Вокруг любого уважающего себя колониального мегаполиса обязательно располагаются тихие пригороды, в которых проводят послерабочие часы, выходные и кратковременные отпуска "белые", серебряные", "золотые", "платиновые", "титановые" и еще черт знает какие "воротнички" : представители промышленной, банковской, деловой, культурной, и космической элиты, густо усыпающей в рабочие дни утренние, обеденные и вечерние улицы Сити, административные плацы заводов и фабрик суперкорпораций, университетские коридоры и космодромные службы. Пригороды тянутся на многие километры, одинаковые уютные домики, ровно подстриженные лужайки, невысокие синтипластовые заборчики, посадочные площадки на прямоугольных приземистых гаражах, эксклюзивные модели гравилетов и гравипланов, индивидуальный внешний дизайн летающей техники не только приветствуется, но и обязателен, каждая такая воздушная посудина чванливо несет на своем борту изящную никелированную подпись наиизвестнейшего промышленного дизайнера Галактики и попробуй поставить в гараж точно такую же машину, лишенную факсимильного повторения подписи гения. Завтра же от тебя отвернутся твои лучшие друзья, твои внимательные соседи, твои родственники, твоя жена, твои дети, твоя ослепительная супермодель-любовница с текучими платиново сверкающими волосами и бесконечно длинными ногами, такими, что тебе всегда кажется, будто ты находишься в сосновом бору, среди попирающих небо корабельных сосен, твои коллеги на работе не подадут тебе руки и не пригласят в бар на чашечку настоящего кофе из метрополии. Не какого-то там колониального напитка, приготовленного из зерен, выращенных на Усладе IV или Грегории Сэконд, нет, настоящего земного кофе, собранного и расфасованного в пятидесятикилограммовые влагонепроницаемые мешки на горных склонах Колумбии, Чили, Эквадора, в африканских предгорьях и полуравнинах Индокитая, загруженного в транспортные суда и отправленного контрагентам всесильной, всемогущей, непотопляемой и динамично расширяющейся Ост-Индской Колониальной Компанией Заморских территорий и Колоний Галактики Млечный путь. Твои начальники больше не вызовут тебя на приватные совещания и ты не окажешься в числе счастливчиков, для которых открыты двери в аристократические клубы джентельменов и тебя не пригласят, интригующе шепча на ушко, на интимные вечеринки, туда где разврат считается обычным развлечением, а оргии принимают такой размах, что Калигула на их фоне кажется не в меру расшалившимся ребенком. И тебе останется только сглатывать слюни и вспоминать, как на прошлой такой гульнушке ты славно развлекся, отымев по-всякому жену начальника регионального департамента, твоего прямого руководителя, небожителя, подобного Зевсу, на супругу которого, подобную божественной Гере, ты преданно смотрел сверху вниз, только язык не высунув от усердно демонстрируемого подобострастного умиления, подавленный той ослепительной волной власти, растекающейся вслед за гордо плывущей по корпоративному коридору женой "самого". Но так было вчера, а сегодня ты знаешь, что эта недоступная для тебя особа (вчера) на самом деле обычная блудливая извращенная сучка, чьи сексуальные фантазии могли бы без всяких проволочек пополнить арсенал палача. Спросите, а как это отразиться на твоей карьере? Карьера твоя после этого резко пойдет в гору. Да как же иначе, если твой вчерашний небожитель так же развлекался в отдельной комнате с твоей женой И все у тебя после этой вечеринки будет хорошо, кроме одного. Нет-нет, да и мелькнет при взгляде на супругу, заботливо кормящую двухлетнюю дочку, неприятно-крамольная мыслишка: "как у них было там с боссом?", мелькнет мимолетно и исчезнет, канет в топь подсознания, благо через управляющего отделом, вышестоящий босс выкажет тебе очередное свое милостивое расположение, подкрепленное интимно поблескивающей кредитной карточкой с нехилой добавкой к твоему банковскому счету.
Однако кроме этих, внешне приятных и благопристойных пригородов существовали и другие. В них шла безжалостная борьба за выживание и принцип "сдохни сегодня ты, а завтра я" был для здешних жителей основополагающим. В прошлом их называли "трущобами", теперь, на полицейском жаргоне они именовались "отстойниками" , "калосборниками" и "вонючими топями". Для полицейских служба здесь шла год за три, применение оружия разрешалось без ограничения, права подозреваемых зачастую зачитывались над трупами,
...была у полицейских такая забава, соревнование и привычное развлечение как стрельба людям в спину,
да и полиции в обычном понимании этого слова не было. "Отстойники" по Исключительному закону Сурова-Дитриха-Кана относились к местностям скрытых боевых действий
...читай: перманентная партизанская война,
и вся полнота исполнительной власти на этих территориях передавалась особым полицейским силам без изъятий и ограничений. Во всех "отстойниках" была создана чрезвычайная полицейская администрация, исполнявшая функции и обязанности муниципалитетов, на территории которых находились соответствующие "вонючие топи", в распоряжении администрации имелись специальные мобильные подразделения, вооруженные самым современным оружием
...зачастую в армию оно поступало много позже,
самым передовым транспортом и самыми новейшими средствами связи. Кандидаты в эти спецотряды отбирались и обучались по программам отбора и обучения бойцов имперских "элитных королевских убийц". Для этого из Империи Гисли были выписаны лучшие инструкторы, доки в области "специальных методов ведения боевых действий" и специалисты по тактике и стратегии войны в условиях густонаселенных городов и мегаполисов. Униформу в мобильных подразделениях предпочитали "цвета полуночи", а кокардой и отличительным знаком признавали "мертвую голову" полурасколотую на две части беспощадной молнией. Бойцы мобильных подразделений любили фотографироваться,
...обожали групповые снимки в полном вооружении на фоне своих бронированных патрульных машин,
и поражать ни в чем не повинных жителей "отстойников" выстрелами в спину "при попытке к бегству", либо "при сопротивлении представителю власти, осуществляющему административное задержание лица, подозреваемого в совершении противоправного акта, выразившегося в..." Они были судьями и присяжными, обвинителями и адвокатами, палачами и могильщиками, они были всесильны, но не всемогущи, потому что... Потому что в "отстойниках" существовала сила, способная на равных противостоять спецотрядам полиции. Она не имела единого центра и единого командующего, у нее не было общего интереса и общих целей. Официально она именовалась "организованным преступным сообществом", среди своих была известна как "братство". Группы и группировки, банды и преступники-одиночки, входящие в него, обычно готовые ради собственной выгоды на любую подлость и обман, однозначно сходились в своей ненависти к полиции и вели с ней не прекращающуюся ни на минуту войну. В этой войне не было линии фронта и не было тыла, здесь напрочь отсутствовал нейтралитет. Никто не мог уклониться от борьбы, каждый принимал чью-либо сторону, и если находился такой, кто заявлял, что он-де ни при чем и "это ваши проблемы", долго такой чудак не жил. И не важно, кто был причиной его смерти, исполнители ли братства, или полицейские, главное, всем сомневающимся и колеблющимся преподавался наглядный урок: "непричастных нет".
Натурам впечатлительным может показаться, что в "отстойниках" постоянно гремят взрывы, трещат автоматные очереди, на улицах лежат неубранные трупы и кровь течет по мостовым бурными потоками. Отнюдь. Конечно, перестрелки случаются: к примеру, парни из конкурирующих банд что-либо не поделят, либо полицейские рейд устроят, а то и грабители залетные приведут на хвосте погоню в надежде скрыться в хитросплетении захламленных улиц от вцепившихся намертво агентов летучих бригад криминальной полиции. И трупы бывает лежат на мостовых, но это обычно жертвы полицейских и убийцы их не таятся, несуетливо подходят, пинают, проверяя, жив ли еще человечек, разговаривают по рации, прижимая наушник пальцем к уху, автоматы подняты стволами в небо, приклады опираются на кожаные подсумки, указательные пальцы подрагивают на спусковых крючках. Лица скрыты под черными шерстяными масками, только глаза мертво поблескивают из круглых прорезей и взгляд из-под прищуренных век острый, как бритва, подозрительный, злобный. Дожидаются труповозки, ходят вокруг убитого, кружат молча, словно стервятники. В отдалении стоит патрульная машина и стрелок, высунувшись по пояс из люка, привычно располагается у пулемета, длинный хищный ствол которого кажется ощутимо подергивается от неутолимого желания исторгнуть рой злобно визжащих пуль, с легкостью разрывающих горячую плоть на брызжущие кровью куски мяса. Подъезжает труповоз, коронеры привычно пакуют мертвеца в плотный прорезиненный мешок, со свистом застегивают молнию, подхватывают безвольно провисающий куль, забрасывают в кузов. Полицейские отъезжают вслед за труповозом. Улица пустеет и через некоторое время в пустых оконных проемах робко появляются головы аборигенов. Оглядевшись, аборигены спускаются вниз и вскоре улица снова полна жизни.
...Братство после себя следов не оставляет. Его исполнители работают тихо и основательно. Жертвы их просто бесследно исчезают. Таким образом братство предупреждает, устрашает, наказывает, поддерживает лояльность и добивается покорности. Надо ли говорить, что молчание здесь признается высшей добродетелью?
Обол за вход, за выход - два
Северный "отстойник" начинался в метрах ста за таверной Папаши Шлегеля, поэтому логично было предположить, что старик появился оттуда. Правда, единственную дорогу перекрывал стационарный пост городской полиции, пересечь который мог только человек с пропуском, но жители "отстойника" знали одну хитрую лазейку, позволяющую им беспрепятственно ходить туда и обратно, минуя пост. На самом деле о дыре в заборе, заботливо прикрытой несколькими досками, державшимися на верхних болтах, не знал только ленивый. Постовые, также осведомленные о существовании лаза, внимания на него не обращали. Их подчеркнутое небрежение объяснялось просто: местный "дядя", державший район по ту сторону поста, проплачивал слепоту дежуривших на КПП полицейских и, говорят, на деньгах не экономил.
Человек с воли, оказавшись в "отстойнике", не может обойтись без проводника. Прежде всего проводник для него - билет в оба конца, надежда на то, что он вернется обратно живой и здоровый. Кроме того: он и гид, и живое удостоверение личности, и переговорщик, если потребуется. Не всякий житель "отстойника" может быть проводником, обычно ими становятся люди, знакомые с братством не понаслышке. Работа проводника построена на доверии, уважение в братстве трудно заслужить и очень легко потерять. Проводник похож на лоцмана, чья обязанность провести судно длинным извилистым фьордом, между скрытыми мелями и подводными скалами. От его исскуства договариваться зависит, останется ли он сам и человек, которого он сопровождает жив, либо умрет. Хороших проводников можно было пересчитать по пальцам, отличных проводников в Северном "отстойнике" было всего трое и они работали непосредственно на руководителей самых влиятельных банд братства, входящих в "компанию", своеобразный высший совет, созданный для мирного урегулирования споров между членами преступного сообщества. Оставшиеся считались проводниками неплохими, по-крайней мере до тех пор, пока их, или их клиентов не убивали. Они составляли основную массу посредников, с которыми приходилось иметь дело людям, желавшим по разным причинам попасть в "отстойник" и выбраться из него живым.
Кайсар готовился к вылазке вдумчиво и основательно. Выложив из куртки все лишнее, в том числе и документы, он разложил по карманам запасные обоймы, лейкопластырь, несколько пакетов антисептических бинтов, упаковку таблеток от головной боли, антидот в вакуумном шприце, упакованном в прочный керамический пенал, освежающие дыхание пластинки "Эклипса", две плитки энергетического шоколада, коробочку полевого дезинфектора воды, очки ночного видения, карманный переводчик и металлическую цепь-поводок с гирькой. Деньги, общей суммой в пять тысячи кредитов, свернутые в тугую, перетянутую резинкой трубочку, он спрятал в специальный карманчик, пристегнутый сбоку булавкой к подкладке куртки. Надев бронежилет и поверх него наплечную кобуру с двумя тяжелыми автоматическими пистолетами
...в "отстойнике" оружия мало не бывает,
Кайсар облачился в куртку, скрывшую его арсенал средств индивидуальной защиты и нападения за нейтрально-серой синтетической тканью.
Известный ему проводник жил в подвале на углу проспекта Дев-Дароносиц и переулка Утренних Сосен . Для всех он был скупщиком краденого и мало кто знал, что основным его занятием была работа в качестве проводника. Это характеризовало его как проводника хорошего. Кайсар познакомился с ним через Плевка Липского, фартового грабителя, обвиненного в серии кровавых убийств, произошедших в районе, где он обычно промышлял. Липский, стоя на коленях и размазывая по лицу слезы, сопли и кровь из разбитого увесистым кулаком дознавателя носа, клялся и божился, что на такие зверства он не способен, что да, случалось и ему убивать, но лишал жизни он просто и незамысловато: "ножом в живот и разбежались". Дознаватели ему не верили, ибо у них был свидетель, однозначно утверждавший, что видел именно Липского, убегающего с места последнего убийства с огромным топором и окровавленной пилой-ножовкой в руках. Липский, у которого совсем уже сдавали нервы, сумел связаться с подельниками на воле, которые вышли на Кайсара и предложили за солидное вознаграждение доказать невиновность угодившего в нешуточную переделку кореша. Кайсар не горел большим желанием спасать попавшего под полицейский пресс грабителя от смертной казни, но здесь его интересы совпали с интересом Липского, и он взялся за это дело, не отказавшись и от липского гонорара. В результате оказалось, что убийства совершал бежавший из карантинной зоны "Гамма Гор I" выродок-мутант, пробравшийся под видом охранника на корабль, доставляющий продукты и почту персоналу зоны. Высадившись в порту Стефании он, ошалев от нечаянной свободы, занялся привычной резней, позабыв о всякой осторожности, и, если бы не тупость и нерасторопность местной полиции, не желавшей верить россказням о двухметровом чудовище, пластающем людей длинными саблеобразными когтями, был бы немедленно отловлен и возвращен обратно на Гамму I. Кайсару удалось выследить, где выродок прятался между убийствами. Его заявление, подкрепленное качественными изображениями убийцы, позволило Липскому избежать плазменного душа, но не спасло от тюремного заключения
...уж очень много лишнего наговорил на себя Плевок, спасая свою жалкую душу.
Выродка отловила команда загонщиков, вызванная в спешном порядке Департаментом полиции Стефании, после того как... В общем, полицейские решили взять мутанта самостоятельно, не обращаясь лишний раз к специалистам по извращенным формам жизни. Рано утром логово выродка было оцеплено превосходящими силами полиции нашей, доблестной и бесстрашной, и сам директор Департамента, лично, собственной персоной, кряхтя и шумно отдуваясь, взобрался на полицейский бронеавтомобиль, с тем, чтобы в матюгальник предложить злобному созданию сдаться полиции добровольно. В случае добровольной сдачи, он, директор Департамента, лично, под честное слово полицейского, гарантирует мерзкому мутанту жизнь, безопасность, и справедливое судебное разбирательство с перспективой провести оставшиеся годы, сколько бы их ни было, в отдельной камере с видом на море в самой охраняемой тюрьме сверхстрогого режима. В случае отказа сдаться, директор Департамента не обещал ничего, кроме смерти. Противоположная сторона с ответом не спешила. Мутант стойко держал паузу. В томительном молчании истекали отведенные на размышления пять минут, после чего директор рассчитывал взять логово мутанта штурмом. Полицейские и спецназовцы еще напряженно всматривались сквозь оптику прицелов в темную глубину берлоги, директор, стоя на броневике еще следил за неторопливо завершающей очередной круг секундной стрелкой, представляя, как он, картинно взмахнув рукой, даст отмашку для начала операции захвата и как выйдут вечерние газеты с его фотографией на первой странице, над которой большими выпуклыми буквами во весь лист будет начертано: "Решительный успех столичной полиции", и ниже, под фото, восторженный журналист напишет что-то вроде того:
"Под непосредственным руководством директора Департамента полиции Стефании, лично возглавившего операцию по захвату серийного убийцы, в результате блестяще проведенного силами полиции и спецназа штурма, в считанные минуты и без серьезных потерь был нейтрализован маньяк и расчленитель трупов, известный под кличкой "Неистовый Мясник", превративший тихие улицы столицы в царство ночного ужаса и террора..."
...а стремительно вырвавшийся из своего гнезда
...логова, берлоги,
мутант уже крушил выстроенные для прикрытия патрульные машины и расшвыривал, топтал, отрывал головы и конечности служителей закона. Тишину взорвали вопли умирающих людей, суматошный вой сирен, беспорядочная стрельба, гулкое уханье ручных гранатометов и шипящее шорканье лазерных вспышек. Взрывы, мельтешение разноцветных молний, летящих во все стороны, пунктирные линии трассирующих, вперемежку с разрывными, пуль, скачущие зайцами человеческие фигурки, расползающиеся раненые и над всем этим безобразием возвышался взмахнувший было рукой, да так и завершивший движение директор Департамента полиции, пораженный быстротой и силой, с которой обезумевший от безнаказанности выродок крушил все и вся вокруг себя. Отдадим директору должное: соображал он быстро. Едва успев осознать, что броневик, в сложившихся обстоятельствах, не самое лучшее место, директор в следующий миг оказался на асфальте. Бросившись вниз и резво двигая коленями и локтями, он забрался под днище бронеавтомобиля и там затаился, пережидая бушующий на поверхности, гибельный для всего живого ураган исходящей яростью плоти. Шум боя постепенно стихал, мутант гнал потрепанные остатки полицейской армии по проспекту к центру города. Директор выбрался из укрытия. Оглядевшись, он с тоской понял, что карьера его только что завершилась...
...Пока директор, спотыкаясь о трупы и скользя по мокрому от крови асфальту искал, из чего бы ему застрелиться, Плевок Липский, нервно оглядываясь на застывшего у двери комнаты для посетителей охранника, рассказывал шепотом Кайсару об одном верном человечке.
-Сильно полезный кент, - сипел Плевок приглушенно, - реально в теме, расклады ему все известны. Ежели, тебе, скажем, в стойняке проблему решить надо, иди сразу к нему. Лохи, те сразу к "дяде" попруться, или вообще, у "папы" нарисуются, фраера долбанутые. Таких потом долго ищут и не всегда находят. Умные как делают? Выясняют, к кому, зачем и кто будет перед старшими слова правильные говорить. Вот этот человечек и знает, какое слово правильное, а какое фуфловое, как базар держать, кому косырять надо, а кому и понтово вкручивать сойдет. Очень уважаемый в округе человек. Ты его слушай и правилова на тебя ни в жисть не накинут. Найдешь его аккурат на углу, где блевотница со свинарником сходятся. Кентуется он в подвале, под крысятника рисуется и крысятник за ним тянется, но это так, для хаера, отмазка хилая. Главная его маза, верняк, и верняк он железный. Другие разные понты кидают и кость режут, мол, дело знаем и непонятки всякие перетереть без проблем можем, а как до дела дойдет, кранты, без понятия лохи, и цена им кредит рваный. Себя в дурку положат
..."положить в дурку" значит погибнуть (умереть) глупо, напрасно
и тебя под ствол подведут. Ходить к нему днем надо, - Плевок подозрительно взглянул на дверь, - днем его застать легче. Работа у него ночная, - Липский криво усмехнулся. - Ежели соберешься к нему, не забудь бумажку в десять кредитов. При встрече свернешь ее вчетверо и угол, который в центре должен быть, надорвешь полукругом. Это будет для него паролем. Развернешь деньгу и на стол положишь. Ежели он деньгу возьмет, значит, согласился тебе помочь, если на пол сбросит, разворачивайся и уходи. Разговаривать в этом разе с ним бесполезно и себе дороже. Он верняк терпеливый, но злопамятный. Положим, начал ты с ним базар гнилой разводить, предьявы кидать, угрозы высказывать, он тебя выслушает и промолчит. Выйдешь ты после этого наверх и все... Пропадешь ты, фраерок накрученый, и никто не вспомнит, что ты землю эту недавно топтал. Заодно и меня на дно утащишь, потому что за дурака всегда крайний отвечает, тот, кто этого дурика к верняку отправил. Верняк в силе, шепнет кому надо и крайнего всегда отыщут. Не было такого случая, чтобы крайний в отмазке ушел. Закон держит крепко: крайний за дурика ответит, иначе псам не жить. Не найдут псы крайнего, сами за него пойдут. От псов пощады не жди. Понял, чем я рискую?
...Человечек Липского действительно оказался весьма полезным и, что слегка заинтриговало Кайсара, обладающим неуловимым шармом интеллектуала, проявляющимся ненароком в манере держаться, выстраивать фразы, вдруг проскакивающим в разговоре логически выверенном заключении. Ну, совсем верняк Плевка не походил на того терпеливого и одновременно злопамятного типа, без сожаления сдающего лоханувшегося клиента псам братства. Чувствовалась в верняке уверенность, свойственная выпускникам солидных, с многовековыми аристократическими традициями, учебных заведений, что-то вроде Старого Кембриджа Земли или Технологического Практикума Урании. Таких людей узнаешь даже в обносках, только встречал ли кто-нибудь их в трущобах? Обычно они населяют верхние этажи корпораций, но никак не подвалы "отстойников". Кайсар с интересом приглядывался к верняку, собираясь все-же однажды расспросить проводника о его прошлом. Решив, наконец, что такой момент настал, Кайсар, во время очередной встречи уже раскрыл было рот, чтобы задать тот самый, не дававший ему покоя вопрос, как проводник, отвлеченный шумом, доносящимся с лестницы, резко прервал беседу и направился к выходу, громко интересуясь, какой это там сволочи вздумалось греметь своими костылями. Судя по дальнейшему разговору, спустившаяся в подвал сволочь была в своем праве. Кайсар, как не прислушивался, слов разобрать не мог, гость говорил вполголоса, тоном брезгливо-повелительным, верняк отвечал ему подобострастно-льстиво. Несколько раз занавеска, отделявшая закуток, отведенный под кухню от остального помещения, слегка отдергивалась и Кайсар ощущал чей-то недобрый взгляд, от которого по позвоночнику бежали холодные мурашки и несуществующая шерсть вставала дыбом на загривке. Насмотревшись, гость грубо задергивал занавеску и неприятный разговор возобновлялся. Посетитель давил и угрожал, проводник скуля и повизгивая по-щенячьи, оправдывался. У Кайсара неприятно-тоскливо заныло под сердцем. Он отчего-то решил, что за серым, нестираным куском полусопревшей ткани, прямо сейчас решается его дальнейшая судьба, жить ему или умереть, здесь и сразу. Кайсар осторожно просунул руку под мышку, нащупывая рукоять пистолета, готовый стрелять в любую минуту. Голоса за занавеской смолкли. Раздавшийся вслед за тем грохот, прервавшийся звоном и отборными проклятьями, показал, что гость уходит. Кайсар, задержав дыхание, со свистом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы и так же осторожно убрал руку от оружия. Верняк вернулся за стол, сел, опустив голову. Просидев в таком положении несколько минут, он, оторвавшись от созерцания рассыпанных крошек хлеба, посмотрел в лицо Кайсару. Глаза в глаза, жестко и беспощадно. Этот взгляд был честным и откровенным ответом на незаданный вопрос. И подтверждением слов Липского. Такой может. Легко и без всякой жалости. Будь с ним очень осторожен, Лу.
Пройдя долиной смертной тени...
-Мы пойдем ночью. Через пять с половиной часов, - верняк выложил на стол старинные карманные часы и постучал по стеклу грязным обломанным ногтем, показывая, в котором часу им надо будет выходить. Можешь пока отдохнуть, - усмехнувшись он показал на топчан, покрытый старым грязным одеялом. Если не побрезгуешь, конечно.
-Конечно, побрезгую, -ответил Кайсар, - может, там блохи... и клопы впридачу.
-Блохи есть, - сказал верняк, - куда нам без блох, блоха тварь живучая. А клопов нет, нет у нас клопов. Клопов мы выводим. Дохнут клопы от этой дряни, - верняк показал черно-желтый баллончик с угрожающими красными надписями, а блох эта гадость не берет. Живучие суки, - повторил верняк с сожалением.
-Ладно, тогда сиди, - сказал он, надевая плащ и набрасывая на голову капюшон. Я отойду ненадолго. Узнаю, захочет ли "дядя" с тобой встретиться. "Дядя" у нас теперь другой. Прежнего "папа" отправил на повышение, да только не дошел тот "дядя" до своей новой хаты. Взорвался... от радости, наверно. Очень его радость разбирала в последнее время. Рванул и дерьмом собственным все вокруг забрызгал. "Папа" сильно его жалел. Даже всплакнул по-старчески. Куда же я, говорит, без моего верного Скрипучки Хансена, ведь лучше него никто крыши не держап и предъявы миром не разруливал. Причитал, причитал и поставил на хозяйство Костолома Чарли. Костолом не Скрипучка, с ним говорить трудно. Болен он, причем на всю голову сразу. Сидит тихий, чисто блаженный, весь словно изнутри светится. Выслушает тебя, и скажет, не повышая голоса, елейно так скажет: "Кончайте его, братики, не нравится он мне." Тяжело с Костоломом разговаривать, - верняк приподняв капюшон, с надеждой глянул на Кайсара.
Кайсар в ответ молча показал верняку три пальца.
-Я предупредил, - вздохнул грустно верняк. - Оружием зря не размахивай. Клиенты ко мне нервные ходят, не любят они, когда им оружием угрожать начинают. Будут вопросы задавать, где я и когда буду, отвечай... сам знаешь, что ответить.
Кайсар кивнул.
-Ну, я пошел, - сказал верняк.
Кайсар придвинул ближе часы, оставленные верняком. Подумав, вытащил пистолет, снял с предохранителя и положив его рядом с часами, развернул дулом к двери.
Ждать ему пришлось долго. Сначала Кайсар терпеливо сидел на стуле, изредка поглядывая на циферблат часов, потом принялся расхаживать по подвалу, считая шаги, кругами слева-направо, затем справа-налево, и по диагоналям. Когда бесцельное хождение ему надоело, он принялся отжиматься. От пола, на ладонях и на кулачках, пружинисто подбрасывая туловище вверх, с хлопками. Бодро выпрыгивая из положения лежа, становился в стойку и молотил воздух, пригибаясь, финтуя, бил прямые, хуки и апперкоты, представляя противника, верткого, крепкого и отчаянно выносливого, стойко выносящего его удары. Бам-с, Кайсар проводит серию: прямой в челюсть, следом хук справа и левым локтем в челюсть сбоку. Раскрытой ладонью в сердце, левой, сжатой в кулак, в солнечное сплетение, правым кулаком в печень и не останавливаясь, бъет ногами: лоу-кик по правому бедру, ребром стопы в голень, прямой останавливающий в живот, боковые с проносом по ребрам. Остановился отдохнуть, посмотрел на часы. Прошло всего полтора часа. Делать больше нечего. Кайсар вернулся за стол. Тоскливо текли минуты, медленно складываясь в часы. Кайсар героически боролся со скукой, не давая себе задремать придумыванием различных умственных развлечений, от мысленного соединения предметов, окружающих его, в многоугольные фигуры, до многократного пересчета расставленной на столе посуды. Он настолько увлекся прихотливой игрой ума, что не услышал, как вернулся проводник.
-Собирайся, парень - верняк, не снимая плаща, сел напротив. -"Дядя" согласен на встречу. Сказал: "Приведи ко мне фраерка залетного, хочу, сказал, послушать, чего он мне такого важного пробулькает".
-Когда пойдем? - спросил Кайсар, убирая пистолет в кобуру.
-Прямо сейчас и выйдем. На улице темно, патрулей поблизости не видно. Самое время для прогулки.
-Идти, так идти. Веди, верняк.
-Ты, вот что, - проводник ухватил Кайсара за ворот куртки, придержал. - Ты у "дяди" сиди тихо, молчи, пока не спросят и руками слишком не размахивай. В глаза ему прямо не смотри. И спиной к нему сразу не поворачивайся. Лучше до выхода задом пятиться, чем червей могильных кормить. Все понял или повторить?
-Повторять не надо, запомнил.
-Ну, тогда пошли...
Они выбрались из подвала и зашагали в темноте по пустому проспекту мимо мрачных пустых домов, провожающих их слепыми глазницами разбитых окон, из которых тянуло могильным холодом. С наступлением ночи все живое исчезало с улиц, уходило в подвалы и на верхние этажи домов, забивалось в самые глубокие норы, затихало и затаивалось до утра. Ночью безраздельно правили три силы: полицейские патрули, братство и крысы. Правда, сами крысы придерживались иного мнения. Вездесущие грызуны считали, что истинная власть принадлежит исключительно им, прежде всего благодаря их численности, бесстрашию и поразительной живучести. О крысах в "отстойниках" рассказывали невероятные истории. Говорили о геометрически правильных колоннах, марширующих по дорогам и исчезающих при появлении человека, о живых мостах, построенных лишь для того, чтобы королева крыс могла спокойно перебраться через канал, заполненный сточными водами, о подземном крысином городе, населенном мириадами серых тварей, живущих в построенных ими домах, формой напоминающих сужающиеся кверху конусы. Говорили о крысиных охотах на людей, в которых крысы действовали совершенно осмысленно и очень по-человечески. У охотников-де существовало четкое разделение ролей: одни выступали загонщиками, другие ждали искусно направляемую крысиными "егерями" жертву на специально отведенных номерах. Говорили о вещах вообще фантастических и сами потешались над тем, о чем говорили. Кайсар к таким рассказам относился скептически, а вот проводник в их правдивости не сомневался. Не удивительно, он и не такое видел...
Внезапно перед ними сверкнул острый луч прожектора, осветил мгновенно проспект вдоль мостовой и воткнулся вертикально в небо тонким белым столбом света. Проводник присел, словно под орудийным обстрелом, прошипел зло:
-Пригнись. С-сука, полиция!
Огляделся, дернул за рукав.
-Давай за мной, - и засеменил зигзагом к ближайшему подъезду. Кайсар, согнувшись, устремился следом, заскочил в дом, прижался к стене, затих.
-Дыши тише, - прошептал верняк, - и постарайся меньше двигаться.
Сам же осторожно выглянул на улицу. Кайсар, стараясь не шуметь, повторил его движение.
Сначала они услышали далекое урчание двигателей. Звук нарастал и вот, мимо них, неспешно проплыл длинный восьмиколесный полицейский броневик, обдав волной горячего воздуха, смешанного с по-весеннему свежим запахом синтетического топлива. Пунктир кроваво-красных габаритных огней, отмечавших линию крыла, был похож на освещенные иллюминаторы кают, отчего сам броневик напоминал океанский лайнер, прокладывающий путь сквозь тропическую тьму. Два прожектора, установленные на носу и на корме броневика, источали слабое сияние, но могли вспыхнуть в любую секунду безжалостно-слепящим светом, стоило только операторам, скрытым в теплом чреве боевой машины, получить приказ от полицейских, сидящих на броне.
Полицейская машина уползла в темноту, однако верняк оставался на месте, прислушиваясь к затихающему рокоту двигателей. Дождавшись, когда звук почти затих вдалеке, он бесшумно покинул убежище. Застыл, напряженно прислушиваясь и, убедившись, что патруль действительно уехал, позвал Кайсара. Детектив оторвался от стены и они продолжили прерванный появлением полиции путь. Пройдя по проспекту несколько перекрестков, верняк резко свернул вправо. Они вошли во двор десятиэтажного дома, и углубились в лабиринт узких улочек, сквозных дворов, следующих друг за другом, одинаково темных и незапоминающихся, лестниц ведущих наверх и лестниц, ведущих вниз, чердаков, крыш, карнизов, пожарных лестниц, подсобных помещений, точнее, помещений, использовавшихся в прошлом в качестве подсобных, запасных, пожарных выходов, выводящих прямо к смердящим кучам мусора, детских площадок, превращенных в отхожие места и пустых гаражных комплексов. Необходимость идти мимо мрачных рядов приземистых, кое-где разрушенных боксов, тянущихся на сотни метров необычайно пугала верняка. Он надолго останавливался, настороженно оглядывал заброшенные постройки, решая, пройти ли им прямо или обойти гаражи стороной, на безопасном расстоянии. Кайсар послушно ждал, что решит верняк. Первый встреченный комплекс не вызвал у верняка особых опасений и они безбоязненно миновали его, а вот второй, многоуровневый, пришлось обходить.
Бесконечные плутания по загаженным переулкам, дурно пахнущим свалкам, разоренным квартирам и терриконам строительного мусора порядком утомили Кайсара. Продираясь вслед за проводником между бетонными блоками, он, среди хаоса разбросанных строительных конструкций, поддавшись сюрреалистическому очарованию заброшенной строительной площадки, в порыве параноидального озарения, вдруг отчетливо понял, что верняк его нагло и откровенно дурачит. Скорее всего, он замыслил завести доверившегося ему детектива вглубь мертвого города и там, растерявшегося, отупевшего от бесплодных блужданий, измотанного и ничего не понимающего, принести в жертву своей безудержной алчности, лишить жизни, распять на роковом алтаре, бедного трепещущего ягненочка, чуть слышно блеющего о снисхождении, взывающего к справедливости, молящего о пощаде... Бесчувственный зверь без сожаления вонзит кинжал прямо в сердце, кровожадно смотря на бьющееся в предсмертных конвульсиях тело. Затем бессовестно ограбит несчастные останки, стащит одежду и заберет деньги, скотина этакая... Кайсар с ненавистью уставился в спину верняка, живо представляя рвущие водонепроницаемую ткань плаща пули...
Верняк неожиданно остановился. Кайсар налетел на него и очнулся.
-Извини, верняк, - виновато пробормотал Кайсар, - не заметил...
-Чего не заметил ? - верняк ухватил детектива за шею, потащил вперед, -этого не заметил? свет не увидел? Ну, так смотри... Пришли мы, понял?, пришли. Добрались до паука до нашего, до Костолома... Верняк вцепился в шею крепко, не оторвешь.
-Не боись, чувачок, - говорил проводник ласково, - я без обману, доставлю в целости и сохранности и обратно выведу. Сжимая пальцы, он пригибал и пригибал Кайсара к земле. - Знаю, о чем ты думаешь... Думаешь, грохнуть я тебя решил, на деньги твои позарился... Обманул верняк щегла доверчивого, муфлона рогатого... Так или не так?
-Отпусти, скотина, - Кайсар крутанулся, пытаясь сорвать руку проводника со своей шеи.
Проводник отскочил назад, выставив перед собой раскрытые ладони.
-Спокойно, детектив, видишь, я тебя не трогаю, успокойся...
-Успокойся, да? - сказал Кайсар, выдергивая из кобуры пистолет, - успокойся? Да ты мне чуть шею не сломал, сволочь.
-Так ведь не сломал же, - рассудительно ответил проводник.
-Черт, я это уже где-то слышал, - раздраженно махнул пистолетом Кайсар.
-Затасканная реплика, точно, - проводник снисходительно хмыкнул, - в любом второразрядном боевике кто-нибудь ее обязательно произнесет...
-Заткнись, сука, - Кайсар остервенело ткнул стволом верняку в подбородок, - урою, гнида... Дяде сдать меня решил?...
-Полегче, парень, полегче, - проводник взялся рукой за ствол.
-Как член ухватил, - подвернулось некстати неприличное сравнение. Кайсар дернул к себе пистолет. Верняк не отпускал, хищно щерился. Кайсар ожесточенно рванул оружие на себя и грянулся оземь.
-Что я пропустил? - слабым голосом вопросил он присевшего рядом на корточки проводника.
-Чуть не грохнул меня, дура, - проводник укоризненно вздохнул. -Прав был Склизень, убойной силы музычка играет, надо сказать, чтобы мощность стервецы уменьшили.
-Чего, чего, инфразвука, вот чего. Понатыкали тут, бля, излучателей, Костолом у них чего-то нервный стал, Папе жалуется, измену нюхом чует... Говнюк. А мне одно расстройство, каждый-любой пристрелить непременно желает. Ну, чего разлегся, вставай, дура. "Дяде" тебя представлять буду.
-Так, значит, - отдирая вольно разбросанные члены от земли, думал Кайсар, - прогресс налицо. Точнее, на лице.
-Верняк, ты меня ударил... За что?
-Не, блин, приласкал, сказку рассказал и доброго сна пожелал... На, пихай в уши быстро, пока снова не бросился...
-Это что такое... болтается...
-Затычки такие хитрые, бируши называются. Склизень предупредил, сразу надевать надо было.
-Себе, наверно, воткнул, не забыл...
-А мне они без надобности. Привык я уже к разным звукам...Звуками меня не напугаешь... Потому про тебя и забыл, что привык...
Верняк говорил еще что-то, но Кайсар его не слышал, только смотрел на беззвучно шевелящиеся губы, силясь определить, что хотел сказать проводник. Проводник умолк, пристально вгляделся в кайсарово лицо, зло сплюнул. Раздраженно дернул головой и махнув размашисто рукой, определил направление движения. Кайсар понимающе кивнул...
Там, где царствует паук...
Костолом квартировал под угрюмого вида особнячком, случайно возвышавшемся над окружающим его ландшафтом. Столь удачным расположением принадлежавшей Костолому недвижимости грешно было не воспользоваться и Костолом использовал стратегически выгодное положение особняка по максимуму. При ближайшем рассмотрение невинное творение архитектурной мысли оказывалось умело замаскированной неприступной цитаделью, гарнизон которой мог без труда и достаточно долго сдерживать превосходящие силы противника. Узкие бойницы, основательные баррикады вдоль фасада, несколько рядов колючей проволоки перед ними, перемежающиеся минными полями, пулеметные гнезда на крыше, чередующиеся с безоткатными орудиями и ракетными установками. Вход в подземелье представлял собой массивную освещенную арку, охраняемую двумя "дядиными" подручными угрожающе-погромного вида, уныло торчащими по обе стороны бетонного козырька. Появление чужаков вызвало в их рядах легкое оживление, они радостно задвигались и почти одновременно поскакали навстречу, держа гостей на прицеле.
-Стоять! Кто такие?
Верняк застыл на месте.
-Покажи лицо, - крикнул первый боевик, нервно дернув винтовкой.
Верняк приподнял капюшон.
-Уймись, Корявый, - миролюбиво посоветовал второй. - Чего людей зря пугаешь? Вернячок это пришел, фраера к "дяде" привел...Сова предупреждал...
-Усохни, Бритый. - Корявый не желал успокаиваться. - Сова, может, и в авторитете, только мы под Лютым ходим. Мы его приказы выполняем. Лютый мне ничего про верняка и фраера не говорил.
-Фильтруй базар, Корявый. Сова у "дяди" в советниках ходит, а Лютого с недавних пор по фейсу без объявы на порог не пускают конкретно...
-Чего-то я не догоняю, Бритый. Непонятки у нас с тобой в последнее время образовались. Сдается мне, ты в совиные дятломеры записался. Значит, бабло тебе Лютый отстегивает, а мазу ты за Сову держишь. На Сову, значит, подписался стукарить. Лютого свалить намастырились... Да, я ж тебя, ....... гнойный здесь и урою. Завалю, конкретно....
-Заткни пасть, Корявый... Я Лютого уважаю, любой скажет. Только все знают, Лютый в масть уже не рулит. Доверия у "дяди" к Лютому больше нет, поэтому его в отстой натурально сливают. Братва трет, "дядя" Лютому замену ищет.
-Совиная это братва, Бритый... Сова под Лютого копает... Рогом землю роет, гнида... Чует, падаль, поживу...
-Копает, не копает... Не наши это разборки, Корявый, в натуре... Ходим под Лютым, будем ходить под Совой, или, вон, под Лосем, Лось нынче в силу входит...
-Оно верно, - выплеснув скопленную злобу, легко согласился Корявый. -Только не по понятиям Лютого валят, - завелся он снова...
-Черт с ним, с Лютым, - раздраженно рявкнул Бритый, - с ними чего делать будем?
-С ними? - успокоенно сказал Корявый - Веди их к свету, обшмонаем и Сове сдадим...
Бритый приблизился к гостям, напряженно слушавшим перепалку охранников.
-Ну, че застыли, дятлы, -мрачно спросил он, - пошли, шмонать вас будем.
Бритый их и обыскивал. Перекинув винтовку напарнику, Бритый взялся за дело не спеша и основательно. Первым попал под раздачу верняк. Покорно раскинув руки, он терпеливо ждал, пока Бритый ощупывал, обстукивал, выворачивал, заглядывал и осматривал его одежду и тело. Разобравшись с верняком, Бритый взялся за Кайсара. В результате обыска у ног детектива образовалась небольшая горка, сложенная из изъятых Бритым вещей. В нее попало все, найденное в карманах. Кайсар разглядывал лежащие на земле лейкопластырь, переводчик, очки, антидот, дезинфектор, таблетки от головной боли и с грустью думал, чего подозрительного нашел охранник в освежителе рта и в чем провинились перед ним стерильно упакованные бинты. Бритый в это время взвешивал уютно устроившуюся на его ладони гирьку. Уважительно хмыкнув, он добавил ее в горку и перешел к пистолетам.
-Снимай кобуру, - скомандовал Бритый и Кайсар, скинув куртку, осторожно снял кобуру и так же осторожно передал ее враз хищно подобравшемуся Бритому. Заполучив оружие, Бритый ощутимо обмяк. Накинув кобуру на плечо, он почти добродушно сказал, обращаясь к Корявому:
-Зови Сову, Корявый... Клиент чист.
Корявый, держа верняка с Кайсаром в поле зрения и под прицелом своей винтовки, достал рацию. Пробормотав в микрофон несколько фраз, вернул рацию на пояс, сообщил:
-Сова поднимается, ждите...
Дверца бункера нехотя раскрылась, выпустив худого верткого мужчину с заурядным лицом запойного алкоголика. Судя по тому, как сразу подобрались и посуровели охранники, это был сам Сова, всемогущий советник Костолома.
Корявый первым выхватил у Совы пакет. Советник, полупрезрительно поджав губы, оценивающе наблюдал за ползающим перед ним на карачках охранником. Получив заполненный пакет, Сова демонстративно взвесил его, изогнул недоуменно бровь, словно удивляясь, как может человек по доброй воле носить на себе такую тяжесть. Покончив с пантомимой, он щелкнул пальцами:
-Деньги!
Бритый, обреченно вздохнув, полез за пазуху. Кайсар изумленно выдохнул. Бритый держал собственноручно упакованную им несколько часов назад пачку кредитов. Сова взял деньги, помахал ими перед носом Бритого и бросил в пакет.
-Крысятничаешь, Бритый, - утвердительно заметил при этом Сова, - гляди-и-и... И это "гляди", произнесенное бесцветным голосом заставило неслабого Бритого смертельно побледнеть. Сова же, не обращая внимания на готового рухнуть в обморок шкафообразного охранника, обратился благостным ликом к гостям и скомандовал:
-За мной.
Верняк, словно собачка за хозяином, сорвался с места, догоняя Сову. Кайсар, выдержав самоутверждающую паузу, пошел следом.
...Кабинет был просторен и пуст. Судя по обстановке, Костолом вел аскетический образ жизни. Сова с пакетом остановился у стола, Кайсар и проводник скромно застыли в нескольких шагах позади Совы. Все терпеливо ждали выхода "дяди".
Скрипнув, отворилась потайная дверца и в кабинет вполз Костолом, поддерживаемый под локоток телохранителем. Не глядя на присутствующих, он прошаркал к столу, со вздохом опустился в предупредительно отодвинутое кресло и просидел так некоторое время, не поднимая головы, тяжело, с сипением дыша и покашливая.
Сова почтительно положил перед ним пакет. Костолом цепко ухватил пакет, притянул к себе.
-Сова, мальчик мой, - сказал он, вытаскивая из пакета отобранные у Кайсара вещи одну за другой, - ты их привел?
-Они здесь, дядя.
-Скажи им, пусть подойдут ближе...
-Верняк, -продолжал Костолом, с интересом разглядывая завернутые в прозрачную обертку деньги, - ты кого ко мне привел, верняк?
-Он просил о встрече, дядя. Ты согласился выслушать его.
-Но кто он, верняк?
-Частный детектив, дядя.
-Знаешь, почему вас кличут верняками?
-Дядя, я...
-Т-сс, утихни, не гони волну... Верняк - от верности... верным должен быть... помнить, кому должен... Ты помнишь, кому ты должен?
-Помню, дядя...
-Что же ты, плесень смердючая, делаешь? Ты-ж кого ко мне приволок? Лягашам меня подставил? Продался, курва? - заорал Костолом, брызгая слюной. - сдал меня с потрохами! Лягаша с собой притащил! Юркие чертенята безумия весело скакали в костоломовых расширенных зрачках.
Сова увлеченно рассматривая ногти на руке, старательно показывал, что он тут абсолютно ни при чем, оказался здесь совершенно случайно и не уходит только из уважения к хозяину кабинета. Верняк тоже не выглядел слишком испуганным. Костолом, в приступе бешенства поднявшись на ноги, нависал над столом, гневно поводя глазами.
-Что думаешь, Сова? - неожиданно спокойно обратился к советнику Костолом.
-Да нормально, дядя. Верняк - кент правильный, проверенный. Ему стучать резона никакого. И фраерка этого мы прокинули. Не лягаш он, дядя, точно, не лягаш. Детектив частный. Зуб даю...
И когда телохранитель исполнил его распоряжение, Костолом, указав на место против себя, проговорил:
-Садись, милок, садись. Устал, надоело стоять, все на ногах, на ногах. В ногах правды нет, так ведь, верняк? Сова, а ты подожди за дверью, поскучай, пострадай в одиночестве...
Сова бесшумно удалился.
-Не нравится он мне, - продолжал Костолом, - иуда. Продаст, не поперхнется. Но умный, сволочь... За ум пригрел, приблизил. Может зря... Как думаешь, детектив?
-Не знаю, - честно ответил Кайсар.
-И я не знаю, - сказал Костолом, - а вот держу, не доверяю. Не доверяю, а поступаю, как он советует... Ладно, милок, в чем твоя проблема ?
-Человека я ищу, дядя, очень нужен мне этот человек.
-От меня чего хочешь?
-Вот фото, дядя. Посмотрите, может, он к вам приходил..-Кайсар выгреб из вещей на столе фото, пододвинул к Костолому.
-Этого, значит, ищешь, - уточнил Костолом, изучая изображение старика.
-Его, дядя...
-Положим, найдешь ты его, - сказал Костолом. - Найдешь и, натурально, представишь тому, кто его заказал. Получишь за него деньги. Сколько ты получишь?
-Обещали не обидеть, - сказал Кайсар.
-Не боись, милок, мне твои бабки без надобности...-усмехнулся Костолом. - Своих хватает... А с верняком ты как договорился? Сколько он получит?
Кайсар замялся.
-Ну, так сколько верняк от тебя получит? Говори, милок, верняку от меня скрывать нечего. Или... есть чего...?
-Я не обманываю, дядя..., - глухо проговорил верняк.
-Хорошо, - сказал Костолом. -Приходил ко мне этот кент, приходил. Губа его привел и Губа за него подписался. Просил приютить кента денька на три. Говорил, с кентом проблем не будет, перекантуется и уйдет. За проживание кент забашлял сполна, я ему хату определил. И все. Разбежались. Больше я того кента не видел...
...Костолом, изумленно булькнув, умолк на полуслове.
Кайсар оглянулся. Верняк с треском отдирал приклеенную поперек плаща широкую ленту, одного цвета с плащевой тканью и по мере того, как он ее отделял, она обретала объём и форму, такую знакомую форму. Верняк оторвал последний сантиметр ленты и Кайсар определил предмет, который держал теперь в руках проводник. Импульсная штурмовая винтовка Шнайдера, базовая модель, с прикладом.
Кайсар инстинктивно нырнул вниз.
-Помнишь Зубатого Феллона, Костолом? - проорал верняк, - Привет он него с того света. Сдохни, падла!
Винтовка жадно плюнула бледно-синим пламенем. Верняк, остервенело скаля зубы, палил по Костолому, совсем не обращая внимания на телохранителя, жаждущего принять участие в набирающей обороты вечеринке. Он уже собирался было свалить увлеченного стрельбой верняка, но тут в дело вступил Кайсар. Схватив хитрую гирьку, Кайсар ловко послал ее телохранителю в лоб. Хлоп! стукнула по кости увесистая металлическая капля. Телохранитель выронил пистолет. Кайсар, рыбкой нырнув вперед, подхватил падающее оружие и лежа, снизу вверх, выпустил в заваливающегося на спину телохранителя обойму полностью, затем, перекатившись, смел со стола кобуру вместе с остальным снаряжением. Наверху прогремел сильный взрыв, вслед за которым в кабинет ворвался Сова, вопя:
- Дядя, нас атакуют!
Верняк, не прекращая стрелять, развернулся, разрезая очередью Сову напополам. Верхняя часть туловища советника упала с глухим стуком, следом повалились ноги.
-Замочу, суки, всех похерю на хрен... - бесновался верняк, лупцуя из винтовки вокруг себя.
- Кайсар, покажись, покажись, фраер долбаный. Клянусь, убью не больно! - ревел верняк, ведя плотный беспорядочный огонь. Видимо, снесло ему крышу капитально, сбило с катушек, сорвало резьбу, переклинило напрочь и окончательно. Прячась от невменяемого проводника под столом, Кайсар, выдрав из кобуры свой пистолет, торопливо прострелил верняку голень.
-Я-я-я-а-а-а-а! - завизжал верняк, валясь на бок. Их взгляды встретились, Кайсар не медля выстрелил и на лице проводника стало на одну дырку больше...
...лицо проводника украсила аккуратная черная дырка в сантиметре от переносицы...
Кайсар лихорадочно запихивал обоймы к карман... Взрыв... взрыв... еще... Осыпав детектива стеклянной крошкой, лопнули лампы. Переход от света к тьме ослепил Кайсара, перед глазами, маслянисто переливаясь, поплыли радужные круги.
-Дрянь, сука, -прошипел детектив, слепо шаря по полу в поисках затерявшегося прибора ночного видения. Уподобившись крабу, он возился в кромешной темноте, ощупывая пространство быстрыми пальцами, с испугом ощущая, как истекает, истончается, тает время, необходимое ему для спасения. Наконец, он зацепил пластиковый ремешок, рывком подтянул угловатый корпус прибора к себе... Обретя возможность видеть, Кайсар выскочил из разгромленного кабинета и помчался узкими коридорами к выходу из бункера.
...Проскочив пустой тоннель, он взбежал по ступенькам, с натугой приоткрыл бронированную входную дверь, мышкой выглянул наружу. Вокруг особняка разгоралось, закипало, заваривалось нешуточное сражение. Боевики Костолома, засевшие на крыше и за баррикадами, боеприпасов не жалели, палили почем зря. Шестиствольные пулеметы, противно завывая электродвигателями, без остановки поливали свинцовым дождем окрестности, ракеты, срываясь с направляющих, вспарывали воздух острыми крыльями, неслись к невидимым целям, взрывались с оглушительным грохотом, выбрасывая столбы огня и дыма... Только вот противника не было видно. Мелькали вроде бы призрачно-неясные тени, возникали над развалинами и тотчас исчезали...
Кайсар ужом выбрался наружу, припав к земле, пополз к уложенным крепкой стенкой мешкам с песком... Надо было отсюда срочно выбираться... Желательно, с наименьшими потерями...