
  -- Гражданин Президент, он убит.
  -- Как убит?! Он вёл вертолёт.
  -- Три раны и все три смертельные. Это чудо, что он посадил машину.
   Гурьянов прикрыл глаза, отдавая дань памяти погибшим. Выждав несколько секунд, он вернулся к реалиям жизни. Увидев главкома ВВС, командующего всей операцией по подавлению мятежа, позвал его.
  -- Генерал Сафонов!
  -- Я, гражданин Президент!
  -- Подпоручик просил передать Вам пакет от командира спецназа. Оно у него в нагрудном кармане куртки.
   Генерал Сафонов поднялся в кабину вертолёта и, скользя на металлическом рифлёном полу, залитом кровью, подобрался к телу Гартмана. Из нагрудного кармана он достал письмо, свёрнутое солдатским треугольником. Торопливо развернул перепачканный кровью листок. На нём было всего три строчки: "Гражданин генерал! Мы сделали всё, что было возможно. Позаботьтесь о наших семьях. Андрей Краско." Ниже этого текста стояла приписка "Гартману. Василий, живи, и будь счастлив за всех нас! Не поминай лихом. Янычар".
   Сафонов задумчиво сложил записку вчетверо и спрятал её в нагрудный карман. Второму адресату она уже не могла понадобиться, а первому сейчас было не до неё. Перед генералом стояли другие, более важные заботы. Президент был спасён, но сопротивление мятежников ещё не было подавлено.
  

*****

  -- Янычар! Янычар! Ответь Монголу! Янычар! Янычар! Ответь Монголу! - пищала, надрываясь, рация, валявшаяся рядом с полковником Краско.
   Но отвечать было некому. Первые октябрьские снежинки опускался на раскрытые глаза Янычара, и не таяли...
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"